Коран. Сура 111-2

Эльмиру разбудил телефонный звонок.

– Кто это звонит в такую рань? – подумала она, но, мельком взглянув на часы, поняла, что проспала и побежала в столовую к телефонному аппарату.

– Эльмира ханум! Доброе утро! Это Зейнаб ханум – Басина мать.

– Басина мать? – удивленно переспросила она. – А что с ней случилось?

– Пока я контролирую ситуацию, ничего не случилось, но мы с вами вместе должны предпринять определенные меры, чтобы избежать неприятных последствий.

Не совсем проснувшаяся Эльмира не смогла сразу понять, о чем так замысловато говорит эта женщина.

– Послушайте, в чем дело? Какие меры, какие последствия? Насколько я знаю у наших детей прекрасные отношения. Мой сын любит вашу дочь и у него вполне серьезные намерения. Да что вам говорить, вы сами все прекрасно знаете!

– Конечно, знаю! Поэтому и звоню! По-моему, вы не можете понять цель моего звонка. Поясняю: я категорически против того, чтобы ваш сын встречался с моей дочерью! Он взрослый человек – мне неудобно говорить ему об этом, но если он будет продолжать за ней ухаживать, я буду вынуждена обойтись с ним иначе.

– Вы, что мне угрожаете?! Что вы вообще имеете против моего сына? Он красивый, умный и, что немаловажно, материально обеспеченный молодой человек с отдельной трехкомнатной квартирой. Да если хотите знать, за ним полгорода девушек охотятся!

– Вот и прекрасно! Пусть и женится на одной из этих охотниц, а мою дочь пусть оставит в покое. Я говорю это для его же блага. Поверьте мне, я ничего не имею против вашего сына и я знаю, что всё, что вы о нем сказали, соответствует действительности, но, поймите, он не пара моей дочери!

– Əşşi!* Не пара – пусть не пара! Но мне интересно: почему? Я мать, но я человек объективный и вправе знать, почему мой сын не пара вашей дочери-студентке?

– Ну, положим студентка – это ее временное состояние и через каких-нибудь три-четыре года она тоже будет врачом. Я не хотела вас обижать, но вы меня вынуждаете. Я не знаю, насколько вы материально обеспечены, но вам далеко до нашего богатства.

И Зейнаб ханум вкратце рассказала, что она родилась в очень богатой семье и замуж вышла тоже за богатого человека, поэтому ее дочь родилась и по сей день купается в роскоши. В детстве у нее была няня, а сейчас прислуга, которая занята исключительно только ею. Отдельная женщина ведет все домашнее хозяйство. Зейнаб ханум сообщила, что у нее огромная квартира с прекрасным ремонтом, ванная с джакузи, своя сауна в доме плюс ко всему хорошая дача в Мардакянах. Ее семью обслуживает шофер на «Мерседесе» последней модели. Они с дочерью несколько раз в год выезжают за границу, а летом отдыхают на лучших курортах мира. Они с детства привыкли ничего не делать, дочь даже постель за собой убрать не может, даже яичницу не может приготовить.

«Нашли чем гордиться», – промелькнуло в голове Эльмиры.

– Да я даже к врачам в республике ни разу не обращалась, – продолжала она, – у нас нет хороших специалистов, я не верю нашим медикам, поэтому даже грипп лечу за границей. Мы привыкли к такой жизни, поймите меня правильно, всего этого вы не сумеете дать моей дочери. Она не сможет жить в обыкновенной типовой квартире. И потом, у вас такой ужасный квартал – весь день перед домом идет торговля. Я вообще не люблю район вокзала, – брезгливо заметила она.

– Зейнаб ханум! – перебила ее Эльмира. – Я полагала у вас более веские причины, чтобы разлучить эту пару! Разве вы не видите, что они любят друг друга?! Кроме того, у меня тоже в квартире свежий современный ремонт и мебель тоже новая, современная. Конечно, у меня нет сауны и джакузи, но разве это так важно для любящих людей?! Я до замужества жила в красивом старинном доме с высокими потолками, с камином. Ну и что? Вышла замуж и привыкла к квартире мужа. Что касается прислуги, то нам она не нужна, я прекрасно справляюсь со всей домашней работой и в конце концов, если это так необходимо для вас, я найму для них какую-нибудь женщину. Мы с сыном в состоянии это сделать, я тоже не в бедной семье родилась и сейчас с голоду не умираю! Но я не могу понять, почему любовь наших детей должна зависеть от большего или меньшего материального благосостояния. Уверяю вас, вам не о чем беспокоиться, мы сможем содержать вашу дочь на должном уровне! И ездить для лечения за границу вам тоже не надо! Мой сын – один из лучших врачей в городе, несмотря на его молодость.

Эльмира знала, что Эльмар очень любит Басю, поэтому всячески старалась защитить любовь сына, но ее попытки оказались безуспешными.

– Да я умирать буду – и то не подпущу к себе местного врача, а вашего сына, простого врача «Скорой помощи», тем более! Аллах видит, я не хочу говорить все то, что вынуждена сказать. Разве обеспеченный человек, зная, как живет его любимая девушка, может дарить ей в день влюбленных такой дешевый подарок? Не обижайтесь! Моя дочь не нуждается в его подарке, но ведь вы утверждаете, что тоже не бедны! Я отдала эту игрушку дочери прислуги.

Эльмиру чуть удар не хватил! Она и так волновалась, разговаривая с Басиной матерью, но последние слова Зейнаб ханум вывели ее из себя и она, спокойная от природы женщина, до сих пор ради сына сдерживающая свое возмущение, вдруг сорвалась с тормозов:

– Да пошли вы к черту вместе со своей дочкой! Вы думаете, что у меня нет чувства собственного достоинства, и я все время буду вас умолять? Да я терплю ваш глупый разговор о семейном богатстве исключительно ради любви сына, но мне это все надоело, и я говорю вам: «Плевать на вас я хотела! Я костьми лягу – не пущу сына жениться на вашей Басе! Ничего не станет с его любовью – перегорит! А вы и ваша дочь не смейте к нам больше звонить! Вам ясно?»

К удивлению Эльмиры Зейнаб ханум слушала ее спокойно, не перебивая и после выданной ею тирады, сказала:

– Это как раз то, чего я добиваюсь: чтобы ваш сын не общался с моей дочерью. Мы люди разного круга, и в нашей среде никакая женщина не позволила бы себе такие выражения, какими пользуетесь вы. Будьте здоровы!

В трубке послышались отбойные гудки…

У Эльмиры кололо сердце, и ей было очень холодно. Она вдруг поняла, что стоит босиком на полу возле телефона в одной сорочке. От волнения она даже не догадалась сесть на диван или в кресло. Она прошла на кухню, достала из холодильника и накапала себе корвалол, затем пошла и легла обратно в постель, пытаясь немного успокоиться. Однако Эльмира была вынуждена встать и пойти открыть входную дверь, в которую ворвалась Тамилла.

– Как корвалолом воняет! Ты что, не слышишь? Я два часа звоню в дверь! Почему ты не одета?

Но, взглянув на лицо Эльмиры, она запнулась.

– Эма! Что случилось? Что-нибудь с Эликом?

– Нет. С ним все нормально. Он с утра ушел на работу. Я поругалась с Басиной мамой.

И Эльмира пересказала Тамилле свой разговор с Зейнаб ханум.

Эльмира и Тамилла дружили с детства. Эта была семейная дружба в третьем поколении, так как их бабушки и мамы тоже были подругами, поэтому они знали друг о друге буквально все. Они учились в одном классе и в одном институте. Эльмира хотела стать переводчиком английского языка. Но Тамила уговорила ее поступить вместе с ней на архитектурный факультет, и вот уже много лет они вместе работают в проектном институте. Вообще, Тамилла была очень боевая, верховодила, и решающее слово всегда оставалось за ней. Она была хорошим человеком, преданным и испытанным другом, хорошей дочерью, женой, матерью, соседкой и, если не считать курение недостатком для женщины, то у нее был только один недостаток: она ужасно ругалась, и никто не мог ее от этого отучить: ни родители, ни муж, ни друзья. Все ворчали, возмущались, а потом привыкали.

– В конце концов, у нее есть право при таком количестве добродетели иметь одну дурную привычку, – шутя, защищала подругу Эльмира.

Теперь представьте себе, какие слова использовала Тамилла в адрес Зейнаб ханум! Опуская непечатные выражения, скажу только, что она завершила свою речь вполне литературной фразой:

– Стерва несчастная! Она еще не знает, с кем связалась! Да, я ее на кусочки растерзаю!

И немного успокоившись, спросила:

– Как я поняла, сегодня мы уже никуда не идем?

– Я не в состоянии, – ответила Эльмира.

По воскресеньям, если не возникало никаких проблем, они ходили в сауну и плавали в бассейне. У обеих всегда была позади напряженная неделя, и эта воскресная вылазка, давала им возможность немного расслабиться.

У Тамиллы была большая семья: муж, трое детей, двое внуков. Старшая дочь вышла замуж за соседа и жила с ней в одном доме, поэтому ее дети весь день околачивались в доме бабушки. Да и она сама вместе с мужем «паслась» в квартире родителей. Тамилла, после работы, обслуживающая эту ораву, воскресенье посвящала себе и отдыхала, набираясь сил на следующую неделю.

Что касается Эльмиры то, хотя она и стала архитектором из-за дружбы с Тамиллой, но свою любовь не предала и, окончив курсы английского языка, совершенствовала его ежедневно. У нее было много учеников, среди которых были и взрослые люди, и она пользовалась репутацией хорошего педагога и переводчика. Кстати, сын унаследовал от матери эту любовь и, как она, прекрасно знал язык и тоже имел своих учеников, заниматься с которыми ему давала возможность сменная работа врача «Скорой помощи».

С приходом подруги Эльмира немного приободрилась, но ее тревожил предстоящий разговор с сыном, так как было неизвестно, как он отреагирует на ее ссору с Зейнаб ханум.

– Какая она все-таки идиотка эта Зейнаб! Язык не поворачивается сказать ей «ханум». Зная, как ее дочь и Эльмар любят друг друга, расстроить их отношения из-за неравного уровня богатства, - сказала Тамила. − А что подарил Элик в день Святого Валентина этой дуре, пардон, Басе, что она сочла это дешевым подарком?

– Представляешь, меня это, больше всего взбесило, – продолжала возмущаться Эльмира. – Она считает, наверное, что Элик должен был подарить ей бриллиант в несколько каратов.

– А что он ей подарил? – нетерпеливо переспросила с Тамилла.

– Даже если мы в состоянии делать дорогие подарки, было бы неприличным ему дарить, а ей их принимать. Ведь они официально не помолвлены, я у них даже «щяри» не получила, – размышляла вслух Эльмира, не отвечая на вопрос подруги.

– Слушай, мать, ты, что оглохла на нервной почве? Я тебя спрашиваю: что он ей подарил?

Эльмира рассказала, что она вместе Эльмаром ходила покупать для Баси подарок и была категорически против того, чтобы сын купил золотую цепочку и подвеску с изображением «рыбы», что соответствовало ее знаку зодиака. В отделе игрушек цепочка была повешена на огромную кудрявую собаку. Все это обошлось ему в двести долларов.

– Золотая цепь с подвеской – дешевый подарок?! – возмутилась в свою очередь Тамилла.

В разгар беседы с работы вернулся Эльмар и узнал обо всем случившимся. В отличие от

матери и ее подруги он был очень сдержан, но, судя по всему, происшедшая история была ему неприятна. Он спросил у матери говорила ли с ней Бася и получив отрицательный ответ сказал, что Бася совсем не похожа на свою мать и не придает значения своему богатству и что она будет согласна жить с Эльмаром, где угодно не взирая ни на что, однако она очень боится своей властной и мстительной матери. Кроме того, его тоже удивляет их реакция на его подарок, потому что знает, что Бася хотела именно ту цепочку, которую он ей подарил. На вопрос матери, что он собирается предпринять, Эльмар ответил, что сам звонить не будет и посмотрит, как поведет себя Бася.

– Элик, а кем были дедушка и бабушка Баси, что им досталось такое богатство, которым она гордится?

– Я не знаю, тетя Тома, никогда о них ничего не слышал, единственное, что мне известно, это то, что они из Туркмении. Бася окончила школу в Ашхабаде. Они переехали в Баку, когда уже она поступила в институт.

Тамилла осталась у них до позднего вечера, и хотя они по просьбе Элика решили больше сегодня не вспоминать происшедший неприятный инцидент, избежать им этого не удалось, и они весь день комментировали высказывания Зейнаб ханум, не переставая удивляться ее словам.

– Интересно, а если ее разобьет паралич или у нее случится инфаркт, она предпочтет умереть, но к нашим врачам не обратится? Хотела бы я на нее посмотреть в такой момент! Вообще я хотела бы ее увидеть! Элик! А какая она эта Зейнаб ханум? Красивая хотя бы? – не унималась Тамилла.

Элик сказал, что Зейнаб ханум очень красивая женщина. Она белокурая блондинка среднего роста, очень ухоженная и настоящая «ханум» от рождения. Она немного прихрамывает, но умело это скрывает, однако он, как врач, это сразу заметил. К ней каждый день ходит массажистка, косметолог, парикмахер. Дома у них есть небольшой спортзал, где она под руководством приходящего тренера занимается аэробикой.

– Если бы у меня были бы такие деньги, я тоже целый день занималась бы собой! – сказала Тамилла.

В течение почти трех недель Эльмар никак не мог связаться с Басей. Домашний телефон не отвечал, мобильный тоже был отключен, и занятия в институте Бася не посещала. Ее близкая подруга Зема тоже удивлялась ее отсутствию. Эльмира видела, как мучается сын, очень жалела его, но ничем ему помочь не могла. Откровенно говоря, в глубине души она не хотела, чтобы сын продолжал поддерживать отношения с Басей, чувствуя, что ее мать не даст им спокойно жить.

К счастью, Эльмара, наконец, приняли на работу хирургом в одну из городских больниц. Он прошел хорошую практику, работая врачом на «Скорой помощи», но он всегда хотел работать в стационаре. Теперь его мечта сбылась. В травматологическом отделении ему поначалу было трудновато, но он все равно был рад новой работе и с удовольствием лечил доверенных ему больных. Эльмира надеялась, что происшедшие перемены в жизни отвлекут сына от Баси. Эльмар действительно был увлечен новой работой и, казалось, забыл Басю. По вечерам он рассказывал матери о пациентах, о проделанных операциях.

У них в отделении работала санитарка тетя Сара, которая была соседкой его бабушки и сейчас жила на Баилово в том же доме, где родились и выросли его мама и тетя Тома. Это был большой трехэтажный дом, где жили пятнадцать семей. Жили дружно, в радости и в горе, помогая друг другу. Так, впрочем, раньше жили люди во многих домах дворовой системы. Все-таки новостройки с их изолированными квартирами отдалили людей, сделали их более холодными и недружелюбными. Тетя Сара помнила тихую Элечку и разбойницу Томку с детства и с удовольствием вспоминала, как его мама впервые пришла с ним к бабушке Соне, и какой Элик был «хорошенький мальчонка» в детстве. Тетя Сара сначала жила в подвальном помещении, а после смерти соседа, который жил рядом с его бабушкой, была переселена в освободившуюся квартиру. Она была как летописец и очень многое могла рассказать обо всех жителях не только своего, но и близлежащих домов Баилова, напоминающего маленькую деревню. Эльмар поражался памяти старой тети женщины.

Приближался Международный женский день, который кроме праздника был ещё и днем рождения Баси. Успокоившийся по предположению матери Эльмар стал заметно нервничать. Ему, без сомнения, очень хотелось поздравить любимую девушку, с которой он виделся в последний раз накануне злосчастного звонка Зейнаб ханум. Через Зему Элику стало известно, что Бася уже вернулась из Стамбула, куда мать вывозила ее развеяться и забыть «этого докторишку» Элик рвался поговорить с Басей, но в доме к телефону подходила Зейнаб ханум, которая, естественно, не стала бы звать Басю к телефону. Она даже сама отвозила дочь в институт и сама заезжала за ней после занятий Мобильный телефон, скорее всего, был у Баси отобран.

– Сынок! Да оставь ты их в покое! Найдешь себе другую девушку, ещё лучше! – пыталась успокоить сына Эльмира.

– Мама! Бася и есть для меня самая лучшая! Разве ты не понимаешь, что мы с ней не ссорились, это ее мать хочет, чтобы мы не общались! И с подарком там, тоже какая-то путаница вышла. Я уверяю тебя, Бася не такая, как мать, она – бессребреница, и не придает такого значения богатству, как Зейнаб ханум. Она меня любит, просто очень боится матери, но я должен с ней поговорить и выяснить что к чему, только я не знаю, как это сделать: Зейнаб ее весь день охраняет, да и я на новой работе не очень-то располагаю временем.

– Ну и дураки же вы мать с сыном! – сказала Тамилла. – Элик, чтобы увидеться с Басей ты должен поступить так, как они от тебя не ожидают.

– И чего же они от меня не ожидают, тетя Тома, – заинтересовался Эльмар.

– Я бесплатных советов не даю! Если у меня когда-нибудь будет перелом ноги или руки, ты должен будешь вылечить меня за неделю, потому что больше этого срока я тихо сидеть не смогу.

– Тома, какие у тебя глупые шутки!

– Тетя Тома, вы же знаете, как я вас люблю, поэтому я вас прошу не шутить так. Лучше скажите, как я должен поступить?

– "Элементарно, Ватсон!» Восьмого марта купи цветы и прямым ходом иди к этой сволочи домой. Они растеряются – и пустят тебя в квартиру.

– Тетя Тома!

– Поскриптум для нетерпеливых: нежное и цензурное слово «сволочь» использовано для характеристики матери, а не дочки.

– Я не уверен, что меня пустят в квартиру, но фактором неожиданности следует воспользоваться. Спасибо за совет.

– Да вы сдохнете без меня! Но есть ещё один уникальный способ... – Тамилла с заговорщицким видом посмотрела на Эльмара.

– Ну?

– Я пойду и поговорю с этой стервой..., – сказала она с ударением на местоимении «я».

– Не-е-е-т! – в один голос закричали. Эльмира с Эльмаром.

– Эх, вы, дураки! Я вам хорошее хочу сделать, а вы отказываетесь, неблагодарные!

– Тома! Прекрати пугать мальчика! А то он подумает, что ты все это говоришь серьезно!

– Я не мальчик!

– А я и говорю совершенно серьезно! Но не бойся, Элик, без твоего согласия я ничего не сделаю, но ты хоть представляешь себе какое «Вавилонское столпотворение», «Ледовое побоище» и даже «Переход Суворова через Альпы» я бы устроила у них дома! – с мечтательным видом сказала Тамилла.

– Тома! «Переход Суворова через Альпы» - это картина..., – сказала Эльмира.

– Ну и что! – не дала ей договорить Тамилла, – все равно это происходило на самом деле, и я уверена, что там стоял ужасный шум.

– Тетя Тома! Тяжелую артиллерию мы будем использовать, в крайнем случае, – поддержал шутку Эльмар.

Эльмира была против того, чтобы сын пошел к Басе домой, потому что сама обещала Зейнаб, что не пустит Эльмара к ним. Кроме того, она помнила ее угрозы, однако Эльмар справедливо считал, что обязан поговорить с Басей, так как матери не имеют права решать за них их личные вопросы.

Восьмого марта Эльмар был на дежурстве и работал целые сутки. Он собирался пойти к Басе и поздравить ее до работы, но это получалось слишком рано. Накануне, позвонив Земе, он узнал, что Басина мать отмечает день рождения дочери в ресторане, куда приглашены особые люди, «сливки» общества. Эльмар попросил на работе товарища, чтобы тот подменили его на час, а сам решил поговорить с Басей в ресторане, пока будут собираться гости.

За час до начала торжества Эльмар сидел в машине перед турецким рестораном. Он видел, как подъехала Басина мать со своей подругой Саидой, живущей в их доме и исполняющей обязанности экономки. С ними был Мехман, шофер-телохранитель, здоровый молчаливый детина, который был кем-то вроде личного порученца Зейнаб ханум. Через полчаса подъехала Бася с Земой. Эльмар быстро вышел из машины и подошел к Басе, которая, увидев его, сначала обрадовалась, а затем испугалась, что их увидит мать – и не ошиблась! Не успел Эльмар вручить Басе цветы, как тут же из двери ресторана выскочила наряженная Зейнаб ханум, увидевшая Эльмара через стекло. Она подлетела к дочери, вырвала у нее из рук букет, отшвырнула его в сторону и толкнула плачущую Басю, к бегущему навстречу Мехману, который завел девушку в помещение.

– Уйди с моих глаз, продажная дрянь, – крикнула она Земе, – я тебя впустила в свой дом, а ты выдаешь наши секреты посторонним людям!

– Тетя Зейнаб! – попыталась защититься Зема, но Зейнаб ханум оттолкнула ее и повернулась к Эльмару, который удивительно спокойно наблюдал за этой базарной бабой, изображающей из себя светскую львицу.

– Я же объяснила твоей матери, что моя дочь тебе не пара и предупредила, чтобы ты к ней больше не приближался. Вы забыли об этом? Бася не желает тебя больше видеть, поэтому я не разрешаю тебе разговаривать с ней.

– Пусть она сама мне об этом скажет!

– Ты что, глухой? Я же говорю, что не разрешаю…

– Я не глухой, – перебил Эльмар. – Зейнаб ханум, – дайте мне поговорить с ней. Почему вы боитесь этого сделать?!

– Я – боюсь?! Да о чем ты говоришь, несчастный докторишка! Запомни: я ничего и никого не боюсь, я просто не разрешаю. А теперь уходи отсюда и не смей, слышишь, не смей больше подходить к Басире! Я тебя предупредила в последний раз, а то тебе будет плохо.

После этих слов она повернулась, взяла под руку успевшего вернуться Мехмана, и, сменив выражение лица, медленно пошла к ресторану, но Эльмар не дал ей уйти:

– Я в отличие от вас ни Бог и ни черт, чтобы ничего не бояться, но ваши угрозы меня не пугают! А теперь запомните вы: пока я окончательно не разберусь с Басей в наших отношениях, я от нее не отстану!

– У тебя нет с ней никаких отношений. Кроме того, ты сначала попытайся к ней подойти, − ответила она с отвратительной гримасой на лице.

За этой картиной наблюдали многие гости, которые съезжались к назначенному времени, и несколько работников ресторана, возвратившихся на свои рабочие места по одному выразительному взгляду Зейнаб ханум, уже расточающей улыбки гостям, приглашенным на торжество.

– Теперь это гадина опять не пустит Басю на занятия, – сказала Зема, которую спешащий

Эльмар вызвался подбросить до остановки. – Сколько спеси и злости в такой маленькой женщине, – возмущалась она. – Я не хочу тебя расстраивать, Элик, но вынуждена. Бася сказала мне, что мать хочет выдать ее замуж за турка, сына владельца гостиницы в Стамбуле, где они постоянно останавливаются. И ресторан, где справляют день рождения Басиры, принадлежит старшему брату потенциального жениха.

− Обожаю международные скандалы! Надо выучить несколько ругательств по-турецки, – сказала Тамилла, которой Эльмира передала содержание телефонного разговора с сыном, позвонившего матери из больницы.

– Позвоню Элику и, на всякий случай узнаю, где находится этот ресторан, однако Эльмира не дала ей этого сделать, объяснив, что, по словам сына, в отделении много больных, а он отлучался почти на час.

– Завтра узнаешь! И потом: зачем это тебе нужно? Ты собираешься поломать витрину или устроить дебош? – спросила Эльмира.

– Хорошая идея – я подумаю! – как обычно пошутила Тамилла.

– Тома! Я все-таки очень беспокоюсь. Зейнаб не стала бы нам так угрожать без оснований. Если бы был жив Али, я бы не боялась, он смог бы постоять за сына. Да и, вообще, Элику сейчас нужен совет отца, дяди, старшего брата. Кстати, ты Фикрету ничего не рассказывала? А то пришли бы вместе, он поговорил бы с Эликом, может, придумали какой-нибудь выход, тем более, что она нам угрожает, а Фикрет – сотрудник МВД.

Тамилла сказала подруге, чтобы она раньше времени не беспокоилась и пообещала через три дня, в субботу, прийти к подруге вместе с мужем. Фикрет не был оперативником, он работал в отделе кадров министерства. Спокойный, уравновешенный и очень мудрый человек он действительно мог дать хороший совет Эльмару, который вырос у него на глазах и был сыном его друга. Однако развернувшиеся события отложили предстоящую встречу.

В субботу рано утром Эльмира проводила сына на работу и собиралась, было лечь, чтобы ещё немного подремать, как раздался телефонный звонок.

– Неужели это опять Зейнаб ханум, – подумала она, но к ее изумлению это была Бася.

– Доброе утро, Эльмира-ханум! Извините, что я так рано звоню. Вы не могли позвать Элика к телефону? – тихо спросила она.

– Девочка моя! Ваша семейка не перестает меня удивлять! Твоя мать так по-хамски обходится с моим сыном, а ты ещё имеешь наглость звонить в такую рань и звать Элика к телефону! А Зейнаб ханум знает, что ты нам звонишь? – спросила она Басю, – Она же запретила тебе общаться с Эликом!

– Нет, Эльмира ханум...

– Вот видишь! –сказала Эльмира, но что-то в голосе Баси показалась ей необычным.

–...мама пропала три дня назад, в мой день рождения, – почти шепотом продолжила Бася. – А Элик..., – в трубке послышался тихий плач.

– Успокойся, Бася, – быстро собралась Эльмира, − записывай номер. Он уже уехал, но минут через пятнадцать-двадцать будет уже на работе. Вы сообщили в полицию?

Бася ответила, что эти занимается Мехман и что он целый день там.

Как выяснилось, после дня рождения Зейнаб ханум отправила домой на своей машине дочь и Саиду, а для нее с подругой хозяин ресторана остановил такси. Подруга сошла возле дома, а Зейнаб ханум поехала дальше. Больше ее не видели. И полиция и Мехман её ищут, результатов пока нет. В Баку у Баси нет родственников и Мехман с Саидой, опекающие ее, не возражали, чтобы Бася обратилась за помощью к Элику, которого знали во всех больницах города по прошлой работе в «Скорой помощи».

Отпросившись у заведующего отделением, Элик с Басей объездили все лечебные учреждения города, но ни в одной регистратуре, в том числе и в их больнице, фамилия Зейнаб ханум не значилась. Элик вместе с Басей вернулся в больницу, чтобы посмотреть своих больных и сделать необходимые назначения. Обойдя прикрепленные к нему палаты, он вернулся в ординаторскую и стал заполнять истории болезней. Уставшая и расстроенная Бася сидела рядом с ним и пила чай. В кабинет вошла тетя Сара.

− Что эта за красавица?

− Это моя невеста, − ответил Элик.

− Значит сноха нашей Элечки; а почему такая грустная?

– У нее мама пропала, тетя Сара, третий день ищем. Я все больницы объездил.

– У нас на Баилово смотрел?

– Конечно.

– Плохо. Но ты, дочка, не расстраивайся, – погладила она по голове заплакавшую Басю, – найдется твоя мама. Раз мой внук ищет, то обязательно найдет. Я чего пришла, −обратилась она к Элику, – доктор Али-заде велел тебе зайти к нему через пятнадцать минут.

У Эльмара было дежурство. Бася не хотела уходить домой, потому что с Эльмаром было спокойнее. Предупрежденные Мехман с Саидой не возражали.

Эльмар пошел к завотделением профессору Али-заде, который по многолетней привычке, порой раздражающей коллег, подробно инструктировал дежурного врача, напоминая о необходимости повышенного внимания к тяжело больным. Так было и на этот раз. Профессор перечислил Эльмару и работающему с ним в паре медбрату, фамилии больных и рассказал об их состоянии. Одновременно он просил уделить исключительное внимание переведенной к ним из реанимационного отделения женщине, попавшей в аварию, у которой были многократные переломы. Эльмар внимательно слушал:

– Простите, профессор, я не расслышал фамилии, – сказал он.

– Фамилия ее неизвестна, при ней не было никаких документов. Она без сознания и даже когда придет в себя, она ещё долго не сможет говорить из-за повреждения челюсти. В полицию мы уже сообщили, они скоро подъедут.

– Извините, я сейчас подойду, – бросил на ходу Эльмар, выбегая из кабинета. Непонятно почему, но он был уверен, что безымянная пациентка их больницы – Зейнаб ханум. И не ошибся!

Она лежала в отдельной палате. Ее голова, лицо, челюсть были перевязаны и между бинтами были видны только нос, покрытый ссадинами и закрытые глаза. Часть позвоночника, обе ноги и правая рука были в гипсе. Левая рука то же была перевязана, но она не была поломана. Зейнаб ханум спала, но во сне тихо стонала. Эльмар за короткий срок работы в травматологическом отделении привык к тяжело больным, но состояние Зейнаб ханум привело его в замешательство. Оно было крайне тяжелым. Он даже не заметил, как за его спиной оказался профессор Али-заде.

– Вы ее знаете?

– Да. Это та женщина, на поиски которой я у вас отпрашивался. Это мать моей невесты.

– Тогда я скажу вам честно: у нее множество переломов и шансов на выживание практически нет, поэтому я велел положить ее в отдельную палату. Но она молодая женщина, может быть, произойдет чудо и при вашем хорошем уходе и исключительном внимании, в чем я не сомневаюсь, ей удастся выкарабкаться. Сообщите в регистратуру и заведите на нее медицинскую карточку. Эльмар кивнул в знак согласия и вышел из палаты, чтобы сообщить Басе о том, что ее мать нашлась. Он также позвонил на мобильный Мехману, который уже через двадцать минут явился в больницу. Тот сразу же пошел к завотделением, чтобы получить разрешение вывезти Зейнаб ханум на лечение в Турцию.

– Ни в коем случае! − категорично заявил профессор.− Больная не транспортабельна. Ее категорически нельзя двигать с места. Доктор Гамидов, – обратился он к Эльмару, – вы назначены лечащим врачом его сестры, – показал он рукой на Мехмана, – объясните ему более подробно о ее состоянии, а заодно просветите его, что наши врачи не хуже иностранных.

– А если она умрет? – задал Мехман идиотский вопрос Эльмару, когда тот в доходчивой форме рассказал ему о том, в каком положении находится Зейнаб ханум.

Эльмар ответил ему, что он сделает все, чтобы ее спасти и будет лечить свою пациентку до конца, однако Мехман упрямо твердил, то должен отвезти Зейнаб ханум в Турцию, где ее быстро поставят на ноги.

– Мехман! Ты психически неполноценный? Я же тебе объясняю, что ее нельзя двигать. Мы постоянно вводим ей обезболивающее. Кроме того, кто ты такой? – обозлился он, – у нее есть дочь, кстати, тоже будущий врач, пусть она решает.

– Бася ещё очень молодая, чтобы самостоятельно решать такие вопросы.

– Ты ей не родственник!

– Я ей очень близкий человек!

– Почему вы спорите и кричите на все отделение? – спросила подбежавшая к ним

Бася, – Элик, мама так громко стонет!

Услышав это слова, Мехман сорвался с места и раньше Элика с Басей ворвался в палату Зейнаб ханум, которая, действительно, ужасно стонала. Мехман стоял около кровати и ждал, что скажет Элик.

– Что же ты не оказываешь ей помощь? – зашипел он на Мехмана, – ты так бежал, как-будто, кроме тебя никто не сможет её спасти! Выйдите сейчас же из палаты! – приказал он, – Бася, позови срочно доктора Байрамова.

Мехман без слов повиновался Эльмару.

В течение получаса Элику с опытным врачом Байрамовым удалось успокоить больную. Бася осталась сидеть возле матери.

Скоро подошли представители полиции, которые хотели поговорить с потерпевшей. Они рассказали, что в такси, на котором возвращалась с поселка Разина Зейнаб ханум, врезался «Жигули», где ехали четверо молодых парней в нетрезвом состоянии. Один из них, а также водитель такси, погибли. Они попросили Эльмара сообщить им, когда больная придет в себя.

Так Зейнаб ханум была оставлена для лечения в обыкновенной городской больнице. Вопреки предположениям опытных врачей отделения, которые по просьбе Эльмара, осматривали Зейнаб ханум, она не умерла. У Зейнаб ханум оказалось очень крепкое сердце, которое вместе с Эльмаром боролось за ее жизнь. Бася неотлучно находилась возле матери, изредка заезжая домой, чтобы искупаться и поменять одежду. По настоянию Эльмара через некоторое время она стала ходить в институт, чтобы не запускать занятий, а затем сразу мчалась к матери в больницу.

Через несколько дней больная пришла в себя и открыла глаза. Бася, Мехман и Элик подошли к ней. Из-за поврежденной челюсти она, естественно, говорить не могла, но в ее взгляде можно было прочитать боль и страдание.

– Мама! Ты меня видишь и слышишь? – радостно спросила Бася.

Зейнаб ханум закрыла, а затем открыла глаза в ответ на вопрос дочери.

– Мама! Тебя лечит Эльмар. Профессор его хвалит и говорит, что он скоро поставит тебя на ноги.

Зейнаб ханум никак не прореагировала на эти слова дочери.

– Все! Хватит с ней разговаривать, – сказал Эльмар, – на первый раз вполне достаточно, а теперь – пусть отдыхает.

Однако Мехман, не послушав Эльмара, все же обратился к Зейнаб ханум.

– Я хотел отвезти тебя в Стамбул, но врачи не пустили. Сказали, что ты можешь умереть по дороге. Я не мог рисковать твоей жизнью.

Из глаз больной выкатились две слезинки.

– Все, все, Мехман, хватит! Выходи из палаты!

Во второй половине дня работник следуправления, оповещенный Эльмаром, наведался к Зейнаб ханум и пообещал ей, что виновник аварии будет строго наказан. Мехман поблагодарил его.

Когда Бася была в институте, возле Зейнаб ханум сидел Мехман, да и потом он не уходил домой, а ошивался весь день в больнице, ссылаясь на то, что он вдруг может понадобиться. Он заставлял тетю Сару по два раза в день производить уборку в палате. Тетя Сара и так была очень добросовестной, в отделении ее любили и уважали. Очень многие нанимали ее сиделкой для своих больных. Одинокая тетя Сара соглашалась, потому что дома ее никто не ждал. Она рано овдовела, а ее единственная дочь умерла в десять лет от несчастного случая. Она часто наведывалась к Басе, считая ее своей, успокаивала различными рассказами о выздоровлении ещё более тяжелых больных, чем ее мать.

Зейнаб ханум почти все время спала. Постепенно ссадины на ее левой руке заживали. Непонятно почему, но Эльмару казалось, что она нервничает при виде тети Сары. Мехман тоже обратил на это внимание.

– Может быть вам показалось, – сказала Бася. – Тетя Сара такая добрая женщина! Между прочим, она вчера меня спрашивала, где мы жили раньше, потому что ей показалось, что она маму где-то видела, но я объяснила, что этого невозможно, потому что мы только недавно переехали в Баку из Ашхабада.

– Почему ты мне об этом не сказала? – набросился на Басю Мехман.

– Рассказала же! И почему я должна перед тобой отчитываться, – резко ответила Бася.

– Что-то ты последнее время стала очень смелой, – сказал Мехман, – но имей виду, твоя мать не такая женщина, которая меняет свои решения. В конце концов, она поправится, и не думаю, что она позволит тебе продолжать поддерживать отношения с Эльмаром, даже если он ее вылечит.

Обо всем, что произошло с Басиной матерью, Эльмира, естественно, рассказала Тамилле.

– Allaxa qurban olum*! Я ещё раз убедилась в том, что он существует! Аллах наказал Зейнаб за ее слова! Не хотела, а пришлось лечиться в Азербайджане, в обыкновенной больнице, где лечатся обычные люди, да ещё у своего злейшего врага. Сволочь такая! Так ей и надо! Впредь будет своих уважать! – сказала Тамилла.

– Ты думаешь, будет?

– Надеюсь. Слушай, может мне сходить к ней и устроить небольшое представление?

– Бог с тобой, Тамилла! Лежачего не бьют! В конце концов, она – мать моей будущей невестки. Наоборот, я собираюсь нанести ей визит вежливости.

– Эма! Ты с ума сошла! У тебя совсем нет гордости! Как ты можешь идти к ней в больницу после всего того, что между вами произошло?

– Я хочу это сделать как ради сына и Баси. Мне кажется, что это им будет приятно.

Тамилла долго возмущалась решением подруги и всячески отговаривала Эльмиру, но та была непреклонна и, выбрав время, все-таки поехала к сыну на работу. Тамилла увязалась с ней из солидарности и элементарного любопытства. Эльмира взяла с нее клятву не ругаться и вести себя прилично.

Прошло уже более месяца, как Зейнаб ханум попала в больницу. На удивление и врачам и родственникам она медленно, но уверенно шла на поправку. В скором времени ей должны были снять гипс с челюсти. Она глазами и левой рукой могла давать отрицательные или положительные ответы на простые вопросы. Бася догадалась дать матери ручку и подложила ей под руку блокнот, однако она писать не стала. Утром, когда Бася ушла на занятия, а Мехман, сидя около больной, читал газету, он обратил внимание, что она двигает здоровый рукой, требуя, чтобы он дал ей ручку. Мехману с трудом удалось прочитать ее каракули: «Saranı palataya qoyma!»*

Привыкший беспрекословно выполнять все поручения Зейнаб ханум, не задавая лишних вопросов и не ставя никого в известность, он тактично, под различными предлогами не давал возможность тете Саре зайти в палату и договорился с другой санитаркой, которая за определенное вознаграждение, с удовольствием обслуживала обитателей тридцатой палаты. Тетя Сара была обижена, но не подавала виду, хотя эта палата была закреплена за ней.

Старая женщина предполагала истинную причину подобного поведения Мехмана, но не могла в нее поверить. Она утвердилась бы в своем мнении, если бы ей удалось полностью увидеть лицо Зейнаб ханум. Кроме того, тетю Сару путала фамилия и имя больной. Раздумывая обо всем этом, она вдруг увидела в конце вестибюля двух женщин, в которых узнала Эльмиру и Тамилу. Они шли, оглядываясь по сторонам, вероятно, желая что-то спросить. Она поспешила им навстречу.

– Кого ищут мои дорогие девочки?

– Тетя Сара! – обрадовались подруги и бросились обнимать старую женщину.

Они не виделись более десяти лет и были очень рады встрече. Тетя Сара сообщила им, что Элик делает перевязки своим больным, Бася в институте, а больной, по ее сведениям, сделали укол, и она спит. Однако Элик скоро освободится, а Бася вот-вот должна вернуться.

Они сели в пустой палате и долго вспоминали старый дом, где они родились, а тетя Сара живет и сейчас. Они говорили о старых соседях, о том, какие были в детстве Томка и Эля, об их детях, об Элике с Басей и ещё о многом другом, о чем могут говорить некогда близкие люди, долго не видевшие друг друга.

– Что-то ты поздновато собралась проведать мать своей невестки, – сказала тетя Сара. – Она давно пришла в себя. Элик молодец! Хороший врач!

– Да чтоб она угорела! Я вообще не хотела, чтобы Эля сюда приходила! – сказала Тамилла.

– Тома! Ты же мне обещала!

– Ладно, молчу. Лучше я покурю. Тетя Сара, тут можно курить?

– Можно. А почему же ты не хотела, чтобы Элечка проведала свою сватью?

И Эльмира, периодически перебиваемая Тамиллыными комментариями вперемежку с руганью, рассказала тете Саре историю взаимоотношений Элика с Басей.

– Вот оно что! Так ты эту Зейнаб никогда не видела и с ней не знакома?

– Я говорила с ней по телефону!

– А она знает кто ты такая, кто твои родители и где ты жила до замужества?

– Конечно, нет! Да и для чего ей это нужно? – вмешалась Тамилла, выкурив очередную сигарету. – Эта стерва ей сказала, что сама она из очень богатой и знатной семьи, а Эма ей, видите ли, не ровня и чтобы Элик к ее дочке не подходил, а эта идиотка, – показала она рукой на Эму, – ещё пришла ее навестить. Ну, разве она не дура?

Эльмира стала оправдываться, что Элик ее единственный сын, он очень любит Басю, поэтому она должна сделать все, чтобы они не разлучались. И сюда она пришла только из-за сына, потому что она верит в то, что и Зейнаб ханум ради счастья дочери забудет глупые разговоры о богатстве и аристократическом происхождении своей семьи.

– Это Зейнаб из богатой и аристократической семьи? – с улыбкой переспросила тетя Сара, – Бог ты мой! Чего только на свете не происходит! Успокойся, дочка! Дай Бог, чтобы я не ошиблась, но мне кажется, что если эта, так называемая Зейнаб, вас увидит, ей надо будет искать другую причину, чтобы не дать пожениться этим детям!

Эльмира и Тамилла с удивлением смотрели на старую женщину, не понимая, о чем она говорит. В это время пришел Эльмар.

– Какой же ты, подлец, красивый! – сказала Тамилла, подставляя ему щеку для поцелуя.

– За что я вас люблю, тетя Тома, так это за ваше ласковое обращение, – пошутил Эльмар. – Ну что? Вы ещё не передумали идти к Зейнаб ханум? – спросил он у матери, – вообще-то, честно говоря, я опасаюсь очередного скандала.

Эльмар рассказал, что Зейнаб ханум вчера сняли гипс с ног и с лица, и она уже довольно бойко говорит. Он запретил ей поначалу долго разговаривать, но она такая своенравная женщина, и его, как врача, не воспринимает. Как только ей сняли гипс, первое, что она сказала профессору Али-заде это, чтобы ей поменяли врача, так как она ему не доверяет.

– Вот дрянь! Дал бы ей по челюсти так, чтобы она околела, – громко сказала Тамилла, на что Элик ответил, что уже перестал обращать внимание на слова Зейнаб ханум.

– Кстати, я говорил, что она крашенная блондинка? Так вот, под бинтами у нее отросли волосы и они каштанового цвета. Она даже собирается пригласить в больницу парикмахера, но я не разрешил.

– Значит она темноволосая, а она случайно не прихрамывает? – спросила тетя Сара.

– Прихрамывает. А, что? Вы ее знаете? – удивился Эльмар.

– Я думаю, что твоя мать и Тома тоже ее знают, – пусть они пойдут к ней!

– Тетя Сара, вы нас всех заинтриговали!

И все четверо во главе с Эликом, именуемым на работе доктором Гамидовым, направились к тридцатой палате.

– Жаль, что этот Мехман не пускает меня внутрь. Хотела бы я посмотреть на нее, когда она встретится с вами, – сказала тетя Сара.

– Как это не пускает? – удивился Эльмар, – а почему вы мне ничего не сказали?

− Да ладно! – махнула рукой тетя Сара.

– «В этой гостинице – я директор!» Тетя Сара, за мной, – сказал Элик и шагнул в палату.

– Я не хочу, чтобы эта санитарка обслуживала мою палату, – закричала Зейнаб ханум и осеклась на полуслове, увидев входящих Тамиллу и Эльмиру, которые от удивления широко открыв глаза, в один голос произнесли: «Зинка!»

– Значит, я не ошиблась, – сказала тетя Сара и, презрительно посмотрев на больную, вышла из палаты.

Элик, Бася и Мехман наблюдали за тем, как Эльмира и Тамилла, с одной стороны, а Зейнаб ханум, с другой, внимательно разглядывали друг друга.

– Я предупреждала тебя, чтобы ты не пускал эту женщину ко мне, а ты не слушал, и вот она привела ко мне этих…

Зейнаб ханум на долю секунды замешкалась, подыскивая нужное слово, но временно потерявшая от удивления и неожиданности дар речи Тамилла внезапно пришла в себя и перехватила инициативу у Зейнаб ханум:

– Мы тебе не «эти», милочка! Теперь ясно, почему ты не хотела пускать в палату бедную тетю Сару! Эля, я тебя умоляю: это надо же! Зинка – богатая аристократка! Воровка несчастная! Сволочь! И ты ещё смеешь так плохо обращаться с Элиным сыном! Ты, которая донашивала ее и мою одежду?!

Ничего не понимающий Мехман попытался что-то сказать в защиту своей хозяйки, однако Тамилла грозным окриком осадила его.

Поникшая, но не теряющая самообладания Зейнаб ханум спросила сдавленным голосом:

– Эльмар – Элин сын? Как же я об этом не догадалась!

– Конечно, – сказала Тамилла и, вытащив из сумки сигареты, закурила в палате.

– Тетя Тома, здесь нельзя..., – попытался вмешаться Эльмар.

– Не бойся, твоя больная не сдохнет, она живучая!

Мехман и Эльмар поняли, что все три женщины были знакомы раньше и при других, неизвестных им обстоятельствах, поэтому не задавали лишних вопросов, зная, что все разъяснится само собой. Что касается Баси то ее удивление перемешивалось с любопытством и она, наконец, улучив момент, спросила:

– Мама, объясни мне, что происходит! Почему тетя Тома оскорбляет тебя, называет

Зинкой, а ты молчишь? И откуда вы, вообще знакомы?

Однако, как не крепилась Зейнаб ханум, мобилизуя свою волю, но силы ее иссякли, и она, не сумев ответить на вопрос дочери, потеряла сознание. Эльмар вывел всех из палаты, сокрушаясь, что не смог проконтролировать ситуацию.

– Эльмира ханум, где вы познакомились с моей мамой? – никак не могла успокоиться Бася, почему она воровка, как мама могла носить вашу одежду, как это вообще может быть, ведь мы всегда жили богато!

Эльмира, за все время не проронившая ни слова, обняла Басю, ласково погладила ее по волосам и сказала:

– Обо всем этом тебе расскажет мама, но, единственное, что я могу сказать – твоя мама больше не будет против твоего брака с Эльмаром.

Спустя некоторое время к ним вышел Эльмар. Он велел Басе пойти посидеть возле матери, попросил у Тамиллы сигарету и, закурив, поинтересовался, когда они ему все расскажут. Эльмира ответила, что это очень длинная история и для этого надо много времени, на что Элик ответил, что он сегодня свободен, так как Зейнаб ханум уже лучше, несмотря на обморок, не связанный с ее болезнью, и он сегодня пойдет ночевать домой.

– Прекрасно! – сказала Эльмира. – Я беру тетю Сару, чтобы она погостила у нас несколько дней, и Тамилла тоже сегодня останется у нас. Вот мы втроем все тебе и расскажем. Уверяю, ты будешь очень удивлен.

То, что рассказали Эльмару три женщины о Зейнаб ханум, действительно удивило и потрясло его. Услышанное им настолько не вязалось с образом его будущей тещи: грамотной, богатой и расчетливой женщины, что ему было трудно поверить во все то, что он о ней узнал.

…Около двадцати лет тому назад Эльмарына бабушка была ещё жива и жила на Баилово, в том доме, где сейчас живет тетя Сара, и где родились, выросли и откуда вышли замуж Эльмира и Тамилла. Рядом с бабушкой Эльмара, Сонной ханум, жил одинокий мужчина в преклонном возрасте по имени Ахмед. Он поселился в квартире своей жены лет за десять до ее смерти. Сын жены от первого брака при жизни матери эмигрировал в США. Никто во дворе не знал, где работает Ахмед. На протяжении многих лет он каждое утро в восемь часов выходил из дому и возвращался домой поздно вечером. По нему можно было проверять часы. Во дворе так и говорили: «Ахмед вышел – уже восемь часов». Ахмед жил обособленно, ни с кем не общался, у него не было ни друзей, ни родственников, поэтому к нему, никто никогда не приходил. У старика была большая комната с крохотным окошком, выходящим на крышу соседнего дома и большая галерея, часть которой занимали кухня и ванная с туалетом. В начале восьмидесятых годов он к удивлению соседей выбросил из дома всё старьё: мебель, посуду и сделал ремонт в своей квартире, затем купил необходимую новую мебель, японский телевизор, магнитофон. Сона ханум, единственная из соседей, с кем он изредка перекидывался словами, по просьбе Ахмеда сшила занавески для его галереи и была восхищена осуществленным ремонтом. Она, как и все соседи, думала, что он собирается жениться, однако Ахмед начисто отверг ее предположения, ответив, что в его возрасте (а ему было больше шестидесяти) смешно жениться, просто он хочет на старости лет пожить в чистой и уютной квартире.

– Axmed-qardaş*, человек не может все время жить один, ему нужен кто-то рядом. Завтра ты совсем состаришься и не сможешь себя обслуживать, что тогда будет?

– Что-нибудь придумаю, Sona-baci**, – отговаривался сосед.

Действительно, Ахмед, по-прежнему жил один и, по-прежнему, ни с кем не общался. Соседи даже толком не знали, где он работает. Кто-то помнил, что его покойная жена говорила, что он заведует магазином, но это были предположения. Ежедневно в восемь часов утра он выходил из дому и возвращался вечером, но однажды, это было под Новый год, Сона ханум не услышала привычное хлопанье соседа дверью. Она даже удивилась этому, но не придала значения.

Так прошел весь день. Под вечер пришли Эля и Тома с мужьями, которые обратили внимание, что из комнаты соседа периодически доносится какой-то странный звук.

– Интересно, что он делает? – сказал Фикрет, муж Тамиллы.

– Наверное, что-то прибивает, – сказала Сона ханум, – между прочим, я даже не слышала, как он сегодня уходил или возвращался.

– А может, с ним что-то случилось?

– Да он здоровый, как бык, – сказала Тамилла.

Однако Фикрет с Элиным мужем, Али, решили все-таки постучать к соседу, на их стук дверь никто не открыл, но из комнаты соседа опять раздался странный стук какого-то тяжелого предмета и на какое-то мгновение Фикрету послышался голос Ахмед-киши.

– Он определенно дома, с ним что-то произошло, – твердо сказал Фикрет, – давай поглядим.

Они с Али спустились во двор и, приставив лестницу к стене, полезли в окно галереи соседа. Из-за наступившей темноты им не удалось что-то разглядеть, однако они явно слышали голос Ахмеда, зовущего на помощь. Фикрет проник в квартиру и открыл дверь изнутри.

Вошедшие увидели старика Ахмеда, который лежал боком на полу в луже мочи и держался за ножку стула. Ею он и бил об пол, стараясь привлечь внимание соседей. Врач вызванной «Скорой помощи» сказал, что Ахмеда разбил паралич. Действительно, нижняя часть его тела была неподвижна. В больницу старик ехать категорически отказался, однако понимал, что теперь ему будет нужна сиделка. Первые два дня с ним сидела тетя Сара, которая, честно говоря, не хотела все время находиться рядом с больным, ссылаясь на его паршивый характер. Кроме того, Ахмед стеснялся просить судно, и из-за этого у них возникали проблемы. Он попросил тетю Сару нанять для него какого-нибудь мужчину, но это оказалось непросто. На круглосуточную работу и возню с таким тяжелобольным соглашались только пьяницы, которые, получив деньги, исчезали бесследно или исчезали раньше установленного срок, прихватив из дома какую-то вещь. Кончилось тем, что один на вид очень приличный человек ночью тихо вынес из дома телевизор с магнитофоном и другие ценные вещи.

Ситуация была безвыходная. Ахмед сходил с ума, и каждый день просил Бога послать ему смерть. Лечение ему не помогало и состояние нисколько не улучшалось. Сона ханум, которая готовила ему еду, видела даже, как он плачет, и очень жалела соседа, в доме которого был полный кавардак, грязное белье, гора немытой посуды, ужасная вонь. В чистой некогда уютной квартире завелась уйма тараканов. По просьбе Ахмеда Али с Фикретом звонили в Америку его пасынку, который обещал приехать и забрать отчима, но так и не приехал. Оно и понятно! Кому нужно везти из Баку в Америку парализованного старика, который не имеет к тебе никаких родственных отношений! Они позвонил в США вторично и, проведя длинный шнур в квартиру соседа, по его просьбе дали ему возможность поговорить с пасынком наедине. Фикрет слышал последнюю фразу Ахмеда: «Приезжай и забери меня! Ты потом всю жизнь будешь меня благодарить»: но тогда он не придал значения его словам.

Однако время шло, из Америки никто не ехал, периодически сменялись люди, обслуживающие соседи, а он не поправлялся. Наоборот, ему становились хуже. Помощь пришла неожиданно!

Как-то раз Фикрет вместе с приятелем, также работником их министерства, был у тещи и заодно зашел к Ахмеду, чтобы справиться о его здоровье и тут его приятель Мирза, узнав историю бедного старика, предложил свою помощь. Он рассказал, что по ходу какого-то следственного дела им выявлена семья, молодая супружеская пара, которым по двадцать лет. Они имеют трехлетнюю дочь, а сами являются инвалидами: мужчина глухонемой, а женщина хромая. Они проживали без газа, воды и света в заброшенной самостройке на Шанхае*, прислуживая родственнику, который привез их из района около пяти лет назад и обращался с ними, как с рабами, избивая и всячески издеваясь над ними. Недавно он был осужден, и, когда стали разбираться с его родственниками, оказалось, что у них в таком возрасте даже паспорта нет, не говоря уже об отсутствии метрики у ребенка. Оба они сироты и в районе никому не нужны. Молодая женщина – забитая и неграмотная. Она даже ни одной буквы не знает! Она с мужем от зари до самого вечера работали в саду и в огороде. Проживая столько времени в Баку, эти люди ни разу не были в городе и даже не знают, на какой улице живут. Сона ханум с Фикретом очень удивились рассказу Мирзы.

– Мне поручено заняться оформлением паспорта на них, однако, им надо где-то жить и привыкать к нормальной жизни, для этого им нужна прописка. И я подумал, что может быть, Ахмед киши, согласился бы их прописать к себе временно, дать им крышу над головой, а они за ним бы смотрели и опекали бы его.

Измученный Ахмед сразу согласился и сказал, что если они будут за ним хорошо ухаживать, он даст согласие на постоянную прописку, чтобы квартира в будущем осталась этим людям.

В воскресенье в середине дня Мирза привез новых жильцов.

Тома с Элей, как обычно, в выходные были со своими детьми у родителей и вместе со всем двором видели эту пару, которые сошли с машины и направились к лестнице.

Это было ужасное зрелище! Двадцатилетние молодые люди выглядели как старики.

От длительного нахождения под солнцем и ветром их лица, руки и ноги загорели до черноты. Кожа на их теле буквально задубела, и на ее открытых частях были видны ссадины и шрамы. На них была грязная выцветшая одежда, скорее всего с чужого плеча. У мужчины на ногах были какие-то шлепанцы, а женщина, которая держала на руках маленькую хилую девочку, была босиком. Они походили на испуганных зверей. Мирза провел их в квартиру Ахмеда, познакомил их с хозяином и ушел, попросив Сона ханум и тетю Сару оказывать необходимую помощь и нужные советы новым жильцам.

Сонна ханум объяснила молодой женщине как лучше ухаживать за больным, как привести в порядок квартиру и вывести тараканов, как пользоваться колонкой. Женщина, которую звали Зиньят, была очарована квартирой и особенно ванной комнатой и периодически гладила рукой кафель. Тамиллина мать, Лейла ханум вместе с Сонной ханум дали Зиньят одежду своих дочерей, и другие жильцы принесли одежду для нее, мужа и ребенка. Кто-то дал детский матрасик и одеяльце для девочки.

Целых три дня Зиньят с мужем трудились, не покладая рук, налаживая порядок в квартире Ахмеда. Надо отдать им должное: работали они от души. Бедный Ахмед, тело которого около двух лет не видело ни капли воды, было искупан, пострижен и побрит, его постель была перестирана. Немой Баба вовремя подавал ему судно и кормил нехитрой едой, которую готовила Зиньят. Тете Саре почему-то было трудно выговаривать имя новой жилички, и она стала звать ее Зинкой, а вслед за ней все стали звать Зиньят Зинкой.

Соседи были свидетелями того, как хорошо ухаживали Зинка с мужем за Ахмедом. Баба спал на полу возле кровати больного, который научил его играть в шашки и карты, и это отвлекало немного старика от болезни. Вместе они смотрели и новый телевизор, который пришлось купить Ахмеду. Зинка с ребенком спали в галерее на диване, вынесенном из комнаты. Она отмылась, побелела и стала довольно симпатичной женщиной. Эля с Томой периодически дарили ей свою одежду и она, в их дорогих нарядах уже не отличалась от всех, а, наоборот, выглядела очень красиво. Она постепенно освоилась, так как именно ей приходилось общаться со всеми, выступая в качестве переводчика при немом муже. Она оказалась хорошей хозяйкой, и, вообще, была удивительно способной, на лету всему училась и уже на следующее лето наряду с женщинами всего дома варила варенье, консервировала фрукты и овощи на зиму.

Она стегала желающим одеяла и матрасы, а муж помогал соседям по дому, и это был их дополнительный заработок к тем деньгам, которые платил им Ахмед-киши, у которого, по всей видимости, водились немалые деньги, потому что питалась их теперь уже семья очень хорошо.

Так прошло более года. И однажды, бедный Баба, возвращаясь с покупками с базара, умер прямо во дворе дома. По свидетельству врачей от кровоизлияния в мозг. Зинка с помощью соседей похоронив мужа по нему не убивалась, а продолжала все также усердно ухаживать за стариком Ахмедом, но он тоже умер спустя три месяца после смерти ее мужа. Вот тогда Зинка расстроилась. Ахмед не успел дать ей разрешение на постоянную прописку, и соседи объяснили ей, что она должна будет освободить квартиру. Фикрет и Мирза, которые были на похоронах Ахмеда, обещали ей помочь, но все видели, что она очень нервничает из-за того, что ей придется покинуть обретенное удобное жилище.

На следующее утро вся округа была потрясена интересной новостью: Зинка с ребенком пропала и, как выяснилось после взлома дверей, она почему-то бежала через то маленькое окошко, которое выходило на крышу соседнего дома. Из квартиры ничего не пропало, даже ее одежда была аккуратно сложена в шкафу, но участковый и работники ЖЭК-а, пришедшие опечатать квартиру, обнаружили в стенном шкафу ванной комнаты небольшой тайник, вернее говоря, сейф, который, естественно, был пуст. Что и в каком количестве в нем хранилось, никто не знал. Все выяснилось позднее. Внезапно приехавший из Америки пасынок, сообщил изумленным соседям, что Ахмед был известным торговцем валюты и драгоценностей и, по его мнению, у старика было приличное состояние в валюте и в рублях и, имелась уникальная коллекция ювелирных изделий известных мастеров. Он сам однажды видел у отчима большое количество золотых монет. Судя по тому, как молодой человек рыскал по квартире и как сокрушался, что не приехал вовремя его словам, хотя бы частично, можно было поверить. Говорили, что Зинку объявили в розыск, но от Фикрета было известно, что она так и нашлась.

И какие только чудеса не творит с нами Бог! Надо же было случиться тому, чтобы Эльмар полюбил Зинкину дочь! Ведь в Азербайджане столько девушек! А ему понравилась именно она, девушка, которая приехала из Ашхабада.

– Эта стерва взяла все накопленное Ахмедом и смылась в Среднюю Азию и там, наверное, с такими деньгами сделала новый паспорт и стала Зейнаб вместо Зиньят. И девочке другое имя дала: она же была Чимназ. Но какая отъявленная сволочь: выдавала себя за потомков богатых аристократов и пудрила всем мозги своими глупыми рассказами! Эля, а ты что молчишь? – спросила Тамилла.

– Я думаю, – ответила Эльмира. – С богатством все ясно – оно ворованное. Но как и с каким умом она ими распорядилась! В этом смысле она молодец. Она не просто тратила деньги, а ещё и училась. Ты бы слышала, как она говорила со мной по телефону. Женщина, которая в двадцать лет не умела читать и писать, не знала ни одного слова по-русски, сейчас имеет богатый литературный запас слов и грамотно говорит на обоих языках.

– Я тоже потрясен вашим рассказом и не могу в него поверить! – сказал Эльмар. – Я сам снимал копию ее диплома об окончании Туркменского университета. Она умная и ушлая женщина. Кроме того, она прекрасно говорит на туркменском языке и хорошо изъясняется на английском.

– На английском?! – удивилась Тома с Элей.

– Да-да! Я сам видел, как она переводила Саиде инструкцию кухонного процессора, написанного на английском языке. Вот вам и Зинка!

Эльмар добавил, что видел фотографии, подтверждающие ее учебу в институте, так что уровень ее знаний не может вызывать сомнений и версия о купленном дипломе беспочвенна.

Тетя Сара пошутила, что Зинка теперь от страха убежит из больницы. Испуганный Эльмар позвонил на работу и узнал, что все спокойно, только его больная из тридцатой палаты просит ее срочно выписать. Он попросил дежурного врача, чтобы медсестры и санитары усилили за ней контроль.

– Я же вам говорю: она боится, – сказала тетя Сара и спросила: «А на самом деле, что с ней будет?»

– Во всяком случае, я прошу вас пока никому ничего не рассказывать, пусть хотя бы научится ходить на костылях.

...Эльмар беспокоился не напрасно.

Отослав дочь домой, на рассвете следующего дня Зейнаб ханум, наверняка с помощью Мехмана, бежала из больницы.

В гостиной на столе Бася нашла письмо, написанное ее аккуратным почерком: «Qızım!* Когда ты будешь читать эти строки, я буду уже очень далеко, в другой стране. Я знаю, что ты будешь счастлива в браке, и твоя новая семья сумеет позаботиться о тебе и дать необходимую тебе ласку, которую ты не видела от меня.

Переезжая в Азербайджан, я предполагала такой исход событий, поэтому и дача и квартира куплены на твое имя (все документы в шкатулке). Надеюсь, приложенная сумма пригодится тебе перед свадьбой, которую я, к сожалению, не увижу. Меня не ищи и обо мне не беспокойся. Со мной все будет в порядке. Мама»

Рядом с письмом в большом конверте было двадцать тысяч долларов.

Яблоко от яблони…

Знайте, что… ваши дети испытание…

Коран. Сура 8 – 28

Выходя из дома, он ещё раз посмотрел в зеркало и остался доволен собой. Высокий стройный мужчина даже в свои пятьдесят с лишним лет профессор Гусейн Мурадлы превосходно выглядел, потому что был по-прежнему красив. Их род, происходивший из горного азербайджанского района, всегда славился красивыми мужчинами. Студентки глаз от него не отрывали и почти все были влюблены в моложавого профессора. Его лекции проходили при переполненных аудиториях, чему немало способствовала его внешность, хотя следует отметить, что и педагог он был превосходный. Многие женщины, сотрудники ВУЗа, где он работал, были от него без ума. Периодически Мурадлы заводил с кем-нибудь из них непродолжительный роман, но со студентками себе этого никогда не позволял, несмотря на то, что некоторые его коллеги грешили этим. А он вот никак не решался, хотя уже был грани того, чтобы поступиться своими принципами. С начала семестра Гусейн читал лекции на четвертом курсе, но ему казалось, что он читает лекцию только для одной студентки, так как никого кроме нее он не замечал. На переменах, когда она с остальными старостами приносила журнал на подпись или проходила мимо него, профессор чуть не терял рассудок. Он бредил Сабиной, но никак не решался ничего предпринять, потому что его смущала огромная разница в возрасте (почти тридцать лет!).

Перед его глазами всегда маячил образ Сабины, рослой зеленоглазой красавицы, покорившей сердца многих студентов, но остающейся недоступной по одной простой причине: Сабина знала цену своей красоты и имела желание извлечь из нее максимум выгоды.– Любовь – любовью, девочки, – учила она подружек, – рай с милым в шалаше бывает только в сказках, а для счастья в жизни лично мне нужен богатый мужчина с квартирой.

Как многие красивые молодые девушки Сабина наивно полагала, что женщина всегда добивается в жизни того, что она планирует и о чем мечтает.

И профессор Гусейн Мурадлы был влюблен в свою такую не по возрасту практичную студентку. Он стал задумчивым, рассеянным, часто говорил невпопад. В общем, вел себя как настоящий влюбленный. Несколько раз во сне он произнес ее имя, и этого было достаточно, чтобы нарушилось с таким трудом налаженное семейное спокойствие.

Дело в том, что Тамилла, супруга Гусейна, очень хорошо знала увлекающуюся романтическую натуру мужа. Она много терпела от его любовных похождений, о которых ей периодически сообщали «доброжелатели». Тамилла ханум надеялась на то, что муж на старости лет наконец-то угомонится, но, как говорится: «Седина в голову, бес – в ребро!» Возмущению ее не было предела:

– Гусейн, ты что, с ума сошел?! Ты опять в кого-то влюбился? Боже мой! Да сколько можно! Честное слово, мне стыдно за тебя! Я устала, конец моему терпению! Знай, я не развожусь с тобой только из-за того, что наша дочь собралась замуж!

Тамилла ханум ещё долго выражала свое негодование неубедительно оправдывающемуся мужу, но понимала, что все это бесполезно. Она знала, что Гусейн неисправим, поэтому, махнув рукой, ушла на работу. Утро было испорчено.

Оставшись один, профессор вспомнил, что, действительно, жена сказала ему о том, что в эту субботу к ним должны были прийти сваты. Гусейн муаллим был против замужества дочери, так как считал ее очень молодой для этого. Кроме того, она была ещё студенткой и училась только на третьем курсе института. Они с женой дали дочери хорошее воспитание. Девочка была вежлива, учтива. скромна, то есть такая, какой они и хотели ее видеть, поэтому родители были крайне удивлены многочасовыми до глубокой ночи разговорами дочери по телефону, о ее знакомстве с матерью парня и походах к нему в гости. Такой прыти от своей тихой и скромной дочери они не ожидали, считая это неприличным и объясняли дурным влиянием на нее незнакомого парня. Супруги пытались образумить дочь, но им это не удалось, так как он была без памяти влюблена, и родители сдались.

– Мама, он такой красивый и очень похож на папу, − восхищалась своим избранником Сева.

– После Севы моя очередь, я тоже выйду замуж, – заявила младшая дочь, восьмилетняя Айтен.

– Господи! И эта тоже собралась замуж! Похоже, в этом доме влюблены, все, кроме меня – улыбалась Тамилла ханум.

Ожидая гостей, в субботу с утра в доме все заметно нервничали. В качестве сватов должны были прийти мать, тетя и подруга матери жениха, поэтому, чтобы не мешать женщинам, профессор Мурадлы собрался пойти к соседу – давнему партнеру по шахматам.