Коран. Сура 23-41

Стояла невыносимая жара. Даже наступившая ночь не принесла долгожданной прохлады. К тому же было очень влажно, поэтому Тельману стоило большого труда находиться на балконе. Пот градом лился с него, но он не двигался с места, так как боялся пропустить машину Намика, который вот-вот должен был подъехать. Тельман лежал на полу на старом коврике и сквозь решетку балкона хорошо видел все, что творилось на улице, тишина которой удивляла.

Днем эта центральная улица города буквально кипела.

Мужчины и женщины торопились по своим делам или совершали необходимые покупки в многочисленных магазинах, находившихся на ней. Многие просто прогуливались. Часть людей спешила решить свои проблемы в различных офисах, похожих один на другого своим, ставшим признаком хорошего тона, евроремонтом. К стоящей на пересечении двух улиц престижной школе подвозили учащихся или они подходили сами, чтобы получить, а может быть и прослушать очередную порцию знаний. Ближе к Бизнес-центру перед своим товаром в ведрах, корзинах и ящиках стояли или сидели на корточках продавцы овощей и фруктов. Мастеровые, выстроившиеся вдоль дороги, с надеждой смотрели на проезжавшие мимо машины, стараясь не упустить клиента.

Однако в этот поздний час улица была немноголюдна. Перед девятиэтажным зданием около небольшого круглосуточно функционирующего киоска, где работали два брата, одновременно исполняющие роль сторожей и мойщиков автомобилей, кстати, приносящий им не меньший доход, чем продажа сигарет и напитков, стояли шестеро мужчин. Трое из них были проживающие в округе владельца иномарок, охраняемых продавцами, трое других также были обитатели стоящих по соседству домов. Они спокойно попивали холодное пиво, вызывая зависть Тельмана. Будочники Айдын и Мансур драили чей-то «шестисотый».

Двое здоровых охранников расположенных рядом магазина и офиса грызли семечки, сплевывая шелуху на белую плитку себе под ноги. Один из сотрудников транспортного агентства, также работающего круглосуточно, громко разговаривал по мобильному телефону, нарушая тишину ночной улицы.

Тельман закурил сигарету. Он увидел, как из подъехавшего такси вышел Ариф, проживающий на первом этаже противоположного дома. Они были знакомы, и их дети учились в одной школе. Ариф пользовался всеобщим уважением за добрый и покладистый характер. Он был беженцем из Армении и раньше у себя в селе работал в совхозе, но в Баку никак не мог устроиться на работу по специальности. Ему было тяжело содержать семью, состоящую из жены, двух девочек – старшеклассниц и десятилетнего сына, которого он очень любил. Периодически он подрабатывал на свадьбах или поминках осенью и зимой готовил хаш**. Иногда зажиточные семьи брали его с собой на дачу делать шашлык. Он не брезговал никакой работой и соглашался на любые условия и оплату заказчика. Как бы поздно он не возвращался, сын всегда дожидался отца. Будочник Айдын с улыбкой посмотрел вслед Арифу, так как знал, что через несколько минут прибежит его сынишка, чтобы купить мороженое. И, действительно, буквально вслед за скрывшимся в глубине двора Арифом, в воротах показался, Самедик с зажатыми в кулачке деньгами. Он вприпрыжку пересек дорогу, приблизился к будочнику и важно сказал, подражая, наверно, отцу:

– Айдын, ики дяня марожна вер!***

Взрослые с улыбкой смотрели на него.

– Адя! Эеъянин бу вахтында марожна йейярляр?**** – спросил кто-то в шутку у мальчика.

Но мальчик был не из робкого десятка и, сощурив глазки, резонно ответил:

– Пивя ичмяк олар, марожна йемяк йох?*****

Все дружно рассмеялись.

Айдын с Мансуром, продолжая веселиться, поддержали разговор с Самедом, спросив, почему он не купил мороженого себе, на что тот возмущенно отреагировал:

– А кому, по-вашему, я это купил?

– Так у тебя же две сестры, – давясь от смеха, сказал Мансур.

Однако Самедик, разобравшись, что имеет ввиду продавец, сказал, что на те деньги, которые дал ему отец, он купил мороженое, а как поступят его сестры со своими деньгами, это их личное дело. Он откусил кусочек от купленного эскимо и, поедая его на ходу, направился в сторону дома. Пройдя вперед метров тридцать, мальчик стал переходить дорогу. Внезапно в начале улицы показался зеленый «джип» Намика.

– Слава Аллаху, наконец-то, – с облегчением подумал Тельман.

Дальнейшие события произошли с такой скоростью, что потом никто толком ничего не мог вспомнить.

Начавший сбавлять скорость «джип», сбил переходящего улицу Самедика. Раздался страшный крик. Через мгновенье ребенок уже лежал на асфальте. Айдын с Мансуром и все мужчины, которые стояли у киоска, работник агентства, оба сторожа побежали к мальчику. Намик со своим спутником, высоким толстым парнем, выскочили из машины и приблизились к Самедику. Намик осмотрел его, пощупал его руки, несколько раз согнул и разогнул ноги ребенка в коленях и спокойно сказал, обращаясь мужчинам:

– Слава Аллаху, все нормально, просто он немного испуган.

Однако Самедик продолжал стонать и говорил, что ему больно.

– Где больно, покажи, где у тебя болит? – спросил Намик, сидя на корточках перед ребенком.

Но Самедик уже был без сознания.

– Помогите мне положить ребенка в машину, я отвезу его быстро в больницу, – сказал Намик, открывая заднюю дверцу автомобиля.

Айдын взял ребенка на руки и бережно положил его на сиденье. Намик, уже сидящий за рулем, завел мотор.

– Постойте, я позову его родителей, – сказал Мансур.

– Я не могу ждать, сейчас дорога каждая минута, – несколько нервно ответил Намик, – я отвезу его в ближайшую больницу, ту, что около Молоканского садика, а они пусть едут за мной следом. Я надеюсь, у кого-нибудь из вас есть машина?

– Да, да, – дружно закивали мужчины.

– Я сам их привезу, – сказал Айдын.

«Джип» рванул с места и скрылся за поворотом, – Мансур побежал закрывать магазин, а Айдын побежал в дом к Самедику, чтобы сообщить его отцу с матерью ужасную весть.

Тельман, наблюдавший за всем этим сверху, не мог поверить в то, что произошло. Он с такой надеждой ждал Намика все ещё не веря в свое счастье и благодаря Бога за то, что нашелся, наконец, человек, который протянул ему руку помощи и вытащил его из дерьма, в которое он вляпался. Но вдруг, буквально за несколько минут до предполагаемого избавления от свалившихся ему на голову неприятностей, его постигла неудача. Он знал, что Намику теперь уже будет не до него, теперь он станет заниматься решением своих возникших проблем, как с правосудием, так и с семей пострадавшего.

Тельмана била нервная дрожь, ужас охватил его. Он понимал, что абсолютно ничего не сможет сделать в это ночное время, за те несколько последних часов, которые оставались до установленного для него последнего срока. Он медленно поднялся с коврика, зашел в прохладную от работавшего кондиционера комнату, сел на диван и… заплакал.

Тельману было сорок два года. Он родился и вырос в центре города, в старинном красивом доме и был единственным сыном родителей. Отец его заведовал автохозяйством на заводе, мать была домохозяйкой, потому что отец был против того, чтобы она работала. Да и необходимости в этом не было: зарплата у Наримана была высокая, и жили они хорошо. Родители хотели, чтобы их сын поступил в институт, получил высшее образование, но их мечты не сбылись, потому что сын с детства увлекался машинами и в десять лет так классно водил отцовский «Москвич», что все диву давались, где, когда и как он этому научился. Но одним вождением его любовь к машинам не ограничивалась. Тельман в то же время отлично разбирался в любой технике. В детстве отец по субботам брал его к себе на работу, но он не сидел с ним в кабинете, а все время пропадал в мастерских, задавая работникам кучу разных вопросов, наблюдал за ремонтом различных машин, которые имелись в гараже, запоминал названия деталей. В четырнадцать лет он мог в одиночку отремонтировать машину любой марки, не прибегая к помощи специалиста. Поэтому он, окончив школу, поступил в училище, где ребят обучали автоделу. Ему, собственно говоря, даже не нужно было свидетельство о получении специальности, потому что слава о его способностях быстро разнеслась по городу и, очень многие заведующие автопрофилакториями хотели принять Тельмана на работу без всякого документа.

Но отец устроил его в автомастерскую своего давнего приятеля, строгого человека, прошедшего войну, и попросил контролировать сына и не допускать, чтобы клиенты расплачивались с ним лично, так как боялся, что деньги испортят юношу, но тем не менее они все равно у Тельмана водились, и он очень рано познал их вкус. Однако опасения отца были напрасными. Тельман хоть и любил деньги, но распоряжался ими с умом. К радости родителей он не пил и не курил, а заработанные деньги отдавал в дом, даже не оставляя себе на карманные расходы, потому что знал, что новый день даст ему новый заработок. Он записался на курсы шоферов и перед уходом в армию получил права.

Вернувшись, он продолжал работать в той же мастерской, имел обширную клиентуру и, конечно, высокий заработок. С приходом «жигуленков» на автомобильный рынок он стал зарабатывать ещё больше. Отец уже вышел на пенсию, и теперь Тельман содержал семью. Нариман очень гордился сыном.

Шли годы. Тельман женился. У жены оказалось какое-то заболевание, она долго лечилась и только восемь лет назад родила мальчиков-близнецов. К сожалению, родители Тельмана не увидели внуков, они скончались с разницей в четыре месяца за год до появления на свет малышей.

Дети растут крепкими и здоровыми, уже учатся во втором классе. Тельман души не чает в сыновьях и делает для них все, что от него зависит.

Он и сейчас хорошо зарабатывает, так как изучил и устройство иномарок, у него, по-прежнему, много клиентов, однако заработанных денег все равно не хватает и ему не удается, как раньше, откладывать деньги, так как весь его заработок съедает семейный бюджет и болезнь жены, у которой недавно обнаружена раковая опухоль. Эта неприятная новость потрясла Тельмана. Он всецело занимается лечением жены, консультирует у лучших специалистов. Она поставлена на учет и получает необходимое лечение, однако видимых улучшений нет. Это чувствует и сама Эльнара.

Недавно, возвращаясь из больницы, она с обидой в голосе, сказала:

– Ты знаешь, Тельман, все мы смертные и от чего-нибудь должны умереть, но мне обидно, что со мной это произойдет раньше, чем я успею вырастить близнецов, ведь им ещё нужны материнская забота и ласка, хотя бы до совершеннолетия. И какую бы хорошую женщину ты не приведешь в дом после моей смерти, она не заменит меня нашим детям.

Слова Эльнары до глубины души взволновали Тельмана. Он знал, что жена права и ему было жаль и жену и детей.

Приятелям и знакомым Тельмана было известно о болезни его жены. Некоторые советовали ему отвезти Эльнару на лечение в США, Германию или Израиль, где даже если ее и не вылечат окончательно, то хотя бы продлят жизнь на несколько лет. Тельман с ними соглашался, но для лечения за границей нужны были крупные деньги, а где он мог взять такую сумму? Но медлить тоже было нельзя. Он осознавал, что чем позже они поедут на лечение, тем меньше будет шансов на удачу.

Ближе других стран была Германия, и он решил везти Эльнару туда. Родственники, приятели помогли, кто, чем мог: по сто, по двести долларов. Всего набралось около трех тысяч, но этого было явно недостаточно, так как ему предстояли большие расходы: билеты, проживание в гостинице, питание. Кроме того, необходимо было оставить деньги на расходы детям, которые будут жить с семей друга Заура, отдавшему ему все свои сбережения. Однако как ни старался Тельман, ему так и не удалось собрать нужной суммы. Богатых людей в его окружении не было, напротив, ему отдавали свои последние деньги люди, жившие на зарплату, понимая, что он сейчас больше всех нуждается в них.

Так или иначе, поездку пришлось отложить. Тельман нервничал оттого, что не может помочь жене, которая чахла на глазах. Врач-онколог вынужден был сказать ему:

– Тельман! Мы сделали все, что могли. Оперировать ее здесь ты отказываешься. Хочешь, вези ее в другую страну, раз ты считаешь, что там ей смогут помочь, в чем я сильно сомневаюсь, но если у тебя есть лишние деньги, чтобы угробить их для очистки совести, то поезжай с ней хотя бы в Россию.

Мехти, двоюродный брат матери, превосходный терапевт с большим стажем работы, говорил Тельману:

– А киши, аьлыны йыь башына!* Ты прекрасно понимаешь, что ей уже ничем нельзя помочь, разве стоит просто так затевать эту чехарду?! Почему все считают, что за границей врачи лучше наших! Эльнарын лечащий врач − отличный специалист. Он столько лет работает в онкологии, как ты можешь ему не верить?!

– Мехти, я все понимаю, но я должен, понимаешь, должен это делать, потому что не смогу потом честно смотреть детям в глаза. А вдруг произойдет чудо и её там вылечат?

– Дурак, ты братец! Все эти высокопарные слова о долге и чести не более чем пустой звук перед существующей реальностью. Мой тебе совет: подумай хорошенько прежде, чем пускаться в эту бессмысленную авантюру!

Тельман вернулся домой поздно, около одиннадцати часов вечера и с удивлением обнаружил, что дети ещё не спят. Он хотел пожурить их за это, но они сообщили ему, что не легли спать, так как хотят поговорить с ним. Было видно, что дети чем-то расстроены.

– Что-нибудь произошло в школе? – спросил он.

– Нет! – сказал Ислам, - нас сегодня к доске не вызывали, просто ребята в классе сказали нам одну вещь.

– Какую вещь?

– Ребята говорят, что мы скоро будем «йетим»**, потому что наша мама скоро умрет и у нас будет мачеха, которая нас будет бить, – завершил сообщение Ильхам.

Тельман не ожидал услышать такое от детей, потому что сведения о неизлечимости болезни матери тщательно скрывались от них, чтобы не ранить детские души раньше времени. Тем не менее, информация откуда-то просочилась, очень встревожила и расстроила мальчиков.

– Мы не хотим, чтобы мама умерла, – сказал плача Ислам, – мы не хотим мачеху.

У Ильхама тоже из глаз катились слезы.

Тельману стоило большого труда мобилизовать все свои силы:

– Как вы можете верить в подобную чушь? Вы не должны никого слушать! Если бы это было правдой, то я сам бы вам об этом сообщил! Действительно, наша мама больна, но вы видите, что врачи ее лечат и сейчас она себя чувствует намного лучше, а скоро я повезу ее лечиться за границу, и она приедет оттуда абсолютно здоровой. Я надеюсь, вы не рассказали об этом маме? – спросил он.

– Нет, – сказал Ильхам, вытирая кулачком слезы, – мы знаем, что мама может расстроиться.

– Вы поступили, как настоящие мужчины, – похвалил детей Тельман, восхищаясь и одновременно удивляясь их недетской рассудительности.

Он уложил близнецов спать, затем пошел в гостиную, разбудил жену, уснувшую перед телевизором, провел ее в спальную, дал лекарство, которое она принимала на ночь.

– Ты чем-то расстроен? – спросила его Эльнара.

– Нет, все в порядке, просто сегодня было очень много работы, и я очень сильно устал, – соврал он, – ты спи, а я спущусь ненадолго к Фаику, он просил меня кое-что для машины, и скоро вернусь.

Тельман накинул куртку и спустился по лестнице. Просьбу соседа Фаика он придумал в качестве предлога. Выйдя на улицу, он направился к киоску, купил у Айдына пачку «Викероя»* и жадно затянулся сигаретой.

– А я думал, что ты некурящий, – удивился продавец.

– Ты правильно думал, – сказал Тельман, – на оставшиеся деньги дай по две одинаковые пачки печенья или шоколада детям.

– Как самочувствие супруги? – спросил Айдын, передавая ему пакет со сладостями. Он и его брат знали обо всем, что творится в округе.

– Спасибо, неплохо, – ответил Тельман.

Он докурил сигарету, посмотрел на часы и пошел к чайхане, расположенной за углом, где его ждал близкий друг Заур, с которым они познакомились во время службы в Армии и дружили уже много лет. Принимая важные решения, они всегда советовались друг с другом. Тельман рассказал Зауру о его последнем визите к Эльнариному врачу и о вечернем разговоре с детьми.

– Я решил продать квартиру, – сообщил Тельман. – На вырученные деньги я куплю квартиру поменьше, но зато смогу отвезти Эльнару на лечение. Я должен это сделать! Я не могу сидеть и ждать, пока она умрет!

– Успокойся! Возьми себя в руки! – Заур хорошо изучил Тельмана, он знал, что от принятого решения друг не откажется. – Решил, значит, будем продавать. Другого выхода нет! Ни у меня, ни у кого из наших близких такой суммы нет. А квартира у тебя в центре, в красивом доме и площадь огромная - ты получишь за нее большие деньги. У тебя есть купчая?

– Нет. Она же мне не была нужна. Я сейчас этим занимаюсь, документы я уже собрал, завтра отпрошусь с работы и поеду в БТИ.*Ты можешь со мной поехать?

– Конечно, – ответил Заур. – Для того, чтобы продать квартиру необходимо время. Может так случиться, что ты даже за год ее не продашь.

– Что ты, Заур! Я не могу столько ждать, я должен срочно вывезти Эльнару, – твердил Тельман.

– Тогда нам надо занять деньги в долг. – Заур не случайно говорил во множественном числе, потому что они привыкли помогать друг другу и сообща выходить из сложных ситуаций.

– Ты же знаешь, больше двух тысяч не соберется. Придется брать на проценты.

– Это опасно. Сколько людей пострадало из-за этого.

– Другого выхода нет.

Тельману удалось за короткий срок получить купчую на квартиру и по его объявлению в газете стали приходить покупатели и агенты по недвижимости. Квартира всем нравилась: комнаты большие с высокими потолками, украшенными старинной лепкой, в трех комнатах красивые действующие камины, огромная кухня и постоянная вода. Однако время шло, а покупателя все не было, потому что квартира была дорогая, кроме того, многих смущало наличие ещё одной соседки на площадке, которая проходила мимо квартиры Тельмана. Это был основной минус.

Состояние Эльнары ухудшалось, покупатель на его квартиру не находился. Тельман очень нервничал, сильно похудел и стал заядлым курильщиком.

Наконец Заур, который тоже вплотную занимался продажей его квартиры, привел покупателя, сразу согласившегося ее купить, однако совместно с квартирой соседки по площадке.

Азиза ханум знала Тельмана с детства, дружила ещё с его матерью, ее обе дочери вышли замуж, и она одна доживала свои последние дни. Дочери звали ее к себе, но она отказывалась, ссылаясь на то, что не хочет умереть в квартире зятя, хотя ей с каждым днем было тяжелее обсуживать себя. Азиза ханум любезно впустила в квартиру Тельмана с покупателем, который остался доволен осмотром площади. Она обрадовала Тельмана, сказав, что решила все-таки перебраться к старшей дочери. Однако у Азизы ханум тоже не было не только купчей. Кроме того, оказалось, что ее квартира была записана ещё на имя брата ее покойного мужа и теперь, чтобы получить купчую, нужно было сначала перевести квартиру на ее имя. Короче говоря, выяснилось, что им необходимо было собрать кучу документов, включая свидетельства о рождении мужа и его брата, которым было бы сейчас около ста лет. Для всего этого требовалось опять уйма времени, которым Тельман не располагал.

Надо отдать должное покупателю, который оказался очень приличным человеком. Он сказал, что если все стороны согласны на сделку, он будет ждать – пока Азиза ханум получит купчую, и в качестве задатка оставил Тельману пятьсот, а Азизе ханум – сто долларов. Покупать только квартиру Тельмана он отказался, так как боялся, что Азиза ханум может передумать. Дочери соседки клялись и божились, что они не изменят решения, что пусть он пока рассчитается с Тельманом, так как у него безвыходная ситуация и ему очень нужны деньги, но покупатель был непреклонен, однако, узнав о положении Тельмана, прибавил к его задатку ещё пятьсот долларов.

Тельман был очень рад. Ему оставалось ждать совсем недолго, но внезапно у Эльнары началась серия приступов, и она целыми днями стонала и помогало ей только обезболивающее.

Покупатель периодически звонил и интересовался, как продвигаются дела с оформлением документов. Тельман ещё раз поговорил с ним об оформлении продажи своей квартиры, но он не согласился и посоветовал набраться терпения.

Тогда Тельман решился. Он занял деньги под проценты и увез Эльнару на лечение. Заур с женой, которые остались с близнецами, временно переехали жить к нему. У них была договоренность о том, что как только Азиза ханум получит купчую, Тельман на несколько дней прилетит в Баку для оформления сделки, рассчитается с кредиторами и вернется обратно.

Однако не все в жизни складывается так, как мы планируем. Подходил к концу второй месяц пребывания Тельмана с женой за границей, а девочки Азизы ханум никак не могли оформить документы, потому что ни в одном архиве не могли найти свидетельства о рождении двух братьев, родившихся в конце прошлого столетия. Документы были найдены только спустя три месяца, уже после возвращения Тельмана, который потратил в Германии все деньги до последнего цента. Эльнаре была сделана операция и, в общем, внешне она неплохо выглядела, но Тельман теперь окончательно потерял надежду на ее выздоровление.

Люди, одолжившие деньги, уже несколько раз звонили, а накануне напомнили Тельману о том, какую сумму он должен будет выплатить с учетом процентов. Услышав цифру, Тельман чуть с ума не сошел, но потом сел и вместе с Зауром посчитал все заново. Все было правильно. Проценты на выданную ему сумму росли с каждым днем, а Азиза ханум теперь ожидала решение о переводе квартиры на ее имя, чтобы только потом получить купчую.

Время шло – долг Тельмана увеличивался.

Его состояние хорошо могут понять люди, хоть раз в жизни оказавшиеся в его положении. Кредиторы – четверо братьев, которые никого и ничего не боялись, стали угрожать Тельману. Если Зауру и другим близким родственникам, попадала в руки даже небольшая сумма, они сразу приносили ее Тельману, чтобы он мог погасить хотя бы набегающие проценты, но денег все равно не хватало. От сильного нервного напряжения Тельман похудел ещё больше, он превратился в скелета, вздрагивающего при каждом телефонном звонке и стуке в дверь, так как братья стали бесцеремонно захаживать к нему в любое время суток, не считаясь с болезнью жены.

– Мы не просим у тебя милостыню, мы хотим, чтобы ты вернул нам наши кровные деньги!

Тельман перестал соображать. Он не мог ничего делать, он даже на работу не ходил. Дай Бог всем такого друга как Заур! Он полностью взвалил на свои плечи все дела Тельмана. Он отводил и приводил детей из школы, ходил по магазинам, приносил Эльнаре лекарства, периодически заглядывая на работу, чтобы принести деньги на пропитание обеим семьям. У него был небольшой парфюмерный магазинчик, где за прилавком стоял родственник. Он захаживал туда за выручкой. Его жена Земфира вела домашнее хозяйство вместо Эльнары.

Наконец, через пять(!) месяцев была получена купчая на имя Азизы ханум. Они тут же позвонили покупателю, который попросил их подождать несколько дней, пока он соберет потраченную им недостающую сумму. Несколько дней перешли в неделю, затем - в месяц.

Тельман вновь стал психовать. Ведь получив задаток, они отвергали другие предложения покупателей, так как он у них уже был.

– Заур! А вдруг он откажется покупать квартиру, что тогда будет? – сказала как-то Земфира, стараясь, чтобы ее не услышал Тельман.

– Я даже боюсь допустить такую мысль, – шепотом ответил Заур, – во всяком случае, ничего хорошего от этой затянувшейся сделки я не жду.

Вечером следующего дня Заур с Земфирой взяв с собой детей, пошли домой посмотреть все ли там в порядке. В их отсутствии опять явились кредиторы, устроили Тельману скандал, обзывая его последними словами на площадке, на виду всего дома. Затем вошли в квартиру, избили Тельмана и ушли, пригрозив, что в субботу в десять часов утра они придут за деньгами в последний раз и, если он их не вернет, то потеряет детей. Угроза была вполне реальной.

– Жена твоя умрет и без нашей помощи! – сказали они на прощание.

Все это произошло в среду. В распоряжении Тельмана оставалось всего два дня. Странно, но избиение на него подействовало положительно, он как-будто очнулся, а может быть страх за жизнь детей вернул его к жизни. Он попросил Заура забрать жену и детей к себе, а сам утром вышел на работу, так как заведующий буквально умолял его прийти хотя бы на несколько часов, потому что к нему уже вторую неделю ходит один бизнесмен по поводу ремонта «джипа», который никто не может починить и ему порекомендовали Тельмана.

Когда Тельман вошел в кабинет заведующего, он его даже сразу не узнал:

– А киши! Сян ня эцня дцшмцсян?**

Тельман только махнул рукой. В кресле у окна сидел красивый пышущий здоровьем молодой мужчина. На вид ему было около тридцати пяти лет. Он с любопытством смотрел на Тельмана, от которого осталась одна тень.

– Вы, наверное, владелец «джипа»? – спросил Тельман.

– Да, – ответил он, пожимая Тельману руку, – он уже десять дней стоит у вас в мастерской. Я уже не надеялся встретиться с вами, – и участливо спросил: «Вы болеете?»

– Да, немного, – ответил Тельман.

Он взял ключи у заведующего, и они втроем пошли в гараж. Тельман надел спецовку и, покопавшись в машине, сказал:

– Все ясно, я могу это исправить, но сейчас у меня нет на это времени, я очень занят – у меня срочные дела.

– Да что вы говорите, Тельман! – взмолился клиент, которого звали Намиком, – я вас прошу: перенесите свои дела! Мне очень нужна эта машина, я без нее, как без рук, так к ней привык. Я готов заплатить за ремонт любую сумму.

– Говорю вам честно: сейчас я не могу заниматься ремонтом машин. У меня срочные дела, – сказал Тельман и пошел в раздевалку.

– Вы же заведующий, прикажите ему! – сказал Намик, беспомощно глядя вслед Тельману.

– Чихать он хотел на мой приказ, у него дела поважнее! Он всегда найдет себе работу, а я лишусь клиентов и дохода. Это я от него завишу, а не он от меня. Кроме того, у него, действительно, большие неприятности.

– Я готов во всем помочь ему, – сказал Намик, – пусть только исправит мою машину.

Тельман, шедший им навстречу, уже в чистой одежде, услышал его слова и горько усмехнулся. Вдруг зазвонил мобильный телефон, который на время одолжил ему сосед. Это был Заур.

– Тельман, я даже не знаю, как тебе это сказать…

– Не тяни, – перебил он Заура.

– Короче, приходил покупатель и просил скинуть цену на десять тысяч. Я переговорил с Азизыной дочкой: они уступают только два куска – говорят: «ваша квартира больше».

– Надеюсь, ты сказал ему, что я согласен?

– Конечно.

– И когда?– Во вторник утром он придет сюда с деньгами, а затем все вместе поедем в нотариус.

– Надо было…

– Я пытался его уговорить, но он раньше никак не может, – ответил Заур, понимающий друга с полуслова.

– Ладно, – сказал Тельман, и внезапно потерял сознание.

Очнувшись, он увидел, что лежит на диване в кабинете заведующего, который стоит у него над головой. Рядом с ним стоят Намик и врач «скорой помощи», о чем свидетельствовала карточка на его кармане.

– Вам нужен хороший отдых, и хорошее питание. Вы очень ослабли, – сказал он, обследовав Тельмана ещё раз.

Тельман видел, как Намик провожая врача, расплатился с ним.

– Спасибо, – сказал он, сев на диване и залезая в карман за деньгами.

– Ладно, Тельман, мы сочтемся с вами, когда вы отремонтируете мою машину.

– Я же вам объяснил, что занят решением своих проблем.

– Расскажите мне о них, может я смогу вам помочь?

– Не сможете, – сказал Тельман, пытаясь встать с дивана.

– Не торопись, – сказал заведующий, – по мобильнику звонил Заур, он уже в дороге, едет за тобой сюда.

Действительно, через несколько минут пришел встревоженный Заур.

– Да он же не ест ничего, поэтому ослаб, – сказал он, доставая из пакета бутерброды с колбасой и сыром. На столе уже стоял стакан сладкого чая.

– Что происходит с этим парнем? – не отставал Намик, – я хочу ему помочь.

Заур спросил у Намика, где он работает и, узнав, что тот директор коммерческого банка, улыбаясь, сказал:

– Вы, именно тот человек, который можете, но не захочет ему помочь.

Несмотря на сопротивление Тельмана, Заур все-таки рассказал присутствующим всю его историю от начала до конца.

Таги почесал затылок:

– Я даже не представлял себе, что дело дошло так далеко, – сказал он, – я могу дать ещё семьсот долларов и то ненадолго – скоро свадьба дочери.

– Нам нужны деньги только до вторника, – сказал Заур.

– Назовите ещё раз точную сумму, которую вы должны вернуть без учета родственников и знакомых – они пусть дожидаются вторника, – сказал владелец «джипа».

Услышав цифру, он присвистнул.

Ещё минут пять Намик внимательно смотрел на Тельмана, вяло жующего бутерброд, затем перевел взгляд на заведующего Таги, затем на Заура и произнес, глядя ему в глаза:

– Я, наверное, идиот и круглый дурак. Вполне возможно, что всю оставшуюся жизнь я буду упрекать себя за свой поступок, но не знаю почему – я хочу помочь этому парню. Я верю всему, что сейчас услышал. Я дам эти деньги Тельману без всяких процентов. Ни к кому ни обращайтесь и никуда больше не ходите. Завтра только это будет немного поздновато, я подъеду к вашему дому, вы спуститесь и возьмете деньги. Можете даже не ремонтировать мой автомобиль, я понял, что вам сейчас не до этого.

Тельман перестал есть.

– Вы говорите это серьезно? – сдавленным голосом спросил он.

– Вполне. Повторяю ещё раз тебе и твоему брату (Намик решил, что Заур и Тельман братья). Завтра вечером я привезу вам необходимую сумму. Клясться ничем не буду: в данной ситуации это, по крайней мере, смешно.

И с этими словами он вышел из кабинета.

– Дядя Таги, кто он такой? – спросил Заур.

– Понятия не имею. Он пришел сюда как клиент, причем искал его, – кивнул он на Тельмана. То, что он директор банка, я узнал вместе с вами. У нас в мастерской такой порядок: с клиентами говорить только о машинах.

– Хороший он человек, – подал голос Тельман.

– Да! Уж неплохой, что собирается дать такие деньги совершенно незнакомому человеку. Но – дурак! Это же целое состояние! Признаюсь честно: я бы не дал!

– Дядя Таги! Вы бы ещё в его присутствии так сказали, – возмутился Заур.

– Горхма! Намики бура Аллащ эюндяриб. Аллащ онун яли иля бу йазыьа кюмяк едир. Мясчидя нязир демяк лазымдыр.*

– Демишик**, – сказали хором Тельман и Заур.

– А теперь соберись, по-моему, тебе стало лучше, иди, ремонтируй его машину, – и дядя Таги показал рукой в окно кабинета, откуда были видны мастерские.

Машина Намика была отремонтирована к восьми часам вечера. Он тут же приехал и забрал ее, заставив Тельмана взять деньги за ремонт.

– Я могу умереть до пятницы, – мрачно пошутил он, – и, поверьте, это будет единственная причина, из-за которой я вдруг не выполню данного обещания.

…Но мы уже знаем, что не только собственная смерть могла бы помешать Намику нарушить свое слово…

Тельман плакал, как ребенок. Дрожь не проходила. Страх обволакивал и проникал в каждую клетку его тела. Он не боялся за свою жизнь. Вовсе нет! Своя собственная судьба его давно уже не волновала. Он беспокоился за детей, за эти несчастные невинные создания, которые, может-быть, должны будут расплачиваться жизнью за его ошибки, совершенные с целью сделать лучше для них же.

Как назло, не звонил Заур, который на всякий случай повез близнецов и Эльнару к своей родственнице, в Шемаху. Земфира поехала с ними.

– Там они будут в безопасности, и нам будет спокойнее. Когда решим наши дела, я заберу их оттуда, – объяснил он свои действия.

Тельман никогда не говорил об этом Зауру. Мужчины вообще скупы на слова благодарности друг другу, но он знал, что Заур делает для него все возможное и даже невозможное. Он был бесконечно признателен своему другу, который вместе с супругой забросили свои личные дела и последние полгода жили исключительно проблемами семьи Тельмана…

Тельман знал, что это конец. Он был уверен, что кредиторы исполнят свою угрозу. Как и все родители, он очень любил своих детей и жалел их. Он не мог допустить, чтобы с ними что-то случилось. Они и так будут расти ущемленными, потому что рано или поздно лишатся матери, и никто на свете им ее не заменит.

– Боже, что мне делать?! – думал Тельман.

Внезапно зазвонил телефон. Он знал, что это Заур, но ошибся.

– Это Тельман? – спросил грубый мужской голос.

– Да.

– Я звоню вам по поручению Намика. Вы знакомы с ним? – Конечно, – ответил он дрожащим голосом, – я даже не предполагал, что он вспомнит обо мне после всего, что случилось.

– Вас же не было на балконе, откуда вы можете что-то знать?

– Я лежал на полу и все видел. Как там мальчик?

– Нормально.

– Слава Аллаху!

– Я нахожусь около вашего дома и сейчас за вами заеду, спускайтесь вниз, чтобы я не ждал. У меня белая «Волга», Намик на ней приезжал к вам на работу.

– Знаю, я уже выхожу.

Чудо! Тельман не мог поверить в то, что Намик, который час тому назад сбил ребенка, все ещё помнит о своем обещании. Он восхищался этим практически незнакомым человеком, который несмотря ни на что хочет сдержать данное им слово.

Выйдя из блока, он перешел дорогу, встал под деревом и закурил, наблюдая за тем, как несколько мужчин около будки что-то бурно обсуждали, скорее всего, недавнее происшествие. Он находился приблизительно в десяти метрах от того места, где упал Самедик. Тельман даже видел на асфальте обертку и лужу от растаявшего мороженого, которое купил ребенок, и ему стало как-то не по себе. «Хорошо, что с Самедиком все в порядке», – подумал он.

Через две-три минуты подъехала «Волга», за рулем которой сидел молодой полный парень. Он открыл переднюю дверь. Тельман кивнул ему, сел на сиденье и молча проехал всю дорогу. Через некоторое время они оказались перед роскошным особняком в поселке Мардакян. Тельман следовал за толстяком, назвавшимся Кямалом. Они миновали красивый уютный дворик, выложенный плитами, и по широкой лестнице поднялись на второй этаж дома и вошли в гостиную, где за большим овальным столом сидел Намик, перед которым стояли две бутылки смирновской водки и какая-то закуска. Тельман обратил внимание, что Намика бьет дрожь. Он сел напротив хозяина. Кямал тоже сел за стол вместе с ними.

– Он, оказывается, лежал на балконе, и все видел, – сказал он, обращаясь к Намику, и, разливая всем водку по рюмкам.

Намик жестом пригласил всех выпить и первым опрокинул рюмку. Тельман с толстяком последовали его примеру. Потом они также молча выпили по второй. Когда Кямал стал разливать по третьему разу, Тельман запротестовал:

– Хала оглу*, я боюсь, меня развезет. Скоро утро, мне предстоит серьезный разговор, и я хотел бы иметь трезвую голову.

– А ты за своих детей не боишься? – зло спросил у него Намик, вцепившись в него взглядом.

– Я только за детей и боюсь, – ответил Тельман, не совсем понимая причину его злости. Намик добровольно вызвался помочь ему и мог также запросто ему отказать. Зачем было для этого привозить его к себе?

– А ведь ты можешь потерять детей, если я тебе не помогу. Так или нет? – повышая голос, спросил Намик.

– Да, – спокойно ответил Тельман.

– Значит, ты сейчас зависишь от меня?

– Вы это знаете.

– Я мужчина, дал слово и сдержу его. Принеси «бабки», – приказал он Кямалу.

Через минуту перед Тельманом лежала пачка долларов, перетянутая черной резинкой. Тельман не шевельнулся. Он догадывался, что Намик неспроста задавал ему вопросы, он почти был уверен, что в обмен на деньги ему должны были сделать какое-то предложение.

Желая опередить Намика, он тихо сказал:

– Я не смогу никого убить.

Кямал заржал.

– Заткнись, – прикрикнул на него Намик и, уже обращаясь к Тельману, сказал:

– Никого убивать не надо. Единственное, что от тебя требуется, это не говорить никому о том, то случилось сегодня ночью. Вдруг ГАИ будет интересоваться или ещё кто-нибудь.

– И все? – удивился Тельман, и у него отлегло сердце – а я-то думал! Клянусь своей честью, что никому ни о чем не скажу! Самое главное: с ребенком все в порядке, а с ГАИ, я уверен, вы все вопросы решите сами.

Намик спросил, откуда у него сведения о мальчике и, узнав, что от Кямала резко встал из-за стола, дав понять, что разговор окончен. Тельман и Кямал поднялись вслед за ним. На прощанье Намик ещё раз напомнил своему гостю о данном им слове.

Вернувшись домой, Тельман впервые за многие месяцы спокойно уснул прямо на диване в гостиной. Он спал всего несколько часов. Открыв глаза, он увидел перед собой спящего в кресле Заура. В окно било яркое солнце.

– Заур! – тихо позвал он друга.

– Я не сплю, – произнес Заур, не шелохнувшись, но тут же спросил: «Он дал деньги?»

– Ты не видишь, что я спал – значит, деньги у меня. И Тельман изобразил на лице подобие улыбки.

– Дай Бог ему здоровья! Я в жизни не встречал такого человека. Бу гядяр пулу верясян кцчядян кечян адама!* Я поражаюсь! Кстати, ты считал деньги, все на месте?

Тельман достал из-под подушки деньги и передал их Зауру, который аккуратно пересчитал все банкноты, даже посмотрел их на свет и удовлетворенно кивнул головой.

– Все «о кей»! Может, поедим что-нибудь? Я привез из района хороший сыр и яйца.

Тельман отказался, сказал, что сделает это после передачи денег.

Ровно в десять часов Тельман с Зауром рассчитались с братьями, забрав у них свою расписку. Закрыв за ними дверь, они крепко по-мужски обнялись и пошли на кухню. Тельман жадно ел, как-будто собираясь за один завтрак набрать сброшенные килограммы.

– Я не перестаю удивляться поступку этого Намика, – сказал Заур, – помешивая сахар в стакане, – оказать такую помощь совершенно незнакомому человеку, не попросив ничего взамен! Аллащ онун баласыны сахласын!*

– Я совсем забыл рассказать тебе то, что произошло вчера ночью, – вдруг вспомнил Тельман.

– Если ты про Арифиного мальчика, то я в курсе. Я покупал сигареты в будке и Айдын мне все рассказал. Говорит, Ариф с женой просто убиваются. Хотя у них и есть две девочки, но сын был единственный. И самое ужасное, что из такого количества мужиков ни один не догадался запомнить номер машины этого подлеца! Как он их всех надул!

– Постой-постой! – перебил его Тельман, как это «был»?! Так Самедик... умер что-ли?!

– Конечно! Ты, наверное, видел только то, как его сбила машина, а дальше ты не знаешь...

– Конечно, не знаю! Расскажи сейчас же! – У Тельмана сильно забилось сердце, кровь прилила к лицу.

– Что ты кричишь? У тебя совсем нервы расшатались!

– Да говори ты, что было дальше! – заорал Тельман.

– Хорошо-хорошо. Только успокойся! – Зауру была непонятна подобная реакция друга.

И он рассказал о том, что мужчины, сбившие ребенка, положили его в машину и объявили всем, что везут его в больницу около Молоканского садика, ссылаясь на то, что, якобы, дорога каждая минута и что пусть кто-нибудь привезет туда их родителей. Айдын сам повез Арифа с женой в больницу, но ребенка там не было, как его не было ни в одной больнице города, по которым они проездили всю ночь. А под утро полиция обнаружила мертвого мальчика на скамейке какой-то автобусной остановки.

– Наверное, он умер по дороге, и они решили избавить себя от неприятностей, выбросив его из машины.

– Ублюдок, подлец, подонок! А я-то думал...

– Погоди, – теперь уже Заур, которого осенила мысль, перебил Тельмана, – так это был Намик?

– Я этого не говорил, – сказал Тельман.

– Да тебе и не нужно об этом говорить, это и понятно! Когда же он успел дать тебе деньги?

Тельман был вынужден без утайки поведать Тельману обо всем, что произошло минувшей ночью.

– Какой ужас! Он купил твое молчание деньгами! Он сейчас оказался в таком положении, что может даже подарить тебе эти деньги!

– Дай Бог, чтобы все было хорошо, во вторник я сразу же верну ему долг. Выключи, пожалуйста, кондиционер и открой дверь на балкон, – сказал Тельман. – Меня как-будто прокляли. Я из одного г... попадаю в другое!

Заур открыл дверь, и с улицы сразу донеслись женские крики. Они выбежали на балкон и увидели как несколько мужчин достают из «РАФ»а тело бедного Самедика, а по всей округе разносится пронзительный голос его обезумевшей от горя матери.

– Оьлум, мяним язиз балам!* – кричала молодая женщина.

– Йазыг ушаг!** – шепотом произнес Тельман и, пройдя в комнату сел в кресло. Невозможно представить, что творилось у него на душе.

В дверь постучали. Это был Фаик, сосед с нижнего этажа.

– Тельман! Все ребята уже ходили к Арифу, – сказал он с порога, – Ты, по-моему, расплатился, так что немного свободен. Я пришел за вами, давайте пойдем вместе, а то мне как-то не по себе.

– Кто тебе сказал, что я расплатился? – нервно спросил Тельман.

– Айдын, будочник!

– Ала, этот Айдын знает все на свете! Ала, я из дому даже не выходил, а он уже все знает!

– Что ты кипятишься, просто эти мужики покупали у него пиво, а он по обрывкам их фраз все понял.

Тельман возмущался, что Айдын знает даже какого цвета у него трусы, и Фаик резонно заметил, что эта самая легкая информация, которую можно получить – для этого, достаточно взглянуть на веревку перед его окном.

Они закрыли дверь и спустились вниз.

На улице, перед домом, где жил Ариф, уже стояла палатка. В ней уже с утра было много народу. Войдя в палатку, они сначала даже не узнали Арифа, к которому подходили мужчины, чтобы выразить соболезнование. Внезапная смерть до неузнаваемости изменила Арифа. Она превратила молодого мужчину в немощного старика. Всего за несколько часов его волосы поседели, кожа на лице покрылась морщинами, он весь сгорбился и походил на безумного. Он сидел на стуле возле входа и повторял одно и тоже:

– Ушаг чыхды марожна алмаьа...*

Ничто не могло его утешить. А народ все прибывал. Все пересказывали друг другу подробности трагедии, обсуждали детали, выдвигали свои версии, но все были единодушны в осуждении преступника и желали, чтобы его поскорее нашли.

Посидев около часа, Тельман с Зауром собрались уходить. Фаик вышел вместе с ними.

На улице к ним подошел Айдын с листом бумаги в руках:

– Ребята! Мы собираем деньги для семьи Арифа. Если хотите, можете принять участие. Тельман, ты можешь ничего не давать, я знаю – у тебя проблемы.

Тельман взорвался:

– Слушай, какое тебе дело до моих проблем?! И если ты такой всезнайка, тогда ты должен иметь представление, что у меня большие проблемы, а мелкие я всегда могу решить, пока здоров.

С этими словами он вытащил из кармана пятьдесят долларов и протянул Айдыну:

– Это за меня с Зауром!

– Хорошо, спасибо, – сказал Айдын, пожимая плечами. Он записал их имена в список, дал подписать Зауру, а деньги положил в конверт с надписью «Гоншулар» **

Тельман с Зауром вернулись домой.

– За что мне такое наказание? Почему со мной должна была произойти эта ужасная история?

Заур молчал, он не знал ответов на вопросы друга.

Зазвонил телефон – Тельман вздрогнул.

– Да, Намик, это я. Нет, его сейчас нет. Он пошел к дочери Азизы-ханум, нашей соседки. Хорошо. Обязательно передам. До свидания.

Тельман даже не спросил Заура почему он соврал, сказав что его нет дома. Заур понимал душевное состояние Тельмана, которому сейчас меньше всего на свете хотелось бы говорить с Намиком.

Намик звонил каждые полчаса, но Заур отвечал, что Тельмана нет дома. Тельман понимал, что он не может избежать разговора с Намиком и, разыскав его визитную карточку, сам позвонил ему на мобильный. Ему ответил Кямал, тут же передавший трубку Намику, который без всякого приветствия сразу спросил, помнит ли он об их уговоре.

– Я тебя выручил и помог тебе спасти детей, теперь это должен сделать ты. Насчет денег не беспокойся и не торопись: отдашь, если будет возможность, но помни, что ты дал мне слово. Больше мне не звони, если будет нужно, я сам тебя найду.

– Подлец, – сказал Тельман, положив трубку.

В дверь опять постучали. Заур открыл дверь и впустил в комнату капитана полиции и будочника Айдына. Капитан объяснил Тельману, что ему поручено вести следствие по транспортному происшествию, и спросил, знает ли он что-нибудь об этом. Тельман спокойно ответил, что он, к сожалению, спал и ничего не видел и о случившемся узнал от Заура, который пришел утром.

– Однако Айдын утверждает, что спустя два часа после наезда вы вышли из дому и уехали куда-то.

– Да, это так. Я уехал по делу и быстро вернулся.

– Но я думаю, что вы не могли в три часа ночи внезапно вскочить с постели и тут же уехать. За вами ведь пришла машина, значит, вы ее ждали или вам заранее позвонили. То есть я хочу сказать, что вы, может быть, были на ногах и, услышав шум на улице, вышли на балкон и что-то заметили. Вот Айдыну, например, казалось, что на вашем балконе кто-то лежа курит, так как он видел огонь сигареты. Кстати, я хотел бы взглянуть на него. Можно я выйду? – спросил он и, не дожидаясь разрешения, вышел на балкон, застланный старым ковром, на углу которого стояла металлическая банка из-под кофе, полная окурков. Капитан повернулся, как-то странно посмотрел на Тельмана и сказал:

– Я все-таки думаю, что вы говорите неправду.

Тельман спокойно повторил, что ничего не видел и сожалеет о том, что не может ничем помочь следствию.

– Будем считать, что я вам поверил, – сказал капитан, внимательно глядя на Тельмана, – на всякий случай оставляю вам номер своего телефона, если что-нибудь вспомните – позвоните. Виновник смерти мальчика должен быть наказан. – И уже обращаясь ко всем, добавил:

– Я удивляюсь: столько мужчин и никто не запомнил ни номер, ни цвет машины.

– Я же говорил: темно было, а она стояла под деревом, – виновато развел руками Айдын.

Неожиданные гости попрощались и ушли.

– У меня такое впечатление, что Айдына кто-то нанял следить за мной.

– Ну и что собираешься делать? – спросил Заур, – я уверен, этот капитан от тебя не отстанет, он догадывается, что ты что-то знаешь.

– Я дал слово чести.

– Послушай, о какой чести может идти речь, если Намик тебе соврал про мальчика?! А если он сказал бы тебе, что Самедик умер? Как ты тогда поступил бы?

– Я предпочел бы, чтобы меня убили кредиторы, но не взял бы деньги из его рук. Я все видел и знаю, что Намик не виноват в том, что сбил мальчика. Самедик выбежал из-под деревьев внезапно и, можно сказать, сам бросился под колеса. Вина Намика в том, что он из-за страха перед правосудием, бросил мертвого ребенка на дороге. Он виноват перед Богом и теперь его всю жизнь будет мучить совесть!

Расплатившись с долгами, Тельман рассчитывал до заветного вторника немного успокоиться, прийти в себя, однако судьба не давала ему такой возможности. Каждый раз перед решающими событиями с ним обязательно что-то происходило. Однако последнее происшествие окончательно выбило его из колеи.

С одной стороны он был безгранично благодарен Намику. Совершенно случайно познакомившись с Тельманом и абсолютно ничего о нем не зная, он, выслушав рассказ Заура о его приключениях, без всякого залога и расписки одолжил ему огромную сумму, и тем самым спас его от неприятностей и сохранил жизнь его детям, так как исполнение угрозы со стороны братьев было вполне реальным. Для этого нужно иметь большое сердце и добрую душу! Вместе с тем, его поступок с соседским сынишкой перечеркивал все его добрые деяния. Перед его глазами стояли бедный Самедик, обнаруженный на скамейке и его убитые горем родители. Несчастный Ариф, волею судьбы оставивший родные места и перебравшийся в город, чтобы семья не погибла от рук врага, оставшийся без дома и работы, еле-еле сводивший концы с концами, лишился здесь дорогого его сердцу единственного сына.

Тельман знал, что капитан не поверил в искренность его слов и, наверняка, захочет ещё не раз поговорить с ним, и боялся предстоящего разговора. В его сердце боролись чувства благодарности к Намику и чувство моральной ответственности перед семьей Арифа.

– Полиция его и без твоей помощи найдет! А вдруг он там расскажет о том, что приезжал к тебе дать деньги, заработав, таким образом, очки в свою пользу. И ты тогда понесешь наказание за сокрытие фактов и дачу ложных показаний, – сказал Заур, глядя на Тельмана и представляя, что творится в его душе, – ты должен принять какое-то решение, а то потом будет поздно!

Однако Тельман не мог ни на что решиться! Ну, какое он мог принять решение?! Прошли суббота, воскресенье и понедельник, в течение которых ему два раза звонил Намик. Как ни странно, он был в курсе того, что к нему приходили из полиции. Оба раза он напоминал Тельману об их уговоре.

В понедельник было три дня со смерти Самедика, и Тельман с Зауром пошли к Арифу. Они ещё раз убедилась в том, что в последнее время похороны и поминки стали напоминать в некотором смысле своеобразный клуб.

В последнее время некоторые перестали ходить друг к другу в гости, на дни рождения, свадьбы. И устроители торжественных мероприятий не обижаются, немного поворчат и, понимая сложившуюся ситуацию, успокаиваются. Что касается поминок, то здесь дело обстоит иначе. Невнимание к семье, где кто-то умер, на Востоке не прощают. У каждого есть возможность выразить соболезнование не только в день похорон, на третий, седьмой, сороковой дни, но и в любой из четвергов в течение сорока дней, поэтому каждый человек находит время, чтобы выполнить свой долг и разделить горе семьи покойника. И вот в эти-то дни и происходят различные встречи между родственниками и знакомыми, которые давно не виделись. Поговорив немного об умершем, все начинают узнавать новости: кто родился, кто обручился, кто развелся, чей ребенок поступил в вуз или окончил его, кто, куда ездил отдыхать, кто купил или продал квартиру, кто устроился на хорошую работу. В самом конце все переходят на обсуждение политических вопросов, подчас совсем забывая, куда и зачем они пришли, и, если случайный человек окажется в этом помещении и не обратит внимание на традиционную в таких случаях халву, то он подумает, что эти милые люди собрались здесь для отдыха и беседы.

Не миновала подобная ситуация и поминки несчастного Самедика. Родственники и знакомые Арифа, многие, как и он были беженцами из Армении и Карабаха. Разбросанные по разным городам и районам Азербайджана они с радостью встречались друг с другом пожимая руки, целуясь и обнимаясь. Они тут же усаживались рядом, подзывая к себе и показывая детей, которых не сразу узнавали дяди и тети, затем начинались расспросы про житье-бытье, кто как устроился, обмен адресами и телефонами. И изредка кто-нибудь, словно очнувшись и вспоминая, где они находятся, восклицал:

– Я, бу йазыг Арифин дя ушаьы юлдц!*

Посидев немного в палатке, установленной перед домом, Тельман с Зауром вышли на улицу. Они даже не заметили, как к ним подошли капитан, который вел следствие, и участковый инспектор Расул, полноватый мужчина пятидесяти лет. Он работал давно и прекрасно знал обо всем, что творится на его территории. Следует отметить, что за редким исключением, люди относились к нему хорошо и уважали участкового за готовность оказать помощь любому, и многие семьи были благодарны Расулу за то, что благодаря его консультациям и советам им удавалось избегать различных конфликтов.

Ему было известно и о проблемах Тельмана, он даже как-то предлагал ему деньги в долг и уговаривал дать возможность самому поговорить с его кредиторами, но Тельман отказался, объяснив, что это будет не по-мужски.

Мужчины обменялись рукопожатиями, и как-то незаметно получилось так, что капитан, которого звали Шахином, и Заур, оказались впереди, а Тельман с Расулом позади, метрах в десяти от них.

– Богатые вы с Зауром люди – «Давыдов» курите, – сказал, Расул.

– Да вы тоже не «Астру» курите, – хмуро пошутил Тельман.

Все в округе знали, что участковый любит сигареты «Собрание». Он не был заядлым курильщиком и пачку сигарет выкуривал почти за неделю, поэтому мог себе позволить такую роскошь, тем более, что получал он эту пачку абсолютно бесплатно, периодически наведываясь в какой-нибудь магазин на его территории. Даже будочник Айдын раз в два-три месяца дарил ему любимые сигареты.

Понимая, что шутка была разминкой для начала беседы, Тельман ожидал, что скажет Расул дальше.

– Нехорошая история вышла. Жаль ребенка, – начал он издалека. – А как твои дети, что-то их не видно? (Внук Расула учился с близнецами в одном классе.)

– Они в районе у знакомых.

– Ну и правильно. Пусть подышат свежим воздухом. Да и жене твоей полезно.

– Моей жене уже ничего полезно не будет, – заметил Тельман.

– Не говори! Мало ли что могло бы случиться, если бы ты не расплатился с долгом, поэтому хорошо, что ты детей обезопасил. Кстати, где ты, бедный, нашел такую сумму? – как бы невзначай спросил Расул.

– Собрал у всех понемногу.

– А в ту ночь ты не за деньгами ездил?

– Нет, у меня было другое дело.

– Интересно, какое дело может быть у человека в три часа ночи?

Тельман не ожидал, что Расул задаст ему такой вопрос и поэтому несколько замешкался, придумывая на него ответ, но Расул не дал ему что-то сказать.

– Ну, да ладно. Жена у тебя в отъезде. Мало ли куда может поехать ночью одинокий мужчина, – опять пошутил он, и, вдруг, сделав очень серьезное лицо, сказал:

– Тельман, мой тебе совет: не влезай в очередную неприятную историю, не шути с законом. Ты, наверняка, видел ту машину с балкона и, как специалист, даже, несмотря на высоту, можешь многое о ней сказать, но главное, назвать точный цвет и марку. Более того, мне кажется.., нет! Я уверен, что ты знаком с ее владельцем и почему-то покрываешь его. Слушай, а может, это он одолжил тебе деньги? – внезапно выдал Расул.

У Тельмана замерло сердце.

– Это только мои предположения, – продолжил участковый, – тебя не сегодня-завтра вызовут в полицию для официальной дачи показаний и прежде, чем начнешь отвечать на вопросы – подумай. Полиция и не таких джахылов*, как ты, раскалывала. Подумай, как ты потом посмотришь в глаза Арифу и сможешь ли ты спокойно пройти по улице, потому что все будут знать, что ты мог, но не захотел помочь найти виновного в смерти ребенка. Если ты что-то знаешь, расскажи обо всем добровольно. Запомни: никакая причина не может быть основанием для сокрытия имени убийцы. Будь здоров! – сказал он на прощание, и быстро догнал капитана с Зауром.

Всю ночь Тельман не мог уснуть. Он ворочался с одного бока на другой, несколько раз вставал и подолгу курил на кухне, не желая выходить на балкон, как-будто боясь, что он опять может стать свидетелем какого-нибудь происшествия. Голова его была занята разными мыслями. Он опасался, что покупатель его квартиры может передумать и продажа квартиры будет отложена на неопределенный срок. Он думал о жене, доживающий последние дни, о детях, которые останутся без материнской ласки, а больше всего он боялся вызова в полицию, так как метался между честью и долгом, зажавшими его в тиски, не зная чему из них отдать предпочтение.

Наконец, во вторник они с Зауром до двенадцати часов оформили продажу квартиры, что дало Тельману возможность немного успокоиться. Вернувшись из нотариуса, он попросил Заура отсчитать нужную сумму и позвонил Намику. Ему опять пришлось говорить с Кямалом, которому он сообщил, что готов вернуть долг. Заур опасался, что они будут тянуть, не давая ему возможность возвратить деньги, тем самым держа его на привязи, чтобы Тельман был зависимым от Намика. Но, к удивлению, Кямал, переговорив с Намиком, назначил им место встречи.

Через час Заур и Тельман поднимались по обшарпанной лестнице одного из девятиэтажных домов в густонаселенном районе поселка Ахмедлы.

Как и во время их предыдущей встречи Намик сидел за столом и пил водку. По его лицу было видно, что он занимается этим делом уже не первый день. Он был похож на затравленного зверя, готового угодить в ловушку. Хозяин даже не предложил гостям сесть. Кямал быстро пересчитал деньги, полученные от Заура, и кивнул головой. Тельман приготовился благодарить Намика, но он не дал ему и рта раскрыть.

– Мы с тобой никогда и нигде не виделись. Не смей со мной поздороваться, если ты меня где-нибудь встретишь! И ты тоже, – сказал он, прокуренным хриплым голосом обращаясь к Зауру. – Ну, зачем мне нужно было помогать тебе? – буквально завыл он, хватаясь обеими руками за голову. – Ну, кто ты такой для меня?! Пусть бы тебя и твоих ублюдков убили эти братья! Какое мне было до этого дело? Боже! Какой же я дурак! Проявить такое благородство и влипнуть в такое г…! Уходите отсюда, чтобы я вас больше не видел! Помните: мы с вами не знакомы! И ты тоже пошел отсюда вон! – прикрикнул он на Кямала.

Все трое молча вышли, захлопнув дверь. На улице Кямал сказал:

– У него истерика. Мальчик скончался, как только мы сели в машину. Я говорил ему, что надо все равно ехать в больницу, а он очень испугался, наорал на меня и выгнал из машины. Это страх. Если полиция его найдет (а найдет обязательно), то его даже допрашивать не надо будет, – у него все написано на лице – сиди и переписывай! Тебя уже вызывали? – спросил он у Тельмана.

– Да. Я сегодня должен буду поехать туда.

– Ты объясни им, что он меня высадил из машины, и когда он бросил ребенка на остановке, меня с ним не было! – Кямал был уверен в том, что Тельман расскажет в полиции все, что знает.

Попрощавшись с Кямалом, они сели в машину. Из-за нервного напряжения Тельман последние дни не садился за руль и его везде возил Заур.

– Куда едем? – спросил он, выезжая на трассу.

– В полицию, – неуверенно ответил Тельман, которого опять охватил озноб.

По дороге Заур заехал и купил в аптеке какие-то таблетки и одну из них дал Тельману. Когда они подъезжали к зданию полиции, у него уже прошла нервная дрожь, и он успокоился. Просунув голову в нужный кабинет, он увидел участкового Расула, который пил чай, сидя у окна напротив следователя Шахина.

– Я же сказал тебе, что он сам приедет, – обрадовался Расул, увидев Тельмана.

– Садитесь, – капитан указал ему на стул, – я хочу знать обо всем, в мельчайших подробностях.

Тельман, пересиливая себя, с трудом, часто останавливаясь, рассказал следователю все, что ему было известно.

– Почему вы не сделали это сразу? – спросил его Шахин.

– Я поклялся честью, что буду молчать. Киши кими* дал слово. Какой же я теперь мужчина и что стоит мое слово! – сказал Тельман, опустив голову.

Он не знал, что в соседнем кабинете, час тому назад приказавший ему хранить тайну их знакомства Намик, подробно рассказывал о том, как он решил помочь Тельману в беде, и чем это закончилось.

Самый счастливый день

И завещали мы человеку

добро к его родителям.