About myself 38 страница

Применительно к сыскной квалификации деяния это будет означать то, что выдвигаемые на ее основе частные оперативные версии будут не окончательными, а вероятностными. Причем выводы в результате сыскной квалификации деяния всегда (!) носят вероятностный характер. Это происходит из-за того, что по своей сущности сыскная квалификация деяния является всего лишь приближением к «окончательному» итогу квалификации преступления с различной степенью вероятности1. Характерны различия между сыскной квалификацией деяния и квалификацией преступления по их проведению в различных стадиях оперативно-розыскного процесса. Если квалификация преступления может происходить, как во всех стадиях оперативно-розыскного процесса, то о сыскной квалификации деяния этого сказать нельзя. Из-за своей направленности (как правило, квалифицируется информация, полученная негласным путем) сыскная квалификация деяния проводится исключительно в ходе ОРД. Относительно же ее допущения в стадиях уголовного судопроизводства, думается, имеется основание для ее проведения только в первой из них — возбуждении уголовного дела (причем весьма условно, так как оперативная информация не может без соответствующего уголовно-процессуального оформления служить поводом для возбуждения уголовного дела).

1 Если допустить, что она может быть «однозначна» (т.е. что в результате этой оценки вполне определенно в оцениваемом деянии будет установлено наличие всех признаков состава преступления), то сыскная квалификация деяния окажется не чем иным, как квалификацией преступления.Таким образом, сыскная квалификация деяния носит ограниченный характер. О ней обоснованно можно вести речь (об официальном ее виде) только применительно к ОРД. В отличие от сыскной квалификации деяния квалификация преступления не ограничена какими-либо рамками (например, только ее проведением в уголовном судопроизводстве). С квалификации преступления, по существу, такая деятельность и начинается (т.е. с момента материально-правового обоснования возбуждения уголовного дела). Квалифицировать общественно опасное деяние как преступление могут также оперативники, допустим, получив хотя и первичные оперативные данные, но содержащие все признаки состава преступления. Различия между сыскной квалификацией деяния и квалификацией преступления по юридической силе. Если квалификация преступления и как процесс, и как результат основывается на уголовном законе (т.е. в соответствии с ним происходит установление признаков состава преступления в деянии, а также юридическое закрепление посредством указания на конкретную статью УК), то сыскная квалификация деяния в данном отношении отличается от нее. Хотя в процессе последней образцом и служат нормы УК, однако результатом сыскной квалификации деяния выступает ее закрепление в оперативно-служебных документах. Оно происходит посредством определения основания для заведения ДОУ.

Сыскная квалификация деяния как результат проведенного оперативником мыслительного процесса. И при таком взгляде на нее находятся значительные ее отличия от квалификации преступления. Если при уголовно-правовой квалификации происходит юридическое закрепление установленного соответствия признаков деяния признакам конкретного состава преступления, предусмотренного уголовным законом (например, одной из статей Особенной части УК РФ), то в результате сыскной квалификации деяния происходит закрепление установленной степени соответствия между признаками конкретного состава преступления и признаками деяния, о котором оперативным подразделением получены сведения. Такое закрепление будет выражаться в соответствии полученных данных о тех или иных деяниях лиц (событиях, фактах) положениям нормативных актов ОРО, предусматривающих классификации (окраски) и основания для заведения ДОУ.

Сыскная квалификация деяния носит перспективный характер, а квалификация преступления ретроспективна (при последней подвергается оценке уже произошедшее общественно опасное деяние). Справедливо отмечал М. С. Строгович, что «преступление... есть прошлое событие, оно относится к прошлому, оно уже свершилось... и 'как событие прошлого оно измениться уже не может». Поэтому квалификация преступления хотя и важный этап правоприменительного процесса, однако, лишь констатирующий соответствие УК признаков такого общественно опасного деяния, которое ни в коей мере изменить, «улучшить» уже нельзя. При этом квалификацией деяния как преступления невольно устанавливается и то обстоятельство, что в какой-то мере правоохранительная система государства «не сработала» должным образом, допустив совершение общественно опасного деяния.

В отличие от квалификации преступления сыскная квалификация деяния выполняет прогностические функции.

Например, Ю. А. Тихомиров считает (применительно к управленческой деятельности), что «можно определить прогнозирование... как способ разработки научно обоснованных оценок будущих процессов и ситуаций, подлежащих управленческому воздействию»1. С известной долей осторожности перенеся его понимание прогнозирования на правовую материю, смоделируем следующую ситуацию. Так, получив информацию о намерении гражданина России собрать сведения, составляющие государственную тайну, для передачи их иностранному государству с целью наживы, контрразведчик вполне обоснованно оценит действия данного лица как могущие привести к государственной измене. Тем самым оперативник прогнозирует возможное совершение преступления против государства. Разумеется, соответствующими ОРО в данном случае будут приняты меры «управленческого воздействия» с целью недопущения наступления возможной «будущей ситуации» — совершения названного преступления. Следовательно, дав сыскную квалификацию того или иного деяния как имеющего тенденцию перерастания в преступление, ОРО получают возможность своевременно предупредить вероятное наступление общественно опасных деяний. Именно в этом заключается важнейшая профилактическая роль сыскной квалификации деяния и одновременно состоит одно из коренных ее отличий от квалификации преступления. Весьма существенны различия между сыскной квалификацией деяния и квалификацией преступления по правовым последствиям. Правовые последствия второй из них разнообразны. Самое существенное из их числа - это применение наказания или иных мер воздействия, предусмотренных законом, по которому квалифицировано данное | преступление. Между тем сыскная квалификация деяния не может подобно квалификации преступления выступать правовым обоснованием уголовной ответственности и наказания преступника. И это естественно, так как в оцениваемом деянии устанавливаются только схожие признаки с отдельными из признаков состава преступления, а не тождественные всем признакам конкретного состава преступления.

Однако сыскная квалификация деяния в ОРД может приводить и к иным правовым последствиям. Скажем, в результате сыскной квалификации информации как содержащей сведения о событии, признаки которого схожи с отдельными признаками какого-либо состава преступления против собственности, оперативниками должно быть принято решение о начале работы с целью установления возможного события преступления. Кроме того, проводя сыскные деяния в процессе работы по ДОУ (допустим, материалам оперативной проверки), оперативник может прийти к выводу о целесообразности прекращения дела в связи с неподтверждением первичных данных. Правовым последствием такой сыскной квалификации и принятого на ее основе решения явится снятие объекта дела со специального учета.

Следовательно, материально-правовое содержание сыскной квалификации деяния заключается в том, что она, будучи закрепленной в соответствующем оперативно-служебном документе оперативного подразделения, является правовым обоснованием работы по предупреждению и выявлению событий, имеющих тенденцию к перерастанию в преступления и представляющих угрозу жизненно важным интересам России, а также установлению событий преступлений в ситуациях, когда о них отсутствует необходимая и достаточная информация для квалификации деяний как преступных.

Заключительной в перечне рассмотренных особенностей сыскной квалификации деяния, но далеко не последней по значению, назовем ее большую, чем при квалификации преступления, субъективность. Как уголовно-правовая квалификация деяния, так и сыскная квалификация события представляют собой логические процессы познания, протекающие в мышлении субъектов право применения.

Мышление, охватывая существенные признаки объектов, отражает истину. Истина же имеет двойственную природу в зависимости от того, что отражается (содержание истины) и как отражается (форма истины). По своему содержанию истина объективна, а по форме субъективна, ибо существует в форме знания. Уровень же знаний, глубина проникновения в сущность познаваемого объекта во многом зависят от качеств, которыми обладает субъект. Кроме того, объект всегда «схватывается» субъектом в форме деятельности, практики, т.е. субъективно. Это означает, что принцип объективности познания предполагает учет роли активности субъекта в деятельности по преобразованию объекта. Одним из выражений субъективности и служит оценочный характер познания.

Причины большей субъективности сыскной квалификации деяния кроются в том, что ее результаты закрепляются не в соответствии с единым законодательным актом (как происходит, например, в итоге с квалификацией преступления), а на основе многочисленных ведомственных актов правоохранительных органов и спецслужб. Так, в каждом субъекте ОРД установлен свой порядок работы по материалам оперативной проверки. Такое положение вносит значительную долю субъективизма в сыскную квалификацию деяния.

Резюмируя изложенное о соотношении сыскной квалификации деяния с квалификацией преступления, отметим следующее.

Во-первых, понятия «сыскная квалификация деяния» и «квалификация преступления» соотносятся между собой как видовое и родовое. Причем понятие сыскной квалификации деяния как результата не совпадает с аналогичным понятием квалификации преступления. Вместе с тем, сыскная квалификация деяния является частью неофициального вида квалификации преступления.

Во-вторых, сыскную квалификацию деяния и квалификацию преступления объединяет то, что по своей сущности обе они являются мыслительным процессом лица, основанным на законах логики. В этом процессе происходит сопоставление признаков конкретного события (деяния) с признаками тех или иных законодательных моделей (составов преступления).

В-третьих, материально-правовое содержание понятия сыскной квалификации деяния заключается в том, что она, будучи закрепленной в соответствующем оперативно-служебном документе ОРО, является правовым обоснованием работы по предупреждению и выявлению деяний (событий), имеющих тенденцию к перерастанию в преступления и представляющих угрозу жизненно важным интересам России, а также установлению событий преступлений в ситуациях, когда о них отсутствует необходимая и достаточная информация для квалификации деяний как преступных.

В-четвертых, сыскная квалификация деяния по сравнению с квалификацией преступления имеет ряд особенностей. Они заключаются в: преимущественном использовании метода научной индукции; меньшей степени вероятности правильной оценки деяния как преступления; ее предупреждающей направленности; отсутствии правовых последствий, порождаемых квалификацией преступления (в частности, привлечения лица к уголовной ответственности); большей ее субъективности.

§ 2. Место сыскной квалификации деяния в процессе применения оперативниками правовых норм

Обоснование включения сыскной квалификации деяния в процесс применения уголовно-правовых норм. Хорошо известно, что оперативники в оценке поступающей информации используют конкретные составы преступлений в качестве законодательных моделей возможной преступной деятельности. Но в этой связи возникает вопрос: на каком основании они в процессе оценки данных применяют (реализуют) нормы уголовного права, содержащие те или иные составы преступлений? Причем ответ на поставленный вопрос носит принципиальный характер, так как именно в нем заключается юридическое обоснование возможности для оперативников оценивать в ходе ОРД деяния физических лиц на предмет установления признаков вероятного совершения преступлений. Отвечая на него, следует исходить из того, что оперативники являются представителями государственной власти, представителями правоохранительных органов государства, предназначенных для защиты человека и общества от преступных посягательств (борьбы с преступностью). Поэтому оперативники уполномочены государством на реализацию норм уголовного закона в ходе работы по выявлению преступлений и лиц, их совершивших. Необходимость использования норм уголовного закона вызывается тем, что без проведения сравнительного анализа между признаками определенных жизненных ситуаций и законодательными моделями преступной деятельности — конкретными составами преступлений, предусмотренными в уголовно-правовых нормах, невозможно оценить, преступно или неприступно то или иное деяние (даже и в неофициальной форме, как это происходит при сыскной квалификации деяния).

Из этого тезиса следует второе важное положение, требующее своего разрешения. Если применение норм уголовного права в ОРД с целью оценки поступающей информации обоснованно, то следует разобраться, в какой форме реализуются указанные нормы. К сожалению, в отечественной юридической литературе еще не утвердилось единообразное и развернутое понимание право реализации. Однако, несмотря на отсутствие четко выраженной парадигмы, многообразие различного поведения субъектов права, охватываемое понятием право реализации, сводится к следующим непосредственным формам: использование, исполнение и соблюдение норм права. Общим для них является то, что правовые нормы реализуются в отношениях между субъектами, занимающими юридически равное положение. В названных формах реализации не требуется непосредственного участия государства (его представителей), обладающих по отношению к контрагенту функциями властного веления. Так, реализация в форме соблюдения норм уголовного права заключается в воздержании гражданами от противоправного поведения, квалифицируемого как преступление. Примером исполнения норм права может служить деятельность следователя (как и других уполномоченных на то лиц), связанная с осуществлением обязанности в каждом случае обнаружения признаков преступления принять все предусмотренные законом меры (см. ст. 21 УПК). Примером использования — осуществление гражданами своих конституционных прав и свобод.

Используемые в процессе сыскной квалификации деяния нормы уголовного права не могут реализоваться в указанных формах именно потому, что в данной ситуации предполагается как раз не равное положение субъектов, а целенаправленное сознательно-волевое воздействие на ситуацию одной из сторон — правоохранительного органа, представляющего интересы государства.

Среди прочих выделяется такая форма право реализации, как применение права. В теории она рассматривается в виде особенной формы реализации права, осуществляемой общественными организациями или государственными органами в пределах их компетенции в форме властной организующей деятельности по индивидуализации правовых норм к конкретным субъектам на основе соблюдения законности. Право применение осуществляется компетентными органами в интересах государства и независимо от воли лица, к которому применяется данная норма права. Причем применение нормы права отличается от ее соблюдения, исполнения и использования. Следует заметить, что под компетентными органами часть юристов понимает строго ограниченный круг: органы дознания, следствие, суд и прокуратуру. Другие расширяют его вплоть до возможности применения норм права отдельными гражданами, когда их поступки имеют организующее значение для исполнения обязанностей другими лицами. Более логична так называемая средняя позиция — с одной стороны, сужение возможности применения норм уголовного закона только до определенной части государственных органов недостаточно оправданно (эту возможность следует распространить и на такую часть правоохранительной системы государства, какой являются оперативные подразделения, действующие за пределами правомочий органов дознания); с другой стороны, нельзя согласиться с позицией излишне расширительного подхода, так как правоприменительная деятельность (в частности, применение уголовно-правовых норм) помимо государства не может происходить вообще. Таким образом, эти правовые посылки позволяют установить наличие юридически оправданной возможности включения сыскной квалификации деяния в процесс применения норм уголовного закона. Действительно, понятие сыскной квалификации деяния рассматривается через призму единства процесса и результата оценки данных с позиций уголовного права. В части определения сыскной квалификации деяния в виде мыслительного процесса исходным положением служит то, что такого рода оценка (как часть квалификационного процесса) невозможна без использования специальной законодательной модели — состава преступления. Отсюда следует, что в процессе сыскной квалификации деяния в качестве образца используются нормы уголовного законодательства. Поэтому сыскная квалификация деяния входит в общий процесс применения уголовно-правовых норм и, следовательно, в правоприменительный процесс в целом.

Необходимо также отметить и то обстоятельство, что хотя сыскная квалификация деяния как результат не реализует уголовно-правовые нормы в уголовно-процессуальном значении, данное обстоятельство ни в коей мере не отрицает включения ее в процесс применения норм права.

В рамках настоящего курса следует заметить, что на уровне диспозиции правовые нормы применяются через усвоение их содержания участниками, следование которому позволяет им идти по правомерному пути. Именно на этом уровне применения норм уголовного права и проводится сыскная квалификация деяния.

Место сыскной квалификации деяния (относительно квалификации преступления) в процессе применения норм уголовного права. Для уяснения места сыскной квалификации деяния в данном процессе надо показать в нем место квалификации преступления. Для этого же следует раскрыть сущность, по крайней мере, первых двух стадий. Юридическая наука рассматривает применение права как единый процесс, охватывающий последовательный ряд относительно самостоятельных стадий. Однако отдельные ученые называют неодинаковое количество стадий, а также наполняют их различным содержанием. Одной из наиболее убедительных по данному вопросу представляется позиция В. В. Лазарева. Он называет в качестве основных три стадии правоприменительного процесса: установление фактических обстоятельств дела, установление юридической основы дела и решение дела.

Под установлением фактических обстоятельств обычно понимают определенный этап право применения, целью которого является достижение фактической истины, т.е. соответствия знаний о фактических обстоятельствах объективной действительности. Особенно подчеркнем, что установление фактических обстоятельств выступает при этом как процессуальное доказывание. Оно заключается в деятельности лиц по установлению с помощью юридических доказательств истинности обстоятельств дела. В оперативно-розыскной же практике такого рода действия оперативников сводятся к оценке поступившей информации через определение ее достоверности. Следующая стадия— это установление юридической основы дела. Именно на ней происходит, по мнению многих ученых, выбор и анализ нормы права, подлежащей применению, т.е. осуществляется юридическая классификация деяния. Поэтому можно сделать вывод, что именно здесь осуществляется сыскная квалификация деяния, так как она является частью неофициального вида квалификации преступления. Последняя же, выступая в качестве одного из этапов применения нормы права, определяет и зависимое положение сыскной квалификации деяния. Вместе с тем важно подчеркнуть взаимное переплетение, дополнение и обогащение названных стадий правоприменительного процесса.

В самом деле, нормы могут быть известными с начала возникновения фактической ситуации. Но анализ жизненных фактов заставляет вновь и вновь обращаться к юридическим актам. Более того, уже в самом начале установления фактических обстоятельств совершается ориентировочная квалификация имеющихся фактов и тех, которые намерены установить по предполагаемой версии. Однако обращаем внимание на то, что проводимая таким образом квалификация не перестает быть именно мыслительным процессом, осуществляемым по собственным логическим правилам. Так как деление правоприменительного процесса на указанные стадии весьма условно, на практике сыскная квалификация деяния осуществляется в глубокой взаимосвязи с установлением достоверности полученных данных (причем взаимопересекаясь и взаимообогащая друг друга). В. Н. Кудрявцев справедливо отмечает, что не следует смешивать стадии применения правовой нормы со стадиями уголовного процесса. Само разделение деятельности по применению норм права на определенные этапы имеет главным образом логическое и психологическое значение. В практической деятельности различные этапы применения норм права тесно переплетаются, иногда повторяются и продолжаются в течение длительного времени.

Специфика сыскной квалификации деяния как части правоприменительного процесса. Ранее отмечалось, что суть мыслительного процесса квалификации преступления как этапа применения норм права заключается в выборе уголовно-правовой нормы, предусматривающей данное общественно опасное деяние. Особенность же сыскной квалификации деяния состоит в установлении степени соответствия признаков деяния, о котором получена оперативная информация, признакам состава преступления, предусмотренного именно той уголовно-правовой нормой, выбор которой ранее уже состоялся. Иными словами, была сделана попытка квалифицировать деяние как преступное, но из-за недостатка информации или иных причин не было установлено всех признаков преступления. Поэтому сыскная квалификация деяния в правоприменительном процессе является не самостоятельным этапом, а одной из возможных завершающих частей (одним из вероятных этапов) этапа квалификации деяния (установления юридической основы). Излагая иначе, сыскная квалификация деяния является вариантом завершившейся «ничем» квалификации преступления или так называемым «отрицательным» ее итогом.

Действительно, в случае установления в общественно опасном деянии лица всех признаков состава какого-либо преступления наступит конечная стадия — принятие уголовно-процессуального решения. Тем самым квалификация деяния как преступления послужит материальным основанием для уголовно-процессуальных действий. Если же каких-либо признаков состава преступления деяния не будет установлено в ходе квалификации, то такой итог мыслительного процесса приведет к выводу об отсутствии состава преступления. В свою очередь, данный вывод позволит оценить оперативную информацию двояко.

Во-первых, всех признаков состава преступления в деянии нет и квалифицировать его как преступление невозможно. Причем независимо от того, какую дополнительную информацию о нем может получить оперативник (в частности, такое произойдет при оценке тобщественно опасного деяния лица, не достигшего возраста привлечения к уголовной ответственности).

Во-вторых, всех признаков состава преступления в деянии не установлено, но однозначного и категоричного вывода о том, что оно не преступное, субъект право применения сделать не может (из-за того, что необходимая информация для заключения полностью не получена). В данном случае будет идти речь как раз о сыскной квалификации деяния, т.е. о том, какому основанию (на уровне «сигнала», материалов оперативной проверки и т.п.) соответствует имеющаяся оперативная информация об отдельных признаках возможных преступных действий. Однако уголовно-правовые нормы реализовываться здесь в имеющих уголовно-процессуальное значение документах не будут, хотя в процессе оценки они и служили образцом. Следовательно, заключительного этапа правоприменительного процесса не последует. Таким образом, сыскная квалификация деяния — часть одного из этапов применения уголовно-правовых норм (в рамках неофициального вида квалификации преступления). Причем сыскная квалификация деяния — факультативная часть данного этапа, так как она возможна не всегда, а только в случае, когда в будущем квалификация деяния как преступления полностью не исключается.

Для более полного уяснения занимаемого сыскной квалификацией деяния в правоприменительном процессе места осветим еще один аспект исследуемой проблемы. Как представляется, было бы не совсем верно полагать, что сыскная квалификация деяния, как явление, не полностью совпадающее с официальным видом квалификации преступления, предшествует этапу квалификации. Допустив это, придется признать следующее. Во-первых, сыскная квалификация деяния — не часть этапа квалификации преступления, а как минимум составная часть иного этапа правоприменительного процесса. Во-вторых, в сознании оперативника в процессе мыслительной деятельности по оценке данных якобы может отсутствовать один из важных этапов — квалификационный процесс.

Несложно понять, что сыскная квалификация деяния не может быть частью третьего этапа — решения юридического дела и привлечения лица к уголовной ответственности. Гораздо запутаннее положение о возможности ее включения в первую стадию — установление фактических обстоятельств дела. Здесь следует исходить из того, что при сыскной квалификации деяния устанавливается степень соответствия признаков деяния признакам конкретных составов преступлений. Видимо, нельзя оценить как меру, часть чего-либо (в нашем случае — наличие отдельных признаков состава преступления в деянии), без первоначального сравнения с целым (т.е. с конкретным составом преступления). Такой подход будет противоречить логике. Не требует дополнительной аргументации тот факт, что каждый правоприменитель должен обязательно попытаться оценить информацию (или сведения), сопоставляя имеющиеся данные с признаками составов преступлений. Тем самым оперативник обязан (осознает он это или не осознает) мысленно провести весь квалификационный процесс.

Уместно напомнить об одной из особенностей квалификационной деятельности, отмеченной радом юристов (А. В. Нечепурнов и др.). Она состоит в том, что юридическая квалификация как целостное правовое явление реализуется в качестве отдельных своих частей (элементов) и охватывает все структурные элементы правоприменительного процесса. В соответствии с этим сыскная квалификация деяния, как часть квалификации преступления, может проводиться и в первой стадии рассматриваемого процесса, оставаясь при этом, однако, в неразрывном сущностном единстве с юридической квалификацией. Необходимо учитывать и то, что квалификация преступления, как этап применения норм права, сама подразделяется на ряд составляющих ее стадий, так как является мыслительным процессом.

Например, Б. А. Куринов ведет речь о трех этапах процесса уголовно-правовой квалификации общественно опасных деяний. На первом этапе выделяются наиболее общие признаки деяния, т.е. устанавливается тип правоотношения. На втором этапе происходит выявление родовых признаков преступного деяния. Третий этап квалификации преступления заключается в выявлении и сопоставлении видовых признаков преступления. Также на этом этапе происходит и дальнейшая идентификация преступления в пределах какой-либо избранной статьи данной главы Уголовного кодекса. Можно оспаривать предложенную им детализацию этого процесса, но не согласиться с принципиальным выводом, что «процесс уголовно-правовой квалификации общественно опасного деяния неизбежно проходит все эти три этапа»2, как представляется, нельзя.Подводя итоги, приходим к следующему.

Во-первых, сыскная квалификация деяния, являясь частью неофициального вида квалификации преступления, в качестве составного элемента последней обоснованно может быть включена в правоприменительный процесс.

Во-вторых, сыскная квалификация деяния как мыслительная деятельность всегда следует за процессом квалификации преступления. Она проводится после того, как в деянии будут установлены все признаки конкретного состава преступления.В-третьих, сыскная квалификация деяния — это факультативная часть одного из этапов правоприменительного процесса — квалификации преступления, и должна проводиться только в случае, если в будущем квалификация деяния как преступления полностью не исключается.

§ 3. Значение сыскной квалификации деяния в оперативно- розыскном процессе

Значение сыскной квалификации деяния в ОРД много планово. Рассмотрим типичные и важные для практики вопросы.

Роль сыскной квалификации деяния. Квалификация произошедшего с позиций уголовного закона позволяет оперативникам в ходе ОРД наиболее аргументированно, со знанием дела выдвигать версии относительно существа события, формулировать обоснованные выводы о возможности принятия превентивных мер, целенаправленнее применять негласные силы и средства.

Она имеет также важное значение в деле воспитания у лиц, оказывающих содействие, правового мышления. К этому следует добавить, что правильная (истинная) сыскная квалификация деяния позволяет достигать большей активности, наступательности в решении задач ОРД. Такая квалификация событий поднимает на более высокий уровень качество принимаемого на ее основе управленческого решения в процессе ОРД. Кроме того, сыскная квалификация деяния играет значительную роль в реализации задачи неукоснительного соблюдения законности в ОРД, полного исключения из практики случаев ее нарушения. По существу она выступает одним из гарантов соблюдения законности и презумпции невиновности в работе оперативников. В самом деле, в зависимости от верной или неверной сыскной квалификации деяния оператигником может быть принято решение, как предупреждающее совершение преступления, так и создающее угрозу нарушения прав и законных интересов граждан, а порой и нарушающее их. Уважение к личности человека, даже нарушившего правовые нормы, а тем более того, кого лишь подозревают в совершении преступления, необходимое условие эффективности мер социального воздействия, применяемых государством и обществом. Такое уважение невозможно без должного знания институтов и норм уголовного и оперативно-розыскного законодательства, умелого применения их на практике. О негативных последствиях ложной сыскной квалификации деяния. Неверная сыскная квалификация может привести к принятию неправильного решения, влекущего нарушение законносди, необоснованное ограничение прав и свобод человека и гражданина. Такая квалификация заведомо влечет нерациональную трату времени оперативником, приводит к распылению оперативных сил и средств. Она создает условия для отвлечения на негодный объект значительных оперативных возможностей. Особенно отметим то обстоятельство, что слабая сыскная квалификация деяния может привести не только к подрыву авторитета оперативника в глазах лиц, оказывающих содействие, но и к подрыву престижа специальных служб и правоохранительных органов перед лицом всего народа. Многочисленные случаи проведения в прошлом необоснованной «профилактики», постановки на оперативный учет без достаточных к тому оснований и тому подобные факты крайне отрицательно воспринимаются самой широкой общественностью. В данной связи перед оперативниками встает задача, с одной стороны, неуклонного соблюдения Конституции и российских законов в ОРД, а с другой — повышения правового и профессионального мастерства.