М. И. Ромм о встрече Н. С. Хрущева с представителями художественной интеллигенции в Москве в 1962 г

Ромм Михаил Ильич (1901—1971)— советский кинорежиссер, сценарист.

Вопросы и задания к документу № 86:

1. С какой целью Н. С. Хрущев выступил перед советской интеллигенцией?

2. На кого из деятелей культуры была направлена, критика? Какими обстоятельствами эта критика была обусловлена?

3. Найдите в документе замечания, выдвинутые в адрес Э. Неизвестного. Оцените их.

4. Что такое искусство в понимании Н. С. Хрущева?

5. Прочтите заключительный абзац документа. В чем его смысл? Соотнесите его со словами Хрущева «в вопросах культуры я — сталинист».

6. Как данный документ характеризует Н. С. Хрущева?

7. Привлекая знания по истории и данный документ, раскройте характер взаимоотношений между творческой интеллигенцией и властью в период «оттепели»?

Вначале он вел себя как добрый, мягкий хозяин крупного предприятия, вот, угощаю вас, кушайте, пейте. Мы все вместе тут поговорим по-доброму, по-хорошему.

И так это он мило говорил — круглый, бритый. И движения круглые. И первые реплики его были благостные. А потом постепенно как-то взвинчивался, взвинчивался и обрушился раньше всего на Эрнста Неизвестного. Трудно ему было необыкновенно. Поразила меня старательность. С которой он разговаривал об искусстве, ничего в чем не понимая, ну ничего решительно. И так старается объяснить, что такое красиво и что такое некрасиво; что такое понятно для народа и что такое непонятно для народа. И что такое художник, который стремится к «коммунизьму», и художник, который не помогает «коммунизьму». И какой Эрнст Неизвестный адохой. Долго он искал, как бы это пообиднее, пояснее объяснить, что такое Эрнст Неизвестный. И наконец нашел, нашел и очень обрадовался тому, и говорит: «Ваше искусство похоже вот на что: вот если бы человек забрался в уборную, залез бы внутрь стульчака и оттуда, из стульчака, взирал бы на то, что над ним, ехели на стульчак кто-то сядет. На эту часть тела смотрит изнутри, из стульчака. Вот это такое ваше искусство. И вот ваша позиция, товарищ Неизвестный, вы в стульчаке сидите».

Говорит он это под хохот и одобрение интеллигенции творческой, постарше которая, — художников, скульпторов да писателей некоторых.

И тут же: «И что это за фамилия — Неизвестный? С чего это вы себе псевдоним такой выбрали — Неизвестный, видите ли. А мы хотим, чтобы про вас было известно».

Неизвестный говорит:

— Это моя фамилия.

А ему:

— Ну что это за фамилия — Неизвестный?

И в таких репликах, то злых, то старательно педагогических, прошло уже два или три часа. Все устали. Видим мы, что ничьи выступления — ни Эренбурга, ни Евтушенко, ни Щипачева — очень хорошие, ну просто никакого впечатления, отскакивают как от стены горох, ну ничего, никакого действия не производят.

Взята линия, и эту линию он старается разжевать. Наконец, берет заключительное слово. Из этого заключительного слова запомнились мне несколько абзацев.

Начал он опять же мягко. Ну вот, говорит он, мы вас тут, конечно, послушали, поговорили, но решать-то будет кто? Решать в нашей стране должен народ. А народ — это кто? Это партия. А партия кто? Это мы. Мы — партия. Значит, мы и будем решать, я вот буду решать. Понятно?