Глава четвертая. Волнения былых времен

Нет ничего более изумительного, чем первые часы закипающего мятежа. Всевспыхивает всюду и сразу. Было ли это предвидено? Да. Было ли подготовлено?Нет. Откуда это исходит? От уличных мостовых. Откуда это падает? С облаков.Здесь восстание имеет характер заговора, там - внезапного порыва гнева.Первый прохожий завладевает потоком толпы и направляет его куда хочет.Начало, исполненное ужаса, к которому примешивается какая-то зловещаявеселость. Сперва раздаются крики, магазины запираются, мигом исчезаютвыставки товаров; потом слышатся одиночные выстрелы; люди бегут; ударыприкладов сотрясают ворота; слышно, как во дворах хохочут служанки,приговаривая: "Ну, началась потеха!" Не прошло и четверти часа, как в двадцати местах Парижа почтиодновременно произошло следующее: На улице Сент-Круа-де-ла-Бретоннери десятка два молодых людей,длинноволосых и бородатых, вошли в кабачок и минуту спустя вышли оттуда,неся горизонтально трехцветное, обернутое крепом знамя, предшествуемые тремявооруженными людьми, - один из них держал саблю, другой ружье, третий пику. На улице Нонендьер хорошо одетый буржуа, лысый, с брюшком, с высокимлбом, черной бородой и жесткими торчащими усами, зычным голосом предлагалпрохожим патроны. На улице Сен-Пьер-Монмартр люди с засученными рукавами несли черноезнамя; на нем белыми буквами начертаны были слова: Республика или смерть! Наулицах Постников, Часовой, Монторгейль, Мандар появились люди сo знаменами,на которых блестели написанные золотыми буквами слово секция и номер. Одноиз этих знамен было красное с синим и с чуть заметной промежуточной белойполоской. На бульваре Сен-Мартен разгромили оружейную мастерскую и три лавкиоружейников, - одну на улице Бобур, вторую на улице Мишел-Конт, третью наулице Тампль. В течение нескольких минут тысячерукая толпа расхватала иунесла двести тридцать ружей, - почти все двуствольные, - шестьдесят четыресабли, восемьдесят три пистолета. Один брал ружье, другой - штык; такимобразом можно было вооружить больше народа. Напротив Гревской набережной молодые люди, вооруженные карабинами,располагались для стрельбы в квартирах, где остались только женщины. Уодного из них было кремневое ружье. Эти люди звонили у дверей, входили ипринимались делать патроны. Одна из женщин рассказывала: "Я и не знала, чтоэто такое - патроны, мой муж потом сказал мне". Толпа людей на улице Вьей-Одриет взломала двери лавки редкостей иунесла ятаганы и турецкое оружие. Труп каменщика, убитого ружейным выстрелом, валялся на Жемчужной улице. И всюду - на левом берегу, на правом берегу, на всех набережных, набульварах, в Латинском квартале, в квартале рынков - запыхавшиеся мужчины,рабочие, студенты, члены секций читали прокламации и кричали "К оружию!",били фонари, распрягали повозки, разбирали мостовые, взламывали двери домов,вырывали с корнем деревья, шарили в погребах, выкатывали бочки, громоздилибулыжник, бут, мебель, доски, строили баррикады. Они заставляли буржуа помогать им. Заходили к женщинам, требовали у нихсабли и ружья отсутствовавших мужей, потом испанскими белилами писали надверях: Оружие сдано. Некоторые ставили "собственное имя" на расписке вполучении ружья или сабли и говорили: Завтра пошлите за ними в мэрию. Наулицах разоружали часовых-одиночек и национальных гвардейцев, шедших вмуниципалитет. С офицеров срывали эполеты. На улице Кладбище Сен-Николаофицеру национальной гвардии, которого преследовала толпа, вооруженнаяпалками и рапирами, с большим трудом удалось укрыться в доме, откуда он могвыйти только ночью и переодетый. В квартале Сен-Жак студенты роями вылетали из меблированных комнат иподнимались по улице Сен-Иасент к кафе "Прогресс" или спускались вниз к кафе"Семь бильярдов" на улице Матюринцев. Там молодые люди, стоя на каменныхтумбах у подъездов, распределяли оружие. На улице Транснонен, чтобыпостроить баррикады, разобрали лесной склад. Только в одном месте - на углуулиц Сент-Авуа и Симон-де-Фран - жители оказали сопротивление и разрушилибаррикаду. И только в одном месте повстанцы отступили: обстреляв отряднациональной гвардии, они оставили баррикаду, которую начали возводить наулице Тампль, и бежали по Канатной улице. Отряд подобрал на баррикадекрасное знамя, пакет с патронами и триста пистолетных пуль. Гвардейцыразорвали знамя и унесли клочья на своих штыках. То, что мы рассказываем здесь медленно и в определеннойпоследовательности, происходило сразу во всем городе, в невероятнойсуматохе; это было как бы множество молний и один раскат грома. Меньше чем за час двадцать семь баррикад выросли точно из-под земли водном только квартале рынков. Средоточием их был знаменитый дом N 50,который служил крепостью Жанну и его ста шести соратникам; защищенный содной стороны баррикадой Сен-Мерри, с другой - баррикадой на улице Мобюэ, онгосподствовал над улицами Арси, Сен-Мартен и улицей Обри-ле-Буше, являвшейсяего фронтом. Две баррикады заходили под прямым углом: одна - с улицыМонторгейль на Большую Бродяжную, другая - с улицы Жофруа-Ланжевен наСент-Авуа. Это не считая бесчисленных баррикад в двадцати других кварталахПарижа, в Маре, на горе Сент-Женевьев; не считая еще одной - на улицеМенильмонтан, где виднелись ворота, сорванные с петель, и другой - возлемаленького моста Отель-Дье, сооруженной из опрокинутой двуколки, в трехстахшагах от полицейской префектуры. У баррикад на улице Гудочников какой-то хорошо одетый человек раздавалденьги ее строителям. У баррикады на улице Гренета появился всадник и вручилтому, кто был начальником над баррикадой, сверток, похожий на сверток смонетами. "Вот, - сказал он, - на расходы, на вино и прочее". Молодойблондин, без галстука, переходил от баррикады к баррикаде, сообщая пароль.Другой, в синей полицейской фуражке, с обнаженной саблей, расставлялчасовых. Кабачки и помещения привратников внутри, за баррикадами, былипревращены в караульные посты. Мятеж действовал по всем законам искуснейшей военной тактики. Узкие,неровные, извилистые улицы, с бесчисленными углами и поворотами были выбраныпревосходно, в особенности окрестности рынков, представляющие собой сетьулиц, более запутанную и беспорядочною, чем лес. Говорили, что обществоДрузей народа взяло на себя руководство восстанием в квартале Сент-Авуа. Учеловека, убитого на улице Понсо, как установили, обыскав его, был планПарижа. В действительности мятежом правила какая-то неведомая стремительнаясила, носившаяся в воздухе. Восстание, мгновенно построив баррикады одноюрукою, другою захватило почти все сторожевые посты гарнизона. Меньше чем втри часа, подобно вспыхнувшей пороховой дорожке, повстанцы отбили и занялина правом берегу Арсенал, мэрию на Королевской площади, все Маре, оружейныйзавод Попенкур, Галиот, Шато-д'О, все улицы возле рынков; на левом берегу -казармы Ветеранов, Сент-Пелажи, площадь Мобер, пороховой погреб Двухмельниц, все заставы. К пяти часам вечера они уже были хозяевами Бастилии,Ленжери, квартала Белые мантии; их разведчики вошли в соприкосновение сплощадью Победы и угрожали Французскому банку, казарме Пти-Пер, Почтамту.Треть Парижа была в руках повстанцев. Битва завязалась всюду с гигантским размахом; разоружения, обыски,быстрый захват оружейных лавок свидетельствовали о том, что сражение,начатое градом камней, продолжалось ливнем оружейных выстрелов. К шести часам вечера пассаж Сомон стал полем боя. Мятежники заняли одинего конец, войска - другой, противоположный. Перестрелка шла от решетки крешетке. Наблюдатель, мечтатель, автор этой книги, отправившись взглянуть навулкан поближе, оказался между двух огней. Он мог укрыться от пуль, толькоспрятавшись за полуколоннами, разделявшими лавки; почти полчаса провел он вэтом затруднительном положении. Тем временем пробили сбор, национальныегвардейцы торопливо одевались и вооружались, отряды выходили из мэрий, полкииз казарм. Против Якорного пассажа барабанщику нанесли удар кинжалом. Другойбарабанщик, на Лебяжьей улице, был окружен тридцатью молодыми людьми; онипрорвали барабан и отобрали у него саблю. Третий был убит на улицеГренье-Сен-Лазар. На улице Мишель-ле-Конт были убиты, один за другим, триофицера. Многие муниципальные гвардейцы, раненные на Ломбардской улице,отступили. Перед Батавским подворьем отряд национальной гвардии обнаружил красноезнамя с надписью: Республиканская революция. N 127. Была ли это революция насамом деле? Восстание превратило центр Парижа в недоступную, в извилинах его улиц,огромную цитадель. Здесь находился очаг восстания; очевидно, все дело было в нем.Остальное представляло собою лишь мелкие стычки. В центре до сих пор еще недрались - это и доказывало, что вопрос решался именно здесь. В некоторых полках солдаты колебались, и от этого неизвестность исходапредставлялась еще ужаснее. Солдаты вспоминали народное ликование, с которымбыл встречен в июне 1830 года нейтралитет 53-го линейного полка. Двачеловека, бесстрашные и испытанные в больших войнах, маршал Лобо и генералБюжо, командовали войсками, - Бюжо под началом Лобо. Многочисленные отряды,состоявшие из пехотных батальонов, окруженные ротами национальной гвардии ипредшествуемые полицейскими приставами в шарфах, производили разведкузанятых повстанцами улиц. А повстанцы ставили дозоры на перекрестках идерзко высылали патрули за линию баррикад. Обе стороны наблюдали.Правительство, располагавшее целой армией, все же было в нерешительности;близилась ночь, послышался набат в монастыре Сен-Мерри. Тогдашний военныйминистр, маршал Сульт, помнивший Аустерлиц, смотрел на вещи мрачно. Старые морские волки, привыкшие к правильным военным приемам иобладавшие в качестве источника силы и сведений о руководстве только знаниемтактики - этого компаса сражений, совершенно растерялись при виденеобозримой бурлящей стихии, которая зовется народным гневом. Ветромреволюции управлять нельзя. Второпях прибежали национальные гвардейцы предместья. Батальон 12-голегкого полка прибыл на рысях из Сен-Дени, 14-й линейный пришел из Курбвуа,батареи военной школы заняли позиции на площади Карусель; из Венсенскоголеса спустились пушки. В Тюильри становилось пустынно, но Луи-Филипп сохранял полнейшееспокойствие.