Простите маму, – зашептали сзади, послышалось легкое шуршание, и я увидела Стефанию

Она хулиганка, – зло ответила я, – даже если тебе человек не нравится, нельзя его бить.

Мама считала Катю своей дочерью, – пробормотала Стефания, – она очень переживала, когда та пропала. У мамы был нервный срыв, она до сих пор, услышав про Катю, теряет над собой контроль. Поймите, она не совсем стабильна психически. Нет, она нормальная, но, вспомнив про Катю, выдает истерическую реакцию. Может зарыдать или, как сейчас, впасть в необъяснимую агрессию. Мысли о Екатерине до сих пор выбивают ее из колеи.

Это ее не оправдывает, – уже с меньшим раздражением перебила я, – сейчас направлюсь в травм-пункт, зафиксирую побои, и завтра к вам явится участковый.

Не надо! – испугалась Стефа. – Сколько вы хотите за ущерб?

Я осторожно согнула ногу, вроде шевелится, но, наверное, на месте удара наливается огромный синяк. Жаль, под джинсами не видно, что происходит с моей бедной ногой.

Пятьдесят долларов хватит? – предложила Миль и тут же надбавила: – Сто, и вы уходите?

Оставьте деньги ребенку на игрушки, – отвергла я ее предложение, – ответьте мне на пару вопросов, и будем квиты.

Ладно, – согласилась Стефа, – но домой вас позвать не могу.

Сама не хочу встретиться еще раз с бешеной бабкой, – вздохнула я, – давайте поговорим в моей машине.

Миль не стала возражать, она помогла мне дохромать до машины, и я начала разговор.