Воскресенье, 4.28 вечера

Теплый воздух под цирковым шатром, раскинутым в северной части Парижа, был пропитан запахом опилок. Под звуки веселой музыки на арене танцевали пудели. Средних лет француженка с обшарпанной хозяйственной сумкой в руках остановилась под трибуной.

Вскоре из боковых проходов выскочила добрая дюжина клоунов. Кувыркаясь, они устремились к арене. Один чуть замешкался и опустился на колено неподалеку от женщины, завязывая шнурок на ботинке.

– Ну что? – шепотом спросил он по-английски.

– Как и договорено, сегодня, в восемь вечера, я буду в Тур-Лангедок, – так же тихо ответила женщина. – Со своей стороны я закончила все приготовления. А ты?

– Я тоже, само собой. Надеюсь, что мне удалось предусмотреть все возможные случайности.

– Ты волнуешься? – спросила француженка.

– Я не знаю, что означает это слово.

– Ощипанный погиб, – сказала, немного поколебавшись, женщина. – Об этом сообщил один из самых близких к нам доверенных людей. Так что вполне возможно, что нам следует волноваться.

– Я знаю, – сказал клоун, осматриваясь кругом. – Жаль. Мы долго проработали вместе. Но это ничего не меняет.

– Это так, – ответила француженка, – но мне будет очень его не хватать.

– Мне тоже, Лиз.

Клоун встал, помахал над головой руками в перчатках с таким видом, как будто это было частью номера, и громким, гортанным голосом крикнул по-французски:

– Пардон, мадам! Смотрите представление!

С этими словами он сделал заднее сальто, точно приземлившись на ноги, обутые в громадные башмаки, и бросился вслед за другими клоунами на арену. Француженка средних лет, с которой он только что говорил, устало взобралась на трибуну и стала смотреть вниз, вместе со всеми остальными зрителями хлопая в ладоши от восторга. Глядя на нее со стороны, никто бы не подумал, что мысленно она очень далека от происходящего под цирковым шатром. Как только объявили перерыв, она прошла к выходу.