Anyone Else But You 7 страница

* – гонзо-журналист, автор романа «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», истории путешествия в Лас-Вегас репортёра Рауля Дюка и его адвоката Доктора Гонзо «на поиски Американской Мечты», сопровождавшегося потреблением наркотических средств.
** – американское реалити-шоу. Отношение к нему американцев не лучше, чем отношение среднестатистического россиянина к «Дому-2».

Глава 13

Первое сражение грянуло в виде Викки Донован, ночной официантки из местного стриптиз-клуба. Пусть я и хотела, чтобы это была шутка с крайне смешной кульминацией, к сожалению, это было не так. Для меня первым знаком того, что Дэймон вернулся в Нью-Йорк, было безостановочное наблюдение за ним с новой подружкой под боком, которая обслуживала людей и подавала пиво.
Я этого ждала, но менее горько не становилось.
Разыгрывая с Дэймоном запутанную шахматную партию, я жила, тревожно ожидая его следующего шага, и, кажется, он окончательно объявил шах и мат, когда я получила сообщение, в котором меня просили прийти к нему домой на ужин во вторник вечером. Все последующие вопросы, которые я отправила после первого приглашения, были проигнорированы, но я все равно приняла его без коле**ния. Раз он предлагает свободно прийти, то я не собиралась смотреть в зубы дареному коню.
- Так ты собираешься вот так просто идти туда вслепую, не имея никакого понятия, что он задумал? – недоверчиво спросила Кэролайн, вытянувшись на моей кровати, лежа на животе и пролистывая последний номер итальянского выпуска «Вога». – Я имею в виду, судя по тому, что ты рассказала, когда ты уехала из Лос-Анджелеса, то не была человеком года.
Я сосредоточилась на зеркале, перед которым стояла в одном нижнем белье и с бигудями в волосах, поочередно прикладывая к груди темно-фиолетовое платье, прикрывающее декольте, и сексапильно-розовое без бретелек.
- Таков план, – вздохнула я, принимая решение и небрежно бросая розовое платье на стул рядом с туалетным столиком. – Вообще-то выбора у меня нет, Дэймон мало что говорит.
Кэролайн приподнялась, опираясь на локти, уронила журнал на пол и поджала губы. Ее отражение в зеркале так и поучало меня.
- Просто говорю, чтобы ты шла туда, не ожидая цветов и приятных слов.
- А, не переживай, я в полной мере предвосхищаю особенности Дэймона, никто не мстит, как Сальваторе. – И это была правда, у меня не было иллюзий – сегодня я вступаю в зону боевых действий. Однако будь я проклята, если позволю этой возможности ускользнуть.
- Что там насчет его последней голодранки? – с презрением спросила Кэролайн, когда я сделала первый шаг в платье, изучая меня взглядом так, словно я вот-вот рассыплюсь на кусочки. – Как ты после этого последнего события?
Я удержалась, чтобы не закатить глаза, зная, что она просто претворяет в жизнь вековую мантру давних друзей и разделывает конкурентку под орех.
- Справляюсь. И она не голодранка лишь потому, что происходит из провинциального южного городка, Кэр. – Наклонив голову вниз, чтобы снять бигуди, я мягко напомнила: – Мы сами приехали из американского захолустья.
Кэролайн фыркнула, твердо придерживаясь первого впечатления, полученного после просочившейся в таблоиды информации.
- Ну и ладно, она мне не нравится.
Пришлось отдать должное своей вечно оптимистично настроенной лучшей подруге. Известие о моей недавно открывшейся любви к Дэймону Сальваторе она восприняла, не моргнув глазом. Сказала, что знала – мне крышка – с тех пор, как нашла меня на кухне, моющей руки до кроваво-красного цвета после того, как я попросила Дэймона уйти. Хотя они с трудом контактировали, Кэр все так же обещала поддержать меня, какое бы решение я ни приняла. Сердце хотело своего, и все такое, как задумчиво рассуждала она. Я была откровенно удивлена, что она еще не составила план битвы и нападения.
- Отлично выглядишь, – присвистнула Кэролайн, когда я просунула ноги в туфли на пятидюймовых шпильках, на которых она настояла. – Сальваторе не поймет, на что напоролся. – Она зашла сзади и стянула лиф моего платья вниз, приоткрывая декольте чуть больше на пару сантиметров. – Теперь ты идеальна.
Я вздохнула и сморщила нос, но не попыталась поправить внесенные ею изменения. Может, это не победа в войне, но это шаг в верном направлении. Я не чуралась использовать женские хитрости, чтобы получить пару дополнительных очков.
Кэролайн еще раз скептично меня осмотрела.
- Ты уверена, что он стоит всего этого? То есть, тебе непременно надо было выбрать Дэймона Сальваторе, чтобы таскаться за ним и смотреть на него влюбленными глазками?
- Да. Да, он того стоит, – подтвердила я, и, услышав отвращение в ее голосе, не удержалась от смешка. По ее тону можно было подумать, что я влюбилась в язычника. – Просто есть некоторые препятствия, которые сначала надо преодолеть.
- Никогда не пойму вас двоих, – заявила она, вскидывая руки в воздух и помогая мне выйти за дверь и дойти до машины в тех шпильках, которые она называла туфлями.
Когда я пришла на ужин, стало абсолютно ясно, каким будет первый шаг Дэймона в холодной войне Гилберт-Сальваторе. Он от всей души пригласил меня поужинать с ним и Викки, эффектно делая третьим колесом и приглашая в мой худший кошмар. Меня действительно бросили на съедение волкам. Несмотря на его игры, я была более чем осведомлена, что поведение бабника – его защитная реакция, и чтобы я сдалась, придется сделать куда как большее, чем тыкать меня в это носом.
После необходимых неловких представлений мы все расселись за обеденным столом из красного дерева на двенадцать человек, поедая гаспачо. Пока я отчаянно пыталась завести хоть какой-то разговор, Дэймон напротив меня лапал Викки. Черт, да я сейчас была бы рада поговорить хоть о погоде.
- Так откуда вы, ребята, друг друга знаете? – спросила Викки с широко раскрытыми глазами и встрепанными волосами. Ее ладошка поигрывала с воротником на рубашке Дэймона.
Пока тот не успел выпалить одну из ядовитых подколок, которые, как я знала, он обожал использовать, я его опередила и заговорила первая:
- О, просто бывший сотрудник. Дэймон так добр по отношению к нанятым помощникам, – судя по вялому кивку Викки, ничего другого ей не говорили, и она ничего не знала о нашей истории.
В дальнейшем ужин проходил так же – мы с Дэймоном обменивались непонятными взглядами и прикрывались злобными комментариями, а Викки пребывала в блаженном неведении, что творилось у нее под носом. Я приготовилась ее ненавидеть, но она была не такой уж плохой девушкой – немного бестолковой и вульгарной, но все равно милой. Нечестно было, что она оказалась посреди окружающего хаоса, и внезапно я выдохлась, устала притворяться, что каждый раз, когда Дэймон наклонялся поцеловать ее в шею или приласкать, я не чувствую, как сердце сжимается само по себе.
- Так ты этого хотела? – злобно спросил Дэймон, когда Викки исчезла на кухне, чтобы принести еще вина. – Побороться за свои принципы, почувствовать, что расплачиваешься?
- Когда я сказала, что можешь делать что хочешь, я говорила серьезно, – ответила я, не поднимая взгляд, ковыряя вилкой остатки десерта в своей тарелке. – Но если ты используешь Викки, чтобы позлить меня? Говнюк ты, Дэймон, говнюк. Она человек, а не пешка. – Не дожидаясь ответа, я отставила тарелку и стакан и последовала за Викки на кухню. Неважно, на что я раньше надеялась, сейчас пребывание с Дэймоном наедине не приведет ни к чему хорошему. Кроме того, рядом с ним оставлять за собой последнее слово удавалось редко.
-... скажешь мне, да? Я, может, и не ходила в колледж, но я знаю сексуальное напряжение, когда вижу его. Между ним и Еленой что-то есть, и я бы хотела знать, не трачу ли время напрасно.
Не такая она рассеянная, как я предполагала. Голос Викки доносился из-за покачивающейся кухонной двери, и этот звук заставил остановиться на месте. Я ненавидела себя за то, что подслушиваю, но мне нужно было это услышать.
Я слышала, как Альберто неловко покашливает в ответ. Конечно, он был жертвой ее вопросов. Что-то в его лице так и заставляло поведать ему все самые сокровенные тайны, и любой, у кого есть хоть половина мозга, понял бы – его долговременное пребывание в доме означало, что Альберто знал все худшее о происходящем.
- Он любит ее, – голос Альберто раздался раньше, чем я ждала, доброта в нем смягчала суровость слов. – Они значат друг для друга целый мир, пусть сами пока не понимают этого. И я говорю это не для того, чтобы тебя задеть, я говорю, чтобы предостеречь тебя от лишней боли; никто не будет для него тем, чем является Елена. А, некоторые пытались, но эту девушку никто не заменит.
- Так и думала, с парнями вроде него всегда что-то такое, – призналась Викки с легким цинизмом и усталым смешком. – Спасибо, что дал знать.
Кто-то наверху дал мне отсрочку, потому что когда Викки вышла, она не заметила меня за дверью, застывшую на месте и немного сокрушенную словами повара. Я подождала пару минут, чтобы успокоиться, и затем зашла, чтобы отдать тарелку.
- Ты действительно веришь, что это правда? – я не могла удержаться от вопроса, пока помогала Альберто загрузить посудомоечную машину. даже не потрудившись притвориться, что я ничего не слышала.
- Хмм, ты это слышала? – он разогнулся, а его французский акцент стал более заметным. – Думаю, дорогуша, ты уже знаешь мой ответ. – Вручая мне несколько столовых приборов, он посоветовал: – Деточки, вы можете рвать друг друга в лоскутки до скончания времен, и это не изменит того, что он к тебе чувствует. Или что ты к нему чувствуешь, раз на то пошло.
Учитывая мудрость человека, который видел и понимал все, я не могла отрицать его правоту. Так или иначе, мы с Дэймоном всегда будет друг у друга в крови.
- Вот, – предупредил Альберто, исчезая на мгновение в кладовой и появляясь с бумажным пакетом, набитым испеченными им вкусностями. – Ты слишком худенькая, не знаю, сколько раз я должен говорить это тебе, исключительно для твоей пользы, – он вложил пакет мне в руки, так что я ничего не могла сделать, кроме как взять. – И помирись поскорее с мистером Сальваторе, пожалуйста, в доме снова нужен твой смех.
Со слезами на глазах я тепло обняла его, не сумев вслух поблагодарить за поддержку и твердую уверенность, что все могло получиться.
- Передашь им мои извинения? Скажешь, что плохо себя почувствовала, и мне пришлось уйти? Не думаю, что смогу выдержать еще одно возвращение туда за сегодня.
Альберто добродушно меня прогнал, и я по наивной глупости думала, что свободно доберусь до дома, когда добежала до передней двери, вплоть до конкретных шагов на волю. Но этим вечером для меня был припасен еще один непременный сюрприз.
- Уходишь не попрощавшись? – подначил Дэймон, стоя на самом верху лестницы. – Я тебя уже отпугнул?
- Мистер Сальваторе, вы меня лучше знаете, – отбила я подачу, не поворачиваясь к нему лицом и ища ключи от машины на дне сумки, горя желанием уйти. – Чтобы отпугнуть меня, придется куда больше постараться, а не просто пригласить на ужин.
Внезапно я почувствовала, что он спустился по лестнице и остановился в паре сантиметров от меня, его дыхание заскользило по моей шее.
- Не думай, что я не заметил, как ты оделась, Елена. Хотела соблазнить меня? Миссия выполнена. – Он легко развернул меня, чтобы я посмотрела на него, и нежно провел ладонями вверх-вниз по моим обнаженным рукам, оставляя мурашки следом. – Ты этого от меня хочешь?
Дыхание перехватило в горле, когда я полностью осознала всю мощь двусмысленного взгляда кобальтовых глаз и то, как его волосы падали на фарфоровую кожу лба. Боже ты мой, суровая привлекательность этого мужчины могла поразить, когда ждешь этого меньше всего.
- Чего? – ошеломленно спросила я. Мне не нравилось, что он с такой легкостью вывел меня из равновесия, и я пыталась игнорировать, как он наклонялся к моей шее.
- Я сказал, ты этого от меня хочешь? – прошептал он на ухо, опуская одну руку и обвивая ее вокруг моей талии. – Вернуть меня в постель? Трахнуться и выбросить меня из головы?
Словно почувствовав бодрящее дуновение холодного воздуха, я резко вернулась в реальность, убрала руки из его хватки и отступила на безопасное расстояние от вихря.
- Можешь попытаться свести все к тому, что между нами был лишь секс, или поражать меня грубостями, но ты чертовски хорошо знаешь, что ничего из этого не выйдет. – Лицо Дэймона помрачнело, когда он увидел, что его план пошел не так, как он того желал, и что я подбиралась ближе к дому, чем ему хотелось бы. – Ты провел столько времени с разными девушками, думая, что можешь предложить лишь секс или свои деньги. В тебе намного больше, Дэймон, и ты не заставишь меня думать иначе, – я вздернула голову, чтобы посмотреть, по-прежнему ли привлекаю его внимание. – Возвращайся, тебя ждет Викки.
Уходя от лишившегося дара речи Дэймона, я наконец-то нашла ключи и смогла уехать домой, где меня, скорее всего, ждала ночь без отдыха.
Если гора не идет к Магомеду, Магомед идет к горе. Через два дня я предприняла следующий стратегический шаг – отправилась прямо к источнику, к лучшему другу. Аларик всегда был моим пособником во всем, что касалось Дэймона Сальваторе. Может, он был не очень рад меня видеть в последний раз, но на этот раз ему придется выкусить.
- Мистер Зольцман, – кокетливо поприветствовала я, находя того во втором баре, где пыталась отыскать. Запрыгивая на поцарапанный деревянный стул, я вытащила купленную в магазине коробку с большими шоколадными пирожными, покрытых глазурью, и подтолкнула по стойке, пока коробка не остановилась перед Риком. – И у тебя будет бесконечный запас выпивки, если ты сможешь ненадолго забыть о ненависти к Елене и поговорить со мной.
Аларик оценивающе посмотрел на меня углом глаза и быстро глянул на остатки бурбона в стакане.
- Меня можно раскачать и поговорить со мной, если алкоголь течет рекой, – он взял пирожное из пластиковой коробки и впервые со времени моего прихода посмотрел мне в лицо: – Хорошая марка?
- Конечно, я же не варвар.
Издавая неохотное фырканье, он небрежно заявил, пока я делала заказ нам двоим у бармена:
- И кстати, я не испытываю к тебе ненависти. Да, я принял одну из сторон, но сама знаешь, ты всегда мне нравилась.
- За исключением случая, когда я оставила тебя разбираться с лучшим другом во время попойки, в которой отчасти была виновата я.
- Ага, если не считать этого, – подколол он с ухмылкой.
- Значит, Лос-Анджелес, – начала я, прямо переходя к сути вопроса. – Что там произошло? Вы же всегда друзья не разлей вода, значит, что-то не так.
Аларик уронил остатки поедаемого пирожного и смахнул крошки с кончиков пальцев, выглядя несколько удивленным.
- Ты знаешь про Лос-Анджелес? Откуда…?
Я пассивно передернула плечами.
- Может, я полетела туда за ним. Не так хорошо все вышло.
- Так вот почему он дома.
Качая головой и делая глоток «Апплетини», я пошевелила пальцем:
- Нет, он не за мной последовал.
Поворачиваясь лицом к бару с зеркальной стеной, Аларик понимающе приподнял брови и заявил:
- Да ладно, в тебе было дело. Нет никакого совпадения, что он вернулся домой через пару дней после твоего маленького паломничества, в то время как я не мог заставить его выйти из этого гре**ного дома и отправиться в магазин. – Залпом выпивая остатки своего пойла, он стиснул зубы и выдохнул: – Я ушел просто потому, что он мне тоже так сказал. Практически дав пинка под зад, не принял ту горькую правду, которую я ему говорил, пока он выпивкой преждевременно загонял себя в могилу.
- Ого, правда-матка от Рика, всегда честно до жестокости.
- Знаешь, Дэймон оставил за собой шлейф из разбитых сердец, но ты единственная, кто действительно разбила сердце ему. Конечно, Кэтрин дала трещину, но ты… – он указал на меня пальцем.
От вины мурашки прокатились по спине, и я перебила:
- Я думала, правда-матка была для Дэймона, а не для меня.
- Я к чему веду. Все то дерьмо, что вы выплескиваете друг на друга, он принимает на свой счет, и не ты несешь ответственность, когда он с катушек слетает. Я сказал ему, что он не может винить тебя за свои же действия, то есть если пьет, словно следующий Томми Ли*, то сам виноват.
- Он скоро поймет, что ты прав, и вернется, – пообещала я, понимая, что Аларик весьма скучал по своему приятелю. – Ты нужен ему так же, как и он тебе.
Надетая на нем кожаная куртка натянулась, когда Аларик передернул плечами.
- Может быть.
Он показал бармену два пальца в знак того, что нужно снова наполнить стаканы.
- Что насчет тебя? Чем занималась, кроме того, что бегала за этим идиотом по всему континенту?
С той нелепой зарплатой, что Дэймон мне выплачивал, у меня было достаточно накопленных денег, чтобы с комфортом жить на них, пока я работала над новой книгой. Хотя она медленно продвигалась, я все-таки гордилась этим больше, чем всем, что писала раньше, и не раскрывала всех карт.
- Немного этим, немного тем, – беспечно ответила я.
- Интригует, – усмехнулся Аларик. – Так что же ты почувствовала, раз надо было меня напоить и расспрашивать?
Единственный человек, знавший Дэймона так же хорошо, как и я, сидел рядом, так что его ответ многое значил.
- Если я не откажусь от Дэймона – думаешь, получится?
- Да. Да, возможно. Ему нужен кто-то, кто не отпустит его на этот раз.
Довольная полученными ответами и тем, что Рик спокойно доберется до дома, я наконец почувствовала, что решила еще одну головоломку, чтобы все получилось.
Было поздно, и, вероятно, стоило поехать прямо домой после того, как я провела время, побывав несгибаемым собутыльником Аларика. Но я заметила, что у меня так и остались запасные ключи от танцевальной студии и ухватилась за шанс высвободить усилившееся напряжение.
Когда я зашла в здание, оно было темным и опустевшим, прямо как я хотела. Стянув волосы в тугой хвостик, я включила один из верхних светильников и врубила музыку, позволив себе раствориться в ней. Время приближалось к отметке сорока минут, когда я опустилась с пуантов и развернулась, выхватывая взглядом тень чей-то фигуры в дверях.
- Господи Иисусе, Дэймон, ты меня почти до инфаркта довел, – содрогнулась я, вцепившись рукой в грудь. – Как долго ты там стоял и какого черта ты тут делаешь?
Он шагнул туда, где было больше света. Круги под его глазами говорили, что он спал столько же, сколько и я, то бишь мало. Избегая отвечать на вопрос, Дэймон подметил:
- Ты не говорила, что снова танцуешь.
- Если учесть, что мы не разговаривали… – подметила я, выключая динамики. – Думаю, можно спокойно сказать, что за последнее время изменилось многое, о чем мы друг другу не рассказывали. Как ты вообще меня нашел?
Выглядя чуть робко, он скривил губы:
- Аларик позвонил, пробормотав, как ты пришла повидаться с ним. Пришлось заставить Барби дать мне пару идеек, где ты можешь быть, кроме как у себя дома, чтобы я смог приехать и сказать – завязывай.
- И надо было подкрадываться в темноте, чтобы сказать мне это?
- Раньше я никогда не видел по-настоящему, как ты танцуешь, – объяснил Дэймон, выглядя так, словно выходил из своей привычной среды. – На это было довольно захватывающе смотреть.
Сегодня в Дэймоне что-то было иначе, конечно, он так и прятался за возведенной им стеной, но что-то изменилось в его взгляде. И я собиралась воспользоваться шансом вбить еще один колышек после того, как он впервые за долгое время, похоже, что вечность, сказал мне добрые слова.
- Так ты скажешь, о чем хотел со мной поговорить? Что мне нужно оставить в покое тебя и твоих друзей?
Он бросил в мою сторону предостерегающий взгляд и покачал головой.
- Черт побери, Елена, как ты это делаешь? Тебе всегда удается сорвать мои лучшие коварные планы.
Я воспользовалась моментом, чтобы насладиться, как тягуче он произносил мое имя – привычка, от которой желудок втайне всегда сжимался.
- Присядем? – предложила я, поднимая на него взгляд и садясь на пол. Пытаясь ни в коем случае не улыбаться, когда он нерешительно присоединился, я прикусила губу и сосредоточилась на том месте, где соприкасались наши колени. Теперь мы сидели на лакированном полу, скрестив ноги.
- Кстати, всегда думала, что в этой куртке ты прямо копия Фонзи**, – призналась я, чтобы нарушить молчание.
- Ээээй, – он лениво поднял вверх два больших пальца, с частичной искренностью имитируя культовую коронную фразу из «Счастливых денечков», и мы впервые за долгое время искренне рассмеялись вместе.
- Так те деньги, потраченные на Джона, на отдаче которых ты настаиваешь? Ты по-прежнему решительно настроена?
- Да, – непреклонно подтвердила я, пытаясь не передернуться при упоминании того, что изначально подорвало пороховую бочку.
- Ладно, хорошо, – вздохнул Дэймон и поднял глаза к потолку.
Вот прямо здесь, Дэймон, принимающий от меня деньги, – это был шаг в правильном направлении. Это подразумевало, что он хотя бы понял, в чем напортачил, и почему важно, чтобы я разобралась с долгами.
- Паршивый был тогда вечер. – Резким замечанием Дэймон прервал ход моих мыслей. – Мне частично жаль.
Откидывая голову назад, я рассмеялась, упиваясь нашим нынешним вежливым разговором.
- Что ж, тогда я частично тебя прощаю. – Я чувствовала, он наблюдал за мной, как веселье превратилось в смешки, его губы сами собой неохотно растягивались в широкой улыбке. – Я знала, на что иду, когда прилетела в Лос-Анджелес, Дэймон. Это что-то вроде твоего метода.
- Я давил на тебя, – настороженно признался Дэймон, словно он не был совсем уверен, а хочет ли говорить. – За меня никто никогда не боролся, Елена, и я постоянно жду, что ты убежишь.
Интересно, что вдруг заставило его приоткрыться мне с такой стороны. Его слова резали словно нож, и в это мгновение я хотела лишь, чтобы он позволил мне любить его.
- Я не убегаю, Дэймон.
- А раньше убегала, – притихшим тоном напомнил он мне, что было по правде. – Я еще не готов, Елена. Мы оба изрядно облажались, и я не вижу, как мы можем... – его голос звучал сбивчиво, словно он ненавидел себя за слабость. – Но только не сдавайся пока. Пожалуйста.
Как бы мне ни хотелось протянуть руку и дотронуться до него, чтобы утешить, я знала, он к этому не готов. Поэтому натянула улыбку и подначила:
- Любить тебя – тяжелая работа, ты это знаешь?
Дэймон повернулся и посмотрел на меня, ища что-то в моих глазах, перед тем, как отвернуться с еле заметной ухмылкой на губах.
- Ага, что ж, тебя любить – тоже не в парке гулять.
Что с нами было, всегда и будет, если говорить в двух словах. Редко когда бывало легко, и каждая победа будет одержана с большим трудом. Честно говоря, никак иначе я не хотела, все значило намного больше, когда приходилось над этим работать. Так что, подобно робким первым шагам младенца, наши отношения наконец-то шли в верном направлении.

* - музыкант, барабанщик рок-группы Motley Crue, пользующийся репутацией алкоголика, дебошира и наркомана.
** - Артур Герберт Фонцарелли, персонаж американского ситкома «Счастливые денечки», популярного в 70-е гг. Коронная фраза – «Отвали» (в ориг. «Sit on it»)

Глава 14

Елена Гилберт постоянно была в моей жизни. Острый шип в боку. Звезда всех моих эротических фантазий. Заноза в заднице. Моя родственная душа, черт бы ее побрал. И я сгорал от страсти к ней, совсем как в песне Джонни Кэша*. Что бы я ни делал, с кем бы ни спал, я по-прежнему не переставал сохнуть по ней.
Конечно, в начале я пытался бороться, тогда, когда она была просто девчонкой, почти тонущей в общественной политике и суматохе Нью-Йорка. Правда, из-за Елены я находился между молотом и наковальней с тех пор, как она пролила на меня вино и призналась, что не знает, кто, черт побери, я такой. Ее простодушие было чем-то новым, обманчивым, и я понял, что хочу защищать ее, не дать жизни сокрушить, как оно часто бывает, обещая себе, что не я ее доконаю.
Все мы видели, как хорошо это получилось.
И, конечно, после Кэтрин не должно было быть никого, предполагалось, что она была единственной попыткой, которая покатилась к чертям, когда я поймал ее в постели с моим братом. Но затем появилась Елена, и однажды я оглянулся назад и наконец-то ахнул – я любил саму мысль о Кэтрин, что я мог из нее вылепить, а в Елене любил все. Особенно ее плохие стороны, потому что они были так свойственны ей. Например, проходящая через нее тонкая нить эгоизма или ее упрямство, из-за которого я чаще всего понимал, что нахожусь в проигрыше. Эти ее грани были моими. Моими, и только это мне оставалось вспоминать в одиночестве, когда она наконец-то образумилась и оставила меня поверженным в прах.
Я никогда не был так парализован от ужаса, как в тот день, когда понял, что влюбился в Елену Гилберт, и влюбился по уши.
Если не считать расплывчатых пьяных фантазий, я никогда не позволял себе думать, что она в той или иной форме будет моей. Вполне ожидалось, что я буду вечным холостяком, который спит с моделями компании «Victoria Secret» и становится трудоголиком, пока он не сделает всем одолжение и не покинет этот бренный мир. А она выскочит замуж за какого-нибудь учителя начальных классов, они переедут куда-то на окраину города, и, может быть, если очень повезет, она позволит мне быть дядюшкой Дэймоном для пары-тройки ее образцовых детишек.
Затем эта раздражающая, приводящая в бешенство девчонка вытащила главный козырь из рукава и сказала, что любит меня. Я говорил себе не слушать, не верить ни слову. Все получится так, как и раньше – я буду ждать, когда она швырнет мне косточку, а после как-нибудь все испоганю. И мы будем бесконечно ходить по кругу.
Только я видел ее взгляд тем вечером, она говорила серьезно, и голосок в голове надоедал, что может, только может, Елена знала меня и могла любить и плохие мои стороны. Я продолжал прогонять эту мысль, потому что она могла разрушить то, что до этого было лишь уничтожено лишь на одну десятую. В чем я действительно мог быть уверен – что я еще долго не выброшу из головы мисс Гилберт.
Так что теперь у меня остались лишь ее книжки – классические произведения – с загнутыми уголками, разбросанные по всему моему дому, у большинства на обложках были серые круглые пятна от стаканов, которые она всегда оставляла наполовину пустыми и забывала допивать. У меня осталось это и еще бездумное обещание бороться.
Через неделю после встречи с Еленой в танцевальной студии я работал в офисе, стараясь думать о чем угодно, только не вспоминать ее имя. И тут возле моего правого уха пролетело НЛО. Я развернулся в своем кресле как раз вовремя, чтобы успеть выхватить взглядом мелькнувший каблук и красную подошву туфли рядом с собой на ковре. Дав мне едва ли секунду, чтобы увернуться, по той же траектории последовала ее пара и промазала мимо моей головы на сантиметр.
- Какого черта? – пролопотал я, тупо пытаясь сообразить, почему это на меня напали с парой туфель от Лубутена*.
- Это, – выдохнула Елена, согнувшись пополам и опираясь одной рукой о дверной проем, – тебе за то, что ты не вычеркнул мое имя из черного списка. – Она выпрямилась, и мне пришлось приложить физические усилия, чтобы не было слышно, как у меня перехватило дыхание. Пряди волос выбились из косы и облепили лоб по бокам, щеки раскраснелись, глаза горели, и все же никакая другая девушка не имела надежды с ней сравниться. – Мне пришлось пролезть через эвакуационный выход и подниматься по бесчисленному количеству этажей. Есть вероятность, что у меня ноги отвалятся.
- Ну, не настолько они бесконечны, ведь так? Ты же здесь оказалась в итоге, – безрезультатно отметил я, чтобы отвлечься и не смотреть на ее ноги, которые уж точно не выглядели так, словно собирались вот-вот отвалиться. Перехватывая уже бросаемый в мою сторону взгляд, который был жарче где-то на тысячу градусов, я прокашлялся и бесцельно поворошил какие-то бумаги на тот случай, если она собралась запустить в меня еще предметы. Тайком отодвигая пресс-папье из пределов ее досягаемости, я быстро поднял взгляд и безучастно поинтересовался:
- Так в чем причина взлома и проникновения? У нас сейчас есть эти штуки, которые называются мобильными телефонами. Они вообще-то…
Елена с такой силой начала посмеиваться, что я на минуту заволновался, не страдает ли она от кашля. Продвинувшись дальше, щелкая выключателем, чтобы прикрыть стеклянные стены от любопытных глаз, и закрывая за собой дверь, она начала слепо поднимать и опускать разные вещички. У нее была такая привычка, когда она обдумывала в голове очередную речь из разряда «Одолей Дэймона».
- Да, ты прав, звонки полезная штука. Когда на них отвечают.
Каюсь, виноват, я не поднимал трубку, когда она звонила. Что бы ни было на другом конце линии, это то, к чему я в любом случае не мог вернуться. Я не мог понять, что предпочитаю – чтобы она отпустила меня или вновь притянула. Найденная нами легкость в общении после моего наблюдения за ее танцем исчезла, как только мы покинули надежное здание. Хотя Викки давно ушла (бедная девушка заслужила большего, чем какой-то разбитый парень, влюбленный в другую), в последнее время я мог лишь жить в яме сплошного отрицания. То есть, как это вообще должно было получиться, чтобы она меня преследовала? У меня не было готового плана, чтобы смыться.
- Что ж, теперь я здесь, ты меня нашла. – Как всегда, мои глаза следили за ней, над этим я был не властен. – Чем могу помочь?
Внезапно она оказалась позади меня, низко опуская голову рядом с моей, а копна ее каштановых волос упала мне на плечо. Нас окружил аромат ванили, который был ее опознавательным запахом, и в голове воцарился еще более плотный туман, чем обычно в ее присутствии.
- Или лучше, как я могу тебе помочь? – выдохнула она мне в ухо, мягкие прядки волос защекотали мне щеку, и тон голоса был ниже обычного. Прикусывая нижнюю губу, она продолжила: – Я к твоим услугам.
Я закрыл глаза, полностью обезоруженный мощью новых небольших навыков соблазнения Елены Гилберт. Эта девушка опасна, когда просто расхаживает в тренировочных брюках и с растрепанными волосами, но когда она действительно старается? То может поставить на колени мужчину и получше меня. После быстрого глубоко вдоха глаза открылись. Я точно знал, что она делает, потому что сам проделывал с ней эту небольшую фишку бесчисленное количество раз. Она играла нечестно, используя против меня мои же трюки, в то же время производя куда лучшее впечатление.
- Очень неплохо, Елена. Почти интересно, как хороша ты теперь в этом.
Пожимая плечами, она усмехнулась, совсем не смутившись из-за того, что ее поймали с поличным, и уселась с другой стороны стола.
- Я подумала, что буду действовать в той плоскости, которую ты поймешь... – качая головой, словно списывая со счетов все, что только что произошло, она быстро полезла в сумку и выудила полную бутылку «Джека Дэниэлса», тихо ставя ее на стол и плавно подталкивая по лаковой поверхности ко мне. Вот теперь у нее на лице застыло выражение неуверенности, для управления которой у меня было куда больше оружия. – Должно быть, у тебя есть ко мне вопросы, только так мы можем пройти через это, если будем понимать друг друга. – Смотря робким взглядом, она кивнула в сторону алкоголя. – И кажется, я чувствовала символизм или что-то такое. Ты говорил, что значила та бутылка…
Я прервал Елену, потому что до боли знал о символизме, на который она ссылалась. И потому что даже сейчас я был тряпкой и не мог отказать ей, поэтому выхватил из шкафчика два стакана и наполнил их жидкостью цвета карамели. Судя по всему, эта экспромтная игра в вопросы и ответы, которую она предлагала, случится, хотел я этого или нет, и если говорить честно, было кое-что, что я бы хотел узнать.
- На самом деле, выбора у меня нет, да?
Не обращая на меня внимание, Елена стукнула стаканом и подтолкнула его ко мне, чтобы я снова его наполнил:
- Я как открытая книга.
- Почему сейчас? – выпалил я, выпив свою порцию и резко переходя к единственному вопросу, на который важно было ответить правильно. Принимаю я или нет ее слова, что она меня любит. Мне снилось, как она говорит мне то, что сказала тем вечером в Лос-Анджелесе, так обычно и уверенно, словно будет произносить это вечно. Хотя со мной такого не случается, просто нежданно-негаданно после ожидания, которому нет конца. – Что изменилось?
- Я тебя потеряла, – просто ответила она, не нуждаясь в уточнении, что я имел в виду. – Я поняла, что ты самое важное в моей жизни. И мне жаль, что я не понимала это раньше, я была напуганной маленькой девочкой. – Она осушила второй стакан, и я видел, что в случае допроса это обернется запоем. Конечно, она и действовала именно так, знала, это самый легкий способ заставить меня быть честным. Вызвать меня на откровенность
Я постарался как можно спокойнее воспринять, вероятно, лучшие слова, которые я когда-либо слышал от Елены, потому что перед нами было больше, чем просто одна проблема, их была целая гора. Я мог понять ее страх, черт, я был в ужасе – как и сейчас – но она не единственная, кто облил нас бензином и поджег спичку.
- Как насчет того, что я сделал? Скажи, что смогла меня простить. Елена, я не могу измениться. Что будет в следующий раз, когда я натворю что-нибудь идиотское и разозлю тебя?
- Знаю, я не всегда ясно это показываю, Дэймон, но я не хочу, чтобы ты менялся. Я хочу, чтобы ты совершал глупые ошибки и бесил меня. Я хочу Дэймона Сальваторе и все, что за этим следует, а не какого-то предсказуемого человека. – Она подняла взгляд, чтобы посмотреть мне прямо в глаза, и ее голос налился сталью. – Но когда ты вытворяешь глупости, которые склонен вытворять, нужно, чтобы ты рассказывал об этом мне. Я хочу лишь честности и в ответ обещаю, что это не заставит меня сбежать.
Честность. Это я мог, если бы был уверен, что Елена не воспользуется этим, чтобы оттолкнуть меня. Теперь я нервничал – я выстраивал стены, а Елена уничтожала их одну за другой. Я смогу пройти через все это снова? Смогу снова пережить, если мы будем вместе?
- Значит, ты говоришь какую-то чушь вроде: «Пока мы честны друг с другом, любви достаточно»? Даже если мы будем ругаться ради самой ругани, и последствия неудачного выбора значительно сводят на нет хороший.
- Любви достаточно, – настоятельно заявила она, так крепко хватая мои ладони, что я знал – лучше не пытаться выдернуть их назад. – Теперь мне плевать. Мне все равно, что говорят другие люди. Если связь между нами означает скандалы на всю катушку, так тому и быть, это же мы. Мы оба упрямы, будем биться головой на каждом углу, а ты вновь попытаешься сделать что-нибудь для моей защиты, что с ума меня сведет, но ни с кем, кроме тебя, я не чувствую себя более живой. – Она замолкла, чтобы не так быстро говорить. – Это того стоит. Ты того стоишь.
Не стоил, но я не собирался рисковать и спорить, когда в ее глазах застыло такое выражение. Мы значили достаточно много, чтобы снова рискнуть и испытать боль неудачи? Были ли возможные награды достаточно хороши, чтобы поставить на карту все, что у нас было?
- Что изменится в этот раз? Что нас остановит от повторного краха, Елена? – сдержанно спросил я, наконец-то сумев убрать руки. Ее тонкие пальцы оставили ожоги, которые мы оба не могли видеть. Телесный контакт с Еленой казался помехой логическому мышлению.
- Знаешь, может, у нас ничего и не получится, – она устало передернула плечами, но в ее глазах по-прежнему плясало пламя. – Я не могу заглянуть в будущее. Но я знаю, что мы достаточно взрослые, и совместная работа нам просто не подходила. Теперь мы равны, и я могу принять от тебя помощь, не воспринимая это как конец света. Раньше я лишь хотела уйти до того, как кто-то уйдет от меня. Так вот, я перестала уходить, Дэймон.
От чего-то в ее лице стало невозможным игнорировать все хорошее, что между нами было, что могло быть снова. В конце концов, не всегда же были трагичные признания в любви и патетически разбитые сердца. Когда у нас все было хорошо, нас нельзя было удержать, нам было весело.
- Так что я выложила все карты на стол, Дэймон. Обсуждать больше нечего, ты все знаешь. Теперь принятие окончательного решения за тобой. – Она дотянулась до туфель, лежавших рядом со мной, и натянула их обратно на ноги. – Если ты решишь, что хочешь этого, и можешь поверить, что я тебя люблю, тогда стоит лишь позвонить. Только будь уверен.
Я должным образом потерял дар речи, хотя когда Елена появилась, так тоже было. Я глупо кивнул в знак подтверждения, что понял, о чем она говорит.
Она бросила последний взгляд через плечо и улыбнулась мне широкой улыбкой, которая заставила меня почувствовать, что все будет хорошо, пусть даже это будет лишь на секунду.
- О, и если это не займет много усилий, ты можешь позвонить вниз, чтобы мне не пришлось вылезать из здания мимо охраны? Это будет настоящая помощь. – И затем она исчезла, кажется, забирая с собой весь мир.
Я схватил забытую бутылку виски и, покрутив горлышко между пальцев, сделал глоток, игнорируя влажные стаканы, особенно тот, на котором остались следы ее помады. Что ж, пошло оно все к черту, после всего, что мы сделали друг другу, больше нечем было прикрываться. Я не мог утверждать, что Елена этого не хотела, она стала человеком, уверенным в своем выборе. Она загорелась, и на этот раз я ей поверил.
От неясной пьяной дремоты меня пробудил звонок телефона, после того, как я предоставил себе передышку, чтобы остаток дня пожить в мире сплошного отрицания. Прикрывая глаза ладонью, я увидел, как мигают красные цифры на электронных часах – девять часов вечера – и раскрыл телефон, зарываясь головой обратно в перьевую подушку.
- Лучше, чтобы это была не ерунда, – проворчал я.
- Это Стефан, – без необходимости произнес мой брат – его голос я мог узнать где угодно. – Мне нужна твоя помощь, ты не мог бы просто...
Удивленный, что не пришлось выслушивать лекцию от Стефана об отключке в девять вечера, я не смог упустить возможности подколоть его:
- А, тебе нужна моя помощь. Я в шоке.
- Черт возьми, Дэймон! Это не шутка. Если ты хоть в каком-то смысле еще считаешь меня своим братом, то тебе нужно приехать. Сейчас же. До свидания.
Я остался смотреть на телефон, из которого глухо доносилась мелодия длинного гудка. Рот сам собой открывался и закрывался. Братишка отключился первым? И у него была вспышка гнева? Это что-то новенькое. Заинтригованный, я сказал себе, что единственная причина того, что я сел в машину и поехал – делать больше нечего, и надо отвлечься.
Я пожалел об этом решении, как только зашел в квартиру и увидел эту ядовитую дрянь – мою бывшую невесту. Она сидела в кресле-качалке чинно, как девственница, и ворковала с сидевшей на ее коленях дочерью, от которой она когда-то отказалась.
- Кэтрин, – выпалил я, пытаясь хранить выражение лица настолько нейтральным, насколько возможно, и не дать ей удовольствие видеть меня выбитым из седла ее неожиданным визитом. – Я бы с поосторожнее держал возле тебя Лидию, она не очень хорошо переносит высасывающих душу демониц.
Стефан зашел в гостиную, услышав мой голос, на его лице ясно, как белый день, отражалась паника, а телефон был прижат к боку. Он провел рукой по волосам, и я решил простить его за то, что он меня не предупредил.
- Она пытается забрать мою дочь, Дэймон. Она хочет забрать Лидию.
- Нашу дочь, Стефан, нашу, – поправила Кэтрин мурлыкающим голоском. Волосок лежал к волоску, и, судя по ее виду, ей бы больше подошло дефилировать по подиуму в своем костюме от Шанель, чем держать агукающего ребенка. – Мне так нравится, что ты позвонил своему брату, никогда не могла решить, какого Сальваторе предпочитаю.
Я обратился прямо к младшему братишке, не обращая внимания на ее извращенные игры – она по-прежнему пыталась нас разъединить:
- Она бредит, Стефан. Она не может просто уйти с ребенком после того, как бросила свою дочь. У нее нет права, она не мать.
Если я бы не знал Кэтрин так хорошо, я бы поверил вспышке боли, мелькнувшей на ее лице.
- Ты так думаешь? Может, сейчас я не смогу ее забрать, но можешь быть чертовски уверен, я добьюсь полной опеки с лучшим адвокатом, которого можно купить за деньги. – Она целиком переключила внимание на Стефана. – Удачи при получении хоть каких-то прав, когда ты едва ли можешь позволить себе тратиться на проживание, а твоя единственная работа – следовать по пятам за братом в качестве его раба.
Я подпрыгнул, еще веря, что она блефует.
- Что? Уже надоело тратить деньги трастового фонда моего брата по всему Родео Драйв***? Конечно, у тебя уже не так много осталось.
- Она вышла замуж, Дэймон, за одного из самых богатых владельцев отелей в Калифорнии, – вмешался Стефан, выглядя так, словно собирался в следующую секунду схватить Лидию и дать деру во Францию. – У нее бесконечные запасы.
Внезапно все поняв, я кивнул и ухмыльнулся.
- Ага, понятненько, тебе хвост прижало, и теперь ты действительно хочешь семью. Как долго будешь в нее играть на этот раз, пока твой муж не поймет, кто ты на самом деле, и не вышвырнет вон? Тогда ты также захочешь, чтобы Лидия была с тобой, когда будешь одна?
Кэтрин встала и подошла ко мне. Отвратительная улыбка не дрогнула.
- Ты же не ревнуешь, верно, дорогой? – Исполняя трюк, который, как она знала, раньше заставил бы меня согласиться на ее предложение в независимости от случая, Кэтрин провела пальцем по моей груди и бросила на меня быстрый взгляд из-под ресниц: – Я великолепно делюсь.
Я засмеялся. Смеялся, потому что теперь видел лишь язвительное отчаяние и наконец-то ничего не чувствовал: ни ненависти, и уж точно ни любви.
- Групповушка – это не для меня, – раскрыл я театральным шепотом, сделав огромный шаг назад из пределов ее досягаемости.
- Ах да, точно, теперь ты трахаешь свою секретаршу, да? – ответила Кэтрин, в ней начинала прорываться ярость. – Видела ее фотографию, недурная мне замена, да?
Давным-давно я видел сходство между Еленой и Кэтрин. Цвет волос, форма глаз, фигуры как песочные часы. У меня ушло ровно пять секунд, чтобы понять: Елена была Еленой, и все, что я чувствовал к ней, не имело ничего общего с остатками чувств к моей бывшей. Сейчас я не смог уловить сходство во внешности, даже если бы захотел.
- Наверно, если предпочитаешь так на это смотреть, – я сымитировал согласие. – Это как будто есть стейки после нескольких лет питания однодолларовыми гамбургерами. – Я не потрудился сказать ей, что Елена – это все, чем она может не надеяться быть.
Глаза Кэтрин почти по-кошачьи прищурились.
- Если ты хочешь, чтобы так было. – Она медленно отошла и уложила Лидию назад в кроватку, и без всякого намека на привязанность, так что можно было сказать – материнского инстинкта в ней не было ни на грамм. – Это был просто визит вежливости, чтобы сообщить о своих планах. Можешь завтра ждать документы. – Смотря на моего младшего брата, которого всегда считала более мягким, она с радостью велела: – Нанимай адвоката, папочка.
- Я должен исчезнуть, если сейчас я уеду, есть шанс, что она не последует за мной, – как только Кэтрин вышла за дверь, Стефан ринулся действовать, начиная сгр***ть одеяла и погремушки.
- Да брось ты, не гони лошадей и успокойся, – я остановил его безумную беготню по комнате. – Добром это не кончится, тебя так быстро обвинят в похищении, что голова закружится.
Стефан выронил предметы, которые прижимал к себе, и вскинул руки.
- Так что дальше? Я просто позволю ей отнять единственное хорошее, что случилось в моей жизни? Я позволю ей выиграть после того, как она нас уничтожила? – вскипел он. – Кэтрин права. У меня нет выбора. Я едва ли могу оплатить расходы. Она докажет свое благополучие, а ты знаешь, она может состряпать какую-нибудь жалостливую историю. Судья поверит, что ей пришлось оставить Лидию. Что мне делать, Дэймон?
Не так давно я бы сказал ему, что он заслужил это, сам допрыгался, и что мне плевать на случившееся с его ребенком. Теперь все, что я видел – это своего брата, просящего о помощи, совсем как тогда, когда мы были детьми, а он разбил лучший фарфоровый сервиз нашей матери. Мой брат предал меня худшим способом из всех возможных, но он был молодым и наивным, и, Господь знал, я понимал, что значит быть очарованным Кэтрин. Стефан достаточно расплатился за то, что сделал, и я не собирался терять брата или племянницу из-за этой твари. Буду отрицать до последнего вздоха, но у нас с Лидией установилась связь тем вечером, когда я и Елена сидели с ней. Иногда казалось, что этот ребенок – единственный, кто мог меня выносить. И Стефан был рядом со мной, держась в тени, когда Елена ушла. Наступило время простить. Может, не забыть, но простить.
- Послушай, просто подожди и не делай ничего поспешного. Мы сможем справиться, – я положил ладонь на плечо своего младшего братца. – Я помогу тебе бороться с этим. Мы ей не позволим выиграть.
На мгновение он застыл от удивления, переваривая, что я хочу ему помочь, и определить, серьезно ли я говорил.
Мы обменялись взглядами, которые выражали все, что мы не могли сказать словами. Он знал, что я еще не готов слышать слова благодарности. Уставший и нуждавшийся в восстановлении сил Стефан сдался и пошел спать, оставив меня сидеть на диване, слишком взбудораженным, чтобы ехать домой. Если я буду помогать брату проходить через это, то мне потребуется тот единственный человек, который всегда поддерживал меня. Покручивая в руке телефон, я смирился с тем, что в глубине души знал все время.
Конечно, Елена стоила того, чтобы снова вывернуть свою душу наизнанку. Всегда стоила и всегда будет стоить.
- Алло? – подняла она трубку, ее голос звучал так, словно она находилась где-то между сном и реальностью.
- Ты говорила серьезно?
Она ответила без коле**ния, на этот раз полностью проснувшись:
- Ты знаешь, что серьезно, иначе бы не звонил.
- Тогда я за, – я сделал короткий вдох перед тем, как броситься в омут с головой. – Я готов.