Адхократия

Адхократия как форма бюрократического управления возникла сравнительно недавно, в 1970-е гг.

Термин происходит от лат. ad hoc — специальный и греч. kratos — власть.

А. Тоффлер использовал его для обозначения организационной структуры, основу которой составляют временные рабочие группы, создаваемые для решения одной задачи или проекта.

Адхократия — это аппарат управления, состоящий из работников, профессионально выполняющих управленческие функции. Эта быстро изменяющаяся адаптивная структура организуется вокруг проблем, которые решаются группами специалистов с различными профессиональными знаниями, подобранных в соответствии с ситуацией.

Адхократы отличаются от идеальных бюрократов Вебера отсутствием строгого разделения труда, четкой иерархии, минимальной формализацией деятельности, быстрым реагированием на любые изменения во всех компонентах организации и внешней среде. Девизадхократии — максимальная гибкость и адаптивность по отношению к изменяющейся ситуации.

Адхократия лишена многих недостатков, присущих бюрократии, наиболее эффективна в современных условиях и имеет перспективное будущее.

Ядром системы ценностей бюрократизма являются:

· карьера, с которой связаны все помыслы и ожидания служащего;

· самоидентификация служащего с организацией;

· служение организации как средство достижения собственной выгоды.

Из множества противоречий, существующих в управлении, в качестве основного можно выделить противоречие между объективно общественным характером управления (ибо в этот процесс вовлечены и прямо зависят от его результатов практически все члены общества) и субъективно замкнутым способом его осуществления, так как в итоге управление, призванное отражать волю общества, осуществляется довольно локальной социальной группой профессионалов-управленцев.

Одной из существенных черт бюрократии является стремление монополизировать власть и управление. Достигнув монополии, чиновники стремятся организовать сложную систему служебной тайны, которая препятствует вынесению реальной оценки их действий служащими либо общественностью.

Идеал чиновничьего регулирования заключается в том, чтобы самим издавать нормативные акты, принуждать общество к их исполнению, не допуская над собой какого-либо контроля.

Таким образом, основной социально-политический интерес бюрократии состоит в реализации и защите монопольного отправления ею властных функций в обществе.

Одной из важнейших характеристик бюрократизма как общественного отношения является его паразитическая сущность. Это дискуссионное положение можно обосновать так. Бюрократическое управление представляет собой труд, не производящий товара. Если такой труд не создает потребительскую стоимость в виде эффективного управленческого решения, если правление неэффективно, то оно и не целесообразно, ибо не может удовлетворить ни личных потребностей, ни общественных. Следовательно, это не труд, а его видимость. В этом и заключается характеристика бюрократизма как общественного отношения, его паразитическая сущность.

[2] Концепция «живого права»

Е. Эрлих считается основоположником концепции «живого права» и одним из основателей школы «свободного права». Будучи профессиональным юристом, Эрлих с самого начала выступил с резкой критикой юридического позитивизма и этатизма с позиций социологии права. Социология права, по Е.Эрлиху, — отрасль, которая исследует право, опираяь на факты. К последним он относил обычаи, владение, господство и волеизъявление. Он рассматривал право как «живое право», которое спонтанно и естественно возникает в обществе. На формирование взглядов Е Эрлиха значительное влияние оказали как место жительства и обстоятельства его карьеры, так как его опыт и знание правовой культуры Буковины, где австрийское законодательство резко контрастировало с местными обычаями, по которым часто осуществлялась вся юридическая практика. Такое сосуществование двух «правовых систем», заставило его усомниться в трактовке понятия закона, предложенной такими теоретиками, как Ганс Кельзен. Он отмечал, что существующие правовые теории дают неадекватный взгляд на правовую реальность общества, признавая право только в виде суммы законов и уставов, значительная часть из которых не работает. Он провел различие между изложенными в уставах и уложениях юридическими нормами и «живыми» нормами-решениями, основанными на нормах поведения.^[1] Последние, по Е. Эрлиху, на самом деле управляют жизнью в обществе и может рассматриваться в народном сознании, если не обязательно юристы, как закон. Например, коммерческое использование и пользовательские соглашения могут развиваться и быть признанным и уважаемым судами. Эрлих считал, что «живой закон», который регламентирует общественную жизнь может быть совершенно отличным от правовых норм, специально созданных для принятия решений судами. Такие нормы могут регулировать только споры тех, кто предстал перед судебным или иным официальным юридическим разбирательством. Законы самой жизни являются основой для рутинной структурирования социальных отношений. Их источник находится в разных видах общественных объединений, в которых люди сосуществуют, а суть их состоит не споре и судебных разбирательствах, а в установлении мира и сотрудничества. То, что считается законом зависит от того, какой орган существует, чтобы придать правовое значение тому, что он должен регулировать. Но не все нормы общественных объединений должны рассматриваться как «законы», по мнению Эрлиха. Правовые нормы отличаются от моральных или просто обычных норм, мощным чувством неприятия, которое обычно прикрепляются к их нарушению. Они, таким образом, с самого начала социально обусловлены как фундаментальные, лежащие в основании любого общества, в котором социальная позиция индивида (социальной группы)четко определена через совокупность прав и обязанностей по отношению к другим позициям (социальным статусам).