Компоненты смысла

Семантические преобразования оказываются самыми много­численными и самыми разнообразными. Межъязыковая лексико-семантическая асимметрия, обусловливающая эти преобразова­ния, приводит к тому, что текст перевода никогда не бывает и не может быть семантически тождественным исходному сообщению. Возникает вопрос: каким должно быть семантическое соответ­ствие текста перевода тексту оригинала, чтобы считать эти тексты эквивалентными? Для того чтобы попытаться решить этот воп­рос, следует обратиться к семантической модели перевода, точнее к той ее разновидности, которая построена на компонентном анализе. Метод компонентного анализа, использованный впервые в 50-е гг. XX в., основан на гипотезе, согласно которой значение каждой единицы языка состоит из семантических компонентов — сем. Семы, составляющие значение отдельных лексических еди­ниц, могут быть подразделены на архисемы, дифференциальные семы и потенциальные семы (виртуэмы)¹. Архисемы отражают те признаки содержания понятий, которые свойственны ряду поня­тий, объединяемых в классы. Так, понятия говорить, произносить, ворчать, пищать, голосить, восклицать, кричать будут объедине­ны архисемой производства звуков человеком; гавкать, мяукать, кукарекать, куковать и др. — архисемой производства звуков жи­вотными. В то же время все вместе они будут объединены архисе­мой производства звуков. Семантическая иерархия оказывается чрезвычайно важной для перевода. Она лежит в основе перевод­ческих операций, основанных на переходе от более частных по­нятий к более общим, и наоборот.

Дифференциальные семы сосредоточивают в себе те призна­ки содержания понятия, которые отличают его от других. В сово­купности они составляют ядро значения слов. Так, русская гла­гольная форма пополз кроме архисемы движения, относящей ее к другим глаголам движения, будет содержать в себе семы начала (движения), образа действия (припадая туловищем к поверхнос­ти), мужского рода и единственного числа субъекта действия, прошедшего времени, характеристики действия (медленно). В об­щей структуре элементарных смыслов данной формы мы можем обнаружить признаки, присущие глаголу ползти в его именной

¹ См.: Гак В. Г. Сравнительная лексикология. М., 1977. С. 14—15. 398

форме — инфититиве и, соответственно, в любой другой (1 — движение, 2 — припадая туловищем к поверхности, 3 — медлен­но), в соответствующей приставочной форме — по-полз (начало действия), в соответствующей личной форме (1 — мужской род и 2 — единственное число субъекта действия) в соответствующей видо-временной форме (действие уже началось, т.е. его начало свершилось). Среди дифференциальных сем, присущих глаголу ползти во всех формах, особо выделяется сема медленно. Эта сема относится к разряду второстепенных, или потенциальных, так как отражает второстепенный признак действия. Как отмечает В.Г. Гак, потенциальные семы играют важную роль в речи: с;яими связано появление переносных значений у слов¹. Соответ­ственно на них строятся самые различные тропы, в том числе и межъязыковые, переводческие.

Понятие семы позволило в свое время построить семантичес­кую модель перевода, которая наглядно показывает, что в перево­де практически не может быть повторена, клонирована семанти­ческая структура знаков оригинального речевого произведения.

Эта схема показывает, как смысл некой единицы ориентиро­вания (ЕО), воспринятой сознанием переводчика (ПЗ — перево­дящее звено), расщепляется на элементарные смыслы, среди ко­торых выбираются наиболее существенные (b, d) которые нужно обязательно сохранить. При этом, естественно, некоторые эле-

¹ Гак В.Г. Указ. соч. С. 15.

менты смысла выпадают (а, с, е). После этого в переводящем языке выбирается единица перевода (ЕП), имеющая данные еди­ницы смысла (b, d). Разумеется, она в большинстве случаев мо­жет иметь и другие элементарные смыслы, которые волей-нево­лей приращиваются к общей системе смыслов сообщения, что и приводит иногда к искажениям и во всех случаях дает в переводе не вполне симметричную картину ситуации, описываемой в ори­гинале.

Возникает вопрос: сохранение какого количества элементар­ных смыслов необходимо для того, чтобы перевод данной едини­цы мог считаться эквивалентным?

Дж. Кэтфорд, анализировавший контекстуальные отношения языковых единиц, т.е. связь грамматических или лексических единиц с лингвистически релевантными элементами в ситуациях. где эти единицы употребляются, как, например, в текстах, ис­пользует в своей теории перевода понятие контекстуального зна­чения¹. Контекстуальное значение представляет собой набор си­туационных элементов, релевантных данной лингвистической форме. Сочетание ситуационных элементов варьирует от языка к языку и очень редко бывает одинаковым в любой паре языков. Кэтфорд приводит пример следующей ситуации: входит девушка и говорит: / have arrived. В переводе на русский язык это выска­зывание вероятнее всего приобретет форму: Я пришла. Если срав­нить наборы элементов ситуаций, отраженных в исходном и переведенном высказывании, то можно увидеть не только их асимметрию, но и количество совпадающих и разнящихся эле­ментов:

Английское высказывание содержит набор из четырех эле­ментов смысла, отражающих четыре признака ситуации, а рус­ский эквивалент — шесть. Общая сумма элементов смысл равна семи. Схема наглядно показывает, что из семи элементов смысла совпадают только три, т.е. чуть меньше половины.

¹ См.: Кэтфорд Дж.К. Лингвистическая теория перевода // Вопросы тео­рии перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С. 106 и далее.

Чтобы убедиться в том, что для достижения эквивалентности в переводе достаточно передать лишь половину набора элемен­тарных смыслов, проведем такой же эксперимент на материале другой пары языков, а именно русского и французского. Возьмем небольшое высказывание из «Собачьего сердца» Булгакова и его перевод: Пес пополз, как змея, на брюхе — Le chien s'approche, rampant sur le ventre comme un serpent.

Семный анализ высказывания показывает, что исходное со­общение содержит набор из 15 сем, а переводное — 17. Общее число сем обоих высказываний равно 22, а число совпадающих сем — 11, т.е. составляет ровно половину. Наибольшее разли­чие отмечается в группе, обозначающей движение, где из 12 сем совпадают только три. Если исключить сему единственного числа субъекта, совершающего действие, которая дублирует сему, со-

держащуюся в имени, согласованном с глаголом, то совпадающих сем остается всего две. Русский глагол пополз содержит в себе семы и собственно движения, и стадии движения (начала), и способа движения, и скорости движения. Французский глагол s'approcher передает лишь значения движения и приближения. Кроме того, как можно заметить, во французском переводе использован при­ем модуляции: ситуация представлена как бы с противоположной стороны. В русской фразе пес начинает движение откуда-то, а во французской он приближается к кому-то.

Категория рода субъекта движения оказывается нейтрализо­ванной {пес — le chien) в силу того, что половые различия животных не всегда актуализируются в речи. В данной ситуации категория рода и в русском, и во французском языке оказывается малозна­чимой. В тексте эта категория достаточно отчетливо выражается формой подлежащего, согласованного с глаголом. Поэтому ее дублирование формой глагола может рассматриваться как избы­точное. Разумеется, и в русском, и во французском языке в неко­торых случаях формы глаголов дублируют категорию рода, вы­раженную подлежащим или восстанавливаемую из контекста. В русском и французском языках такое дублирование отмечается, в частности, в формах единственного числа глаголов, согласован­ных с подлежащим. Формы французских глаголов не дублируют в формах спряжения категорию рода, эти значения передаются раз­дельными формами. Во французском высказывании значение движения и его стадии передается глаголом, а значение способа движения — причастной формой другого глагола ramper, опреде­ляющей состояние субъекта, в которой также дублируется сема движения.

Проведенный эксперимент наглядно показывает, что для достижения эквивалентности переводного текста исходному ока­зывается достаточным передать лишь половину общего набора элементарных смыслов. Это доказывает относительность самой категории переводческой эквивалентности и определяет тот по­рог, за которым та или иная единица ориентирования как единица смысла исходного текста не может уже превратиться в единицу перевода, т.е. считаться эквивалентно переведенной. Кроме того, этот эксперимент, который может быть продолжен на материале иных пар языков и разных по своей протяженности высказыва­ний, показывает, что в переводе происходит скорее увеличение набора элементарных смыслов, нежели их сокращение. В приме­ре Кэтфорда русский перевод, потеряв из исходного набора один элемент (связь с настоящим), привнес три новых (женщина, пешком, завершенность). В нашем примере, где русское выска­зывание сравнивается с французским, в переводе оказались утра-

енными такие элементы смысла, как прошедшее время (дей­ствие началось до момента речи), начало действия, образ дей­ствия (медленно).

В среднем в переводе достигается сохранение половины от общего семного состава системы смыслов, заключенной в той или иной единице смысла, но в некоторых случаях это число мо­жет быть значительно меньше. Это происходит прежде всего если переводчик применяет адаптацию — прием, изменяющий саму предметную ситуацию. Закономерно предположить, что если в переводе одна предметная ситуация заменяется другой, то и сем-ный состав единиц, описывающий эти предметные ситуации, бу­дет совершенно иным.