Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 3. Приходит пятница и Конец света так и не наступил



Приходит пятница и… Конец света так и не наступил! Майя со своими предсказаниями промахнулись.

В субботу утром я просыпаюсь и сразу же встаю с постели. Я очень устала после вечерней смены в баре, но тут уж ничего не поделаешь. Я выглядываю в окно.

Дождя нет. Это хорошо.

Меня слишком сильно тревожит присутствие где-то поблизости Эрика, как и то, что ему, при желании, ничего не стоит увидеться со мной. Дома я никому об этом не рассказываю, не хочу их расстраивать. Поэтому когда Лусена и Бичаррон приезжают с прицепом, и папа с Хесусом устанавливают на него мой мотоцикл, я искренне стараюсь изобразить веселье.

- Поехали, смугляночка! – кричит отец – Все уже готово.

Мы с сестрой и племянницей выходим из дома, прихватив с собой спортивную сумку, в которой у меня сложен гоночный комбинезон. Подойдя к машине, я замечаю Фернандо и очень этому радуюсь.

- Ты тоже едешь? – спрашиваю я.

Он приветливо кивает мне головой:

- А когда я пропустил хотя бы одну твою гонку?

Мы рассаживаемся по двум машинам. Отец, племянница, Бичаррон и Лусена едут в одной, сестра, Хесус, Фернандо и я – в другой.

По приезде в Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария мы сразу же направляемся к месту проведения гонки. Там уже полно народа всех возрастов. Папа становится в очередь, чтобы подтвердить предварительную регистрацию и получить для меня номер участника на спину. Он возвращается оттуда счастливым.

- Твой номер – 87, смугляночка.

Я киваю ему и начинаю глазами искать Фриду, но не нахожу, слишком уж много людей вокруг.

Я проверяю мобильник – ни одного сообщения.

Вместе с сестрой мы идем к импровизированным раздевалкам, которые организаторы предоставили для участников. Там я снимаю джинсы и надеваю кожаный красно-белый комбинезон. Сестра закрепляет мне на ногах наколенники.

- Джудит, когда-нибудь тебе придется сказать папе, что пора заканчивать с гонками, - говорит она. - Ты не можешь всю жизнь скакать по кочкам на мотоцикле.

- А почему нет, если мне это нравится?

Ракель улыбается и целует меня.

- Ты права. В глубине души я восхищаюсь той мужественной воительницей, которая есть в тебе.

- Ты только что назвала меня мужественной.

- Нет, булочка. Я имела в виду твою внутреннюю силу, и мне очень бы хотелось тоже ею обладать.

- У тебя она есть, Ракель… - говорю я, ласково ей улыбаясь. – Я еще помню, как ты сама участвовала в гонках.

Сестра закатывает глаза.

- Всего два раза, - уточняет она. – И то, только чтобы порадовать папу.

В самую точку. Она права. Хотя мы обе росли в одной семье, в одной среде, папа одинаково нами занимался, во многом мы разные. Это касается, например, мотогонок. Мотокросс всегда был моей жизнью, она же его просто терпела.

Когда я, уже в комбинезоне, выхожу из раздевалки, то направляюсь туда, где ждет меня отец и те люди, которых можно назвать моей командой. Лус счастлива и, завидев меня, начинает прыгать от радости. Конечно, для нее я – супертетя! Я фотографируюсь с ней и со всеми остальными и улыбаюсь. Впервые за несколько дней моя улыбка получается искренней, открытой и умиротворенной. Я делаю то, что мне нравится, и это написано у меня на лице.

Мимо проходит торговец прохладительными напитками, и отец покупает мне кока-колу. Я с довольным видом делаю глоток, когда сестра вдруг восклицает:

- Ой, Джудит!

- Что?

- По-моему, к тебе кто-то клеится.

Я насмешливо смотрю на нее, и тогда она с заговорщицким видом приближается ко мне и шепчет:

- Гонщик с номером 66 справа от тебя не сводит с тебя глаз. И все бы ничего, но он такой красавчик, что прямо слюнки текут.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто же это, и улыбаюсь, узнав Давида Гепардо. Он подмигивает мне, и мы идем навстречу друг другу. Мы знакомы тысячу лет. Сам он из деревеньки Эстрейя-дель-Маркес, что в окрестностях Хереса. Мы оба страстные любители мотокросса и часто встречались на одних и тех же соревнованиях. Мы немного болтаем. Давид, как всегда, любезен со мной. Он просто прелесть. Я беру то, что он мне протягивает, прощаюсь с ним и возвращаюсь к сестре.

- Что это у тебя в руке?

- Ракель, ты слишком любопытна, - упрекаю я ее.

Но, поняв, что она так просто не отстанет, отвечаю:

- Его номер телефона, довольна?

Сестра сначала было закрывает рот, но потом продолжает, как ни в чем не бывало:

- Ой, булочка! Если бы можно было родиться заново, я попросила бы родиться тобой.

Я не могу не рассмеяться и в этот самый момент слышу:

- Джудит!

Я оборачиваюсь и встречаюсь Фридой, которая, улыбаясь, бежит ко мне с раскрытыми объятиями. Я радостно обнимаю ее в ответ, когда замечаю, что за ней идут Андрес и Эрик.

- Конец света не наступил, - шепчет Фрида.

- Я же тебе говорила, - весело отвечаю я.

О Бооооооже! Эрик приехал!

Желудок у меня сжимается, а вся уверенность в себе куда-то испаряется. Ну почему я становлюсь такой идиоткой? Наверное, любовь делает нас ранимыми? Скорее всего. В моем случае, это действительно так.

Я знаю, чего стоило Эрику появиться на подобном мероприятии. Это боль и напряжение. Тем не менее, я решаю не обращать на него внимания. Расцеловавшись с Фридой, я ласково приветствую Андреса и маленького Глена, сидящего у него на руках, а когда очередь доходит до Эрика, то старательно выговариваю, даже не посмотрев на него:

- Добрый день, сеньор Циммерман!

- Привет, Джуд!

Его голос меня волнует. Его присутствие меня тревожит. Все в нем меня тревожит!

Но все же я нахожу в себе силы, которые обычно прячу где-то глубоко внутри специально для таких случаев, поворачиваю голову и говорю своей смутившейся сестре:

- Ракель, позволь представить тебе. Это Фрида, Андрес и малыш Глен, а это сеньор Циммерман.

Надо видеть в этот момент лицо сестры, да и всех остальных тоже. Это просто песня. Холодность, с которой я обратилась к Эрику, заставляет всех, кроме него, чувствовать себя неловко. Он продолжает смотреть на меня своим обычным недовольным выражением лица.

В этот момент появляется Фернандо.

- Джудит, ты участвуешь в следующем заезде, - предупреждает он.

Тут он замечает Эрика и замирает. Кивком головы они приветствуют друг друга, а я обращаюсь к Фриде.

- Я должна вас оставить. Меня зовут на старт. Фрида, я выступаю под номером 87. Пожелай мне удачи.

Когда я поворачиваюсь, Давид Гепардо, гонщик, с которым я перед этим разговаривала, подходит ко мне и мы, сжав одну руку в кулак, сталкиваемся костяшками пальцев. Так он желает мне удачи! Я улыбаюсь и ухожу в сопровождении Ракели и Фернандо. Когда мы отходим достаточно далеко, я обращаюсь к сестре, передавая ей листок бумаги, который держу в руках:

- Занеси номер телефона Давида в мою телефонную книгу, ладно?

Моя сестра улыбается, берет бумажку и восклицает:

- Боже мой, булочка! Эрик приехал!

Нелепо внутренне радуясь этому факту, я надеваю на себя сердитое выражение лица и иронизирую:

- О да! Какое счастье!

Но моя сестра – неисправимый романтик.

- Джудит, ради всего святого! Он здесь ради тебя, ни ради меня, ни ради кого-либо еще. Разве ты этого не видишь? Этот шикарный мужчина с ума по тебе сходит.

Я чувствую желание ее придушить.

- Ни слова больше, Ракель! Я не хочу об этом говорить.

Но моя сестра, как всегда, верна себе.

- Конечно, - настаивает она, - то, как ты обращаешься к нему по фамилии, имеет свою прелесть…

- Ракель, замолчи!

Но, как обычно, ее не так-то легко сбить с намеченного курса.

- Да, когда папа узнает!

Папа? Я на секунду замираю, затем смотрю на нее и объясняю:

- Ни слова папе о том, что Эрик здесь. Ракель, ты насмотрелась мексиканских сериалов и телешоу для домохозяек и совсем потеряла связь с реальностью. И прежде чем ты продолжишь свою пустую болтовню, напоминаю, что мне не зачем встречаться с сеньором Циммерманом. Что из этого тебе не понятно?

Фернандо, который все еще находится рядом с нами, пытается восстановить мир:

- Пойдемте, девочки! Не спорьте, оно того не стоит.

- Как это не стоит! – возмущается сестра. – Эрик…

- Ракель… - протестую я.

Фернандо, которого всегда веселят наши стычки, смотрит на меня и говорит:

- Пойдем, Джудит! Перестань себя так вести. Тебе стоит послушать сестру и…

Уже больше не в состоянии ни секунды выносить этих двоих, я мрачно смотрю на своего друга и кричу, как одержимая:

- Почему бы тебе не заткнуть пасть?! Уверяю, тебе так больше идет.

Фернандо с моей сестрой обмениваются взглядами и смеются. Они, что совсем с ума сошли?

Мы подходим туда, где стоит святая троица - мой отец, Бичаррон и Лусена. Я надеваю шлем, защитные очки и внимательно слушаю отца, который дает мне последние наставления касательно гонки. После я сажусь на мотоцикл, еду к выезду в зону ожидания и там вместе с другими участниками жду, когда нас пригласят на старт.

Спрятавшись за очками, я смотрю туда, где находится Эрик. Я просто не могу заставить себя не смотреть. К тому же, он такой высокий, что его невозможно не заметить. В низко посаженных джинсах и черном свитере он выглядит великолепно.

- Как же он прекрасен!

Он относится к той категории мужчин, что и в глубокой старости выглядят впечатляюще. Эрик разговаривает с Андресом и Фридой, но я его хорошо знаю, лицо выдает его, он сильно напряжен. Я знаю, что за своими зеркальными «Авиаторами»[4], он ищет меня взглядом. Это заставляет мое сердце биться чаще. Но я маленького роста, и ему не удается обнаружить меня среди других почти одинаково одетых гонщиков, что дает мне определенное преимущество. Я могу спокойно наблюдать за ним и наслаждаться тем, что вижу.

Въезд на трассу открывается, и судьи расставляют нас по местам вдоль стартовой решетки. Они напоминают нам правила соревнований: сегодня состоится несколько заездов, в каждом заезде участвует по девять человек, мужчины и женщины участвуют наравне, в следующий тур проходят четыре человека, приехавших первыми.

Со своей позиции я слышу, как меня зовет племянница, и киваю ей в ответ. Она смеется и хлопает в ладоши. Какая же моя Лус красавица! Но потом взгляд возвращается к Эрику.

Он не шевелится.

Даже почти не дышит.

Но он все еще здесь и собирается посмотреть гонку, несмотря на боль, которую, я знаю, это ему причиняет.

Я снова концентрируюсь на своей задаче. Я должна оказаться среди четырех первых гонщиков, если собираюсь участвовать в следующих заездах. Поэтому я выбрасываю все ненужные мысли из головы и завожу мотор. Я сосредотачиваюсь на гонке и забываю обо всем остальном. Я должна это сделать.

Мгновения перед стартом всегда поднимают мне адреналин в крови. От ревущего грохота моторов я вся покрываюсь мурашками, и когда судья опускает флаг, жму ручку акселератора и срываюсь с места. Я сразу занимаю хорошую позицию и, как и предупреждал меня отец, с осторожностью прохожу первый поворот, на котором слишком много неровностей. Прыжок, поворот, круто! Заехав в глубокую яму, я вижу, как один гонщик справа от меня теряет управление и падает, и наслаждаюсь, обгоняя его. Какой удар он получил! Я разгоняюсь, разгоняюсь, разгоняюсь и снова прыгаю. Крутой вираж, газ, снова вираж, еще три поворота, и я заканчиваю трассу, пока другие гонщики в это время еще продолжают падать. По итогам заезда я вхожу в первую четверку.

Хорошо!

Я выхожу в следующий круг.

Отец, счастливее того слона, когда я выхожу с трассы, радостно обнимает меня. Пока я снимаю забрызганные грязью очки, все поздравляют меня. Племянница настолько взволнована, что прыгает без остановки. Тетя – ее героиня, и я довольна, что порадовала ее.

Давид Гепардо участвует в следующем заезде. Когда он проходит мимо меня, я еще раз подставляю ему для приветствия кулак костяшками вперед. В этот момент появляется довольная жизнью Фрида и кричит:

- Мои поздравления! О боже, Джудит, это было впечатляюще!

Я улыбаюсь и отпиваю глоток кока-колы. Я хочу пить. Я смотрю Фриде через плечо и не вижу, чтобы Эрик торопился меня поздравить. Я обнаруживаю его, ведущим беседу с Андресом всего в нескольких метрах от себя, с Гленом на руках.

- Ты не собираешься его поприветствовать? – спрашивает Фрида.

- Я его уже поприветствовала.

Она улыбается и подходит еще ближе ко мне.

- То, как ты назвала его «сеньор Циммерман», конечно, имеет свою привлекательность, - шепчет она, - но, серьезно, ты что не собираешься даже подойти к нему?

- Нет.

- Уверяю тебя, прийти сюда стоило ему немалых усилий. И ты знаешь, что я имею в виду.

- Я знаю, - отвечаю я, – но, он мог бы и не приезжать.

- Ну же, Джудит! – настаивает Фрида.

Мы еще немного спорим, но, как говорит отец, я упрямее ослицы, и не собираюсь приближаться к Эрику. Он этого не заслуживает. Он сам мне сказал, что между нами все кончено, и я вернула ему кольцо. Все, конец.

Проходит утро, я постепенно продвигаюсь вверх по турнирной сетке и дохожу до финала. Эрик все еще здесь, и я замечаю, что он разговаривает с моим отцом. Оба они сосредоточены на разговоре, и в данный момент папа улыбается и по-приятельски хлопает его по плечу. О чем это они болтают?

- У тебя сейчас такое лицо, как будто тебе срочно нужна кока-кола. Я угадал?

Я поворачиваюсь и вижу Давида Гепадо, протягивающего мне банку колы.

Я ее беру, и в ожидании финального заезда, мы с ним сидим и пьем прохладительные напитки. Эрик, находящийся поблизости, снимает очки. Он хочет, чтобы я знала, что он наблюдает за мной, чтобы я почувствовала его гнев. Но я это знаю вне зависимости от наличия очков. В конце концов, я отворачиваюсь, но продолжаю ощущать его взгляд у себя на спине. Я чувствую себя не в своей тарелке, но, в тоже время, все происходящее между нами меня возбуждает.

Мы с Давидом еще довольно долго разговариваем, смеемся и наблюдаем за гонщиками из последнего раунда классификации. Мои волосы развеваются на ветру, и тогда Давид берет одну прядь и заправляет мне ее за ухо.

Как вам такое, сеньор Циммерман! Получите и распишитесь!

Я даже смотреть на него не хочу.

Но, в конце концов, жажда отмщения, живущая во мне, заставляет меня обернуться. И действительно, его лицо теперь уже выражает не раздражение, а безудержный гнев.

Ну как же, он пришел, и вот, смотрите, что получил!

Нас предупреждают, что через пять минут начнется финальная гонка. Решающая. Мы с Давидом поднимаемся, опять сталкиваясь костяшками кулаков, желаем друг другу удачи, и идем каждый к своему мотоциклу и своей группе поддержки. Отец вручает мне каску и очки, и, подойдя ко мне поближе, интересуется:

- Ты что, пытаешься вызвать ревность у своего жениха с помощью Давида Гепардо?

- Папа, у меня нет жениха, - настаиваю я.

Отец смеется, и прежде, чем он успевает что-либо сказать, я добавляю:

- Если ты имеешь в виду того, о ком я думаю, то, я тебе уже сказала, мы расстались. Все кончено!

Папа, добрая душа, вздыхает:

- Полагаю, что Эрик так не думает. Он не позволит вашим отношениям так закончиться.

- Мне все равно, папа.

- Ага! Ты такая же упрямица, как твоя мать. Такая же!

- Ну, я рада, - расстроенно отвечаю я.

Папа качает головой, вздыхает и тут вдруг мне весело заявляет:

- Тише, тише, смугляночка! Мужчинам нравятся сложные женщины, а ты, жизнь моя, именно такая. Такова уж твоя натура, котенок, доводить мужчин до безумия, - смеется он. – Я не позволил сбежать твоей матери, а Эрик не позволит сбежать тебе. Вы оба такие замечательные и интересные люди.

С яростью я нахлобучиваю шлем и надеваю очки. Я не хочу разговаривать. Я завожу мотор и подъезжаю на мотоцикле к стартовой решетке. Как и в прошлые заезды, здесь я сразу же сосредотачиваюсь, и в ожидании старта периодически завожу мотор. Разница только в том, что сейчас я обижена, очень обижена, и это сводит меня с ума. Мой отец, который знает меня лучше, чем кто-либо другой на свете, знаками показывает мне со своего места, чтобы я сбавила обороты и расслабилась.

Гонка начинается, и я понимаю, что мне нужно с самого начала занять выгодную позицию, если я хочу достигнуть намеченной цели.

Мне это удается, и я несусь так, будто продала душу дьяволу. Я сильнее рискую и еще больше наслаждаюсь адреналином, которым пропитан воздух вокруг. Прыжок, крутой поворот! Краем глаза, я замечаю, что Давид и еще один мотоциклист обходят меня справа. Я прибавляю газ. Мне удается оставить позади одного из них, но Давид Гепардо – слишком хороший гонщик, и прежде, чем мы достигаем более ухабистого участка трассы, он разгоняется и прыгает через ямы. Мне же остается только терять здесь драгоценные секунды, пробираясь по этим ямам и чуть не падая на ухабах. Но нет, я не падаю. Я стискиваю зубы, мне удается не потерять контроль над мотоциклом, и я ускоряюсь. Мне не нравится терять ни одной позиции.

Я еще сильнее жму на педаль акселератора и застаю Давида врасплох. Обхожу его, он опять меня обгоняет. Мы резко поворачиваем, и тут нас обоих обходит третий гонщик.

За ним!

Я выжимаю двигатель на полную мощность, мне удается догнать, а затем и перегнать его. В этот момент появляется Давид. Прыгая, он рискует, но ему удается обойти меня слева. Я ускоряюсь, он наращивает скорость, быстрее, быстрее, быстрее…

Когда я пересекаю финишную черту и судья опускает клетчатый флаг, я поднимаю руку.

Вторая!

Давид – первый.

Мы делаем круг почета и приветствуем всех присутствующих. Мы улыбаемся, видя счастливые улыбки и получая поздравления и аплодисменты. Когда мы останавливаемся, Давид подходит ко мне и обнимает. Он доволен, я тоже. Мы снимаем шлемы, очки и люди еще сильнее нам аплодируют.

Я знаю, что моя близость к Давиду Эрику совсем не понравится. Я это знаю. Но мне это необходимо, и неосознанно я хочу его спровоцировать. Я – хозяйка своей жизни. Я хозяйка своих поступков, и ни ему, ни кому-либо еще не удастся навязать мне свою волю.

Отец и все остальные выходят на поле, чтобы поздравить нас. Меня обнимает сестра, зять, Фернандо, племянница, Фрида. Все кричат мне: «Чемпионка!», как будто я выиграла чемпионат мира. Эрик даже не приближается. Он остается на втором плане. Я понимаю, что он ждет, что я, как и всегда, сама подойду к нему. Но, нет. Не в этом случае. Как поется в одной песне: «мы противоположные полюса»[5]. И если он упорный, то я хочу, чтобы он понял раз и навсегда, что я упорнее.

Когда на подиуме озвучивают сумму, которую собрали на подарки детям, я потрясена.

Это целая куча денег!

Инстинктивно я понимаю, что большую часть этих денег пожертвовал Эрик. Я просто это знаю. Мне даже не надо, чтобы не об этом рассказывали.

Радуясь услышанной цифре, я улыбаюсь. Все, включая Эрика, аплодируют. Его лицо более расслаблено, и я замечаю гордость в его глазах, когда поднимаю свой кубок. Это волнует меня и заставляет сердце биться быстрее. В другой раз я бы ему подмигнула и сказала бы взглядом, что люблю, но не сейчас. Сейчас, нет.

Когда я спускаюсь с подиума, то фотографируюсь с Давидом и кучей других людей. Полчаса спустя народ постепенно расходится, и гонщики начинают собирать свои вещи. Перед уходом Давид подходит ко мне и напоминает, что останется у себя в деревне до шестого января. Я обещаю ему позвонить, он кивает в знак согласия. Когда я выхожу из раздевалки с комбинезоном в руке, меня крепко хватают за руку, и я оглядываюсь посмотреть, кто это меня тянет. Это Эрик.

В течение нескольких секунд мы смотрим друг на друга.

О боже! О боооооже! Меня сводит с ума его сосредоточенное выражение лица.

Его зрачки расширяются. Взглядом он говорит мне, как сильно я ему нужна, и не получив ответа, притягивает меня к себе. Когда я нахожусь рядом с его губами, он шепчет:

- Я умираю от желания поцеловать тебя.

И больше ничего не говорит.

Он целует меня, и незнакомые люди вокруг нас радостно аплодируют этой пылкой демонстрации чувств. Несколько мгновений я позволяю Эрику исследовать мой рот. Вау! Я безумно наслаждаюсь этим. Когда Эрик отстраняется, то, глядя мне в глаза, хриплым голосом, замечает:

- Это как в гонках, дорогая. Кто не рискует, тот не выигрывает.

Я соглашаюсь. Он прав.

Но, уверенная в собственной правоте, я отвечаю:

- И в самом деле, сеньор Циммерман. Проблема в только том, что вы меня уже потеряли.

Он растерян. Его взгляд немедленно становится твердым.

Оттолкнув его, я выбираюсь из его объятий и иду к машине зятя. Эрик не преследует меня. Я чувствую, что он остолбенел от того, что я только что сказала. Но в то же время я знаю, что он наблюдает за мной.





Дата публикования: 2015-09-17; Прочитано: 139 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.018 с)...