Логика дезинтеграции

— Среди террористов сегодня всё больше становится этнических русских — взять хотя бы убийство шейха Саида-Афанди Чиркейского в Дагестане, которое совершила русская женщина, обращённая в ислам. Насколько, на ваш взгляд, это угрожающая тенденция?

— Действия, инициированные этнически русскими экстремистами, всегда значительно радикальнее, нежели акции, проведённые «этническими» мусульманами. Такие люди решаются как бы на двойной протест — я не только полностью разрываю все связи с русским социумом, но ещё и протестую. Но я не думаю, что в русской среде процесс исламизации может зайти далеко, хотя некие радикальные идеи всегда будут воспроизводиться у определённых слоёв. К тому же число русских, состоящих сегодня в неопротестантских группах, гораздо больше, чем число русских, принявших ислам. Процессы, идущие сейчас на Кавказе, скорее говорят, что эти радикальные идеи, растворяясь в социокультурном пространстве, ведут к расколу общества по другой линии: истинный или неистинный мусульманин, а не только русский или нерусский. Этот процесс ведёт к размежеванию внутри самого мусульманского сообщества, и это не менее опасная ситуация.

— Насколько, по вашему мнению, была продуктивной та попытка диалога в Дагестане между «официальным» исламом и умеренными салафитами, за которой стоял покойный Саид-Афанди?

— Я достаточно противоречиво отношусь к этой идее. Но не потому, что я ярый противник переговоров. Их инициировали, с одной стороны, представители Духовного управления мусульман Дагестана,а с другой, конкретные представители организации «Ахлю-Сунна валь джамаа». Но это лишь небольшой срез всего религиозного сообщества на территории Дагестана, в то время как представителей исламского мира на Северном Кавказе огромное количество, и контролировать это мозаичное сообщество невозможно. Духовные управления в лице муфтиев не контролируют своих имамов, а имамы нередко не могут контролировать даже то, что происходит у них в мечети. Ситуация развивается хаотично, вряд ли одними переговорами можно её изменить.

— В чём основные причины этого? В том, что ислам, в отличие от христианства, изначально не предполагает строгой иерархии духовных чинов?

— Здесь есть субъективные и объективные причины. К субъективным можно отнести внешнюю идеологическую экспансию, о которой было много сказано и написано. Что касается объективных причин, то они отсылают к 90-м годам — в этот период переструктурировались духовные управления, начала развиваться система исламского образования, массово стали строиться мечети. Например, в Дагестане сейчас более двух тысяч мечетей, до некоторых пор там функционировало около 15 учебных заведений, претендовавших на звание исламских вузов, они выпускали большое количество специалистов. В результате сейчас перед нами парадоксальная ситуация. Говорят о дефиците кадров, нехватке имамов и религиозных преподавателей. Если мы имеем в виду образованную часть мусульманской интеллигенции, то это действительно так. Однако при количественном анализе понятно, что уже к 2000 году значительная часть людей, получивших образование в исламских вузах, оказались не востребованы как специалисты в религиозных структурах по причине откровенного переизбытка кадров. А дальше большая часть обученных в тот период людей стала проводить самостоятельную религиозную деятельность — естественно, находились и те, кто вооружался радикальными идеями и обретал своих сторонников. И в результате сегодня огромное количество людей выступает от имени ислама — как правило, они имеют лишь начальное религиозное образование, но при этом проводят активную религиозную деятельность и объявляют себя амирами, муфтиями или имамами. Вот наглядное сравнение: несмотря на то, что Россия — преимущественно православная страна, количество духовных иерархов, представляющих РПЦ, в несколько раз меньше, чем представителей мусульманского духовенства. Распространена, к примеру, ситуация, когда в одном субъекте федерации находится один руководитель православной епархии и несколько муфтиев.

— Какова процедура назначения муфтиев? Можно ли говорить о какой-то «вертикали власти» в российском исламе?

— В исламе нет института церкви как такового, нет строгой централизованной структуры управления. Поэтому исполнять религиозные обязанности может любой религиозно грамотный представитель общины. И не приходится удивляться, что в такой ситуации мы имеем огромное количество людей, которые не просто выступают от имени ислама, а ещё и подчёркивают, что только им ведомы религиозные истины учения. К тому же процессы назначения религиозных деятелей везде разные. В разных субъектах есть свои духовные управления, отношения между которыми очень сложные. И эти дезинтеграционные процессы служат серьёзной основой для формирования радикальных кругов.