Расправы с заложниками

Политическое убийство, однако, по сатанинской еврейской жестокости часто на- правляется не прямо на врага, не только на стоящих поперек еврейской дороги твердых, смелых и честных политиков и администраторов. Нет, в качестве своего рода предупреждения они часто разят и их близких. Прежде чем убить Столыпина, иудеи взрывом бомбы оторвали ноги его двенадцатилетней дочери.

А вот что рассказывает немецкий «Штюрмер» о трагической гибели любимого прие- мыша турецкого диктатора в 1936 году:

«Как мы уже в недавнем прошлом сообщали, глава и основатель современной Тур- ции Кемаль-паша (Ататюрк. – Ред.) запретил в дальнейшем функционирование в турецких пределах масонских лож, что автоматически и повело к поголовному их закрытию. Мы тогда уже отмечали, что этим своим шагом турецкий президент вызвал к себе острую ненависть со стороны масонов и евреев всего мира. Тогда же мы пред- сказали, что не пройдет много времени, пока он почувствует на своей собственной спине последствия этого своего мужественного шага. Слова наши полностью теперь оправдались, и Кемаль-паше в действительности пришлось испытать месть отныне враждебных ему сил. Всего лишь через несколько дней после издания его антима- сонского декрета было произведено покушение на его жизнь. К счастью, оно не уда- лось, а преступники были преданы смертной казни.

Когда иудомасонство убедилось в том, что так скоро с Кемаль-пашой не расправить- ся, решено было в чисто масонском стиле направить острие своей мести на ни в чем не повинную девушку.

Всего лишь четыре недели спустя после воспрещения в турецких пределах масон- ских лож мировая пресса отметила нижеследующий знаменательный факт, органиче- ски связанный с покушением на самого турецкого президента.

Приемная дочь Кемаля-паши, которую он любил как родную, возвращавшаяся из Лондона домой на экспрессе Кале-Париж, была выброшена из своего купе на пере- гоне Пиккиньи – Элли.

Несчастная девушка была затем доставлена в железнодорожную больницу города Амьена, где, не приходя в сознание, она испустила дух в результате внутреннего кровоизлияния.

Нечего и говорить, что никто, а тем более дочь турецкого президента, перед которой раскрывалось блестящее будущее, не станет выбрасываться из окна своего купе.

Последующее расследование с несомненностью установило, что дочь Мустафы Кема- ля-паши была самым трусливым и гнусным образом выброшена из экспресса чьей-то посторонней рукой.

Иудомасонство охладило тем самым свою жгучую ненависть к Кемалю-паше, отыг- равшись при этом на ни в чем не повинной жертве – молоденькой девушке, перед которой расстилалась впереди вся жизнь.

Весь этот кровавый инцидент является типичнейшим отражением нравов масонов, всегда предпочитающих бить из-за угла, даже по ни в чем не повинным жертвам, лишь бы утолить жажду мести масонских верховодов. В связи с этим вся эта красоч- ная история приобретает особенную значимость и поучительность».

В еврейском СССР заложниками объявлены семьи красноармейцев и командиров, могущих перейти на сторону врага. Не являются ли евреи творцами безнравственно- го института заложничества вообще?

Если0в 194 году евреи не постеснялись опубликовать по всему свету, что они пред-

лагают миллион за голову Гитлера, что же сказать об их отношении к отдельным деятелям национал-социализма? Отдельные фашисты тоже своего рода заложники за очередного Амана. Евреи не постыдились обагрить кровью гостеприимную для всех швейцарскую землю, подослав убийцу к Вильгельму Густлову, начальнику от- деления Германской национал-социалистической рабочей партии в Швейцарии. На- сколько Густлов не ожидал такого предательского удара, свидетельствует беспеч- ность его жизни. Жена Густлова впустила убийцу в квартиру и дала ему возможность расположиться в кабинете мужа в ожидании его прихода. Этот случай свидетельст-

вует, насколько политическим работникам надотбьы ких частных посещений на дому.

осторожными в отношении вся-

А вот описание убийства молодого поэта, автора немецкого национал- социалистического гимна в период ожесточенной борьбы за власть над поверженной наземь Германией Веймара.

Румынское «Пробуждение» рассказывает нам, как умер Хорст Вессель, творец боево- го гимна Новой Германии:

«Берлинские штурмовые батальоны хорошо знали, что это значит – идти под знаме- нами Гитлера. Знал и Хорст Вессель. Он больше всех. Сотни раз его предупреждали. Даже сами коммунисты, ненавидевшие начальника знаменитого «Штурма №5» боль- ше, чем доктора Геббельса. Разве не Вессель был тот, который отнимал у них луч- ших людей, превращая в фанатичных поборников III Рейха? Разве не Вессель был тот, который со своими людьми проникал в самые укромные уголки коммуны, чтобы говорить и проповедовать о священной миссии Адольфа Гитлера?

Товарищи просят его быть осторожным, чтобы он ушел на некоторое время в отпуск, чтобы снова взялся за учебу. Заботливая любовь находит тысячу мотивов. «Ты мо- жешь бороться за идею, где бы то ни было. Получишь командование батальоном того города, где ты поселишься. Работай, Хорст Вессель! Много работы ожидает тебя!»

Он чуть было не решился уступить просьбам товарищей. Но не из-за угроз смертью. Где уж там! Мысль о смерти – постоянный спутник штурмовых батальонов. Кто счи- тает себя политическим солдатом Гитлера, тот должен уметь умереть с последним

«Хайль Гитлер!» на устах. В этом-то и все величие – в этом непреодолимом духе штурмовиков, готовых умереть за свободу, за будущее счастье родины.

Нет, подкрадывающихся убийц Хорст Вессель не боится, в последний момент он ре- шает: «Нет, остаюсь! Здесь мое место! Здесь борются мои товарищи. Мы скованы опасностями и преследованиями. Мы вместе восстали против низов человечества, вместе стояли под огнем. А пролитая нами кровь – спайка крепкая. Я остаюсь».

Хорст Вессель остался.

И вот 14 января 1930 года бульварные листки закричали крупными заголовками:

«Убийство национал-социалистического студента», и тотчас же начали шептать о том, что им диктовали их грязные надежды.

14 января совершилось дело, достойное по трусости подлости его аморальных авто- ров.

Хорст Вессель занимал меблированную комнату на Франкфуртерштрассе, № 62, как раз против ресторана, где собирался его «Штурм». Его хозяйка, коммунистка, не го- ворившая о своем жильце иначе как о «свинье-наци», давно уже думала о том, как бы его «вывести в расход».

Она и видела, как он зашел в комнату, и сочла момент удачным. Побежала к бли- жайшему увеселительному парку, где, как она знала, как раз собралась шайка испы- танных красных негодяев и наемных убийц, которые уже сотни раз клялись убить Хорста Весселя. Скоро она нашла все это избранное общество. Шестнадцать чело- век! Али Геллера – альфонса, Эрвина – каторжника, Пимеля, Йонхена и т.д. Шестна- дцать преступников, купленных чтобы убивать. И еще кто-то шел с ними и натравли- вал, щуря кровожадные глаза, когда мужчины колебались. То была еврейка Коган. Трусливо, как убийцы, они все снова и снова спрашивали, действительно ли наци у себя совершенно один.

– Да!

– Ну тогда да здравствует красный фронт!

Хозяйка, вдова Сальм, показывает дверь и кивает им с искривленным ртом. Потом уходит в кухню, свистя «Интернационал».

В темном затхлом коридоре стоят шестнадцать человек и караулят, прижимаясь один к другому, с револьверами в руках, и страх искажает их лица. Страх перед... одним.

Али собирает все свое мужество и стучит в дверь. Внутри слышны шаги.

– Один момент! – кричит Хорст Вессель. – Войди, Рихард!

Он думает, что его друг Фидлер хочет посетить его. Потом он сам открывает дверь... и в ту же секунду грохочет целый залп выстрелов.

Хорст Вессель падает с предсмертным криком. А его убийцы мчатся из дому как го- нимые фуриями... Бегут в дом Карла Либкнехта, чтобы получить свою плату за кровь и паспорт с рекомендациями в Москву. В рай отличившихся.

Неделями мучится жертва. С простреленным ртом Хорст Вессель лежит в больнице. Борется со смертью. Черпает силы из страстного желания дожить до возрождения Родины. Любовь товарищей и вождей помогает ему в страшной борьбе. И почти ка- жется, что его юный организм одолеет мрак смерти, что он будет победителем и здесь. При этой перспективе вскипает ненависть красной шайки убийц. Их печать раздувает невероятно дикую, грязную кампанию клеветы против умирающего. С из- вращенным удовольствием садистов они копаются в зловонном гное своих собствен- ных мерзких душ. А их наемники не раз пытаются доконать раненого ядом.

Но товарищи Хорста начеку. Они бодрствуют у егосптеоли, и горе тому красному бандиту, который в эти трагические минуты попадет в их руки.

Да, врачи питают надежды. А мать и сестра посылают горячие молитвы к престолу Милосердного.

Но судьба решила иначе. Заражение крови въедается в страшную рану. Хорста Весселя зовут на последний сбор.

Он еще может попрощаться. Он еще может увидеть, еще один раз свою мать, сестру, доктора Геббельса и своих штурмовиков.

23 февраля при первом мерцании рождающегося дня вождь знаменитого «Штурма

№5» закрыл глаза навеки.

А ненависть преследовала его и по ту сторону жизненной грани. Она дико ревела и хохотала, когда его хоронили. Градом камней она встретила траурное шествие. Она хотела опрокинуть с дороги и разорвать тело павшего героя.

– За что? – спрашиваете вы.

Он помог своему народу оборвать многотысячные щупальца еврейского спрута».