И в них учители, и ученики, також и Церковные проповедники

Извевтно есть всему миру, каковая скудость и немощь была воинства Российскаго, когда оное не имело правилного себе учения, и как несравненно умножилась сила его, и надчаяние велика и страшна стала, когда Державнейший наш Монарх, Его Царское Величество ПЕТР Первый обучил оное изрядными регулами; тож разуметь и о Архитектуре, и о врачевстве, и о политическом правителстве и о всех прочих делах.

И наипаче тоеж разуметь о управлении Церкви, когда нет света учения, нельзя быть доброму Церкве поведению, и нельзя не быть нестроению, и многим смеха достойным суевериям, еще же и раздорам и пребезумным ересем.

Дурно, многие говорят: что учение виновное есть ересей, ибо кроме древних от гордаго глупства, а не от учения бесновавшихся еретиков, Валентинов, Манихеов, Кафаров, Эвхитов, Донатистов и прочих, которых дурости описуют Ириней, Епифаний, Августин, Феодорит, и иные. Наши же Руския расколщики не от грубости ли и невежества толь жестоко возбесновалися, а хотя и от ученых человек бывают ересиархи, яковый был Арий, Несторий, и неции иныя. Но ересь в оных родилась не от учения, но от скудного Священных Писаний разумения. А возрасла и укрепилася от злобы и гордости, которая не попустила им пременить дурное их мнение, уже и по познании истинны против совести своей. И хотя от учения своего имели они силу сочинять софисмы, сиесть коварные мудрований своих доводы, обаче кто бы сие зло восписовал просто учению, тот бы понужден был го­ворить, что когда и врач опоит кого отравою, того учение врачевское виновно есть. И когда ученый салдат, хитро и силно разбивает, того виновно есть учение воинское. Иестьли посмотрим чрез Истории аки чрез зрителные трубки, на мимошедшие веки, увидим все хуждшее в темных, нежели, в светлых учением временах. Не спесивились так Епископи до четыресотного лета, как после возгорделися, наипаче Константинополский и Римский, ибо тогда было учение, а после оскудело. И аще бы учение Церкви, или Государству было вредное, то не учились сами лучшыя Христианстии особы, и запрещали бы иным учитися: а то видим, что и учились вси древнии наши учители не токмо Священного Писания, но и внешней Философии, и кроме многих иных славнейшые столпы Церковные поборствуют и о внешнем учении, а имянно: Василий Великий в слове своем ко учащымся младенцам, Златоустый в книгах о Монашестве, Григорий Богослов в словах своих на Иулиана Апостата.Но много быговорить аще бы о едином сем нарочное слово было.

Убо учение доброе и основательное есть, всякой ползы, как отечества, так и Церкве, аки корень и семя и основание. Но сие на крепко наблюдать подобает, чтоб было учение доброе и основательное.

Ибоесть учение, которое и имени того недостойно есть, а обаче от людей, хотя и умных, но того несведущих, судится быть за прямое учение. Обычно вопрошают мнози: в которых был он сице? И когда услышат что был он в Реторике, в Философии, и в Богословии, за единыя тыя имена, высоко ставят человека, в чем часто погрешают. Ибо и от добрых учителей не вси добре учатся, ово за тупость ума, ово за леность свою, колми паче когда и учитель будет в деле своем мало, или и ниже мало искусен.

Ведати же подобает, что от пятисотнаго до четыренадесятьсотнаго году, сиесть чрез девять сот лет, во всей Европе, вся почитай учения в великой скудости и не искустве были: так что у самых лучших Авторов, во оные времена писавших, остроумие видим великое, а света великого невидим. По четыресотном над тысячу годе, почали проявлятися любопытнейшыи, и по тому искуснейшыи учители, и помалу многие Академии гораздо великую, и почитай от древних оных Августовых лет, болшую силу возъимели, многие обаче училища в прежнеи тине остались, так что у оных Реторики, и Философии и прочих учений имена точию суть, а дело не тое. Причины того различные суть, которые зде за краткость не воспо­минаются.

Таковаго же, тако рещи, привиденнаго и мечтателнаго учения вкусившыи человецы глупейшыи бывают от неученых. Ибо весма темни суще, мнят себя быти совершенных, и помышляя, что все что либо знать мощно, познали: не хотят, но ниже думают честь книги, и болше учитися. Когда вопреки, прямым учением просвещенный человек, ни­когда сытости не имеет в познании своем, но не престанет никогда же учитися, хотя бы он и Мафусаилев век пережил

Се же велми бедно, что именованные неоснователныя мудрецы, не толко неполезны: но и вельми вредны суть и дружеству, и отчеству, и Церкви, пред властьми над меру смиряются но лукаво, чтоб так украсть милость их, и пролезть на степень честный. Равного чина людем ненавидят, и естьли кто во учении похваляем есть, того всячески тщатся пред народом и у властей обнести и охулити. К бунтам склонны, восприемля надежды высокия. Когда богословствуют, нельзя им не еретичествовать, за невежством бо своим удобь проговорятся, а мнения своего изреченнаго переменить отнюдь нехотят, чтоб не показать себе что не все знают. А мудрии мужие сие между собою утвердили пословие, мудраго человека свойство есть отменять мнение.

Сие предложить судилось за благо: что естьли Царское Величество похощет основать Академию, разсуждало бы духовное Коллегиум, каковых исперва учителей определить, и каковыи учения образ указать оным, дабы не вотще пошло Государское иждивение, и в место чаянной ползы, не была бы тщета смеха достойная.

А как бы в сем опасно и искусно справитися, угодныя суть последующыя, регулы.

1. Ненадобе исперва многих учителей, но первый год доволно единого или двоих, которыя бы учили Грамматике, сиесть язык правилно знать Латинский или Греческий, или оба языка.

2. На другой год, и третей, и прочии, поступая к болшым учениям, да и перваго, не отлагая для новых учеников, болшее число и учителей придастся.

3. Искушать всячески, каков в деле своем есть, кто хощет быть учитель школы? Например: желая ведать искусен ли в языке Латинском? Велеть ему сложение Руское перевесть на Латинское, також Латинское слово некоего славного в языке том Автора, перевесть на Русское, и велеть искусным осмотреть и освидетелствовать переводы его, и тот час покажется, совершен ли есть или средний, или и того нижае, или весма ничего. Суть же и иных учений свойственныя искушения, которые мощно будет особенно списать.

4. А хотя и неискусен в требуемом учении покажется, обаче мощно знать что остроумен есть, то знатно он за леностию, или за плохим своим учителем не достигнул того, и таковому повелеть полгода или год самому учитися от Авторов в деле том искусных, аще учитель хощет быть. Толкож сие делать за скудость людей; а лучше бы на таковых не надеятися.

5. Определенным и добрым учителем приказать, что бы они исперва сказывали ученикам своим вкратце, но ясно, кая сила есть настоящего учения? Грамматики например: Реторики, Логики, и прочая, и чего хощем достугнути чрез сие или оное учение, чтоб ученики видели берег, к которому пловут, и лучшую бы охоту возъимели, и познавали бы повседневную прибыль свою, також и недостатки.

6. Избрать изряднейших во всяком учении Авторов, которые свидетелствовани суть в славных Академиях, именно же: в Париже, повелением Короля Людовика четвертаго надесять, так кратко, а совершенно за­ключена Латинская Грамматика, что мощно надеятися остроумного ученика, за един год совершенно научить языка онаго, когда у нас за пять и за шесть лет мало кто постизает. Что можно знать потому, что студент, из Философии, или Богословии изшедший, не может перевесть и средняго стиля Латинского. Избрав убо, якоже речеся, лучших в Грамматики, Реторики, и в прочиих учениях Авторов, подать в Академию, и приказать, чтоб оных руководством, а не иных, учено в школах.

7. В Богословии собственно приказать, чтоб учено главныя догматы веры нашел и закон Божий. Чел бы Учитель Богословский Священное Писание, и учился бы правил, как прямую истую знать силу, и толк Писаний: и вся бы догматы укреплял свидетелством Писаний. А в помочь того дела, чел бы прилежно Святых Отец книги. Да тако­вых Отец, которые прилежно писали о Догматех, за нужду распрь в Церкве слу­чившихся, с подвигом на противныя ереси. Ибо суть древнии Учители, собственно о догматах, тот о сем, а другой о ином писавшый.Например: о Троической тайне Григорий Назианзин в пяти словах своих Богословских, и Августин в книгах о Троице, и о Божестве Сына Божия. Кроме оных, Афанасий Великий в пяти кннгах на Ариан. О Божестве Святаго Духа: Василий Великий в пяти книгах на Евномиа. О Ипостаси Христовой Кирилл Александрийский на Несториа. О двоице естеств в Христе, доволно одно послание Леона Папы Римскаго, до Флавиана Цареградскаго Патриарха. О грехе первородном, и о благодати Божией, Августин во многих книгах на Пелагианы, и прочая. К томуж зело полезны деяния и разговоры [В]селенских и Поместных Синодов. И от таковых Учителей при Священном Писанни, не тщетное будет учение Богословское. А хотя и может Богословский Учитель и от новейших иноверных Учителей помощи искать. Но должен не учитися от них, и полагатися на их сказки, но толко руководство их принимать, каких они от Писания и от древних учителей доводов употребляют. Наипаче в Догматех, в которых с нами иноверцы согласни суть, а однак доводом их не легко верить, но посмотреть, ес[ть]ли таковое в Писании, или в книгах отческих слово? И тую ли имеет силу, в яковой они приемлют. Многажды бо лгут господа оные, и чего не бывало, приводят. Многажды же слово истинное развращают. Буди зде едино например, слово Господне к Петру: Аз молихся о тебе, да не оскудтьет вера твоя. Реченно о Петре персонално, о самом лице Петрове: а Латини влекут оное к Папе своему, наводя от того, что Папа не может погрешить в вере, хотя бы хотел. Дол­жен убо учитель Богословский, не по чюжим сказкам, но по своему ведению учить, и иногда избрав собственное время, показать в книгах и ученикам своим, чтоб и они известны сами были, а не сумнились бы, правду ли говорит, или лжет учитель их?

8. По случаю зде, с причины мимошедшаго совета, воспоминается, что при школах надлежит быть Библиотеке доволной. Ибо без Библиотеки, как без души Академиа. А доволную Библиотеку мощно купить за две тысящи рублей.

Библиотека Учителем по вся дни и часы ко употреблению не возбранна, толко бы книги по келиам не разбирали, но чли бы оные в самой Библиотечной канторе. А ученикам и прочиим охотникам, оттворять Библиотеку в уреченные дни, и часы.

И ходилиб в библиотеку, которые язык умеют, в особенныя часы и дни по долженству, а в иные за охоту и в урочное время. Спрашивал бы всякого, свой Учитель, которого он Автора чтет? И что прочел? И что списал? А если чего незразумел, тоб ему объяснил Учитель. Сие вельми полезно, и скоро человека аки претворяет в иного, хотя бы прежде грубых был обычаев.

9. Обращаяся к школным учениям, сие видится быть велми благоуспешно, что могут некая учения, двое или трое вдруг одного часа, и одним делом подаватися. Например: уча Грамматики, может учитель с нею учить купно и Географию, и Историю, понеже по регулам Грамматическим, нуждно есть делать Экзерциции, сиесть обучатися в переводах с моего языка на язык тот, котораго учюся, и вопреки, с языка того на мой язык. То мощно велеть ученикам пере­водить по части Географию, или Историю одну внешнюю, либо Церковную, или на перемену оба те учения.

Обаче понеже Историю честь без ведения Географскаго, есть как бы завязаными глазами по улицам ходить, того ради здравый совет есть, год Грамматике определенный, разделить на две части. И полгода первое, учить Грамматику с Географиею, особенный в неделе день определяя, в которой на карте будет Учитель показывать цыркулы, планисфериа и универсалную ситуацию мира. А еще лучше бы делать сие на Глобусе, и так обу­чать студентов, чтоб те могли перстом по­казать, когда кто спросит их, где Азия? где Африка? где Европа? и к которым сторонам под нами лежит Америка? Також и особ о Государствах, где Египет? где Хина? где Португалия? и прочая. А другое полгода давать в Экзерциции переводить Исто­рию универсалную, да краткую: толко бы был Автор чистаго языка Латиискаго, яковый есть Юстин Историк, и мощно будет после других усмотреть.

И се велми полезно: ибо ученицы великое ко учению возъимеют доброхотство, когда не­веселое языка учение, толь веселым мира, и мимошедших в мире дел познанием растворено им будет: и скоро от них гру­бость отпадет, и еще при береге почитай училищном, не мало драгих товаров обрящут.

10. Чин учения таковый добрый кажется. 1. Грамматика купно с Географиею и Историею. 2. Арифметика и Геометриеа. 3. Логика или Диалектика, и едино то двоименное учение. 4. Реторика купно или разделно с Стихотворным учением. 5. Фисика, присовокупя краткую Метафисику. 6. Политика краткая Пуффендорфова: аще она потребна судится быть, и может она присовокупитися к Диалектике. 7. Богословия. Первые шесть по году возмут, а Богословия два года. Ибо хотя и вся­кое учение (кроме Диалектическаго и Грамматическаго) пространное есть, обаче в школах сокращенно трактовать надобе, и главнейшые толко части. После сам долгим чтением и практикой совершится, кто так доброе руководство получит. Язык Греческий и Еврейский, (естьли будут Учители) между инными учении урочное себе время приимут.

11. Ректора и Префекта усмотреть прилежных человек, и которых учение и труды уже известны. И укажет им Духовное Коллегиум тщательным быть в деле своем, с таковым угрожением, что ежели нечинно пойдут учения, и не благопоспешно, то они сами суду подпадут в Духовном Коллегиум. И того ради смотреть должны, ходят ли всегда в школу Учители? и так ли учат, как подобает? И должны Ректор с Префектом, посетить в неделю две школы, а в другую неделю другие две, и так и прочие кругом. А когда в школу приидут, Учитель при них учить будет, а они слышати, хотя чрез полчаса. Також и вопросами отведо­вать учеников, знают ли, что уже должно бы им знать?

12. Если кто от Учителей противен покажется Академицким уставом, и непреклонен наставлению Ректорскому, таковаго Ректор объявит в Духовное Коллегиум: и по следовании отставлен, или наказан будет по разсуждению.

13. Мощно и фискалов определить, которые бы насматривали, все ли во Академии порядочно.

14. О учениках сие разсуждение: должны вси Протопопы, и богатшии и инии Спященницы, детей своих присылать во Академию. Мощно тоеж указать и градским лучшым приказным людем, а о дворянех, как собственная воля будет Царскаго Величества.

15. Приходящыя же тыя ученики, были б при Академии до конца всех учений, и не отпускать от школ Ректору без ведома Духовнаго Коллегиум. А если бы Ректор, или Префект, или иный кто отпустил уче­ника отаи [тайно – А.Р.], за мзду поданную: и на таковаго преступника, определить жестокое наказание.

16. Всем по всюду известно буди, что где будет человек ученый во Академии, и от Академии свидетелствованный, того на степень духовныя, или гражданския чести, не может упредить неучёный, с великим штрафом на власти оные, которые бы инако зделали.

17. Новопришедшаго ученика, отведать память и остроумие, и если покажется весма туп, не принимать во Академию. Ибо лета потеряет, а ничего не научится. А обаче возъимеет о себе мнение, что он мудрый, и от таковых несть горших безделников.

А чтоб который не притворял себе тупо­сти, желая отпуску в дом, как то другия притворяют телесную немощь от солдатства, искушению ума его целый год положить. И может умный Учитель примыслить способы искушения таковыя, яковых он познать и ухитрить не дознается.

18. Буде покажется детина непобедимой злобы, свирепый, до драки скорый, клеветник, непокорив, и буде чрез годовое время ни увещании, ни жестокими наказании одолеть ему невозможно, хотяб и остроумен был, выслать из Академии, чтоб бешеному меча не дать.

19. Место Академии не в городе, но в стороне на веселом месте угодное, где несть народного шума, ниже частыя окказии, кото­рые обычно мешают учения, и находит на очи, что похищает мысли молодых человек, и прилежать учениям не попускает.

20. Не надобе хвалитися Академии, но ниже смотреть на тое, что много учеников имеет: сие бо весма суетно есть. Но смотреть, как много есть остроумных и добре учащихся, с великою пользы надеждою, и как бы оных додержать постоянных до конца.

21. И сие есть отнюдь непотребно, паче же и тщетно, чтоб студентов какие ниприидут, приимать на поденные денги Госу­даревы. Приходят бо многие не для учения, но еще иные и неспособные по природе, для жалованья только, нищетною нуждею влекоми. Иные же и способныя, да сколько похотят при Академии живут, а когда и куды хотят, отходят. Чтож с того добра? Толко суетный убыток.

Принимать бы студентов с разсмотрением остроумия, и они бы запись давали на себе, что до конца учений пребудут во Академии, под великим штрафом, если бы обета своего не исполнили без крайней нужды. И так можно будет оных по совершении школном презентовать Царскому Величе­ству, ипо Его Величества указу, определять оных на разные дела.

22 Но что паче всего? и почитай едино есть потребно и полезно: быть при Академии, или в начале и без Академии Семинариум, для учения и воспитания детей, какие вымыш­лено не мало во иноземных странах. А того некии зде образ представляется.

1. Построить дом образом монастыря, которого пространство, и жилье, и всякиекпрепитанию, и одеянию, и прочиим нуждам, припасы былиб против числа детей, (како­вое определено будет по воли Царского Величества) пятьдесят, или седмдесят, или болше, також и потребных управителей, и служителей.

2. В дому том имеют жить дети, и уже и болшаго возраста юноши, по осми или по девяти человек в единой избе. Обаче с таким расположением: болшые во единой, средние в другой, малые в третией избе.

3. Всякому место определить при стене вместо собственной конторы, где его стоит кроватка складная, чтоб в день логовища знать не было; також шкафа на книжки и иныя вещицы, и стулик для седения.

4. Во всякой избе (сколко оных будет) имать быть Префект, или надсмотрщик, человек хотя не ученый, обаче честнаго жития: толкоб не велми свирепый, и не мелянхолик, летами от 30, до 50-го году. А дело оного сие: насматривать, чтоб междо Семинаристы (так воспитоваемыя в дому том нарицаются) не было ссор, драки, сквернословия, и всякаго инаго безчиния, и чтоб во уреченные часы всяк делал что должно. А всяк бы Семинарист, из избы своей без его благословения не изходил, и то со объявлением причины, куды и для чего изходит.

5. В том же дому, подобает быть хотяб трем ученым человком Монахом, или Мирским. Из которых един будет Ректор, дому всего Управитель, а два Эксаминаторы, сиесть розыщики учения, как кто учится, лениво или прилежно.

6. Во всякой избе Префект имеет власть наказывать себе подчиненных за преступление: но малых розгою, а средних и болших словом угрозительным. А потом на не исправляющихся доносить Ректору.

7. Тако ж Эксаминаторы за леность во учении, с малыми, средними и болшими поступать будут, и Ректору доносить.

8. Ректор верховная власть всех, всяким по разсуждению наказанием наказывать может. А кто непреклонен ко исправлению явится, того Ректору не отпускать из Семинариум, без ведома Духовного Коллегиум.

9. Определить времена ко всякому делу и покою Семинаристом: когда спать ложить­ся, когда воставать, молиться, учиться, итить за трапезу, гулять, и прочая. И вси бы оные часы колоколцем означать, и вси бы Семинаристы, как солдаты на барабанной бой,так на колокольцев голос, принимались за дело, какое на час уреченной назначено.

10. Не отпускать из Семинариум в городы, или куды ниесть, к своим в гости, пока Семинарист не обыкнет пребывая в Семинариум, и не ощутит знатной ползы, таковаго воспитания. А имянно: до трех лет по приходе всякого в Семинариум, не испускать никуды. А и по третьем году, не болши дважды в год позволить вытить в гости к родителем, или сродником, и то не далече отстоящым, так чтоб не болше седми дний прошло, от изшествия до возвращения в самый дом Семинарийский.

11. А когда и так испущен будет в гости Семинарист, то обаче придавать оному честнаго человека яко Инспектора, или наблю­дателя, который был бы при нем везде, и всегда, и при всяких случаях. И по возвращении давал бы репорт Ректору, что деялось. А естьли бы тот приданный Инспектор, поноровя ему, утаил нечто худое, и таковаго плута бить гораздо. А можно бу­дет тое познать и по сему: что возвратившийся Семинарист, не может не показати на себе некоей прежних нравов и охоты, измены.

12. А когда какие сродники придут в Семинариум, посетить своего тамо сродника, и тех гостей, с ведомом Ректорским ввесть в трапезу, или иную общую избу, или в сад, и тамо оным ссродником своим разговаривать, и мерно кушанием и питием потрактовать их можно, самому при­сутствующему Ректору, или одному Ексаминатору, по разсуждению лиц.

13. Таковое младых человек житие, кажет­ся быти стужителное, и заключению пленническому подобное. Но кто обыкнет так жить, хотя чрез един год, тому весма сладко будет.

Обаче ко врачеванию скуки последствующыя регулы угодныя суть.

14. Не принимать до Семинариум, толко малых детей от десятого до пятинадесятаго году возраста, а выше того разве за прошением честных лиц, свидетелствующих, что отрок и в доме родителском жил в страсе, и добром насмотрении.

15. На всяк день два часа определить на гулянье Семинаристом. А именно по обеде и по вечери, и тогдаб не волно никому учитися, и ниже книжки в руках иметь. А гулянье было бы с играми честными и телодвижными, летом в саде, а зимою в своей же избе. Ибо сие и здравию полезно есть, и скуку отгоняет. А еще лучше таковые изби­рать, которые с потехою подают полезное некое наставление: такое на пример есть, водное на регулярных судах плавание, Геометрическия размеры, строение регулярных крепостей, и прочая.

16. Можно единожды или дважды на месяц, наипаче летом проездиться, на островы, на поля, и места веселые к дворам загородным Государевым, и хотя единожды в год в Санкт-Питербурх.

17. В трапезе чтение будет, ово Историй воинских, ово Церковных. А в начале всякаго месяца, чрез два, или три дни, чтомы да будут повести о мужах во учениии просиявших, о Церковных великих учителех, також и о древних и нынешних Философах, Астрономах, Риторах, Историках, и прочая. Ибо таковых повестей слышание, и сладко есть, и к подражанию мудрых оных людей поощряет.

18. Можно же еще дважды в год, или болше, делать некия акции, диспуты, комедии, Риторскин Экзерциции. И то бо зело полезно к наставлению и к резолюции, сиесть честной смелости, каковыя требует проповедь слова Божия, и дело посолское, но и веселую перемешку делают таковые акции.

19. Могут уставлены быть и некия по­чести добре и тщателно учащымся.

20. Добре в великие праздники быть при столе оных Семинаристов, гласом Мусикийских Инструментов; и сие не трудно: ибо перваго токмо нанять Майстера, а от него на­ученныя охотныя Семинаристы, должны будут и других научить на свое место туне: и сия седмь воспомянутыя регулы, служат ко увеселению учащихся.

21. Подобает быть в Семинариум, Церкви, Аптеке, и Доктору, а школы в близкой Академии, куды Семинаристы ходить учитися будут. А если в Семинариум, и школы, и учители будут, то Академиа и Семинариум вместе будет. А для учеников прочиих, которые не похотят жить в Семинариуме, можно построить несколько жилья вне Семинариум, и пустить в наем студентом.

22. Регулы Учителей, учения, и учеников, выше во Академии описанные, и зде хранитися должны.

23. Семинаристы, едини будут люди убогии, и тыя по милости Царскаго Величества, препитание, и одеяние, и прочая нуждная возъимеют. А другие богатых людей дети: которые должны будут платить за корм и одеяние, а цене быть единой, навсегда определенной.

24. Как приидет Семинарист в совер­шенный разум, и к болшым учениям достигнет, то должен учинить в церкви Семинарийской, при прочией братии своей присягу на том, что хощет он быть верен Цар­скому Величеству, и Его Наследнику. И готов к службе, до которой угоден есть, и позван будет указом Государевым.

25. Совершившихся во учении Семинаристов, не отпустит Ректор от Семинариум, пока прежде не обвеститъ до Коллегиум Духовнаго. А Коллегиум презентовать оных будет Царскому Величеству. И потом даст оным абшит со свидетельством искусства их.

26. А которые Семинаристы по совершении учения, угоднейшыи покажутся к делу духовному, и ониб у Епископов были ближайшии к всяким степенем властелинским, паче прочиих, хотя бы и равно оным искусных но не в Семинариум воспитанных, разаве бы некии знатный порок на Семинаристе показался, и то не был бы оной порок от клеветы. А на завистников и клеветников, определить жестокое наказание.

До зде о Семинарии. И можно впредь будет болше придумать или от иноземных лучших Семинариов Информации проискать, а от таковаго воспитания и учения, воистинну надеятися вели­кой пользы Отечеству. [...]

Сия вся зде написанная, первее сам Всероссийский Монарх, Его Царское Священнейшее Величество слушать пред собою чтомая, разсуждать же и исправлять благоволил, сего 1720 году Февраля 11 дея. А по том по указу Его Величества преосващенныи Архиереи, Архимандриты, купно же и правителствующии Сенатори слушали же, и разсуждая исправляли сегож Февраля 23 дня: Таже в утверждение и в исполнение непреложное, по приписании рук присудствующих духовных и Сенаторских персон, и сам Его Царское Величество своею собственною рукою подписать соизволил. [...]

Собственною Его Царскаго Пресветлаго Величества рукою подписано ПЕТР.

В царствующем Санкт-Питербурхе, в Лето от Рождества Христова 1721, Месяца Февруария 14».