Глава третья. Видение папаши Мабефа

Мариус никого больше не навещал, и только изредка ему случалосьвстретить Мабефа. В то время, когда Мариус медленно спускался по мрачным ступеням,которые можно назвать лестницей подземелья, ведущей в беспросветную тьму,где слышишь над собой шаги счастливцев, спускался туда и Мабеф. "Флора Котере" больше не находила покупателей. Опыты с индиго вмаленьком, плохо расположенном Аустерлицком саду окончились неудачей. Мабефуудалось вырастить лишь несколько редких растений, любящих сырость и тень.Однако он не отчаивался. Он добился хорошего уголка земли в Ботаническомсаду, чтобы произвести там "на свой счет" опыты с индиго. Для этого онзаложил в ломбарде медные клише "Флоры". Он ограничил завтрак парой яиц,причем одно из них оставлял своей служанке, которой не платил жалованья ужепятнадцать месяцев. Часто этот завтрак являлся единственной его трапезой завесь день. Он уже не смеялся своим детским смехом, стал угрюм и не принималгостей. Мариус правильно делал, что не посещал его. Но когда Мабефотправлялся в Ботанический сад, старик и юноша встречались на Госпитальномбульваре. Они не вступали в разговор - они только грустно обменивалисьпоклоном. Страшно подумать, что приходит минута, когда нищета разъединяет.Были приятелями, а стали друг для друга прохожими. Книготорговец Руайоль умер. Мабеф знался теперь только со своимикнигами, своим садом и своим индиго; в эти три формы облеклись для негосчастье, удовольствие и надежды. Этого ему было достаточно, чтобы жить. Онговорил себе: "Когда я изготовлю синие шарики, я разбогатею, выкуплю изломбарда медные клише, потом при помощи шумной рекламы и газетных объявленийсоздам новый успех моей "Флоре" и куплю, - уж я-то знаю где! - Искусствонавигации Пьера де Медина, с гравюрами на дереве, изданное в 1559 году". А пока же он проводил целые дни возле грядки с индиго, вечеромвозвращался к себе, поливал садик и читал книги. Ему было без малоговосемьдесят лет. Однажды вечером ему представилось странное видение. Он вернулся к себе еще совсем засветло. Тетушка Плутарх, здоровьекоторой пошатнулось, была больна и лежала в постели. Обглодав вместо обедакосточку, на которой оставалось немного мяса, и съев кусок хлеба, найденныйна кухонном столе, он уселся на опрокинутую каменную тумбу, служившуюскамьей в его саду. Возле этой скамьи стояло, как водилось прежде в садах, нечто вродебольшого, сколоченного из брусьев и теса ветхого ларя, нижнее отделениекоторого служило кроличьим садком, а верхнее - кладовой для фруктов. В садкене было больше кроликов, но в кладовой еще лежало несколько яблок. Это былиостатки зимнего запаса. Мабеф, надев очки, стал перелистывать и просматривать две книги, оченьего волновавшие и даже, что еще удивительнее в его возрасте, занимавшие докрайности. Врожденная робость способствовала его восприимчивости ксуевериям. Первой из этих книг был знаменитый трактат президента Деланкра Оличинах демонов, вторая, in quarto, О воверских бесах и бьеврских кобольдахМотор де ла Рюбодьера. Последняя книжица интересовала его тем более, что садего в старину посещали кобольды. Наступавшие сумерки окрасили в бледные тонанебо, а землю - в темные. Читая, Мабеф поглядывал поверх книги на растения,в частности - на великолепный рододендрон, служивший ему утешением. Вот ужечетыре дня стояла жара, дул ветер, палило солнце и не выпало ни капли дождя;стебли согнулись, бутоны поникли, листья повисли, - все нуждалось в поливке.Вид рододендрона был особенно печален. Папаша Мабеф принадлежал к числулюдей, которые и в растениях чувствуют душу. Старик целый день проработалнад грядкой индиго и выбился из сил; все же он встал, положил книги наскамью и неверными шагами, сгорбившись, пошел к колодцу; но, ухватившись зацепь, он не мог даже дернуть ее, чтобы снять с крюка. Он обернулся и поднялвзгляд, полный мучительной тоски, к загоравшемуся звездами небу. В вечернем воздухе была разлита спокойная ясность, которая смягчаетболь души скорбной и вечной радостью. Ночь обещала быть столь же знойной,как и день. "Все небо в звездах! - думал старик. - Нигде ни облачка! Ни однойдождинки!" И снова опустил голову. Затем, опять взглянув на небо, прошептал: - Хоть бы одна росинка! Хоть бы капля жалости! Он попытался еще раз снять цепь с крюка на колодце и не мог. И тут он услышал голос: - Папаша Мабеф! Хотите, я полью сад? Послышался треск, словно через изгородь пробирался дикий зверь; из-закустов вышла высокая худая девушка и остановилась против него, смело глядяему в глаза. Казалось, это было не человеческое существо, а видение,порожденное сумерками. Прежде чем папаша Мабеф, которого, как мы уже отмечали, легко можнобыло привести в смущение и напугать, нашел в себе силы произнести что-точленораздельное, девушка, чьи движения в темноте приобрели страннуюпорывистость, сняла с крюка цепь, спустила в колодец ведро и, вытащив его,наполнила лейку, а затем старик увидел, как это босоногое, одетое в дрануююбчонку привидение стало носиться среди грядок, одаряя все вокруг себяжизнью. Шум воды, льющейся по листьям, наполнял душу Мабефа восхищением. Емуказалось, что теперь рододендрон счастлив. Вылив одно ведро, девушка вытащила второе, затем третье. Она полилавесь сад. Когда она в развевающейся изорванной косынке, размахивая длиннымикостлявыми руками, бегала по аллеям, черный ее силуэт чем-то напоминаллетучую мышь. Как только она кончила свое дело, Мабеф со слезами на глазах подошел кней и положил ей руку на голову. - Да благословит вас господь! - сказал он. - Вы ангел, потому что вызаботитесь о цветах. - Ну нет, - ответила она, - я дьявол, а впрочем, мне все равно. Старик, не ожидая ее ответа и не слыша его, воскликнул: - Как жаль, что я так несчастен и так беден и не могу ничего сделатьдля вас! - Кое-что вы можете сделать, - ответила она. - Что же? - Сказать мне, где живет господин Мариус. Старик сначала не понял. - Какой господин Мариус? Его тусклый взгляд, казалось, всматривался во что-то исчезнувшее. - Да тот молодой человек, который прежде бывал у вас. Мабеф усиленно рылся в памяти. - А, да!.. - вскричал он. - Понимаю. Стойте! Господин Мариус... баронМариус Понмерси, черт возьми! Он живет... или, вернее, он там больше неживет... Ах нет, не знаю! Он наклонился, чтобы поправить веточку рододендрона. - Подождите, - продолжал он, - я вспомнил. Он очень часто проходит побульвару в сторону Гласьер. На улицу Крульбарб. На Жаворонково поле. Идитетуда. Там его часто можно встретить. Когда Мабеф выпрямился, уже никого не было, девушка исчезла. Само собою разумеется, он был слегка напуган. "Право, - подумал он, - если бы мой сад не был полит, я бы решил, чтоэто дух". Через час, когда он лег спать, эта мысль к нему вернулась, и, засыпая,в тот неуловимый миг, когда мало-помалу мысль принимает форму сновидения,чтобы пронестись сквозь сон, подобно сказочной птице, превращающейся в рыбу,чтобы переплыть море, он пробормотал: - В самом деле, это очень похоже на то, что рассказывает Рюбодьер окобольдах. Не был ли это кобольд?