Смысл названия романа А. де Мюссе "Исповедь сына века". Образ Октава

Один из последних исповедальных романов, выразительно названный «Исповедь сына века» (1836), был создан Альфредом де Мюссе (1810— 1857). Мюссе, известный прежде всего как романтический поэт (см. раздел «Поэзия французского романтизма»), был также автором прозаических новелл и драматургом. Ему при­надлежит историческая драма «Лорензаччо» и серия «комедий- пословиц» (таких, как «Капризы Марианны», 1835; «Не надо биться об заклад», 1836, и др.), которые не были полностью оценены современниками, но входят в золотой фонд французской драматургии XIX века и ставятся на сцене в наши дни.

В «Исповеди сына века» выразился душевный кризис, пережитый поэтом в середине 1830-х годов в связи с личной драмой— любовью к писательнице Жорж Санд — и обстоятельствами общественной жизни того времени. В «Исповеди сына века» окон­чательно расшифровываются причины смутных страданий романтического героя. Теперь, через два десятилетия после «Рене» и «Адольфа», стало ясно, что трагедия «сына века» прямо связана с трагедией эпохи.

Герой Мюссе Октав, едва вступив в жизнь, сталкивается с безнравственностью и лицемерием общества. Потрясенный изменой своей первой возлюбленной с его же ближайшим другом, Октав охвачен безнадежностью и отчаянием, от которых ищет спасения в цинизме и распутстве. Но он лишь растрачивает себя и приходит к душевному опустошению; потеряв способность к цельному чувству и доверие к людям, он сам закрывает для себя забрезжившую было надежду на счастье с правдивой и любящей Брижиттой, которую он замучил мелочными подозрениями (в этой линии романа отразились отношения автора с Жорж Санд).

Октав — дитя безвременья, которое писатель называет «веком, отделяющим прошлое от будущего... когда не знаешь, ступая по земле, что у тебя под ногами — всходы или развалины». В лирическом зачине романа с болью и страстью рисуется судьба поколения, перед которым закрыты все пути историческом деятельности и ему осталось лишь «закутаться в плащ эгоизма». «Бо- лелнь нашего века,— пишет Мюссе,— происходит от двух причин: парод, прошедший через 1793 и 1814 годы, носит в сердце две раны. Все то, что было, уже прошло. Все то, что будет, еще не наступило. Не ищите же ни в чем ином разгадки наших страданий».

Правдивость нарисованной Мюссе картины становится особенно ясна при сравнении с романами Стендаля и Бальзака, которые в те же годы, хотя в ином художественном освещении, многократно запечатлели трагедию «утраты иллюзий». На «Исповедь сына века» ссылался А. И. Герцен в доказательство своего утверждения, что в Европе 1830-х годов «нет юности и нет юношей».