Социологическое познание

Социолог напоминает художника-реалиста: он старается воспроизвести действительность, но это ему удается лишь частично, с некоторым большим или меньшим приближением к реальности.

Живописец пишет пейзаж в Ровине, Хорватия

Сложность социологического познания проистекает из того, что каждый член общества - это неповторимый индивид, имеющий свою уникальную биографию и особенности.

Уличная аудитория на фольклорном фестивале в Чайнатауне, Нью-Йорк

В доме будет скандал в связи с тем, что я невнимателен к ребенку. Бывшая жена обратиться в суд для получения алиментов. Все это будет происходить именно так потому, что все предусмотренные в данных примерах взаимодействия, которые не были мною реализованы, имели не случайный, не свободный, зависящий только от моей доброй воли и желания характер, а заключали в себе обязательства по отношению к партнерам: к студентам, к другу, к ребенку, к бывшей жене. Это были не только повторяющиеся, не только регулярные, но и нормативно регулируемые взаимодействия. Здесь имели место долг, обязанность, обязательства, обоснованные ожидания, что данные взаимодействия состоятся уже в силу того, что я являюсь соответственно профессором, ведущим курс лекций, другом (по отношению к своему другу), отцом своего ребенка и бывшим мужем. Если я срываю ожидаемое взаимодействие, меня ждут общественные санкции.

Социальные отношения

Большинство взаимодействий, которые происходят между одними и теми же партнерами и носят не только повторяющийся или регулярный, но и регулируемый характер, мы называем социальными отношениями. Примеров социальных отношений в различных контекстах можно привести несметное множество: профессор - студенты, начальник - сотрудник, отец - ребенок, муж - жена, покупатель - продавец, священнослужитель - прихожанин, министр - чиновник, тренер - спортсмен, врач - пациент, адвокат - клиент, полицейский - водитель, друг - друг и т.д. Попробуем глубже проанализировать один выбранный пример из области социальных отношений, а именно супружество.

Первая характерная черта таких отношений между двумя партнерами, мужем и женой, - наличие множества взаимодействий. Эти отношения создают определенные рамки, схему или некий общий контур, внутри которого происходит множество взаимно ориентированных действий. Вторая особенность заключается в том, что эти действия, в отличие от повторяющихся и регулярных взаимодействий, не являются однородными; напротив, они крайне разнообразны, иначе говоря «многопредметны», связаны с различными темами. Эти действия касаются финансовых вопросов, работы, приготовления пищи и кулинарии, домашнего хозяйства, ремонта квартиры, воспитания детей, планов на очередной отпуск или каникулы, общих развлечений, чтения и др. Сюда входят беседы и ссоры, забавы и взаимопомощь, советы, которые супруги дают друг другу, моменты интимной жизни и т.д. Происходят эти действия в гостиной, в кухне, в спальне, в ванной, в местах проведения совместного отпуска, а также посредством телефонных разговоров. Сразу надо предупредить, что из всех видов социальных отношений супружеские отношения можно считать наиболее «емкими», поскольку они стимулируют разностороннюю деятельность партнеров и реализуются в огромном разнообразии взаимодействий. Этой разновидности социальных отношений люди посвящают не какую-то одну грань своей жизни и своей деятельности, а самих себя полностью.

Возможно, поэтому такие отношения и называются «супружеской жизнью», «совместной жизнью», ибо речь здесь идет о том, что супруги делят друг с другом всю свою жизнь во всем ее богатстве и разнообразии.

На другом полюсе мы можем обнаружить социальные отношения узко специального, как бы «однопредметного», «монотематического» характера, включающие в себя крайне ограниченное число различных типов взаимодействия и требующие от партнеров включения в эти отношения лишь некоторых сегментов их личности, их индивидуальности. В качестве примера приведем отношения между врачом и пациентом. Такие отношения формируются только вокруг одного предмета, одной темы - заболевания и лечения. Но и в этих пределах можно наблюдать множество и разнородность взаимодействий: врачебный опрос, анамнез, осмотр, исследование, выписывание лекарства, применение терапевтических процедур, хирургические операции и т.д. Взаимодействия, входящие в одно и то же социальное отношение (между врачом и пациентом), происходят в частном кабинете врача, в больничном холле, в амбулатории, в рентгеновском кабинете, в операционном зале и т.д. Вернемся, однако, к примеру, связанному с супружескими отношениями.

Третьей важной чертой этих социальных отношений является их прочность. Во время церковного обряда бракосочетания вступающий в брак клянется: «И не оставлю Тебя до самой смерти... Аминь». И хотя, конечно, не каждый и не всегда это выполняет, но, несомненно, со стороны партнеров проявляются и намерения, и надежды на то, что их совместная жизнь будет продолжительной. Единственным самым прочным видом социальных отношений, которые сохраняются всегда и от которых не избавит никакой развод, никакое решение жить раздельно, - это отношения материнства или отцовства. Даже если случится, что суд лишит человека родительских прав, это решение коснется лишь одного фрагмента этого исключительного вида социальных отношений. Прочность, во всяком случае ожидаемая, супружеских отношений имеет огромное значение и в формировании характера участвующих в этом взаимодействии партнеров, и в развитии их заинтересованности, чувства ответственности, стиля и атмосферы семейной жизни, а также в важности и глубине взаимных обязательств. Достаточно в этом отношении сравнить супружество с мимолетным «приключением» где-нибудь на курорте во время отпуска.

Четвертая существенная сторона взаимодействий, которые реализуются в рамках супружеских отношений, это их нормативное регулирование. В большей своей части и в значительной мере они не носят характер спонтанных, ничем не связанных, свободных действий, но являются результатом того, что партнеры следуют определенным, обязательным для них образцам, примерам. Мы действуем не произвольно, как нам захочется, а руководствуемся тем, во всяком случае в некоторой степени, как мы должны поступать. Одни правила подсказывают нам, что мы должны сделать сами, другие - чего можем ждать и требовать от партнера. Эти правила оказываются связанными в пары правил, указывающих нам, что мы должны, обязаны делать и на что мы имеем право, а такое разделение составляет две стороны одной медали. В социальных отношениях каждый субъект (назовем его А) имеет по отношению к другому

субъекту (назовем его Б) определенные обязательства, отвечающие тому, на что партнер (Б) имеет право. В свою очередь, и этот другой (Б) имеет обязательства по отношению к своему партнеру, отвечающие тому, на что этот партнер (А) имеет право. В таком случае мы говорим о связи и взаимности прав и обязанностей. В традиционной семье, которая до недавнего времени считалась типичной, муж был обязан прежде всего добывать для семьи средства к существованию, чему соответствовало право жены требовать от мужа деньги. В свою очередь жена должна была заботиться о доме и заниматься домашним хозяйством, чему соответствовало право мужа, вернувшегося домой с работы, потребовать, чтобы жена подала ему обед. Итак, в социальных отношениях каждый из партнеров имеет определенный, соответствующий его роли образец поведения, и согласно этому образцу формируются его представления о том, что он сам должен делать и чего может ждать по отношению к себе. Эта связка прав и обязанностей определяет его жизнь.

Разумеется, состав прав и обязанностей, их распределение между партнерами крайне разнообразны, неоднородны. Например, в современной семье жена должна по дороге на работу отвести ребенка в школу, должна работать соответственно обретенной профессии, вносить свой заработок, составляющий существенную часть семейных доходов, в семейную казну, должна устроить прием для гостей, должна проследить за рабочими, ремонтирующими квартиру. И муж имеет право всего этого от нее требовать. В свою очередь, муж обязан не только достичь успехов на своей работе, он еще должен сделать покупки, погулять с собакой, вымыть посуду, проверить, как ребенок выучил уроки, и позаниматься с ним. Всего этого может потребовать от него жена. Сегодня существует сильное стремление к тому, чтобы вся эта цепь разных обязанностей, обладающих разной тяжестью, была, по возможности, равномерно распределена между супругами и чтобы они имели примерно равные права. Мы стараемся сделать так, чтобы, когда одна сторона берет на себя выполнение какой-нибудь обязанности (например, мытье посуды), другая в знак солидарности исполняла обязанности приблизительно такой же тяжести (например, пошла погулять с собакой).

И когда одна сторона обеспечивает себе какие-нибудь права (например, на встречу с приятелями за кружкой пива), вторая могла бы получить компенсацию в виде подобных прав (например, на посещение подружки, с которой можно посплетничать). Нередко в таком случае мы говорим о симметрии социальных отношений, или о партнерских отношениях. А в более общем плане, когда в социальных отношениях имеет место такое равновесие прав и обязанностей, мы говорим, что такие социальные отношения являются уравновешенными. И напротив, в том случае, когда сумма обязанностей у партнеров, вступающих между собой в социальные отношения, весьма разная, когда у одной стороны этих обязанностей гораздо больше, чем у другой, когда у одной стороны прав больше, у другой меньше, мы говорим о неуравновешенных отношениях.

В самом крайнем варианте мы можем встретить такую ситуацию, когда одна сторона обладает монополией на все права, а другой достается монополия на все обязанности. Такие абсолютно асимметричные отношения имели место,

например, в социальных отношениях между господином (хозяином) и рабом (невольником), когда хозяин решал вопросы жизни и смерти своего раба, мог потребовать от него чего угодно, то есть имел в отношениях с рабом неограниченные права и никаких обязанностей, а раб должен был беспрекословно этому подчиняться, потому что имел только обязанности и не имел никаких прав по отношению к своему господину. В таком случае мы говорим об отношениях эксплуататорских. Может быть и наоборот, когда, например, сила профсоюзов и забастовок позволят рабочему требовать от директора предприятия высокой заработной платы, социальных гарантий, обеспеченного здравоохранения, оплаченных отпусков, высоких пенсий и в то же время быть свободным от ответственности за сделанную работу, не беспокоиться о дисциплине, экономии, эффективности труда и т.п. В таком случае на стороне рабочего могут оказаться только права и никаких обязанностей, а на стороне начальства - только обязанности и никаких прав. Такой тип асимметричных социальных отношений можно назвать претенциозным (основанным на безмерных притязаниях).

Нормативное регулирование супружеских отношений, как, впрочем, и других социальных отношений, проистекает из различных систем, в которых вырабатываются социальные нормы. Важное значение здесь могут иметь определенные, признанные и утвердившиеся в данном обществе обычаи, например связанные с семейными праздниками, крестинами, дарением друг другу подарков. Огромную роль здесь играют правила морали: нравственные императивы любви, верности, солидарности, лояльности, доверия, помощи, заботы о детях, правдивости. Богатые возможности имеет также правовое регулирование, основанное на сложившихся системах семейного права, на законах об опекунстве, наследстве и т.п. В зависимости от того, какая норма, какое правило нарушены супругами, вступают в силу различные формы общественного давления или определенные санкции. Какие именно санкции и как будут задействованы - это могут решить и сами партнеры, и другие члены семьи, и более широкие группы - соседи, знакомые, друзья и, наконец, созданные для таких целей специальные институты, например специальные суды, разбирающие семейные конфликты и вопросы опекунства, и обычные суды. Если муж опоздал к обеду, он нарушил норму, сложившуюся на основе обычая, и может ожидать упрека или выговора от жены. Если он изменит своей жене с ее подругой, он нарушит моральные нормы верности, лояльности, доверия, правдивости и может встретиться с осуждением со стороны всей семьи и более широкого окружения. Если жена фактически забросила своего ребенка, не заботится о нем, она нарушает тем самым важнейшие моральные нормы и может ожидать резкого осуждения со стороны мужа, а также других членов семьи, более широкого круга родных и людей, даже не относящихся к родственникам. А если она бросит ребенка, то войдет в конфликт с нормами права, с законом и может быть осуждена судом, лишена родительских прав и даже оказаться в тюрьме.

Пятая характерная черта социальных отношений имеет особенно большое значение, ибо впервые выводит нас из конкретного дискурса, в котором мы все время находимся, ведя речь об индивидах и их действиях, на простор бо-

лее абстрактного мышления: здесь появляются новые понятия, которые имеют уже исключительно и специфически социальный, общественный характер. Мы уже замечаем, что, когда ведем речь о долге, общественных ожиданиях, правилах, правах и обязанностях, которые связывают партнеров социальных отношений, все это накладывается уже не на конкретные личности с учетом каких-либо их частных, индивидуальных, уникальных особенностей, а на те типичные ситуации, какие складываются в обществе, которое мы рассматриваем в более широком плане. Отец обязан заботиться о своем ребенке независимо от того, как этот отец выглядит, высокого или малого он роста, блондин или брюнет, образован он или малограмотен, живет в городе или в деревне и т.д. Z обязан это делать просто потому, что он отец. Так же и ребенок имеет право на отцовскую заботу и попечение независимо от того, кто этот ребенок, скажем, мальчик или девочка. Исключительно в силу того, что он - ребенок. От доктора X мы ожидаем, что он окажет помощь пациенту только потому, что этот X - врач. И при этом мы не требуем и не ожидаем такой помощи, скажем, от таксиста Y, который привез больного в клинику. А господин Z имеет право требовать, чтобы ему оказали медицинскую помощь потому, что он является пациентом. В то же время госпожа G не имеет на это права, поскольку она здорова. Указанные выше права и обязанности каждый из данных субъектов обретает в силу определенной социальной позиции, которую он занимает (в силу своего социального статуса). И он получает эти права и обязанности независимо от своих личных качеств и особенностей. Иначе говоря, любой человек, оказавшийся на такой социальной позиции или наделенный таким социальным статусом, должен будет исполнять те же самые обязанности и пользоваться теми же самыми правами. Обязательные правила поведения определяются, таким образом, не личностями, а социальными позициями, и занимать их, естественно, могут разные люди. Муж, жена, пациент, врач, отец, ребенок, директор, сотрудник, священник, прихожанин, тренер, спортсмен, полицейский, водитель - все это примеры из огромного числа позиций (статусов), встречающихся в обществе. И само собой разумеется, что конкретных людей, занимающих каждую из данных позиций (статусов), бесконечно больше.

С каждым из таких статусов связан определенный, особенный пласт ожиданий, нормативных установок, правил, соответствующего данному статусу поведения. Такое поведение мы называем социальной ролью. Это роли врача, полицейского, офицера, матери, епископа, тренера, профессора и еще тысячи других. Каждая из них является как бы кружком, которым четко обведены отдельные статусы, формирующиеся в обществе, выделяющиеся в нем. Известный американский социолог середины XX в. Толкотт Парсонс предлагал Для определения неразрывного единства статуса и роли использовать термин, составленный путем сложения двух понятий, статус-роль (status-role).

Вернемся к социальным действиям, контактам и взаимодействиям. Когда яориентирую свое действие на ожидаемую реакцию другого, то одним из важнейших обстоятельств, которые я принимаю во внимание, является социальный статус этого другого лица, который мне известен или о котором я догадываюсь, предполагаю. Я прежде всего задаю себе вопрос «Кто он?» И клю-

чевой момент той ориентации, к какой я склоняюсь, «представляя себе другого», заключается именно в распознавании его социального статуса. Когда вижу чиновника в полицейской форме, я говорю себе: «Это полицейский» и обращаюсь к нему с просьбой о помощи. Или, видя мужчину в белом халате со стетоскопом, я говорю себе «Это врач» и задаю ему вопрос о состоянии здоровья моего знакомого, который лежит в этой больнице. «Это продавец», «это кондуктор», «это профессор», «это адвокат», «это стюардесса» - такой ряд идентификаций я постоянно произвожу мысленно прежде, чем совершить действие, вступить в контакт или взаимодействие. Точно так же при знакомстве, когда мы представляемся другим людям, то самая первая информация, какую мы сообщаем о себе (или сообщают о нас те, кто нас представляет) сразу же после произнесения нашего имени и фамилии, - это определение нашего социального статуса. «Я социолог из Польши», - говорю я своему коллеге, с которым знакомлюсь на международной конференции. «А я преподаю социальную историю в Германии», - отвечает он мне. Почему это так важно? Именно потому, что, зная социальный статус партнера, мы можем с большей вероятностью предвидеть, как кто себя поведет, можем рассчитывать, что он поведет себя соответственно правилам, присущим его роли. Знание социального статуса - это тот ключ, который дает нам возможность сформулировать множество разнообразных ожиданий, касающихся реакции партнера.

Конечно, здесь можно и ошибиться: может случиться так, что такое знание подведет нас. Во-первых, потому, что разные люди в разной мере реализуют свои роли, а иногда и совсем выпадают из таких ролей, не соответствуют им. Тот факт, что кто-то на самом деле является полицейским, еще не означает, что именно этот кто-то поможет нам схватить преступника, ибо окажется, что он пожмет плечами и пойдет в другую сторону. Тот факт, что кто-то является профессором, не означает автоматически, что имеет смысл посещать его лекции, ибо может оказаться, что он читает подшивку своих старых записей двадцатилетней давности. Во-вторых, ошибка может произойти из-за того, что люди могут делать вид, что они занимают те или иные социальные позиции, что не соответствует действительности. Известно, что искусные бандиты способны переодеваться в полицейских, носить полицейскую форму, перекрашивать автомобили в цвет полицейских машин для того, чтобы грабить водителей, которых они останавливают на дорогах. Иногда им удается выдать себя за инкассаторов, иногда - за слесарей или электромонтеров, чтобы войти в квартиру и ограбить тех, кто там проживает. Во всяком случае, даже совершая конкретные действия, вступая в конкретные контакты и взаимодействия, мы часто остаемся как бы в плоскости абстрактного мышления, не особенно задумываясь над индивидуальными, уникальными особенностями партнера, не обращая на это внимания, а скорее ориентируясь на то, к какой общей социальной категории он относится.

Поскольку мы рассматриваем участников социальных отношений, наших партнеров, в таком абстрактном плане, не в качестве конкретных индивидов, обладающих всей многомерностью человеческих особенностей, а носителей определенных статусов-ролей, то и самим социальным отноше-

ниям мы можем дать более отвлеченное, абстрактное определение, назвав их отношениями не столько между субъектами, как это было при определении социального контакта или социального взаимодействия, а скорее отношениями между социальными позициями и связанными с этими статусами и ролями. Отец - ребенок, муж - жена, директор - сотрудник, профессор -студент, врач - пациент - вот примеры некоторых типичных взаимных связей между позициями-ролями, иначе говоря, примеры и обозначения типичных общественных отношений. Социальные отношения выступают, таким образом, как своеобразные, определенные социальными условиями, идеальные рамки или, можно сказать, как некий обозначенный путь, по которому движутся, реализуя свои роли, различные субъекты, занимающие соответствующие социальные позиции. Они не действуют свободно и спонтанно, скорее можно сказать, что сценарий их действий определяет общество. Реализуя этот сценарий более или менее успешно, они приближаются или, напротив, удаляются от нормативного идеала. Как знает по себе каждый пациент, существуют разные врачи, одни из них лучше, другие хуже, но, как знает каждый врач, и пациенты тоже бывают разные, в том числе просто несносные, недисциплинированные, капризные, умничающие. Как знает каждый студент, профессора тоже бывают разные, одни лучше, другие хуже, но и профессора знают, что только немногие студенты заслуживают отличных оценок на экзаменах. Реализация социальных отношений, заполнение этой общей рамки содержанием совершается путем многочисленных и разнообразных взаимодействий субъектов, занимающих соответствующие социальные позиции. Но социальные отношения - это не простая сумма этих взаимодействий, а скорее нормативный образец того, как должны развиваться взаимодействия между такими субъектами, имеющими определенные позиции-роли. Как говорил знаменитый французский социолог конца XIX в. Эмиль Дюркгейм, это социальный факт par excellence (преимущественно), не сводимый до индивидуальных проявлений, но все более оказывающий некое принудительное воздействие наиндивидуальное поведение.

Типы социальных отношений

Среди огромного разнообразия социальных отношений, разнообразия, представление о котором дают уже приведенные выше примеры, необходимо навести определенный порядок, сделать попытку их классификации. Примем во внимание несколько критериев. Начнем с вопроса: каким образом люди вступают в социальные отношения с другими людьми или, иначе, как занимают они те социальные позиции, как получают они присущие этим позициям роли, в силу которых они становятся определенными партнерами Других людей? Как я стал врачом, мужчиной, профессором, стариком, ребенком, мужем, варшавянином, отцом, поляком, чиновником, космонавтом, заключенным, дворником? Сразу ясно, что самыми различными способами. Некоторые из этих позиций (статусов) можно считать присущими, предпи-

санными; мы их обретаем независимо от нашей воли, не имея никакой возможности выбора, самим актом своего рождения, в силу биологической неизбежности или в результате того, что мы лишаемся «субъективности» -права распоряжаться собой. В перечне приведенных выше примеров к этому типу относится то, что самим актом нашего появления на свет мы обретаем статус мужчины, ребенка, поляка (аналогично - женщины или, скажем, хилого, болезненного, или рыжеволосого человека); в силу биологической неизбежности мы становимся стариком (а до этого - подростком, юношей, человеком средних лет и т.д.), в силу лишения права распоряжаться собой -тюремным узником (равно как рабом, заложником, жертвой этнической «зачистки», депортации или экстрадиции). Остальные примеры из нашего ряда - это достижимые, приобретенные позиции: мы обретаем их в силу нашего решения и приложенных усилий. Это касается прежде всего наших профессиональных статусов: дворника, чиновника, врача, профессора, космонавта.

Очевидно, что эти позиции достигаются разными усилиями: одни - легче, другие - с большим трудом, так что даже не каждому бывают доступны или во всяком случае требуют огромной подготовки. На одном полюсе в этом ряду может быть позиция дворника, на другом - профессора или космонавта, ибо это более редкие, избранные, даже эксклюзивные позиции, и для их достижения надо преодолеть серьезные барьеры, долго и тщательно готовиться. Как при каждой классификации, здесь также появляются некоторые промежуточные, не совсем четкие категории. Например, мы говорим: варшавянин, отец, заключенный. Но что значит «варшавянин»? Ведь можно родиться в Варшаве, а можно и переехать туда. Можно стать отцом в силу осознанного стремления к этому и принятого решения, а можно и «случайно», вопреки своему желанию, о чем свидетельствуют многочисленные судебные процессы так называемого установления отцовства. Можно оказаться в тюрьме «незаслуженно», в результате судебной ошибки, спровоцированного или недобросовестного следствия, в силу «коллективной ответственности», а следовательно, без какой-либо собственной вины. В то же время уголовник находится в тюрьме за свои собственные дела и «заслуги», и хотя вряд ли он хотел оказаться в тюрьме, но, совершая преступление, должен был считаться с такой вероятностью, следовательно, можно сказать, выбирал ее. То же самое и при определении национальной принадлежности, особенно гражданства, следует иметь в виду и возможность так называемой натурализации. Даже пол человека в итоге преднамеренного и задуманного им хирургического вмешательства может оказаться делом выбора.

Вообще, можно заметить, что по мере общественного развития изменяется соотношение так называемых предписанных и достижимых позиций. В традиционном, патриархальном обществе «данными», «присущими от рождения», были и место на земле, где проживал человек, ибо мало кто менял место своего проживания, и классовая позиция, ибо мало кто был в состоянии ее изменить на протяжении своей жизни; и профессиональная позиция, как правило, унаследованная, переходящая от отца к сыну, и даже супружеский статус, который часто определялся договоренностью или контрактами между родителями супругов. В обществе, которое формируется после модерни-

зации, в Новое время, эти позиции, как правило, переходят в разряд достигнутых, обретенных. Перенос центра тяжести на индивидуализм, субъективность, автономию личности открывает перед каждым огромное поле жизненных возможностей в образовательной, профессиональной сфере, в различных вариантах карьеры, путей продвижения, в выборе местожительства, кандидатов для супружества, форм семейной жизни. Мы все больше и больше в буквальном смысле сами становимся «кузнецами нашей собственной судьбы».

Среди множества доминирующих в современном обществе достигнутых, обретенных позиций надо выделить еще одну особо тонкую разновидность. Это категория, которая может быть достигнута посредством универсальных критериев, то есть таких, которые дают равные шансы каждому потенциальному кандидату, как только он выполнит определенные условия, непосредственно связанные с занятием той или иной позиции или с реализацией соответствующей этой позиции роли. Так, физическое здоровье - это одно из непременных условий (sine qua non - без этого нельзя) для того, чтобы стать футболистом; хорошая дикция и внешность обязательны для того, чтобы стать диктором на телевидении; определенный объем и уровень знаний и способностей необходим для того, чтобы поступить в университет, стать студентом, а для того, чтобы работать адвокатом, нужно прекрасно знать законы и право. Некоторые из тех особенностей, признаков и отличительных черт, что входят в такие обязательные условия, могут быть врожденными, «данными», другие требуют длительного формирования, профессионального образования, тренировки. Известно, что великим скрипачом не станет каждый, кто долго учился играть на скрипке, а только тот, у кого есть врожденный талант. Чтобы стать баскетболистом, играющим в NBA, недостаточно долго тренироваться, надо еще иметь высокий рост. Самым важным, однако, является то, чтобы все эти черты и качества, способности, таланты, навыки, знания и т.д. были по сути своей связаны с определенным статусом-ролью, которую имеет или к которой стремится субъект. Когда для занятия подобного статуса отбираются, «рекрутируются» люди с учетом именно таких их качеств и свойств, мы говорим, что эта позиция имеет универсальный характер. Абитуриент сдает вступительные экзамены, позволяющие выявить уровень его знаний, мыслительных способностей, его интеллект. Будущий футболист подвергается тестам и анализам, выявляющим его физическое состояние, его здоровье. Кандидат на должность телевизионного диктора проходит ряд пробных съемок. Адвокату недостаточно иметь диплом юриста, он должен пройти еще соответствующую верификацию в коллегии адвокатов. Врача также проверяет специальная комиссия.

Однако случается и так, что при отборе кандидатов во внимание принимаются не универсальные, а частные критерии, которые заведомо предоставляют одним людям большие шансы, других лишают таких шансов или сводят их До минимума, причем по соображениям, не связанным непосредственно с сущностью той позиции-роли, к которой эти кандидаты стремятся, а вызванными посторонними частными причинами и обстоятельствами. Скажем, выпускник юридического факультета получает направление в адвокатуру потому, что он является родственником председателя Коллегии адвокатов. Водитель авто-

буса входит в наблюдательный совет банка, потому что он - член влиятельной политической партии. Способный менеджер проигрывает конкурс на занятие должности директора фирмы, потому что этот менеджер - женщина. Во всех этих случаях в расчет принимаются моменты, не имеющие ничего общего со статусом хорошего адвоката, хорошего банкира или хорошего директора. Конечно, все это примеры, заслуживающие порицания, мы навешиваем на них резко негативные ярлыки, такие, как непотизм (протекционизм), коррупция, фракционность (групповщина), дискриминация.

Однако порой возникают более сложные, проблемные ситуации, в которых за использование так называемых частных критериев говорят идеологические аргументы. Например, до недавнего времени в Польше, а во многих американских университетах и до сих пор применялась и применяется практика предоставления определенных льгот при приеме на учебу в высшие учебные заведения кандидатов, чьи прежние шансы получить хорошее образование или профессиональную квалификацию - все то, что в широком плане называется «культурным капиталом», были не по их вине меньшими, чем у других. В Америке проводится акция, целью которой является уравнивание шансов представителей этнических меньшинств, бедных слоев населения, обездоленных, инвалидов, тех, кто чувствует себя в обществе людьми «второго сорта». У нас это практиковалось по отношению к сельской, рабочей молодежи, к выходцам из отделенных мест и малых населенных пунктов. Для этих людей у нас существовали так называемые лимиты, в Америке применяется система квот, что означает создание в высших учебных заведениях определенного резерва мест для афроамериканцев, мексиканцев, пуэрториканцев и т.д. В результате такой политики может произойти и непременно происходит так, что в университет будет принят худший студент, более слабо подготовленный, с меньшими способностями, более низким интеллектом, а замечательный талантливый кандидат окажется за бортом. Противники этой практики взывают к принципам так называемой меритократической справедливости и требуют применения ко всем одинаковых, универсальных критериев. Их аргументы привели к тому, что Польша отказалась в своей практики от лимитов. Нечто подобное происходит и в некоторых американских штатах, например в Калифорнии, где в результате проведенного референдума эту практику отменили. Сторонники выделения льгот на основе частных критериев ссылаются на принцип равенства шансов, обращая внимание на те необоснованные реальные привилегии, которые достаются молодым людям из богатых семей, имеющим возможность учиться в лучших школах, приобретающим и дома, и в тех крупных городах, в которых они проживают, большой культурный капитал.

Этот спор невозможно разрешить, как, впрочем, и любой спор, в котором сталкиваются противостоящие друг другу ценности или идеологии. Некоторый конструктивный подход к объективизации этой проблемы мог бы заключаться в попытке проследить фактические последствия и общественные функции как первой, так и второй системы. Известно, к примеру, что после отмены резервных мест в Калифорнии процент афроамериканской и мексиканской молодежи в университетах этого штата резко снизился. Так же и в Польше

сегодня процент сельской молодежи (выходцев из села) в университетах очень низкий, всего несколько процентов, в то время как в стране сельские жители составляют 27%. И естественно тут встает вопрос, не является ли существенным для общественной интеграции, мобилизации всего общества в его профессиональной, трудовой, экономической, политической деятельности, для роста темпов социального развития, для полного использования общественного потенциала значительный подъем образовательного уровня всего населения, а не только одной его части. Разве не является глубоко ущербной и неполноценной система, при которой в обществе сохраняются значительные анклавы отсталости, примитивности, низкой квалификации? Эти вопросы требуют серьезного изучения с учетом разных, противоположных идеологических позиций.

Другие критерии, позволяющие выявить различные виды социальных отношений, строятся на основе тех типичных мотиваций, которыми руководствуются субъекты, вступающие в постоянные, регулируемые, нормативные отношения друг с другом.

Для чего люди устанавливают между собой социальные отношения?

С одной стороны, встречается на современном этапе все более часто то, что мы называем инструментальными отношениями, участие в которых рассматривается людьми как способ получения какой-то выгоды, каких-то благ, при этом само по себе оно не представляет для партнеров никакой ценности. Чаще всего такой характер имеют разного рода экономические акции, взаимодействия хозяйственных партнеров, акты купли-продажи, аренда, наем рабочей силы, прием на работу и т.п. Как клиент (покупатель) человек входит в отношения купли-продажи с продавцом только для того, чтобы получить нужный ему товар. Подписывая договор аренды помещения с хозяином дома, он делает это только для того, чтобы снять нужную ему квартиру. Устраиваясь на работу в фирме, он рассматривает возникающие в связи с этой работой отношения только как средство для получения денег (заработка).

Однако существуют и совсем другие мотивации. Люди вступают в такие отношения только ради того удовлетворения, которое они получают от самих этих отношений, не думая при этом ни о какой выгоде. Любовь, дружба, забава, игра, товарищеское знакомство - все это примеры самоценных отношений. Это такие отношения, цель (telos) которых заключается в них самих. Так, я встречаюсь с приятелями за кружкой пива, отправляюсь в кафе поболтать, посплетничать со своим знакомым, договариваюсь с кем-нибудь поиграть в бридж, играю после работы с коллегами в волейбол. Все это люди делают незаинтересованно, только потому, что им нравится быть вместе. Многие социологи указывали на то, что такие самоцельные, незаинтересованные (автотелические) социальные отношения являются выражением определенной глубокой тенденции человеческой природы, самой сущности homo socius как существа общественного, существующего и живущего совместно с другими людьми, исходно ориентированного на товарищество. По мнению этих социологов, именно в таких связях общество реализует себя самым чистым, самым непосредственным образом. Классик немецкой социологии XIX в. Фердинанд Теннис противопоставлял сущностной «воле», проявляющейся в общностях (Gemeinschaft),

«избирательную волю», типичную для современного сложного общества (Gesellschaft), где социальные связи становятся предметом целевого построения и манипуляций, направленных исключительно на извлечение личной выгоды. Своеобразное искажение этой второй ситуации описал почти через сто лет после Тенниса американский социолог Роберт К. Мертон, дав ей название псевдообщность. В данном случае речь идет о видимости, об имитации незаинтересованного, автотелического характера отношений, что делается для того, чтобы вызвать симпатию партнера, а затем максимально использовать его, получить от него все, что нужно, то есть в итоге установить идеальные (par excellance) инструментальные отношения. Выразительным примером такого рода может служить дилер, занимающийся продажей автомобилей. Он делает вид, что рассматривает клиента как своего друга, начинает обращаться к нему по имени, проявляет интерес к его личным делам, дает ему советы, которые на первый взгляд могут показаться вовсе не совпадающими с интересами фирмы (например, отговаривает его от покупки машины, которая имеет скрытые дефекты, и, напротив, уговаривает купить другую машину, которая хоть стоит и немного дороже, но заслуживает этого и, вообще, является редкой оказией).

На большое значение автотелических отношений в социальной жизни серьезное внимание обращал другой классик немецкой социологии Георг Зим-мель, который считал способность к контактам, потребность в товариществе, «социацию» (sociation) квинтэссенцией человеческой сущности, которая ярче всего раскрывается в спонтанной игре, в забавах. Эту концепцию мы могли бы определить термином, заимствованным у голландского философа более позднего времени - Хайзенга, который называл человека homo ludens. Современный представитель социологической мысли Эрих Фромм также видит ав-тотелические основы общества в отношениях любви, характерной особенностью которых является полная незаинтересованность и чистая радость, вытекающая из самого общения с другим человеком.

Так же как в других, предложенных выше системах классификации, в данном случае мы не всегда имеем дело с чистой, четко отличающейся от других формой. Нередки так называемые смешанные случаи и ситуации, при которых может действовать и одна, и другая мотивация. Игра в казино может быть и источником заработка (выгоды), и чистым развлечением, связанным с потребностью в товарищеском общении. Отправляясь в магазин за покупками, человек может руководствоваться прагматической необходимостью приобретения каких-либо продуктов, но может исходить из автотели-ческой потребности - из самого удовольствия посещения магазина или рынка, процесса торговли с продавцом, совершения покупки. Художник может работать в какой-нибудь фирме ради заработка, но может в этом случае и обрести возможность собственной творческой самореализации. Или, наоборот, писатель может заключить договор с издателем, чтобы книжка, написанная им от всего сердца и в порыве вдохновения, получила распространение среди людей, но при этом он не откажется и от гонорара. Ужин с друзьями может быть использован для получения важной в интересах дела информации или для установления нужных контактов и влияний. Шпион (разведчик), чтобы склонить девушку к тому, чтобы она скопировала для него важ-

ные документы, может завязать с ней отношения, которые приобретут характер романтической любви.

Другой тип классификации зиждется на том нормативном регулировании, которое имеет место в любых социальных отношениях. Как уже говорилось раньше, правила, определяющие подходящий для той или иной роли способ поведения, проистекают из разных нормативных систем. Они могут быть более или менее строгими, и их нарушение может быть связано с жесткими или мягкими санкциями. Важнейшее различие обозначается между теми социальными связями, в которых действия партнеров очень подробно, детально, точно, скрупулезно определены и трактуются как обязательные, вплоть до того, что несоблюдение предписанных правил может разрушить и ликвидировать сами социальные связи. Обычно мы говорим, что такие отношения обязывают к соблюдению определенной формы. Поэтому мы называем их формальными. Скажем, адвокат и судья должны придерживаться очень строгой, ригористической, разработанной в деталях процедуры, в которой заранее предписаны даже определенные слова, выражения, обороты речи, жесты, которыми они пользуются в ходе судебного слушания дела. Неточность в этой области может привести к апелляции, к тому, что само решение может быть признано недействительным. Священник, совершающий обряд бракосочетания, и молодые перед алтарем должны строго придерживаться всех форм, предписанных религиозным обрядом, иначе само заключение брака окажется невозможным. Полицейский, который задерживает и допрашивает подозреваемого, даже знает наизусть заранее установленную формулу, которую он прежде всего обязан произнести, сообщая задержанному о его правах, в частности о праве не давать показания. В общих чертах можно сказать, что наиболее формальный тип социальных связей проявляется тогда, когда существуют системы кодификации, определенные процедуры, регламент, формулы, точно определяющие как должны протекать действия и взаимодействия в рамках данных социальных отношений.

Однако многие социальные отношения имеют неформальный характер, реализуются в рамках действий и взаимодействий самого разного вида и протекают в значительной мере спонтанно. Дружба или любовь, как сказал поэт, «имеют много имен». Родительская власть осуществляется различными способами. Университетские лекции и занятия проводятся различными методами. Мы называем такие социальные связи неформальными. Конечно, во многих из них могут присутствовать какие-либо формальные элементы, когда какие-либо аспекты отношений поддаются правовому или уставному регулированию. Отец имеет определенные, предусмотренные законодательством обязательства, а также определенные границы своей свободы в поведении по отношению к сыну. Слишком жестокие методы воспитания могут быть оценены как истязание ребенка и стать предметом судебного разбирательства. Профессор тоже имеет предусмотренные уставом границы, связанные, например, с продолжительностью лекций, и этими границами очерчено поле его дидактической автономии. Если он не будет читать лекций или наполовину сократит время, отведенное на лекции, он может столкнуться с дисциплинарными санкциями (со стороны деканата).

Четвертый критерий касается сферы действий и взаимодействий, входящих в рамки социальных отношений. Многочисленные и разнородные эти действия и взаимодействия или, напротив, немногочисленные и специфические, однотипные? Уже когда мы вводили понятие социальных отношений, мы говорили, что они могут быть более или менее «объемными». В этом плане мы сравнивали семейные отношения с отношениями, в которых участвуют профессионалы-специалисты. Возвращаясь к этому различию, назовем отношения, включающие значительный объем взаимодействий, множество разных тем и предметов, вокруг которых эти взаимодействия совершаются, диффузными, а отношения, ограниченные одним предметом, одной темой, - специфичными. Примером связей первого типа могут быть отношения между мужем и женой, между отцом и ребенком, между школьными товарищами, между друзьями. А примеры связей второго типа - это отношения между врачом и пациентом, адвокатом и его клиентом, полицейским и подозреваемым, шофером и автослесарем, продавцом и покупателем.

Мы уже вспоминали о временном критерии. Сама по себе идея социальных отношений содержит представление об определенной прочности, продолжительности по сравнению с единичными действиями и даже с последовательностью взаимодействий. Но и в самой системе социальных отношений в этом плане наблюдается огромное разнообразие. Речь идет не только о том, что де-факто, скажем, любовь или дружба могут быть длительными или краткими, мимолетными, работа, которую получает человек, может длиться годами или измеряться очень коротким сроком, посещение врача может быть одноразовым, а может обернуться долгим систематическим лечением у него. Это все очевидно. Менее очевидно и особенно интересно для социолога то, что определенные социальные связи уже по своей природе, в силу присущего им характера включают в себя категорию продолжительности, а именно большую или меньшую продолжительность, прочность. Роберт Мертон называет это «структурно встроенными системами длительности» (structurally embedded durations). Различные ожидания, связанные с продолжительностью, формируют различный ритм, темп действий и взаимодействий в той или иной области общественных отношений. Примером, на который мы уже ссылались выше, могут служить супружеские отношения, в самом характере которых заложена относительно большая прочность, с мимолетными приключениями и романами. Другой пример - статус семейного, домашнего врача. Здесь заложена гораздо более продолжительная система взаимоотношений с пациентом, чем в случае какой-нибудь одноразовой консультации больного у врача, а соответственно существует и иной уровень ожиданий более эффективного лечения, более богатого по содержанию взаимодействия между врачом («семейным доктором») и пациентом. Одно дело - когда профессора приглашают на постоянную работу в университет, где он может работать до конца своей жизни, и совсем другое дело - временный контракт, который заключается с ним на определенный курс лекций или на несколько консультаций. Только первый вариант обеспечивает его полную академическую автономию, то есть независимость его научной деятельности, не ограниченную никакими заботами, связанными с возможностью потерять это место. Напротив, идея так называемой ротации

через определенный срок академических должностей - доктора или магистра - должна стимулировать максимальные исследовательские усилия ученого на этих ранних стадиях его научной карьеры. Тот же смысл заложен в периодической сменяемости или выборности лиц, занимающих определенные позиции (например, в качестве депутатов в парламенте) и играющих политические роли: этот фактор способствует укреплению их чувства ответственности по отношению к гражданам и мобилизации их активности в контексте приближающегося срока возможного окончания их общественной функции. И совершенно противоположные результаты, а именно волюнтаризм, произвол, безответственность, ненаказуемость, консерватизм, встречаются в диктаторских и автократических системах, где «вождь», «генералиссимус» или «предводитель» правит пожизненно. Те социальные отношения, в структуру которых включена длительность, называются постоянными, а те социальные отношения, которые укладываются в ограниченные временные рамки, - срочными или временными.

Шестой тип социальных связей определяется тем ситуационным положением, в котором находятся по отношению друг к другу партнеры, занимая то или иное место по шкале социального неравенства или по другим социальным показателям. Иными словами, связан ли с занимаемыми ими позициями равный или, напротив, неравный объем таких общественно ценимых, материальных или духовных приобретений, как состояние (богатство), власть, престиж, знания и т.п. Если их социальным позициям свойственны равные или близкие прерогативы, шансы доступа к признанным в обществе ценностям, мы говорим об отношениях эгалитарных (строящихся на основе равенства). Примерами могут служить отношения между друзьями, между рабочими одной бригады, между рядовыми солдатами одной военной части. Люди, занимающие такие позиции, не имеют никаких преимуществ, прерогатив или привилегий друг перед другом. Конечно, может случиться так, что один из друзей богаче, чем другой, или пользуется большей известностью и славой, или лучше образован, но эти различия касаются совсем других статусов-ролей, в которых выступают партнеры, а не их дружеских отношений. Один из друзей может быть, например, бизнесменом, а другой - учителем, один - прославленным исполнителем рок-музыки, а другой - звукооператором. В их конкретных отношениях найдет свое выражение все, что их связывает, и все, что в этих связях носит эгалитарный характер (дружба) и, напротив, создает ситуации неравенства (разный материальный достаток, разный престиж). Те социальные отношения, которые уже по самому своему характеру исходят из положения неравенства или ставят партнеров в положение неравенства, называются неэгалитарными. Начальник (шеф) и простой сотрудник, офицер и рядовой солдат, лорд и лакей, отец и сын - это первые, какие приходят на • память, примеры.

Интересную, особую категорию среди неэгалитарных отношений составляют связи людей с представителями профессий, обладающих специфическими возможностями и средствами экспертизы, например с врачами, адвокатами, советниками в вопросах инвестиций, автослесарями. Роберт Мертон называл их представителями профессий, «несущих помощь» (helping professions).

К этим людям мы обращаемся за помощью, когда сами не можем справиться со своими проблемами, как бы признавая самих себя невеждами, некомпетентными людьми, не способными самостоятельно сделать свои дела и решить свои вопросы. Мы отказываемся от части своей самодостаточности и автономии, отдавая себя в чужие руки. Мы сами ставим себя в положение более низкое, чем положение эксперта. Этот опыт всегда негативный, он может вызвать сожаление и фрустрацию, поэтому, согласно Мертону, в таких социальных связях всегда имеет место определенная эмоциональная амбивалентность: с одной стороны, надежда и доверие, с другой - настороженность, подозрительность; вроде бы мы готовы слушаться этих людей, но не можем отказаться от попыток контролировать ситуацию.

Седьмой важный момент, который выявляется при рассмотрении статусов, связанных в социальные отношения, - это сходство или, напротив, различие, обнаруживаемые как социально существенные признаки, не имеющие какой-либо иерархии преимуществ и привилегий, но тем не менее оказывающие воздействие на характер взаимодействий, происходящих в рамках общественных отношений. Я имею в виду, такие, например, признаки партнеров, как их пол, принадлежность к этнической группе и т.п. Отношения двух одноклассников (отношения ровесников) существенно отличаются от отношений между внуком и дедом. Определенные отношения вызывают у нас ожидания того, что партнеры окажутся в одной возрастной группе (или в близких по этому признаку группах). Это касается, например, супружеских отношений, что ясно хотя бы потому, что вступление в брак семидесятилетнего миллионера с тридцатилетней актрисой становится сенсацией и вызывает подозрения, что, по крайней мере, с ее стороны здесь имеют место иные мотивы, чем любовь или романтическая влюбленность (а стало быть, по сути под тем же названием кроется уже другой вид общественных отношений). В нормальных условиях отношения между мужем и женой (супружеские отношения) отличаются от отношений между двумя братьями (братскими отношениями), ибо в первом случае речь идет от отношениях людей разных полов. И опять же совершенно иная ситуация складывается в гомосексуальных браках, заставляя задуматься, не представляет ли собой этот маргинальный случай, который мы рассматриваем как исключение из правила, уже совершенно иной тип общественных отношений, который скрывается под тем же самым наименованием, что и обычные супружеские отношения. Существенно отличаются отношения, складывающиеся между представителями одной и той же национальности (мы даже говорим в таком случае об отношениях родственных) и формирующиеся по отношению к «чужим». В первом случае мы можем предполагать, что люди, вступающие между собой в социальные связи, владеют общим национальным языком, имеют некие общие знания и представления о своей национальной истории, общие культурные традиции, формы соборности, особенности быта и образа жизни, общие культурные навыки, признанные ценности. Это предопределяет совсем иной процесс взаимодействия, нежели тот, какой возможен в ситуации, когда все эти условия отсутствуют или наличие их оказывается под вопросом. Такие социальные связи, в которых позиции участвующих партнеров по своей сущности не имеют сильных соци-

альных различий, мы называем гомогенными, а такие, в которых эти позиции существенно отличаются друг от друга в разных аспектах, - гетерогенными.

И последний, восьмой критерий, применяемый для классификации социальных отношений, выявления различий между ними. Речь идет о том, какое место занимает эмоциональная мотивация и экспрессия во взаимоотношениях между партнерами. В социальных отношениях определенных типов эмоциональная мотивация и выражение чувств не только допустимы, но и ожидаемы. Мы называем такие отношения интимными или «горячими». Любовь, дружба, супружеские, братские, родительские отношения - это очевидные тому примеры. Но существуют и такие отношения, в которых руководствоваться эмоциями и даже проявлять эмоции считается неприличным. Мы называем их официальными или «холодными». Примеры тому мы находим прежде всего в сфере производственных, профессиональных отношений: между начальником и подчиненным, чиновником и просителем, экспертом и клиентом. Правда, в последнем случае в отношениях появляется некоторая амбивалентность. Например, пациент ожидает от врача профессиональной компетентности и знания новейшей медицины, а также сочувствия и личной заинтересованности здоровьем и проблемами пациента. Здесь имеет место своеобразная смесь холодного, техничного профессионализма, требующего, чтобы врач рассматривал пациента как анонимный медицинский «случай», и человеческого сочувствия, симпатии, доброжелательности, что требует рассматривать пациента как «личность». Роберт Мертон называл это «дистанцированным вниманием» (detached concern). Конечно, врач должен быть прежде всего хорошим специалистом, умеющим оставлять все эмоции в стороне. Хирург, который плакал бы от вида крови и страданий пациента, не мог бы выполнить нужной операции. Но, с другой стороны, все, что мы знаем о так называемых психосоматических эффектах или о влиянии психического состояния на физиологические процессы, заставляет нас признать, что удовлетворение типичной для пациентов потребности в личном сочувствии, соболезновании, добром слове может не только быть приятным дополнением к лечению, но и оказать решающее влияние на успешность самой терапии.

Как мы уже говорили выше, проблемы эмоциональности в социальных связях принадлежат к числу тех явлений, на которые особый отпечаток накладывают особенности культур. Существуют культуры «холодные», в которых даже в интимных отношениях, не говоря уж об официальных, обычной и преобладающей является сдержанность, строгость, а уж тем более публичное выражение эмоций считается проявлением «плохого воспитания». Примером тому служит англосаксонская культура. Но существуют и «горячие» культуры, в которых допустимость эмоциональной экспрессии распространяется не только на интимные, но в определенной мере и на официальные отношения. Примеры: итальянская, французская культуры, а шире - культуры так называемого «латинского мира», культуры арабского мира.

Выявление перечисленных выше восьми критериев, определяющих классификацию социальных отношений, носило аналитический характер: выстраивая классификацию, мы рассматривали каждый признак, каждую черту отдель-

но. Но в социологии встречаются также созданные на синтетической основе типологии, объединяющие наиболее часто встречающиеся во взаимодействии, в связке друг с другом признаки. Чарльз X. Кули различал существенные отличия между социальными отношениями, развивающимися, с одной стороны, в трех «первичных группах»: в семье, в группе ровесников, в соседской общине и с другой - имеющими место во «вторичных группах»: профессиональной среде, различных добровольных обществах, политических партиях, хозяйственных организациях и коллективах и т.п. Отношения первого рода принято называть первичными. Для них характерны интимность, неформальность, личное знакомство между партнерами (непосредственное знание друг друга), непосредственность взаимодействия «лицом к лицу» (face-to-face), подлинность мотивации, широкий круг и тематическое разнообразие предпринимаемых действий и взаимодействий, при этом спонтанность значительно преобладает над регулированием, сильная идентификация с партнерами играет большую роль, очевидна допустимость эмоций. Отношения второго типа называют вторичными. Их отличают официальность, формальность, анонимность, инструментальный характер мотивации, высокая мера специализации и узкий тематический круг действий и взаимодействий, строгое нормативное регулирование, слабо выраженная идентификация с партнерами, эмоциональная сдержанность. Иной терминологией пользовался для обозначения таких различий автор знаменитого исследования, появившегося XIX в., Фердинанд Теннис. Он говорил об отношениях типа Gemeinschaft (происходящих в одной узкой общности, в «моей» семье, «моем» кругу и т.п.) и об отношениях типа Gesselschaft (происходящих в более широком контексте - в обществе, между коллегами, товарищами, внутри организаций). Некоторые авторы рассматривают типологию Кули и Тенниса как выявление направления, по которому происходит изменение важнейших особенностей социальной жизни - от первичных, общинных, основанных на тесных связях отношениях, определяющих характер первобытнообщинных, патриархальных и традиционных обществ, в сторону вторичных, организованных отношений, характерных для индустриальных, урбанистических, капиталистических обществ современности. Как мы помним, аналогичный историософский тезис сформулировал и Макс Вебер, указывая на постоянно возрастающую роль и доминирование социальных действий рационального типа в отличие от действий аффективных и традиционных.

ИРВИНГ ГОФМАН (1922-1982)

Один из наиболее оригинальных и влиятельных американских социологов XX в., который обратил внимание этой научной дисциплины на общественные микроструктуры, подлежащие детальному тщательному наблюдению и качественному анализу в квазиэтнографической форме. Наиболее важными его трудами являются книги «Представление себя другим в повседневной жизни» (The Presentation of Self in Everyday Life, 1959), «Приют» (Asylums, 1961), «Стигма» (Stigma,

1963), «Стратегическое взаимодействие» (Strategic Interaction, 1969), и «Анализ рамок взаимодействия» (Frame Analysis, 1974).

Главной темой исследований Гофмана является «интеракционный порядок» («порядок социального взаимодействия»). Это целая сеть явных и скрытых правил, управляющих взаимодействиями людей при «встречах», «собраниях», в различных «ситуациях» и «общественных явлениях, событиях». Он реконструировал эти правила с помощью различных моделей. Согласно драматургической модели, контакт «лицом к лицу» - это характерное театральное представление, в ходе которого партнеры отыгрывают свои роли, свои «партии», имея в виду цель произвести хорошее впечатление. За публично представленным «Я» («фасадом») кроется (находится за «кулисами») другое «Я» - циничного манипулятора, который на основе холодного расчета оценивает успешность своих действий. Люди пользуются различными методами, смысл которых заключается в подаче сигналов или передаче информации другим о себе. Пример тому - «знаки близости» (один человек берет другого за руку и т.п.) или «маркёры» (салфетка на столе в столовой и т.п.). Существенное различие существует между инициированием взаимодействия, которое происходит между знакомыми, знающими друг друга людьми, и инициированием взаимодействия между незнакомыми людьми. Поощрение к установлению взаимодействия между незнакомыми людьми заключают в себе роли полицейского, врача, медицинской сестры; распознать эти роли помогают униформы и мундиры.

Согласно модели игры, игровая ориентация обоих партнеров приводит к появлению «стратегического взаимодействия», при котором каждый старается приспособить свои движения к движениям партнера. Блеф, раскрытие блефа, контрблеф (в покере) - таковы примеры стратегических выступлений. Третья модель - взаимодействие в «тотальных институтах» (психиатрических больницах, тюрьмах, монастырях), в которых осуществляется абсолютный контроль за пространством и временем тех, кто там находится (заключенных, монахов и т.п.). В этих случаях формируются защитные стратегии: бегство, исключение самого себя из ситуации, установление границ подчинения, колонизация при помощи альтернативного способа выживания и конверсия, или полный конформизм по отношению к данному институту. Обычно тотальные институты приводят к разрушению самоидентичности (личности). Последняя модель - это выявление интерактивной ситуации через применение готовых, нормативно определенных «рамок», которые обеспечивают «организацию опыта» и дают заранее уже как бы утвержденные образцы поведения. «Рамки» эти могут подвергаться ревизии, чему служит использование соответствующих «ключей» (например, с помощью определенного ключа устанавливается, что данное действие - не произвольная борьба или драка, а боксерский поединок, это меняет «рамки», в которых проходит сам матч и в которых зрители его воспринимают). «Рамки» могут быть также «сфабрикованными» в эгоистических, эксплуататорских целях (например, преступник, занимающийся угоном машин или грабежом водителей на дорогах, разыгрывает сцену полицейского контроля).

Литература

Go f fman E. Czlowiek w teatrze zycia codziennego [Представление себя другим в повседневной жизни]. Warszawa: Wydawnictwo KR, 2000.

Czyzewski M. Goffman // Encyklopedia Soziologii. T. I. Warszawa: Oficyna Naukowa, 1998. S. 245-247.

Континуум проявлении человеческой активности

Попробуем суммировать теоретические категории, введенные нами поочередно начиная с гл. 2 для обозначения явлений в фундаментальной для социологической науки области человеческой активности (деятельности людей). Мы начали с поведения, то есть с наблюдаемых со стороны физических движений. Потом мы говорили о действиях, то есть о таких моментах поведения, которым придается определенное значение. Затем мы вели речь о социальной деятельности, то есть о действиях, адресованных другим людям. Далее - об социальных действиях, ориентированных на потенциальную реакцию других людей. Потом мы рассматривали социальные контакты, то есть одноразовый взаимный обмен реакциями на социальные действия партнера. Это привело нас к выделению понятия взаимодействия (интеракции), что мы определили как последовательность взаимно ориентированных и взаимно меняющихся, модифицированных социальных действий, ограниченных одним эпизодом, замкнутых в нем. Повторяющееся взаимодействие мы определили как множество случайных эпизодов взаимодействия между одними и теми же партнерами. Регулярное взаимодействие - это множество интерактивных эпизодов (эпизодов взаимодействия), однако уже не случайных, а происходящих в определенном временном ритме. Регулируемое взаимодействие - это такое взаимодействие, весь ход которого обозначен нормативно, предопределен социальными правилами, обязывающими к тем или иным действиям и реакциям. Таким образом мы дошли до понятия социальных отношений, определив его как абстрактное взаимоотношение социальных статусов, реализующееся во множестве взаимодействий, заключающихся в исполнении взаимно ориентированных, нормативно предписанных социальных ролей.

Эти десять понятий образуют определенный специфический язык, которым пользуется социологическая наука для описания того фундаментального материала общественной жизни, каким является деятельность людей, при этом деятельность не изолированных друг от друга или поодиночке действующих субъектов, а протекающая в «межличностном пространстве» (пространстве между людьми), в окружении других людей, в постоянном обращении к этим людям, в связях с ними. Этот язык является в определенной мере более богатым и в определенной мере другим, чем обычный, обыденный язык. Он позволяет нам рассмотреть, увидеть и понять нечто большее, чем то, что происходит вокруг нас, в обычной, повседневной жизни. Он позволяет выявить различие между вещами, на первый взгляд похожими, и, напротив, открыть сходство и подобие там, где внешне оно не выявлено, скрыто за кажущимися на первый взгляд заметными различиями. Таким образом, мы сделали первый шаг в направлении исследования и понимания несметного богатства и огромной сложности социальной жизни.

Предложенный набор понятий и категорий имеет свою логику - каждая очередная категория немного богаче прежней, отличается от этой прежней какой-нибудь новой, дополнительной чертой, имеет одним признаком больше. Мы пользуемся при этом схемой, приведенной в конце данной главы.

Эту схему можно рассматривать как презентацию аналитических знаков различия. Но можно посмотреть на нее и иначе - как на отражение типичной динамики межличностных отношений. Каждый отдельный, конкретный случай отношени