Лекция 7. Промышленность и торговля Сибири в ХVII – первой половине ХIХ вв

Детальные характеристики состояния промышленности и торговли Сибири в исторической ретроспективе, впервые встречаются в записках путешественников первой половины ХVIII в. (И. Гмелин, С. Крашенинников, И. Лепёхин, И. Фальк), выполненных в дневниковой манере.

В дальнейшем, накопление сведений о колонизуемом регионе, позволило исследователям перейти как к обобщению собранных материалов, так и к их детализации. Во второй половине столетия, благодаря усилиям Г.Ф. Миллера по изучению сибирских городов, появилась реальная перспектива не только выявления военно-административных задач, стоявших тогда перед городами, но и оценки их торгово-промышленных функций. Применительно к периоду ХVIII – первой половины ХIХ вв. данная тенденция наиболее рельефно оказалась запечатлена в трудах В.Н. Татищева, И.К. Кириллова, М.Д. Чулкова, А.Н. Радищева, П.А. Словцова, Ю.А. Гагемейстера, введших в научный оборот обширный пласт источников законодательного, делопроизводственного и статистического характера, проливавших свет на генезис местной промышленности, а также условия и решающие факторы становления и эволюции сибирской торговли.

Развитие историографии сибирской промышленности в середине ХIХ – начале ХХ вв. в контексте колонизации, непосредственно связано с трудами краеведов, сибирских просветителей-энциклопедистов – Н.М. Ядринцева и Г.Н. Потанина, собравших богатейший материал по истории и перспективам развития кустарных промыслов, рассматриваемых названными авторами в качестве фундамента для возникновения местной промышленности.

Отдельной страницой в изучении проблем сибирской промышленности и торговли можно считать труды, посвещённые становлению горнозаводской кабинетской промышленности Алтая Н.М. Зобнин), а также процесса формирования сибирской буржуазии (В.А. Ватин).

В советский и современный периоды историографии, сюжеты, относящиеся к вопросам истории промыслов, промышленности и торговли, оставались важным фрагментом осмысления хода и результатов колонизационного освоения Сибири. В разные годы к этим темам обращались С.В. Бахрушин, О.Н. Вилков, А.А. Преображенский, Хролёнок С.Ф. и др. Тематическое разнообразие рассматриваемых вопросов, к числу которых относились проблемы торговых связей городов, состава населения и хозяйственные занятия, сравнения социально-экономических явлений в Сибири и европейской части России, позволило авторам сделать плодотворный вывод, сообразно с которым процессы становления промышленности и торговли за Уралом характеризовались медленными темпами. Специфическими чертами индустриального становления края стало преобладание добывающей промышленности над обрабатывающей, а также аграрный характер развития сибирских городов.

Включение в ХVII столетии в хозяйственный оборот России практически всей территории Северной Азии, осуществлялось преимущественно путём промысловой колонизации. Не умаляя значения описанного выше процесса земледельческого освоения края, нельзя не признать, что приоритетными задачами Московского государства в исследуемый период являлось обнаружение и эксплуатация природных богатств Зауралья, особенно к востоку от Енисея.

Первые русские поселенцы, оседавшие в регионе, расселялись по берегам рек, выполнявших не только роль транспортных коммуникаций, но и дававших важнейший источник существования – рыбу. Приречные территории, как правило, отдавались в пользование хлебопашцам, но междуречья осваивались охотниками за пушным зверем – промышленниками. Статистика ХVII в., констатирует факт численного преобладания в этот период служилых людей и крестьян над людьми промышленными. Однако отдельные районы (Енисейский край, Якутия, Мангазейский уезд) специализировались исключительно в промысловых занятиях.

Развитие промыслов в Зауралье, ставших впоследствии своеобразной базой для становления местной промышленности, началось задолго до присоединения Сибири к России. Так, например, поморы Европейского Севера освоили путь через Югорский шар на берега Карского моря, где охотились и промышляли морского зверя, осваивали пушные богатства тундры, прилегавшей к Обской и Тазовской губам. С включением края в состав России промысловики прошли дальше на восток к нижнему течению Енисея и его притокам, осваивали в промысловом отношении бассейн Лены и других рек Восточной Сибири.

В процессе вольно-народной и государственной промысловой колонизации региона, «вырисовывались» контуры организации индивидуальной и коллективной промысловой деятельности.

К началу ХVII столетия в крае сложились первые формы организации промышленных занятий – артели и «ватаги». Объединение промышленников в артели объяснялось дальностью и неимоверной трудностью путей к промысловым угодьям, а также выгодами организации совместных зимовок. «Застрельщиками» создания артелей и «ватаг» выступали торговые люди из Соль-Вычегодска и Устюга. Артели, представляли собой объединения «покрученников» (работников по найму), которые снабжались средствами передвижения, продовольствием, орудиями охоты и рыбной ловли. «Покрученник» попадал в зависимость от нанимателя, выполнял его поручения и отдавал ему 2/3 добытой продукции. Ватаги состояли из добровольных пайщиков, которые организовывали совместный промысел, деля впоследствии добычу по паям, т.е. сообразно своему вкладу в предприятие.

Основными видами промыслов в ХVII – первой половине ХIХ вв. являлись охота и рыболовство. Высокие доходы от этих отраслей объяснялись богатейшими потенциальными возможностями, предоставляемыми сибирской природой. Выдающийся исследователь Сибири, Н.М. Ядринцев писал, что «при завоевании Сибири русские люди встретили девственные леса и мало тронутые охотничьи угодья. Соболь ещё водился в Западной Сибири, и Берёзовский округ, как и лесная полоса, давали его в обилии. Марал, или благородный олень, был в Тарском округе и населял Алтай…, степь изобиловала горностаем…Белка водилась в огромном количестве, она собиралась миллионами…Зайцы и заячья шкура шла из Сибири за границу, лисьи меха, бобёр, песец и ценные меха молодых оленей пыжиков также шли в большом количестве из Сибири…»[95]. Столь же красноречивы ретроспективные описания Н.М. Ядринцевым речных, озёрных и морских богатств Зауралья: «Огромные реки Сибири…, также прибрежья Северного и Восточного океанов представили рыбные богатства и развили в разных частях рыбные промыслы…Рыбы такое было изобилие в этих местах, что она тысячами погибала и дохла, когда рыбопромышленники делали запруды и загораживали выход ей из притоков…Сыздавна славилась сибирская нельма, муксун, огромные осетры, щуки, налимы, караси чудовищного веса (по 3 и 4 в пуде)…Сибирские озёра, как Чаны, Байкал…также славились рыбой…Очевидцы и путешественники свидетельствуют, что рыба здесь идёт иногда сплошными массами, так что её хребты выставляются на поверхности…, иногда рыба заскакивает в лодки (!)»[96].

Природно-ресурсный потенциал Сибири определил приоритет в промысловой деятельности местного русского населения охоты и рыболовства.

Охотничий промысел начинался в октябре-ноябре, а заканчивался в марте. В другие месяцы года, когда качество меха было низким, промышленники занимались устройством зимовий и пополнением продовольственных запасов. С началом промыслового сезона большая артель делилась на мелкие группы и расходилась по охотничьим угодьям. «Промышляли» в Сибири ХVII – ХVIII вв. почти исключительно соболя; изредка добывали чернобурых лис: менее ценные меха не окупали промысловых расходов охотников-профессионалов. В отличие от коренного населения, охотившегося на пушного зверя с помощью примитивных луков, русские располагали совершенными по тем временам орудиями охоты: «кулёмами» (ловушки давящего действия с приманкой) и «обмётами» (сетями), что позволяло вести промысел с наивысшей результативностью. Ранней весной промышленники съезжались в свои зимовья, где делили добытые за сезон меха, расплачивались с хозяевами, выделывали и разбирали пушнину. Доходность от пушнины и её высокая ликвидность делали этот товар основным предметом сибирской торговли и импорта. Русские купцы в ХVII – ХVIII вв. наживали на пушнине огромные состояния. Пушной товар оставался одним из источников торговли и казённого сбора вплоть до первой четверти ХIХ в.

В то же время, не следует считать, что эксплуатация пушнины целиком и полностью была прерогативой промышленников. Известно, что кроме людей, для которых пушной промысел являлся основным, к охоте обращались посадские и служилые люди, а также крестьяне. Охота вообще была существенным источником пополнения припасов для личного потребления, в особенности это касалось крестьян-новосёлов, которым занятие промыслом давало возможность накопить первоначальный капитал для приобретения сельскохозяйственных орудий, скота, семян, бытовой утвари. Интересно, что статистические данные, касающиеся объёма добываемой в пользу государственной казны «мягкой рухляди» весьма разноречивы. Так, Н.И. Никитин, ссылаясь видимо на Г. Котошихина в своей работе пишет, что в 40-50 гг. ХVII в. из Сибири на «Русь» вывозили в год до 145 тыс. соболиных шкурок, а обычная цена соболя составляла от 1 до 2 рублей[97]. В то же время, П.Н. Милюков в «Очерках по истории русской культуры» оговаривал, что реальные государственные дивиденды от мехов были не столь значительны: в 1635 г. – 63 тыс. рублей; в 1640 г. – 82 тыс. рублей; в 1644 г. – 102 тыс. рублей[98]. К 80-м гг. доходы от пушнины стабилизировались, а в дальнейшее пошли на убыль. Подобное положение вещей было связано с характером государственного налогообложения в сфере пушного промысла: профессиональные охотники платили со своих промыслах «десятую лешую» пошлину, все остальные – 2-3 соболя в год с человека. Вполне естественно, что «любительский» промысел приобретал повальный характер и, не смотря на меры, предпринимаемые государством, когда власти пытались «унять» воевод и казаков, выставляя заставы на дорогах, значительная часть добычи как бы «утекала» из государственных бюджетных статей. О прогнозируемом падении доходов от нещадно эксплуатируемой отрасли ярко свидетельствуют данные, предоставленные Н.М. Ядринцевым, согласно которым в 1874 г. из России было вывезено мехов на 2 250 000 рублей, а привезено из-за границы на 6 000 000 рублей[99].

Помимо охоты широко было распространено в Сибири рыболовство, которым занималось практически всё население края. Объяснялось это во многом тем, что рыба всегда занимала важное место в пищевом рационе русского человека, а в условиях сибирского «бесхлебья» она нередко являлась его основной пищей.

Тем не менее, только для собственного потребления рыбу добывали лишь в отдалённых, наиболее «глухих» углах Сибири. В остальной части региона потребительский промысел быстро перерастал в товарный, ориентированный на рынок. Дети боярские, конные и пешие казаки закрепляли за собой особыми документами в воеводских канцеляриях полученные рыболовные участки, с которых платили «десятую пошлину». Рыболовными песками и тонями владели монастырские хозяйства, используя в качестве рабочей силы монастырских крестьян. Среди сельского земледельческого населения, осевшего в приречных и приозёрных районах, рыболовство носило повсеместный характер. В результате, в этих местах стали появляться скупщики рыбы, поставляющие её излишки на крупные сибирские ярмарки.

Рыбу в Сибири добывали круглогодично, в наибольшей степени этот вид промысла был развит в районах, расположенных по путям передвижения промыслового и торгового люда. Много рыбы добывалось на среднем и нижнем Енисее, в окрестностях Тобольска, где действовал «замечательный рыбный базар». Рыбу привозили туда по 30, 50 и более телег в день в самом различном виде – сушёную, солёную, мороженную[100]. Известно, что лучшие сорта иртышской рыбы стоили дешевле хлеба[101].

Важное место в создании прочной продовольственной базы на восточной окраине страны занимал промысел дикорастущих растений. Заготовка кедровых орехов, ягод, грибов, кореньев (лук, чеснок, черемша) являлись значительным подспорьем в пищевом рационе крестьянства. В частности, кедровые леса предоставили русским промышленникам возможность превратить добычу кедрового ореха в важную статью экспорта. Огородничество в регионе развивалось медленными темпами, однако в южной и средней полосе Сибири данная отрасль уже в середине ХVII столетия получила широкое распространение. Огородные растения были представлены преимущественно картофелем, огурцами, морковью, репой. Вблизи Усть-Каменогорска местные жители культивировали арбузы.

Активно развивался в ХVII в. и строительный промысел. В состав экспедиционных отрядов, возводивших в Сибири первые крепости и остроги, входили, наряду со служилыми людьми мастера строительного дела. Под их руководством строились городовые и острожные укрепления, воеводские хоромы, канцелярии, церкви, амбары, помещения для хранения боеприпасов. Переселенцы из Европейской России в подавляющей массе владели деревообрабатывающим ремеслом. Поселенцы сами сооружали для себя жильё, надворные хозяйственные постройки, делали мебель. В среде посадского населения с течением времени стали появляться деревообработчики более узкой специализации: столяры, токари, бочары, санники, которые выполняли специальные заказы частных лиц и воеводской канцелярии.

Широкое использование водных путей сообщения вызвало появление смолокурения и парусно-канатного производства. В этой связи, на оброчных крестьян возлагалась повинность сдавать в воеводские канцелярии в определённых размерах смолу, пеньку, канаты и холсты. Требования администрации заставляли население увеличивать объёмы смолокурения, иметь обязательные посевы конопли и льна. Специальные городские ремесленники занимались изготовлением востребованного населением рыболовного инвентаря: сетей и неводов для продажи на городских рынках.

В ХVII в. происходит постепенное становление сибирской добывающей промышленности. Используя опыт, традиции и навыки коренного населения, русские люди в Сибири активно включились в дело разведки и добычи местных полезных ископаемых: глины, слюды, извести, камня. Приобретались необходимые навыки по выплавке металла и изготовлению изделий из железа. В наибольшей степени сибирякам требовались сельскохозяйственные орудия, конская сбруя, рыболовные и охотничьи принадлежности. В начале ХVII в. в Зауралье зарождается соляной промысел. Эпицентром соледобычи в этот период становится юг Западной Сибири. Ещё в 1608 г. в Тару пришли первые дощаники с солью из «Ямыш-озера». С этого момента походы за солью становятся регулярными. О значении соледобычи говорит и то, что означенный маршрут был специально отмечен в чертёжной книге С.У. Ремезова: «От Тарского города вверх по Иртышу служилые люди на дощаниках доходят до Ямыша-озера в 4 недели; от Ямыша-озера служилые люди, нагрузя дощаники солью, плывут до Тары 2 недели и болши, а степью, верховою ездою, в 2 недели и болши»[102]. Характерно, что в Западной Сибири добывали самосадочную соль около берегов солёных озёр, в границах Восточной Сибири соль выпаривали в солёных варницах из обнаруженных источников.

В этот период, в русских селениях появились первые мельницы (водяные и ветряные), различавшиеся по владельческой принадлежности: казённые, монастырские, общинные, частновладельческие. Постепенно мукомольное производство стало ориентироваться на рынок в связи с ростом крестьянской запашки и увеличивавшееся потребности в хлебе в отдалённых регионах.

Экстраполяция промысловых традиций русского народа в новые жизненные обстоятельства, характеризуемые также отдалённостью Сибири от европейской части страны, объективно способствовала становлению в Сибири кустарных промыслов и формированию региональной специализации. По констатации Н.М. Ядринцева, многие из кустарных промыслов получили начало при самом заселении Сибири, другие развились впоследствии, заносимые ремесленниками и заводскими рабочими из-за Урала[103]. Так, в лесной полосе Западной Сибири интенсивно развивался деревообрабатывающий промысел; местности, где существовало обилие зверя и пушнины, вызвали выделку шкур, наличие привозного (уральского) железа в Тобольске и собственных месторождений на Алтае – содействовали развитию кузнечного и слесарного дела. Безусловно, становление кустарного дела в Зауралье, происходило медленными темпами. В особенности это касалось тех районов Сибири, где оседали крестьяне-переселенцы из чернозёмной полосы России, которые в отличие от выходцев с русского севера и Приуралья в промысловой деятельности практически не участвовали. Н.М. Ядринцев с горечью писал: «…Сало, добываемое из животных не перетапливается и не очищается…; кожи местное крестьянство не умеет выделывать; громоздкое сырьё везётся вдаль и по дороге расхищается. Сеет он (крестьянин) лён, а носит рубашку из грубого лубочного холста; у него много шерсти, а вы видите его одетым в какую-то дерюгу, насквозь продуваемую ветром; под ногами его множество железа, а он употребляет деревянный замок, телегу с деревянными гвоздями; окна его нищенской хижины заткнуты слюдою и бумагою вместо стёкол; он не умеет делать мыла, а потому обходится при помощи «подмылья», т.е. моется квашеными кишками»[104]. Тем не менее, потребности внутреннего рынка стимулировали расширение спектра кустарных занятий, которые, в свою очередь выполняли две наиважнейших функции: удовлетворяли местные внутренние нужды населения и содействовали развитию торговой промышленности.

Одним из ранних занятий русского населения за Уралом являлась торговля. Характерно, что торговая колонизация в переплетении с колонизацией промысловой предшествовала колонизации правительственной. Не удивительно, что богатейшие пушные ресурсы Сибири предопределили активное участие в купле-продаже этого товара лиц купеческого звания. В течении ХVII в. «мягкую рухлядь» у коренного населения скупали купцы из Европейской России, а с начала ХVIII в. к этому процессу подключилось сибирское купечество. Следует признать, что в период с конца ХVI – по начало ХVIII вв. ввоз товаров в Сибирь значительно преобладал над вывозом. Из европейских районов России в Сибири предметом торговли становились промышленные изделия из Устюга, Соль-Вычегодска, Ярославля. За Урал ввозились ткани иностранного и отечественного производства, предметы религиозного культа, готовая одежда, бумага, сельскохозяйственные орудия. По списку продаваемых в Сибири товаров можно составить отчётливое представление о быте сибиряков и специфике их торговых контактов. Например, одежда сибиряков практически полностью соответствовала той, которую носили крестьяне Поморья и Приуралья. В целом, спрос сибирского населения ограничивался товарами производственного и хозяйственно-бытового назначения. Это касается, в том числе, и единственного полуфабриката, импортируемого в Сибирь из Европейской России – металла в «укладе», позволившего сибирским кузнецам наладить производство изделий из железа.

Одной из особенностей развития сибирской торговли с городами европейской части страны, являлись природно-географические различия отдельных регионов Сибири, примитивность транспортных коммуникаций, отдалённость и труднодоступность уездов, наличие «пашенных» и «непашенных» местностей. Цены, которые складывались в различных сибирских городах на одну и ту же продукцию, ясно демонстрируют причины, заставлявшие торговых людей активно «прикупать» товары для их перепродажи. Так, в середине ХVIII в. одежда в Восточной Сибири стоила в два раза дороже, чем в Западной. Пуд хлеба в Тюмени стоил 1-2 копейки, в Енисейске – 10-20 копеек, в Нерчинске от 1,5 до 4 рублей.

На рубеже ХVII – ХVIII вв. вследствие продвижения русской оседлости в направлении южной степной полосы и активизации дипломатических и военных контактов со степными народами, устанавливается товарообмен с чёрными калмыками, телеутами, енисейскими киргизами. В летний период из степей в сибирские города (Тару, Тобольск, Томск) степняки пригоняли скот, выменивая его на кожу и промышленные изделия.

Таким образом, ремесло посадского населения, развитие добывающих и кустарных промыслов, способствовали складыванию в ХVII – начале ХVIII вв. рыночных связей, что являлось значительным шагом по включению Сибири в состав Российского государства, участие восточной окраины страны в мировом товарообороте.

В экономическом развитии позднефеодальной и раннекапиталистической Сибири (ХVIII – первая половина ХIХ вв.) основную роль играли земледельческая и штрафная колонизация, тогда как промышленная развивалась в тесной зависимости от этих направлений. Во второй четверти ХVIII в. сформировались два главных направления промышленной колонизации края: горно-заводское производство на Алтае и в Забайкалье, а также обрабатывающая промышленность, охватившая сельскохозяйственную сферу.

Начало ХVIII столетия ознаменовалось зарождением в Сибири горнорудной промышленности, представленной как казной, так и частными лицами. Так, в Забайкалье с 1704 г. начал действовать казённый Нерчинский сереброплавильный завод. На Алтае в 1729 г. был возведён Колыванский медеплавильный завод, принадлежавший уральскому промышленнику Демидову. В 30-40-е гг. были введены в эксплуатацию около десятка небольших предприятий по обработке руд в различных районах Сибири. Стала интенсивно развиваться добыча и обработка цветных металлов – меди, серебра, тогда как чёрная металлургия имело вспомогательное значение.

Со второй четверти ХVIII в. быстрыми темпами стал развиваться алтайский комплекс рудников, что обуславливалось обнаружением в горных разрезах полиметаллических руд и серебра. Первоначально, разработка руд на Алтае была делом частных лиц, что в полной мере вписывалось в общеисторическую схему отечественной промышленной колонизации восточных окраин страны. Однако с течением времени, государство и двор начали предпринимать активные усилия по реквизиции построенных промышленных предприятий. Так, Демидов получил от государства монополию на разработку руд и строительство заводов по Иртышу и Оби, но после обнаружения залежей качественного серебра, начался процесс изъятия демидовских заводов в пользу Кабинета. Указом Елизаветы Петровны от 17 мая 1744 г. на Колывано-Воскресенские заводы была отправлена комиссия под председательством А. Беэра, произведшая опытную плавку руды. В результате, указом от 1 мая 1747 г. предписывалось «…заводы, все строения со всеми землями…, рудами и инструментами…и мастеровыми людьми собственными его Демидова, и с приписными крестьянами взять на Нас»[105]. Аналогичные меры были приняты и в отношении частного предпринимателя М.В. Сибирякова, заключившего в 1759 г. договор с казной о поиске и добыче руд в Сибири и Даурии. Уже в 1779 г. «Сенат велел рудники Сибирякова отобрать, а прочее имение взять в секвестр», на основании инструкции командира Нерчинских рудников В.И. Суворова о запрещении строить частные заводы вблизи казённых[106].

Во второй половине ХVIII в. на Алтае, территории которого уже были включены в круг собственности кабинета, обнаружили новые источники полиметаллических руд, а в начале ХIХ в. и золотоносные жилы. Накануне реформы 1861 г. в границах кабинетской промышленности действовало 17 заводов и несколько десятков рудников.

К основным чертам и особенностям кабинетской промышленности относится следующее:

1. Все производства были типичными мануфактурами. Каждое из предприятий выполняло свои функции. Внутри мануфактур существовало разделение труда по специальностям (плотники, рудоразборщики, кузнецы).

2. Доминировал ручной труд. Основные работы выполнялись ручными бурами, кайлами, кирками, лопатами, тачками.

3. В качестве основной рабочей силы в кабинетской промышленности выступали мастеровые и приписные крестьяне. Согласно статистике в 1770 г. тысяча пудов серебра выплавлялась силами 4 000 мастеровых и 25 000 крестьян, в 1819 – 17 000 мастеровых и 96 700 крестьян, а в 1860 г. – 20 890 мастеровых и 134 029 приписных крестьян[107]. По констатации М.М. Сперанского: «Можно решительно утверждать, что ни в какой стране на свете не будут обрабатывать серебро, добывая два золотника из пуда. Сие могло быть только там, где нужно было истребить леса и чем-нибудь занять совершенно излишние и ни к чему другому не способные руки»[108].

Лишь с конца ХVIII в. в кабинетской промышленности некоторое применение получил наёмный труд. С этого времени администрации разрешалось нанимать «вольножелающих» из мастеровых и приписных крестьян, выполнивших обязательную повинность, на урочную работу.

Обрабатывающая промышленность в сельскохозяйственной сфере складывалась за пределами горных округов. Главными производственными отраслями являлись винокуренная, мукомольная, кожевенная, салотопенная, текстильная, бумажная. В ХVIII столетии абсолютно преобладали мелкие ремесленные заведения по городам, постепенно распространявшиеся и в деревне, особенно в притрактовой полосе.

Инициатива появления мануфактур в обрабатывающей промышленности принадлежала как частным лицам, так и государству. Например, в 1700 г. в связи с началом Северной войны была основана первая в регионе казённая мануфактура – Тобольский оружейный завод. В конце первой четверти столетия появилась и частная мануфактура – стекольный завод тобольских дворян Матегоровых.

С развитием обрабатывающего производства в Сибири постепенно складывается два вида мануфактур: посессионные, с правом принудительного прикрепления рабочей силы и «безуказные», базировавшиеся на наёмном труде. Широкое распространение посессионные формы мануфактурного производства в первой половине ХVIII в. получили в винокуренной промышленности, что обеспечивалось дешевизной хлеба и рабочих рук, а также наличием гарантированного сбыта. Очевидные выгоды винокурения привели к тому, что уже в 50-е гг. ХVIII в. наметилась тенденция перехода данной отрасли из частной в казённую собственность. К первой половине ХIХ столетия государству принадлежало 10 крупнейших винокуренных производств, обслуживаемых каторжными, число которых доходило до 5 000 человек.

Однако, уже с конца ХVIII в. число «безуказных» мануфактур в сибирской обрабатывающей промышленности резко увеличивается. В первой половине ХIХ в. количество частных мануфактур, развивавшихся за счёт вольнонаёмного труда вырастает с 23 до 95. В эти годы появляются частные мануфактуры, основанные крестьянами.

Рост капиталистической мануфактуры ускорялся под влиянием развития новой отрасли сибирской промышленности – золотодобычи, где капиталистическое предпринимательство сразу заняло ведущие позиции. В 1812 г. русским подданным было разрешено разрабатывать золотые руды на Урале, а впоследствии в Западной Сибири. В Тюменском округе на реке Ивановой первым обнаружил золото в 1824 г. екатеринбургский мещанин Еким Швецов. Швецову было отказано в разработке месторождения за отсутствием гильдейского свидетельства. В 1826 г. купцы Рязанов, Баландин, Черепанов и Верходанов получили право поиска золота в Тобольской губернии. В 1827 г. такое же право получил верхотурский купец Андрей Яковлевич Попов, узнавший о находках золота в Мариинской тайге. С именем Попова и связано открытие промышленного золота в Сибири. В 1828 г. этим делом занималось 9 предпринимателей, было сделано 180 заявок. Деятельность А.Я. Попова по промышленной добыче золота характеризовалась наибольшим успехом, что было связано с гигантскими вложениями в разведку золотых запасов (330 000 рублей)[109].

В дальнейшем, поиски золотоносных жил в Сибири, финансируемые частными лицами, Кабинетом и казной, неуклонно ширились. В 30-х гг. ХIХ в. обнаружили золото на Алтае, в Енисейской губернии и Забайкалье. В 40-50-х гг. - в бассейне Лены и на Амуре. В этот период, Сибирь превратилась в основного поставщика мирового золота, она давала 39 % его мировой добычи.

Очень важно, что примитивность техники золотодобычи, предполагала использование большого количества рабочих рук. В связи с данным обстоятельством, число рабочих в отрасли быстро увеличивалось, а золотые прииски превращались в место концентрации производительных сил и капиталов. По статистическим данным в 1830 г. в Томской губернии на частных приисках было задействовано 800 работников; в 1834 г. – 6 000 человек; в 1850 г. – 27 700 рабочих[110].

Заметную роль в развитии сибирской промышленности, что в значительной степени способствовало и активизации торговли, играли транспортные коммуникации. Если в ХVII в. решающее значение имели коммуникации расположенные в широтном направлении (с запада на восток), то в ХVIII – первой половине ХIХ вв. в процессе освоения южных земель произошло смещение основных транспортных магистралей с таёжного севера к степи и лесостепи. С середины ХVIII в. складывался дорожный комплекс Московско-Сибирского тракта, включавший в свой состав главные промышленные и торговые центры региона. От главной магистрали отходили второстепенные линии, связывавшие сибирский север и юг.

Кроме сухопутных дорог имелись и речные транспортные артерии, дополнявшие трактовый комплекс перевозками в меридиональном направлении. Речной транспорт Сибири быстрыми темпами приобретал черты капиталистического предприятия, а речные перевозки стремительно росли. В 1820 г. на сибирских реках курсировало 428 судов различного типа, к 1850 г. число судов возросло до 1 009[111].

В ХVIII – первой половине ХIХ вв. в сибирской торговле вырисовывается несколько основных направлений: торговые контакты с метрополией, пограничная торговля с географическими соседями и торговля внутрирегиональная.

Торговые связи Зауралья с Европейской Россией в описываемый период имели первостепенное значение. Русскими купцами закупались крупные партии товара в Москве, Казани, Нижнем Новгороде. Функцию торговых ворот Сибири выполнял Ирбит (с 1781 г. причислен к Пермской губернии). Ирбитская ярмарка с торговым оборотом в 30-50 млн. рублей имела общероссийское значение. Из Ирбита в Сибирь поступали текстильные и бакалейные товары, перевозившиеся на торговые склады Томска, Тобольска, Иркутска, где они перепродавались в розницу местным купцам. Торговля с европейской частью страны, в отличие от ХVII столетия теперь носила двухсторонний характер. В обмен на российские товары Сибирь поставляла стратегическое сырьё: серебро, золото, моржовый клык, мамонтовую кость. В сибирском экспорте ХVIII – первой половины ХIХ вв. возросла доля сельскохозяйственного сырья. Степной юг поставлял в Россию продукцию скотоводства – масло, сало, кожи, а также мёд и воск Алтая.

Через Сибирь шла торговля России с государствами Средней Азии. Так, в Петропавловске, Семипалатинске, Омске транзитом из России продавались железо и кожа. Из степей в сибирские города традиционно пригонялся скот. В предреформенный период русский ежегодный экспорт на южно-сибирской границе оценивался в 1,4 млн. руб., а импорт – в 1,2 млн. руб.

Заметную часть сибирской торговли составляли товарные отношения с Китаем через Восточную Сибирь. Роль перевалочной базы играла Кяхта, доля которой в азиатской торговле составляла порядка 67%. С 1762 г., когда была отменена монополия казны на торговлю пушниной, этот товар стал основным в системе экспорта в Китай. Русские купцы, помимо пушнины, везли туда кожу, сукно, овчину в обмен на шёлковые и хлопчатобумажные ткани, фарфор и чай.

Внутренняя торговля имела весьма скромные размеры. Из северных районов Сибири в южные поставлялись лес, деревянные и металлические изделия. С юга на север везли хлеб, скот, сырые кожи и сало. Для региона особое значение имела внутренняя хлеботорговля, что объяснялось географической протяжённостью сибирской территории и неодинаковыми с природно-климатической точки зрения условиями его выращивания. Кроме того, хлеб по-прежнему в больших объёмах потреблялся служилым населением и был необходим для прокормления невольных насельников края (политических и уголовных ссыльных и каторжных).

К основным формам внутренней торговли в ХVIII в. относились торговля ярморочная, а также «в разнос», когда купцы отправлялись с товарами по населённым пунктам. В первой половине ХIХ в. родилась новая, более совершенная форма внутренней торговли, говорящая об интенсификации товарно-денежных отношений в регионе – торговля лавочная.

В целом, можно говорить о том, что период с начала ХVII до середины ХIХ вв. был временем медленного, но поступательного экономического развития Зауралья. Усилиями частных лиц и государства не только расширялись географические параметры колонизуемой территории, но и создавалась ресурсная база российской промышленности.

Контрольные вопросы и задания