II. ЗАВТРАК

Как читатели, вероятно, помнят, граф был очень умерен в еде. ПоэтомуАльбер выразил опасение, что парижский образ жизни с самого начала про-изведет на пего дурное впечатление своей наиболее материальной, хотя вто же время наиболее необходимой стороной. - Дорогой граф, - сказал он, - я сильно опасаюсь, что кухня улицыЭльдер понравится вам меньше кухни Пьяцца-ди-Спанья. Мне следовало зара-нее осведомиться о ваших вкусах и заказать блюда, которые вы предпочита-ете. - Если бы вы знали меня ближе, - ответил, улыбаясь, граф, - вас незаботили бы такие пустяки. В моих путешествиях мне приходилось питатьсямакаронами в Неаполе, полентой в Милане, оллаподридой в Валенсии, пила-вом в Константинополе, карриком в Индии и ласточкиными гнездами в Китае.Для такого космополита, как я, вопроса о кухне не существует. Где бы яни был, я ем все, только ем понемногу; а как раз сегодня, когда вы сету-ете на мою умеренность, у меня волчий аппетит, потому что со вчерашнегоутра я ничего не ел. - Как, со вчерашнего утра? - воскликнули все. - Неужели вы ничего неели целые сутки? - Да, - отвечал Монте-Кристо. - Мне пришлось свернуть с дороги, чтобысобрать некоторые сведения в окрестностях Нима, это несколько задержаломеня, и я не хотел нигде останавливаться. - И вы пообедали в карете? - спросил Морсер. - Нет, я спал; я всегда засыпаю, когда мне скучно и нет охоты развле-каться или когда я голоден и нет охоты есть. - Так вы, значит, можете заставить себя заснуть? - спросил Моррель. - Почти что так. - И у вас есть для этого какое-нибудь средство? - Самое верное. - Вот что пригодилось бы нам, африканцам, - сказал Моррель, - у насведь не всегда бывает пища, а питье - и того реже. - Несомненно, - сказал Монте-Кристо, - но, к сожалению, мое средство,чудесное для такого человека, как я, живущего совсем особой жизнью, былобы опасно применить в армии; она не проснулась бы в нужную минуту. - А можно узнать, что это за средство? - спросил Дебрэ. - Разумеется, - сказал Монте-Кристо, - я не делаю из него тайны: этосмесь отличнейшего опиума, за которым я сам ездил в Кантон, чтобы бытьуверенным в его качестве, и лучшего гашиша, собираемого между Тигром иЕвфратом; их смешивают в равных долях и делают пилюли, которые вы и гло-таете, когда нужно. Действие наступает через десять минут. Спросите убарона Франца д'Эпине; он, кажется, пробовал их однажды. - Да, - сказал Альбер, - он говорил мне; он сохранил о них самое при-ятное воспоминание. - Значит, - сказал Бошан, который, как полагается журналисту, былочень недоверчив, - это снадобье у вас всегда при себе? - Всегда, - отвечал Монте-Кристо. - Не будет ли с моей стороны нескромностью попросить вас показать намэти драгоценные пилюли? - продолжал Бошан, надеясь захватить чужестранцаврасплох. - Извольте. И граф вынул из кармана очаровательную бомбоньерку, выточенную изцельного изумруда, с золотой крышечкой, которая, отвинчиваясь, пропуска-ла шарик зеленоватого цвета величиною с горошину. Этот шарик издавалострый, въедливый запах. В изумрудной бомбоньерке лежало четыре или пятьшариков, но она могла вместить и дюжину. Бомбоньерка обошла стол по кругу, но гости брали ее друг у друга ско-рее для того, чтобы взглянуть на великолепный изумруд, чем чтобы посмот-реть или понюхать пилюли. - И это угощение вам готовит ваш повар? - спросил Бошан. - О, нет, - сказал Монте-Кристо, - я не доверяю лучших моих наслажде-ний недостойным рукам. Я неплохой химик и сам приготовляю эти пилюли. - Великолепный изумруд! - сказал Шато-Рено. - Такого крупного я ни-когда не видал, хотя у моей матери есть недурные фамильные драгоценнос-ти. - У меня их было три таких, - пояснил Монте-Кристо, - один я подарилпадишаху, который украсил им свою саблю; второй - его святейшеству папе,который велел вставить его в свою тиару, против почти равноценного ему,но все же не такого красивого изумруда, подаренного его предшественникуПию Седьмому императором Наполеоном; третий я оставил себе и велел вы-долбить. Это наполовину обесценило его, но так было удобнее для тогоупотребления, которое я хотел из него сделать. Все с изумлением смотрели на Монте-Кристо; он говорил так просто, чтоясно было: его слова либо чистая правда, либо бред безумца; однако изум-руд, который он все еще держал в руках, заставлял придерживаться первогоиз этих предположений. - Что же дали вам эти два властителя взамен вашего великолепного по-дарка? - спросил Дебрэ. - Падишах подарил свободу женщине, - отвечал граф, - святейший папа -жизнь мужчине. Таким образом, раз в жизни мне довелось быть столь же мо-гущественным, как если бы я был рожден для трона. - И тот, кого вы спасли, был Пеппино, не правда ли? - воскликнул Мор-сер. - Это к нему вы применили ваше право помилования? - Все может быть, - ответил, улыбаясь, МонтеКристо. - Граф, вы не можете себе представить, как мне приятно слушать вас, -сказал Альбер. - Я уже рекомендовал вас моим друзьям как человека нео-быкновенного, чародея из "Тысячи и одной ночи", средневекового колдуна;но парижане так склонны к парадоксам, что принимают за плод воображениясамые бесспорные истины, когда эти истины не укладываются в рамки ихповседневного существования. Вот, например, Бошан ежедневно печатает, аДебрэ читает, что на Бульваре остановили и ограбили запоздавшего членаЖокей-клуба; что на улице Сен-Дени или в Сен-Жерменском предместье убиличетырех человек; что поймали десять, пятнадцать, двадцать воров в кафена Бульваре Тампль или в Термах Юлиана; а между тем они отрицают сущест-вование разбойников в Мареммах, в римской Кампанье или Понтийских боло-тах. Пожалуйста, граф, скажите им сами, что я был взят в плен этими раз-бойниками и что, если бы не ваше великодушное вмешательство, я, по всейвероятности, в настоящую минуту ждал бы в катакомбах Сан-Себастьяновоскресения мертвых, вместо того чтобы угощать их в моем жалком домишкена улице Эльдер. - Полноте, - сказал Монте-Кристо, - вы обещали мне никогда не вспоми-нать об этой безделице. - Я не обещал, - воскликнул Морсер. - Вы смешиваете меня с кем-нибудьдругим, кому оказали такую же услугу. Наоборот, прошу вас, поговорим обэтом. Может быть, вы не только повторите кое-что из того, что мне из-вестно, но и расскажете многое, чего я не знаю. - Но, мне кажется, - сказал с улыбкой граф, - вы играли во всей этойистории достаточно важную роль, чтобы знать не хуже меня все, что прои-зошло. - А если я скажу то, что знаю, вы обещаете рассказать все, чего я незнаю? - спросил Морсер. - Это будет справедливо, - ответил Монте-Кристо. - Ну, так вот, - продолжал Морсер, - расскажу, хотя все это очень нелестно для моего самолюбия. Я воображал в течение трех дней, что со мнойзаигрывает некая маска, которую я принимал за аристократку, происходящуюпо прямой линии от Туллии или Поппеи, между тем как меня просто-напростоинтриговала сельская красотка, чтобы не сказать крестьянка. Скажубольше, я оказался совсем уже простофилей и принял за крестьянку молодо-го бандита, стройного и безбородого мальчишку лет пятнадцати. Когда янастолько осмелел, что попытался запечатлеть на его невинном плече поце-луй, он приставил к моей груди пистолет и с помощью семи или восьми то-варищей повел или, вернее, поволок меня в катакомбы Сан-Себастьяно. Тамя увидел их атамана, чрезвычайно ученого человека. Он был занят тем, чточитал "Записки Цезаря", и соблаговолил прервать чтение, чтобы заявитьмне, что если на следующий день, к шести часам утра, я не внесу в егокассу четырех тысяч пиастров, то в четверть седьмого меня не будет в жи-вых. У Франца есть мое письмо с припиской маэстро Луиджи Вампа. Если высомневаетесь, я напишу Францу, чтобы он дал засвидетельствовать подписи.Вот и все, что я знаю; но я не знаю, каким образом вам, граф, удалосьснискать столь глубокое уважение римских разбойников, которые мало чтоуважают. Сознаюсь, мы с Францем были восхищены. - Все это очень просто. Я знаю знаменитого Луиджи Вампа уже более де-сяти лет. Как-то, когда он был мальчишкой-пастухом, я дал ему золотуюмонету за то, что он указал мне дорогу, а он, чтобы не остаться у меня вдолгу, отдарил меня кинжалом с резной рукояткой собственной работы; этоткинжал вы, вероятно, видели в моей коллекции оружия. Впоследствии он нето забыл этот обмен подарками - залог дружбы между нами, - не то не уз-нал меня и пытался взять в плен; но вышло наоборот: я захватил его и ещедесяток разбойников. Я мог отдать его в руки римского правосудия, кото-рое всегда действует проворно, а для него особенно постаралось бы, но яне сделал этого: я отпустил их всех с миром. - С условием, чтобы они больше не грешили, - засмеялся журналист. - Ия с удовольствием вижу, что они честно сдержали слово. - Нет, - возразил Монте-Кристо, - только с тем условием, чтобы ониникогда не трогали ни меня, ни моих друзей. Может быть, мои слова пока-жутся вам странными, господа социалисты, прогрессисты, гуманисты, но яникогда не забочусь о ближних, никогда не пытаюсь защищать общество, ко-торое меня не защищает и вообще занимается мною только тогда, когда мо-жет повредить мне. Если я отказываю и обществу и ближнему в уважении итолько сохраняю нейтралитет, они все-таки еще остаются у меня в неоплат-ном долгу. - Слава богу! - воскликнул Шато-Рено. - Наконецто я слышу храброгочеловека, который честно и неприкрыто проповедует эгоизм. Прекрасно,браво, граф! - По крайней мере, откровенно, - сказал Моррель, - но я уверен, чтограф не раскаивался, однажды изменив своим принципам, которые он сейчастак решительно высказал. - В чем же я изменил им? - спросил Монте-Кристо, который время отвремени так внимательно взглядывал на Морреля, что бесстрашный молодойвоин уже несколько раз опускал глаза под светлым и ясным взором графа. - Но мне кажется, - возразил Моррель, - что, спасая господина де Мор-сер, вам совершенно незнакомого, вы служили и ближнему и обществу. - Коего он является лучшим украшением, - торжественно заявил Бошан,залпом осушая бокал шампанского. - Вы противоречите себе, граф, - воскликнул Альбер, - вы, самый ло-гичный человек, какого я знаю; и сейчас вам докажу, что вы далеко неэгоист, а напротив того - филантроп. Вы называете себя сыном Востока,говорите, что вы левантинец, малаец, индус, китаец, дикарь; ваше имя -Синдбад-Мореход, граф Монте-Кристо; и вот, едва вы попали в Париж, в вассказывается основное достоинство, или основной недостаток, присущий нам,эксцентричным парижанам: вы приписываете себе не свойственные вам порокии скрываете свои добродетели. - Дорогой виконт, - возразил Монте-Кристо, - в моих словах или пос-тупках я не вижу ничего достойного такой похвалы. Вы были не чужой дляменя: я был знаком с вами, я уступил вам две комнаты, угощал вас завтра-ком, предоставил вам один из моих экипажей, мы вместе любовались маскамина Корсо и вместе смотрели из окна на Пьяцца-дель-Пополо на казнь, таксильно взволновавшую вас, что вам едва не сделалось дурно. И вот, яспрашиваю вас всех, мог ли я оставить моего гостя в руках этих ужасныхразбойников, как вы их называете? Кроме того, как вам известно, когда яспасал вас, у меня была задняя мысль, что вы окажете мне услугу и, когдая приеду во Францию, введете меня в парижский свет. Прежде вы могли ду-мать, что это просто мимолетное предположение, но теперь вы видите, чтоэто чистейшая реальность, и вам придется покориться, чтобы не нарушитьвашего слова. - И я сдержу его, - сказал Морсер, - по боюсь, дорогой граф, что выбудете крайне разочарованы, - ведь вы привыкли к живописным местностям,необычайным приключениям, к фантастическим горизонтам. У нас нет ничегопохожего на то, к чему вас приучила ваша богатая событиями жизнь. Мон-мартр - наш Чимборазо, Мопвалериен - паши Гималаи; Грепельская равнина -наша Великая Пустыня, да и тут роют артезианский колодец для караванов.У нас есть воры, и даже много, хоть и не так много, как говорят; но этиворы боятся самого мелкого сыщика куда больше, чем самого знатноювельможи; словом, Франция - страна столь прозаическая, а Париж - городстоль цивилизованный, что во всех наших восьмидесяти пяти департаментах(разумеется, я исключаю Корсику из числа французских провинций), - вовсех наших департаментах вы не найдете даже небольшой горы, на которойне было бы телеграфа и сколько-нибудь темной пещеры, в которую полицейс-кий комиссар не провел бы газ. Так что я могу оказать вам лишь одну ус-лугу, дорогой граф, и тут я весь в вашем распоряжении: ввести вас всюду,или лично, или через друзей. Впрочем, вам для этого никто не нужен: свашим именем, с вашим богатством и вашим умом (Монте-Кристо поклонился слегкой иронической улыбкой) человек не нуждается в том, чтобы его предс-тавляли, и будет везде хорошо принят. В сущности я могу быть вам полезентолько в одном. Если вам может пригодиться мое знакомство с парижскойжизнью, кое-какой опыт в вопросах комфорта и знание магазинов, то я все-цело в вашем распоряжении, чтобы помочь вам прилично устроиться. Не смеюпредложить вам разделить со мной эту квартиру, как вы в Риме разделилисо мной свою (хоть я и не проповедую эгоизма, я все же эгоист до мозгакостей): здесь, кроме меня самого, не поместилась бы и тень, разве чтоженская. - Эта оговорка наводит на мысль о супружестве, - сказал граф. - В са-мом деле, в Риме вы мне намекали на некие брачные планы; должен ли япоздравить вас с наступающим счастьем? - Это все еще только планы. - И весьма неопределенные, - вставил Дебрэ. - Нисколько, - сказал Морсер, - мой отец очень желает этого, и я на-деюсь скоро познакомить вас если не с моей женой, то с невестой: мадему-азель Эжени Данглар. - Эжени Данглар! - подхватил Монте-Кристо. - Позвольте, ее отец - ба-рон Данглар? - Да, - отвечал Морсер, - но барон новейшей формации. - Не все ли равно, - возразил Монте-Кристо, - если он оказал такиеуслуги государству, что заслужил это отличие. - Огромные, - сказал Бошан. - Хоть он и был в душе либерал, но в ты-сяча восемьсот двадцать девятом году провел для Карла Десятого заем вшесть миллионов; за это король сделал его бароном и кавалером Почетноголегиона, так что он носит свою награду не в жилетном кармане, как можнобыло бы думать, но честь честью, в петличке фрака. - Ах, Бошан, Бошан, - засмеялся Морсер, - приберегите это для "Корса-ра" и "Шаривари", но при мне пощадите моего будущего тестя. Потом он обратился к Монте-Кристо: - Вы сейчас произнесли его имя так, как будто вы знакомы с бароном. - Я с ним не знаком, - небрежно сказал Монте-Кристо, - по, вероятно,скоро познакомлюсь, потому что мне в его банке открыт кредит банкирскимидомами Ричард и Блаунт в Лондоне, Арштейн и Эскелес в Вене и Томсон иФренч в Риме. Произнося два последних имени, граф искоса взглянул на Морреля. Если чужестранец думал произвести на Максимилиана Морреля впечатле-ние, то он не ошибся. Максимилиан вздрогнул, как от электрического раз-ряда. - Томсон и Френч? - сказал он. - Вы знаете этот банкирский дом, граф? - Это мои банкиры в столице христианского мира, - спокойно ответилграф. - Я могу быть вам чем-нибудь полезен у них? - Быть может, граф, вы могли бы помочь нам в розысках, оставшихся досих пор бесплодными. Этот банкирский дом некогда оказал нашей фирме ог-ромную услугу, но почему-то всегда отрицал это. - Я в вашем распоряжении, - ответил с поклоном Монте-Кристо. - Однако, - заметил Морсер, - заговорив о господине Данглар, мы слиш-ком отвлеклись. Речь шла о том, чтобы подыскать графу Монте-Кристо при-личное помещение. Давайте подумаем, где поселиться новому гостю великогоПарижа? - В Сен-Жерменском предместье граф может найти недурной особняк с са-дом, - сказал Шато-Рено. - Вы только и знаете что свое несносное Сен-Жерменское предместье,Шато-Рено, - сказал Дебрэ. - Не слушайте его, граф, и устройтесь на Шос-се д'Антен: это подлинный Париж. - Бульвар Оперы, - заявил Бошан, - второй этаж, дом с балконом. Графвелит там положить подушки из серебряной парчи и, дымя чубуком или гло-тая свои пилюли, будет любоваться дефилирующей перед ним столицей. - А вам разве ничего не приходит в голову, Моррель, что вы ничего непредлагаете? - спросил ШатоРено. - Нет, напротив, - сказал, улыбаясь, молодой человек, - у меня естьодна мысль, но я ждал, не соблазнится ли граф каким-нибудь из вашихблестящих предложений. А теперь я возьму на себя смелость предложить емунебольшую квартирку в прелестном помпадуровском особняке, который вотуже год снимает на улице Меле моя сестра. - У вас есть сестра? - спросил граф. - Да, граф, и прекрасная сестра. - Замужем? - Уже девятый год. - И счастлива? - снова спросил граф. - Так счастлива, как только вообще возможно, - отвечал Максимилиан, -она вышла замуж за человека, которого любила, за того, кто не покинулнас в нашем несчастье - за Эмманюеля Эрбо. Монте-Кристо чуть заметно улыбнулся. - Я живу у нее, когда нахожусь в отпуску, - продолжал Максимилиан, -и готов служить вам, граф, вместе с моим зятем, если вам что-либо пона-добится. - Одну минуту! - прервал Альбер, раньше чем Монте-Кристо успел отве-тить. - Подумайте, что вы делаете, Моррель. Вы хотите заточить путешест-венника, Синдбада-Морехода в семейную обстановку. Человека, который при-ехал смотреть Париж, вы хотите превратить в патриарха. - Вовсе нет, - улыбнулся Моррель, - моей сестре двадцать пять лет,зятю - тридцать, они молоды, веселы и счастливы. К тому же граф будетжить отдельно и встречаться с ними, только когда сам пожелает. - Благодарю вас, благодарю, - сказал Монте-Кристо, - я буду рад поз-накомиться с вашей сестрой и зятем, если вам угодно оказать мне этучесть, по я не приму ни одного из всех ваших предложении просто потому,что помещение для меня уже готово. - Как! - воскликнул Морсер. - Неужели вы будете жить в гостинице? Вамбудет слишком неуютно! - Разве я так плохо жил в Риме? - спросил МонтеКристо. - Еще бы, в Риме вы истратили на обстановку ваших комнат пятьдесяттысяч пиастров; но не намерены же вы каждый раз идти на такие расходы. - Меня не это остановило, - отвечал Монте-Кристо, - но я хочу иметь вПариже дом, свои собственный. Я послал вперед своего камердинера, и он,наверное, уже купил дом и велел обставить. - Так, значит, у вас есть камердинер, который знает Париж? - восклик-нул Бошан. - Он, как и я, в первый раз во Франции; он чернокожий и к тому же не-мой, - отвечал Монте-Кристо. - Так это Али? - воскликнул Альбер среди всеобщего удивления. - Вот именно, Али, мой немой нубиец, которого вы, кажется, видели вРиме. - Ну, конечно, - отвечал Морсер, - я прекрасно его помню. Но как жевы поручили нубийцу купить дом в Париже и немому - его обставить? Нес-частный, наверное, все напутал. - Напрасно вы так думаете; напротив, я уверен, что он все устроил помоему вкусу; а у меня, как вам известно, вкус довольно необычный. Он ужес неделю как приехал; должно быть, он обегал весь город, проявляя чутьехорошей собаки, которая охотится одна; он знает мои прихоти, мои вкусы,мои потребности; он, наверное, все уже устроил, как надо. Он знал, что яприеду сегодня в десять часов утра, и ждал меня с девяти у заставы Фон-тенбло. Он передал мне эту бумажку; это мой новый адрес; вот, прочтите. И Монте-Кристо передал Альберу листок. - "Елисейские Поля, номер тридцать", - прочел Морсер. - Вот это оригинально! - вырвалось у Бошана. - И чисто по-княжески! - прибавил Шато-Рено. - Как, вы еще не знаете вашего дома? - спросил Дебрэ. - Нет, - ответил Монте-Кристо, - я уже говорил, что не хотел опазды-вать к назначенному часу. Я оделся в карете и вышел из нее у дверей ви-конта. Молодые люди переглянулись: они не могли понять, не разыгрывает лиМонте-Кристо комедию, но все слова этого человека, несмотря на их необы-чайность, дышали такой простотой, что нельзя было предполагать в нихлжи, да и зачем ему было лгать? - Стало быть, - сказал Бошан, - придется нам довольствоваться темималенькими услугами, которые мы можем оказать графу. Я как журналистоткрою ему доступ во все театры Парижа. - Благодарю вас, - сказал, улыбаясь, Монте-Кристо, - я уже велел мое-му управляющему абонировать в каждом театре по ложе. - А ваш управляющий тоже нубиец и немой? - спросил Дебрэ. - Нет, он просто ваш соотечественник, если только корсиканец можетсчитаться чьим-либо соотечественником; вы его знаете, господин де Мор-сер. - Наверно, это достойный синьор Бертуччо, который так мастерски нани-мает окна? - Вот именно; и вы видели его, когда оказали мне честь позавтракать уменя. Это славный малый, который был и солдатом и контрабандистом - сло-вом, всем понемногу. Я даже не поручусь, что у него не было когданибудьнеладов с полицией из-за какого-нибудь пустяка, вроде удара ножом. - И этого честного гражданина мира вы взяли к себе в управляющие,граф? - спросил Дебрэ. - Сколько он крадет у вас в год? - Право же, не больше всякого другого, я в этом уверен; но он мнеподходит, не признает невозможного, и я держу его. - Таким образом, - сказал Шато-Рено, - у вас налажено все хозяйство:у вас есть дом на Елисейских Полях, прислуга, управляющий, и вам недос-тает только любовницы. Альбер улыбнулся: он вспомнил о прекрасной не то албанке, не то гре-чанке, которую видел в ложе графа в театре Балле и в театре Арджентина. - У меня есть нечто получше: у меня есть невольница, - сказал Мон-те-Кристо. - Вы нанимаете ваших любовниц в Опере, в Водевиле, в Варьете,а я купил свою в Константинополе; мне это обошлось дороже, но зато мнебольше не о чем беспокоиться. - Но вы забываете, - заметил, смеясь, Дебрэ, - что мы вольные франкии что ваша невольница, ступив на французскую землю, стала свободна? - А кто ей это скажет? - спросил Монте-Кристо. - Да первый встречный. - Она говорит только по-новогречески. - Ну, тогда другое дело! - Но мы, надеюсь, увидим ее? - сказал Бошан. - Или вы, помимо немого,держите и евнухов? - Нет, - сказал Монте-Кристо, - я еще не дошел до этого в своем ори-ентализме: все, кто меня окружает, вольны в любую минуту покинуть меняи, сделав это, уже не будут нуждаться ни во мне, ни в ком-либо другом;вот поэтому, может быть, они меня и не покидают. Собеседники уже давно перешли к десерту и к сигарам. - Дорогой мой, - сказал, вставая, Дебрэ, - уже половина третьего; вашгость очарователен, но нет такого приятного общества, с которым не надобыло бы расставаться, иногда его приходится даже менять на неприятное;мне пора в министерство. Я поговорю о графе с министром, надо же нам уз-нать, кто он такой. - Берегитесь, - отвечал Морсер, - самые проницательные люди отступилиперед этой загадкой. - Нам отпускают три миллиона на полицию; правда, они почти всегдаоказываются израсходованными заранее, но на это дело пятьдесят тысячфранков во всяком случае наберется. - А когда вы узнаете, кто он, вы мне скажете? - Непременно. До свидания, Альбер; господа, имею честь кланяться. И, выйдя в прихожую, Дебрэ громко крикнул: - Велите подавать! - Очевидно, - сказал Бошан Альберу, - я так и не попаду в Палату, номоим читателям я преподнесу коечто получше речи господина Данглара. - Ради бога, Бошан, - отвечал Морсер, - ни слова, умоляю вас, не ли-шайте меня привилегии показать его. Не правда ли, занятный человек? - Больше того, - откликнулся Шато-Рено, - это поистине один из нео-быкновеннейших людей, каких я когда-либо встречал. Вы идете, Моррель? - Сейчас, я только передам мою карточку графу, он так любезен, чтообещает заехать к нам, на улицу Меле, четырнадцать. - Могу вас заверить, что не премину это сделать, - с поклоном отвечалграф. И Максимилиан Моррель вышел с бароном Шато-Рено, оставив Монте-Кристовдвоем с Морсером.