Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | ||
|
В университетских учебниках социологу рекомендуют занимать нейтральную позицию, когда он сталкивается с респондентами или заключает контракт с администрацией.
Но жизнь опровергает иллюзии, как только социолог-эмпирик начинает проводить опрос и вступает в контакт с живыми людьми. Он изучает социальную общность — деревню или предприятие, — не подозревая, что вмешивается в систему сложившихся отношений, клановые предпочтения, традиционный уклад жизни, где каждому индивиду отведено свое место? А что уготовано социологу. Какую социальную позицию займет он?
Вот конкретный случай, который произошел с известным американским социологом, профессором Д. Миллером, специализирующимся в области индустриальных исследований. Его попросили провести исследование на крупном предприятии. Поначалу к нему относились по-дружески. Но вот наступает первая фаза исследования: для сбора предварительной информации, анализа заводской документации и беседы с экспертами социологу подолгу приходится вращаться среди руководства предприятия и цехов, консультировать и консультироваться с менеджерами и специалистами функциональных служб.
Буквально через месяц, вспоминает свою карьеру прикладника Д. Миллер, рабочие начали смотреть на него, как на марионетку администрации или, что еще хуже, штатного агента. Все, о чем социолог выспрашивает у простых людей, воспринимается ими как доносительство, выведывание каких-то секретов с целью передать информацию наверх.
Не ведая о том, другой прикладник Р. Брайн, будучи еще старшекурсником социологического факультета, вознамерился провести эмпирическое исследование на предприятии. Он не ставил перед собой сложных задач, ограничившись обычным опросом. Брайн спрашивал респондентов о том, кто
кого любит или не любит, кто кому симпатизирует и к кому равнодушен. Особых трудностей не предвиделось, однако рабочие не пошли на контакт. Они отвечали неискренне, отмечая как эмоционально приемлемых буквально всех поименованных в анкете. Опрос грозил сорваться. Пришлось изменить методику и конструкцию вопросника. Во второй раз Брайн спрашивал респондентов только о десяти самых близких им товарищах. Опрос удался, но Брайн пришел к выводу, что исследователь способен сильно влиять на ход и результаты опроса
Геринг А.Г., Огородникова И.А. Скажите, пожалуйста: к вопросу об особенностях метода интевью-ирования // Вестн. Омского ун-та, 1999. Вып. 4. С. 119-122.
Оказывается, социологу трудно оставаться нейтральным, как бы он к этому ни стремился. Его поведение «в поле» — результирующая двух статусных позиций: статуса, занимаемого в научной среде, и места, отводимого ему в социальной системе объекта исследования. Тесно общаясь с начальством, он может автоматически встать в оппозицию к подчиненным. И наоборот. Он должен быть готов к компромиссу между двумя мирами, в которых он вынужден жить и трудиться. Для успешной работы на объекте в разгар «полевого сезона» социологу приходится налаживать хорошие отношения по всей пирамиде — и с подчиненными, и с начальством.
Так и поступила доктор наук Хиллари Пилкингтон, преподаватель Центра русских и восточноевропейских исследований Бирмингемского университета (Великобритания), приехав на исследование в русскую глубинку. Первым делом, считала она, надо установить дружеские связи с председателем колхоза. Это намного облегчило бы ход исследования. И вот что из этого вышло:
«Респонденты всегда очень чутко реагировали на отношение председателя ко мне. Так, они очень внимательно следили, например, за тем, проедет ли он мимо или остановится поговорить со мной. Каждый день я, как и многие другие, должна была идти пешком из одной деревни е другую (три километра туда и обратно) на работу и обратно, в школу, г детский садик. Это был больной момент для всех. Если председатель ехал в это время мимо, он, как правило, подвозил меня. И... — получалась проблема. С одной стороны, я вроде была с ними, с переселенцами, не когда он подвозил меня, а их, конечно, нет, то получалось, что я все-таки с начальством, а не с ними. С другой стороны, он был со мной нг «ты», как и с ними — и это опять сближало меня со всеми. Поскольку я жила у главного бухгалтера, то приходилось все время поддерживать баланс между хорошими отношениями с руководством и с людьми»14.
В книге известного земского статистика В.Е. Постникова15 приводятся описания многочисленных ситуаций, в которых на характер интервью влияли социальные факторы. Объезжая села Херсонской губернии, он обнаружил, что ответы респондентов могут различаться не только по критеригс национальности, но и по чисто географическим критериям внутри одной национальности: допустим, у русских, проживающих не севере и на юге одной и той же либо разных губерний. Вот какие впечатления о качестве получаемой информации вынес из своих научных поездок В.Е. Постников: «Путешествуя в прошлом году в северной части Елисаветградского и Александрийского уездов, я был очень удивлен большим различием в характере крестьянского населения этого района сравнительно с тавричанами. В Таврических уездах крестьяне недолюбливают наезжающих чиновников и держат себя обыкновенно несколько грубовато. Те, которых я вызывал к себе чрез посредство сельских властей, большею частью являлись неохотно и первые беседы с ними велись с некоторою неловкостью. Но проходило полчаса, они оживлялись и рассказывали свои дела с самою непринужденною откровенностью; при прощаньи же иногда выражали благодарность за то, «что ими интересуются». В северном районе Херсонской губернии крестьяне относятся к приезжающим очень услужливо, а сельские власти держат себя с большою предупредительностью, но узнавать при этом крестьянские дела всегда оказывалось очень трудным. В одном селении сельского старосту-раскольника нельзя было упросить сесть во время разговора, и он выстаивал целые часы, бросая ястребиные взгляды. И только в с. Ровном, где я прожил трое суток, на второй и третий день моего пребывания меня осаждали целые толпы крестьян за разными советами по их аграрным неурядицам. Меня это очень удивило, но один из крестьян, бывший старшина волости, объяснил мне: «ведь вот вы как и не чиновник, а то приедут, сейчас накричат, а мы завсегда рады», и т.д. Тавричанин, большею частью не сохраняющий в своей памяти или не знавший гнета старой эпохи и живущий в сравнительном просторе и достатке, вообще держит себя с достоинством и имеет довольно открытый характер. Крестьянин севера Херсонской губернии, и до сих пор еще вспоминающий с горечью злое время военных поселений, кажется недоверчивым и несколько забитым. Можно думать, что эти особенности в характере местного крестьянского населения остались не без влияния на точность данных подворной переписи в Александрийском и Елисаветградском уездах, которая притом же производилась не самими статистиками, а регистраторами, приглашенными уездными земскими управами»16. Позднее эту особенность — различное отношение респондентов к интервью в зависимости от социального происхождения: бывшие крепостные или незнавшие крепостного ига, — подтвердят и другие статистики.
Пилкингтон X., Омельченко Е. Зачем мне врать? / Опыт применения интервью к изучению русскоязычной миграции [ www.socnet.ru ] Постников В.Е. Южно-русское крестьянское хозяйство. 2-е изд. М., 1907.
Социолога часто воспринимают как «полномочного представителя» органов власти, приехавшего в область, село, на предприятие не с исследованием, а с инспекцией, после которой на местах «будет наведен порядок». Такова одна из социально-политических ролей, которой ученый на самом деле не обладает, но которую ему приписывают респонденты. Обращаясь к нему, люди просят помощи в решении жизненных проблем или заступничества перед властями. В исследовании X. Пилкингтон и Е. Омельченко был описан курьезный случай. К интервьюеру обратилась старушка, узнавшая, что кто-то приехал к ним в деревню из большого города: «У меня украли лошадь, я вызвала милицию, но она ничего не делает, может вы сможете мне помочь?» И заплакала17.
На границе двух миров, т.е. в маргинальном статусе, можно оказаться, не только вторгшись в управленческую иерархию. В упомянутом исследовании бирмингемских и ульяновских социологов методом глубинного интервью изучались проблемы вынужденных русскоязычных переселенцев, покинувших в 1995 г. Казахстан и пытающихся прижиться в России. Выяснилось, что местные и пришлые не очень-то ладили между собой. Как только местные жители видели, что исследователь начинала свой опрос с переселенцев, а не с них, так сразу менялось отношение к исследованию у «коренных» русских. Заранее защищаясь, они говорили: «Мы знаем, они (переселенцы), конечно, говорят о нас очень плохо: говорят, наверное, что мы их не любим, гоним отсюда, но это все неправда». В общении возникал барьер. Местные жители обижались, что их жизнь, такая же трудная, как и у беженцев, ученых не интересует: «А эти приехали — дома им дали, деньги получают — а все им не нравится, и мы тоже не нравимся...»
Постников В.Е. Южно-русское крестьянское хозяйство. 2-е изд. М., 1907. С. XXVI. Пилкингтон X., Омельченко Е. Зачем мне врать? / Опыт применения интервью к изучению русскоязычной миграции [ www.socnet.ru ]
Давление на исследование и исследователя оказывалось не только со стороны «местных» русских, но и других переселенцев. Часто респонденты спрашивали: «А что вам ответили на этот вопрос другие? С кем ты дружишь из переселенцев?» Определенный уровень напряжения между «новыми» и «коренными» русскими подтверждался частыми высказываниями переселенцев о том, что они считают себя более грамотными, культурными и развитыми, чем местные жители. «Поскольку исследователь сначала вошла в общину переселенцев, местные перестали ей доверять. Возможно, чтобы понять обе стороны, нужно, чтобы их изучали разные исследователи, каждый из которых входил бы в отдельную общину и анализировал бы проблемы в их ценностном и культурном пространстве. Правда, в этом случае возникли бы проблемы во взаимопонимании исследователей, в сопоставимости результатов их раздельных исследований», — приходят к выводу социологи18.
Дата публикования: 2014-10-19; Прочитано: 424 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!