Беркут, Кристина и Ольга

Запошивочный шов – адское дело, строчила Беркут на машине, стачивая между собой детали основного корсета и корсета из бязи, продублированного аж на три слоя, для прочности. От приступа колющей и резкой сердечной боли ее шов чуть не съехал в сторону. От твоего образа жизни, сказала бы мать, но мать задерживалась на работе, а отец был в командировке в Томске с коллегами Курочкиным и Хайкиным. Сидевшая на коленях в ее комнате Ольга на полу сметывала сетку розовыми нитками. Беркут улыбнулась, представив реакцию мастера ПО Ежовой, если б она увидела условия труда и соблюдения правил техники безопасности своей студенткой и ее подругой-старшекурсницей. Ольга пожаловалась в очередной раз на Константина – на его нудение, суицидальные мысли, крепкие выражения, игроманию и сутулость. Рассказала про достававшего ее «вконтакте» бывшего Владислава. И не забыла рассказать про поведение таксы и встрече с человеком, которого она приняла за Ланового. Беркут укоризненно посмотрела на Ольгу, но промолчала. В этот самый момент – за окном на улице стемнело – вернулась из подъезда выходившая выкурить сигарету Кристина. Она принялась выкраивать испорченную деталь из сетки, рельеф номер три на полочке.

- Два сантиметра припуски по всем срезам, а по низу давай четыре. – Наставляла ее Беркут, а Кристина, считавшая себя в деле шитья «рукожопом сотого уровня», взяла и везде дала с запасом – по четыре. Кроме низа. Там кое-где получилось даже меньше. Зато пять минут назад Кристина смеялась над Беркут, рассказывая во весь голос Ольге о содержимом ее четырех сумок. В частности, о красной и о коричневой.

- Нет, вы говорите, Кристины тут нет, - сменив песню на «куриный рэп», села на свободную табуретку Кристина. А Беркут неожиданно осела на пол, ударившись виском об острый край стола.

Разбудив ее, Ольга и Кристина отправили ее в ванную – умыться. Тут зазвонил домофон. Кристина, не проинформировав Ольгу и Беркут, заказала на дом роллы. Пришел курьер. Представившись Викторией Беркут, Кристина оплатила заказ, приняла бумажный пакет, запечатанный степлером, чиркнула ручкой в ведомости о рейсах по городу курьера. Хоть бы горячие роллы были теплыми, подумала Кристина. Ольга недвусмысленно скосила глаза на крадущуюся по квартире на цыпочках Кристину. Блондинка, угадала ее мысли последняя.

- Родителей Вики пока нет, - напомнила ей Ольга.

- Пока – нет. – Выделила первое слово Кристина. – Съедим быстро. Потом с тобой на улицу отправим мусор.

- Издеваешься! Где опять Вика пропала?! – Ольга бросила работу по сметыванию деталей и отправилась посмотреть, что случилось с подругой. Нашла ее в ванной, отмывающей собственную кровь от раковины. Не успела она ее отчитать, как пришло сообщение на телефон от Константина. На твои ролы у нас пять минут, Кристи, вывела Беркут Ольга из ванной.

- Пятиминутная готовность, - вооружилась Ольга вилкой и накрыла ковер на полу комнаты бязью. Подруги расселись по-турецки, и довольно быстро расчистили два контейнера с роллами. – Вкусно.

- А я о чем говорила? – В очередной раз доказала свою правоту Кристина, радуясь тому, как потратили подруги последние гроши.

- Спасибо за помощь. – Проводила Кристину Беркут. – Как придем, я тебя наберу. Может, и удастся сегодня выпить. Ты только не уходи. Мы идем ненадолго.

- Я до десяти вечера никуда не собираюсь, - натянула улыбку на лицо Кристина и скрылась, придерживая рукой порвавшиеся желтые штаны на боку.

Ольга сказала, что ей надо встретиться с молодым человеком, а Беркут, учитывая плохое самочувствие, решила прогуляться с ней за компанию. Личный характер встреча с Константином не носила.

Ольга сдалась, нарочно скашивая к переносице орехового цвета глаза, по форме близкие к глазам Шона:

- Ладно. Только не упади в обморок при Косте! Он хуже Ирины и Глеба вместе взятых!

9.

Киану.

На подходе к пересечению улиц Луначарского и Короленко, где находилась остановка трамваев «Ортопедическое предприятие», мужчина в черном пальто ощутил, что ничто не вечно. И жизнь до ужаса быстротечна. Начались проблемы с ногой. Однажды выбитая на съемках коленка – он проделывал сложный трюк без дублера, прекрасно осведомленный о риске для здоровья и для жизни – перестала работать. Вдобавок, нога как застыла. Рассердившись и выругавшись – благо, не очень громко – он кое-как дошел до трамвайной остановки и принялся ждать. Не мог по данному маршруту ходить всего один трамвай в день. Это смешно.

- Скучаем? – Заинтересовалась им дама в красном пуховике.

Приглядевшись к ней, Киану понял ошибку: девчонка, а не дама. Максимум лет двадцать. Вряд ли замужем, скорее всего, девственница. Школьница-старшеклассница, или студентка. Тонкие пальцы, увенчанные золотым кольцом, извлекли пачку «Кисса» из накладного кармана на уровне округлых бедер. Фигура у нее была «песочные часы».

- Не угостите сигареткой? – Попытал он счастье. Угадал. Она ему дала, и помогла поджечь. В нужный момент руки предательски затряслись. Хорошо, что реакция девчонки позволила поймать зажигалку еще в полете к земле. Поэтому она ему и помогла. – Благодарю.

- Что не так? – Специально при нем девочка порылась в черной косметичке, нашла красную помаду в тон пуховика и подрисовала контур пухлых мягких губ. – Кто вас обидел?

Она неплохо знает английский, даже говорит без этого противного русского акцента, отметил он. Видно, уроки иностранного языка не прогуливала.

- Я не привык жаловаться. – Чуть смутился он такой приятной компании. Он и думать забыл о проблемной правой ноге. – Жизнь. И дерьмовая работа. В смысле, я люблю свою работу… меня обманули.

Он вконец отчаялся ей что-то объяснить. А стоило ли? – спросил он себя. Он находился среди настоящего хаоса: все куда-то спешили, выходили на улицы толпами, с перепуганными и выцветшими лицами. Они бежали к общему транспорту, торопились завести автомобили, чтоб влиться в большой поток по Луначарского или же оказаться разбившимися. И тут эта спокойная девочка, блондинка с чересчур ярко накрашенным лицом и обведенными по всему контуру черной подводкой глазами небесно-голубого цвета, говорит ему:

- Уезжайте, Киану. Уезжайте, пока не пожалели.

- Ты должен выслушать меня. Я не специально. Все получилось само собой…

- Между ног зачесалось?! ДУРА!..

Отгоняя от себя призраки прошлого, затягивающие в омут неприятных воспоминаний о том вечере в Лос-Анджелесе, он обнаружил, что к остановке подъехал двадцатый трамвай. Двери наконец-то его впустили. Он зашел, занял свободное место, заплатил за проезд кондуктору, сидевшей сзади него… И протер пальцем окно. Проверить, на месте ли девушка в красном пуховике. Девчонка с песочного цвета реденькими волосами почти незаметно покачала головой.

- Я не виновата… Броуди… он сам…

- ТАК И ВАЛИ К СВОЕМУ ГРЕБАНОМУ ЭДРИАНУ! С Х*РА ЛИ ТЫ КО МНЕ ПРИЦЕПИЛАСЬ?!!

Укол в сердце. Он сам себе разрешал изменять ей, его половинке, с кем угодно и когда угодно. Обычно он изменял по пьяни. В трезвом виде он такого себе не позволял. Но трезвым он бывал в сутки меньше часа. Что же касалось напрямую ее… изменила – и гуд бай, бэйби.

10.

Руза.

Первые две пары МДК лекала третьекурсница-закройщица с лицом армянской национальности и именем «из любимой песни Артура Давтяна, в честь которой тебя и назвали, дочь моя», можно сказать, проспала и проболтала. У нее были два состояния. В первом она, сгорбившись и подложив руки под голову, откидывая длинные волосы за уши, чуть ли не храпела. Два ряда спин однокурсниц прятали ее от Пластеевой. Во втором состоянии девушка болтала с близкой подругой Татьяной, на любимую тему двоих: «Дом-2: построй новую любовь!» Или о парнях. Или о косметике. Или о Дарье. Ей дали задание под чутким руководством Беркут вычертить два больших чертежа конструкций с рукавом цельновыкроенным кимоно или реглан. За две пары, идущие по час тридцать, и поставленные подряд, Руза не поленилась и вычертила всего пять линий, и все они относились не к заданному чертежу, но к рамке, требуемой педагогами. Они требовали от учащихся правильного оформления работ – чтоб подготовить к дипломной работе. Но для Рузы б о льшим достижением была связь с Ренатом, Артемом и ее Костей – Козыриным. Козырин поклялся сделать за нее больш у ю контрольную работу по математике, по теме «производные и их графики». Ренат приглашал в пиццерию. Артем обещал заехать за ней на «бентли». Она отказалась.

- Не высижу четыре пары. Сваливаю сейчас. Жди меня около Ромашки.

Со звонком Руза объяснилась с Татьяной. Поговорив минуту с лучшей подругой, Руза отправилась искать Ежову. Мастер ей попалась прямо по дороге на первый этаж к родной мастерской номер пять. Руза пожаловалась на сильную боль в животе и даже нагнулась, приложив обе ладони рук к животу – для правдоподобия. Наорав на нее, Ежова отпустила студентку. И, радостная, Руза взяла куртку.

Полчаса простояв у зеркала и поправляя макияж с прической, говоря одновременно по телефону и закутываясь в огромные вязаные шарфы, Руза решила, что очень долго тянула с отходом из техникума. Открывая дверь на улицу, быстрым набором связалась с папой, выклянчив у него «женоме» для стачивания и обметки и чехол с медвежьими ушками за пять тысяч рублей к «самсунгу гелэкси эс-4». Кроме того, она выпросила золотое кольцо – у Кости. Оно станет пятым! Пятым! – в моей коллекции, буду его на безымянном пальце правой руки носить, продумала все Руза, любуясь наращенными Татьяной ногтями со свеженьким французским маникюром.

Перейдя переулок Красный по единственной «зебре», Руза сократила путь до метро «Динамо» по его дворам. Спустилась вниз, купила два жетона, проехала по эскалатору, забежала в вагон. Держась за металлический поручень у выхода, проехала до «Уральской», приобрела билет на автобус до Ревды. Еле успела купить шаурму с курицей: автобус с мягкими креслами подъехал раньше указанного времени на десять минут, и сразу же объявили на него посадку. Усаживаясь на восьмое место, близкое к колесу, пристегиваясь специальными ремнями, Руза зашла «вконтакт».

Да: по дороге из техникума Руза повстречала свою одногруппницу Александру, с темно-синим ухом. Двинутое существо-неформал еще и спросило будничным тоном: не посинело ли недавно проколотое в хряще ухо? Конечно посинело, что ты с ним сделала? – расширила зелено-карие с уклоном в чайный оттенок глаза Руза. Отморозила, похоже, совсем спокойно сказала Александра. И с шестым кольцом на хряще вышел небольшой перебор, не считая двух гвоздей и крест на мочке.

- Тупица, дурочка, - прокомментировала сумасбродство Александры Руза. Хотя, зная, что Александре нравится вкус крови с молоком (правда, кровь в нем сворачивается! – жаловалась она), Руза ожидала такое.

Также: работа под руководством Беркут на конструировании, записанном на листе расписания как МДК лекала, все равно бы сорвалась. На середине второй пары Беркут опять поплохело. Врач отпустила ее домой. Соврав, что мать ее непременно встретит, Беркут ушла одна. А с давлением сто пятьдесят на сто ей бы полагалось попросить кого-либо проводить ее, или даже просто посадить на троллейбус. Руза иногда спрашивала себя, кто же из них двоих болеет больше: сама Руза, или Беркут, ее соседка по парте? И откуда пошло это слово – «беркут»? Кто додумался Виктории дать это прозвище? Она рассказала, что беркут – самый крупный орел в Евразии, известный и как «золотой орел». Самое поразительное: прозвище ей шло. Друзья Рузы, кто посещал страницу Беркут в соцсетях, как «вконтакте», думали, что Беркут – ее фамилия, и так ее называли.

От мыслей о Беркут Рузу отвлекло ощущение тряски. Автобус тронулся тридцать минут назад. А она, выходит, задремала. Вспомнив о «контакте», Руза нажала «мои друзья» и проверила, кто еще, кроме нее, злостный прогульщик. Сидело тридцать человек из ее друзей. И Артем сидел. Руза отправила ему ничего не значащий смайлик с высунутым языком пять раз подряд, и захохотала, гордясь своей изобретательностью. Вот автобус вывернул на Пермский тракт…

- Какой же он загруженный! – Прочитал мысли Рузы ее толстый сосед. К автобусу мчался на коротких кривых ногах упитанный кенарь в желтой форме с бело-черным полосатым жезлом. Состоялся короткий разговор с водителем Мохаммедом. Руза поняла: она не уедет сегодня из Екатеринбурга. Автобус разворачивался и рулил обратно, вглубь ненавистного большого промышленного и перенаселенного города, словно созданного для машин.

11.

Киану.

Подобно Рузе, Киану застрял в пробке. Но трамвай номер двадцать никто не подбегал разворачивать. Машины оккупировали все дорожное пространство, и трамвайные рельсы тоже. Вот вагон и замер на месте, не в силах продвинуться и на метр. Раздавались возмущенные голоса людей, мол, легче открыть двери, и пешком дойти. Быстрее уж всяко разно. Машинист, утомленный жалобами всего вагона, взял и открыл двери. Киану был в числе первых вышедших из вагона. Благо, шаг у него был быстрый, и его не раздавили измученные сиденьем и стояньем люди.

Поднявшись по улице Челюскинцев, дойдя до здания вокзала, он нашел кассы. Занял очередь. В самой заднице, осмотрелся он. Его вытеснили почти к самым дверям. Очередь можно было измерять не одной рулеткой.

Четверть часа спустя его отвлекла возня девушки и собаки. Хрупкая брюнетка разговаривала с непослушной таксой. Он дал ей совет. А девушка признала в нем какого-то Ланового. Ерунда, конечно, однако не помешало бы исчезнуть из ее поля зрения. Не хватало Киану лишних взглядов. Он старался не поднимать город на уши. Ни к чему из-за него переживать местным жителям. Он сюда не на комик-кон приехал.

Все кончилось. Девушка и собака покинули здание вокзала. Будь она чуть умнее, она бы послушала его совета, и встала бы в другую очередь за билетом. К сожалению, в ее случае чувства затмили разум, или же разум никогда и не зарождался в крохотной голове. Так он думал. Все кончилось и потому, что он, вытерпевший долгое время, наконец-то был подпущен к кассе.

- Ближайший поезд до Москвы когда отходит? Поеду на любом. Желательно – сегодня.

- Мистер… Ривз, - присмотрелась к нему толстая кассирша. – Извиняюсь, но не раньше чем через… да, через две недели.

Он даже растерялся:

- Что, что вы имеете в виду? Я хотел сказать, что могу вам доплатить.

- Но, сэр…

- Могу много доплатить. Найдите местечко. Вы не понимаете. Мне надо – НАДО! – отсюда уехать.

- Билеты раскуплены, мистер Ривз. – Хладнокровие. – Вам стоило побеспокоиться раньше, когда эвакуация жителей только началась.

- ЭВАКУАЦИЯ?!

- Что грядет, нам не сказали. Советовали уезжать. И многие оценили совет.

- Ну спасибо, удружили, - проворчал Киану себе под нос и развернулся, топая каблуками по каменному полу здания вокзала. Оставался последний вариант. Непонятно, как и во сколько он доберется до Блюхера, единственный шанс – идти пешком, на транспорт нынче надежды нет. Там его могла дожидаться одна из двух квартир на выбор. Лишь бы не было слишком поздно. Почему, скажите на милость, он не подучил русский язык? Понял бы, о чем говорят взволнованные люди. Он бы ни секунды не тратил на бесцельные блуждания по мертвым каменным лабиринтам с бессердечными обитателями. Он бы выбросил тяготившие мысли, как пустую пачку из-под дешевых русских сигарет, и ступил бы на новую тропу… да, спиртного ему определенно недоставало. Без заветной бутылки и без сигареты он становился кем-то другим, уж слишком добрым.

12.