Отказ от идеи прогресса в постклассических концепциях культуры

Принцип восприятия культуры как замкнутой, локальной системы, представленный в культурно-исторических типологиях, был обусловлен радикальным пересмотром тех основополагающих принципов, которые определяли характер культуры Нового времени. Самосознание этой эпохи зафиксировала постклассическая философия, ведущей идеей которой стала идея не прогресса, а кризиса культуры. Постклассическая философия была реакцией на целую совокупность социальных трансформаций, среди которых особое место занимают:

· научные открытия, радикально изменившие представление об окружающем мире;

· интенсивное развитие промышленного производства;

· формирование новых отношений в экономической сфере;

· урбанизация;

· изменение форм социальной организации под действием разрушения сложившейся социальной структуры;

· сложение новых социальных общностей, и прежде всего — феномена массы;

· возникновение новых коммуникационных систем;

· укрепление демократических институтов;

· резкое повышение образовательного уровня.

Эти социальные трансформации были весьма значительны, они показали, чтогражданское общество как идеал просвещенческой эпохи уступает место обществу массовому, основанному не на признании гражданских свобод, подкрепленныхправами граждан и их обязанностями перед обществом, но на стратегиях подчинения. Кризис культуры, ощущением которого проникнута философияФ. Ницше, стал впоследствии доминирующей идеей этой эпохи. Идея прогресса, оптимистичная и гуманистическая в своей основе, перестала соответствовать реальному содержанию культуры, что вызвало отторжение этой идеи.

Естественно, что в это время доминирования идеи кризиса западноевропейской культуры и сопутствующего ему кризиса идей историзма и прогресса возникают модели истории, где культуры и цивилизации рассматриваются как локальные. Основной пафос этих концепций состоял как раз в отрицании прогресса — как общества, так и человека, и утверждении автономности существования различных цивилизаций, проходящих более или менее сходные этапы в своем развитии, обусловленные не объективной логикой истории, а субъективной логикой «жизни». Здесь путь каждой культуры определялся ее временем зарождения, развития, расцвета, угасания и исчезновения. При этом сами культуры рассматривались как самостоятельные организмы, не связанные друг с другом, рождающиеся и умирающие без какого-либо взаимодействия друг с другом. Именно поэтому они были названы «локальными». Наиболее яркие антиэволюционные трактовки истории были представлены О. Шпенглером, Н.Я. Данилевским,П. Сорокиным, А. Тойнби.

«Россия и Европа» Н.Я. Данилевского была написана в 1869 г. для обоснования противоположности «славянского мира» и мира«германо-романского». Данилевский, славянофилы, евразийцы отстаивали право России на выбор самостоятельного пути развития, показывая, что она принадлежит не только Европе, но и Азии. Отказ от того пути прогресса, по которому шла Европа, выступал как признание нелинейности истории, где каждая цивилизация следует по собственному пути развития. Как отмечал П. Сорокин, особенно ярко сомнения в прогрессе человечества от варварства и невежества к цивилизации и мудрости, от «звероподобного состояния к благородству нравов», от «теологической» к «позитивной» стадии развития общества, «от тирании к свободе, от нищеты и болезней к неограниченному процветанию и здоровью, от уродства к красоте, от человека — худшего из зверей к сверхчеловеку-полубогу»[1] проявились к середине XX в., после двух мировых войн. Катаклизмы реальности показали полную несостоятельность прогрессистских концепций, и именно это обусловило не просто разочарование в прогрессе, в частности П. Сорокина, отказавшегося от своего«прогрессивно-оптимистического» предреволюционного мировоззрения, но его полное и категорическое неприятие — в частности, А.Д. Тойнби, отразившим в первых томах «Постижения истории» свое резко негативное отношение к технологическому прогрессу, не обусловленному развитием самого человека.

Прогресс, увязываемый с линейностью истории, стал восприниматься как имманентный развитию не культуры, но цивилизации. Как показал А. Вебер, цивилизация опирается на то, что поддается генерализации и универсально в своих основаниях, — на науке, технологиях, разуме и производимом им знании и способах его передачи, и потому все ее возможные объективации в таких формах общественных институтов, как государство, право, экономика, достаточно универсальны. Ориентация на эти формы действительно позволяет говорить о прогрессе человека и общества как процессе рационализации всех форм сознания, а также об универсальности исторического развития. Культура же основана на индивидуально-неповторимых формах, и здесь о прогрессе говорить гораздо сложнее.