Dolom 1. Ašnäćäl’ ašavans. (Часть 1. Начало войны)

… Утром того мрачного дня необъявленная война началась.

Около полумиллиона военных космокораблей Великой Армии почти одновременно перешли границу Страны.

Часть из них приступила к осаде или взятию пограничных крепостей (НБС), иная же часть стала нападать на гражданские и промышленные объекты, третья часть, вопреки сопротивлению войск Республики, двинулась в страну.

… Много жестоких побоищ учинили имперские силы на границе, ибо они пришли, дабы еще и истребить местное население, посему пощады не было ни с одной, ни с другой стороны.

Но воины противника имели преимущество в военной технике, подготовке, в том числе психологической (многие республиканцы впервые стреляли в живых людей, и сим замешательством имперцы и пользовались в боях), а в некоторых битвах – и в числе, и, естественно, в жестокости своей.

Хотя многие имперцы, если честно, воевали впервые.

СВЗ (Стражеобхо́дный (патрульный, если хотите по не-русски) Военный Звездолет) совершал обычный обход границы, как вдруг осматривающие заметили что-то неладное: кто-то пытался пересечь границу Народовластной Страны!

Как можно было понять по знакам, то были космокорабли Империи и союзников.

- Первый, запрашиваю Центр!

- Центр на связи.

- Имперские военные звездолеты пересекают границу!

- Что? Повторите.

- Повторяю: имперские силы пересекают границу!

- Нет… (Центр явно пришел в замешательство)

- Да, это так! Нас могут сбить!

- Сколько их?

- Более двадцати звездолетов. Не справиться!

- Отход!

- Есть отход!

В Центре переполошились и испугались многие: никто не верил, что границу Республики пересекут имперские силы, однако это было так.

В квадрат выслали дополнительные силы осмотра, и те подтвердили данные, прибавив то, что их пытались сбить.

После небольшого, но очень дорого стоившего замешательства в округ были направлены наспех собранные силы погранвойск быстрого реагирования, а затем объявили чрезвычайное военное положение на территории всего округа.

К тому времени отчаянно сопротивлявшаяся врагу пограничная НБС была взята, и в ней, после резни и бойни, устроили «штаб-квартиру» Тайной Военной Полиции (ТВП) Империи.

Вскоре там же разместились и Чистильщики, о которых будет рассказано немного позже.

Если честно, то высшее военное руководство страны знало о войне и готовилось к ней, однако как ни пытались разведчики по всем связям и любыми способами узнать о дне начала войны, им это сделать не удалось, поэтому нападение стало для многих, если не для всех, полной неожиданностью.

В столице (как и во многих других городах и селах) началось настоящее безумие: толпы людей стали носиться по улицам, громя все на своем пути, ведь им казалось, будто наступил чуть ли не конец света. Никто не знал, что делать, поэтому все метались и не могли остановиться…

Полиции не хватало сил, чтобы остановить сумасшествие, не помогали даже особые отряды и поднятые внутренние войска. Толпы обезумевших людей уничтожали все, и от этого не было спасения, хотя полиция, казалось, применила все доступные и возможные методы.

Вообще, что-то неожиданное, но страшное, всегда приводит к подобному безумию всех людей в стране: от мала до велика, от бездомного до главы все начинают бегать и суетиться, и лишь немногие могут устоять посреди этого беспорядка, и именно благодаря этим великим людям страны не падают подобно карточным домикам.

Но в том мирном мире происходило такое, от чего забегали бы и привыкшие к боям люди: ведь Империя не могла напасть на Республику, и в первый день не все этому верили, а имперцы пользовались этим.

Страх тем временем охватил и высшее военное руководство страны: солдаты Врага пользовались именно этим замешательством, и эффект неожиданности помог им занять несколько пограничных округов всего за два часа.

…Чрезвычайное положение объявили сразу в двадцати округах, на территории еще десяти шли упорные бои: Войско Республиканское быстро опомнилось и дало первый отпор врагу.

На местах все было даже лучше, чем в Центре, поскольку столичный Центр был настолько перегружен поступающей страшной информацией и так объят страхом, что приказы некоторое время просто не приходили – не успевали тамошние люди справляться с потоком известий, а местные центры могли лучше оценить положение и обстановку.

Поэтому на местах часто приходилось соображать самим, и многие люди встали на защиту своей Родины, и не было предела мужеству их. Много славных и достойных воспевания подвигов было совершено в те тяжелые часы, но это было лишь начало…

***

… В тот день на небольшую мирную планету Сулу́в (Suluv) упал осколок орудия военного звездолета Страны. Вскоре на всей планете объявили всеобщую тревогу и сбор войск для отражения нападения сверху, из межзвездного пространства.

Вскоре после падения осколка в воздухе появились десять космокораблей Империи. Из двух вылетели десятки тысяч самолетов и вертолетов, два же космокорабля этих присоединились к ним, уничтожая системы ПВО и ПРО Сулува. Начались жесточайшие воздушные бои и бомбардировки, и земля горела у людей под ногами, а мир рушился прямо на их глазах.

В ужасе люди бегали, давя друг друга, и не было спасения от страху великого…

Через три часа остальные восемь кораблей опустились на землю Сулува, рассредоточившись по своим местам. Один из двух оставшихся в воздухе был все же сбит, второй продолжал бить по не защищенному более ничем Сулуву.

Из двух спустившихся кораблей вышел флот морской, из еще одного – самолеты и вертолеты, а из оставшихся пяти – пехота, орудия, ракетные установки, бронетехника. Начались жестокие битвы и побоища, избиение мирного населения.

***

… Город Dolih (Доли́х) был расположен в небольшой, но весьма живописной межгорной долине. Название того города происходило от слова Dolis (Доли́с), что и значит «межгорная долина». Долих был небольшой, всего десять тысяч жителей, вокруг города располагались небольшие поля, а горы, полностью тот город окружавшие, были покрыты прекрасными смешанными лесами. А поскольку, как уже было сказано, горы окружали Долих, доехать до него можно было только по узким горным дорогам – одна на перевале, что на севере, иная же – в ущелье на юге. С запада и с востока город был неприступен, ибо скалы там были высоки.

К счастью, общие бомбардировки город этот миновали, но вот все же и над Доли́хом возникли самолеты врага. Часть их была сбита орудиями ПВО, расположенными на горах, но некоторая часть все же смогла бомбардировать город, из которого уже успели вывезти часть жителей; но кое-кто там остался и погиб под обломками домов или от удушения дымом.

Через десять минут живописный некогда городок был почти разрушен. Всюду дымились развалины и погибали под завалами люди…

Но войска противника не смогли войти в город – с запада и востока то было невозможно сделать, а на юге и севере узкие горные дороги были завалены горящими остовами их техники – воины Республики прочно закрепились там и стреляли в имперцев еще и с господствующих высот, которых враги взять не могли.

Наконец, имперцы решились высадить в город воздушный десант.

…Но едва они окружили Долих частями его, из города и из-под гор на них одновременно и безжалостно (им ведь нечего было уже терять) набросились республиканцы.

Бежать десантникам было некуда, и, хотя они были подготовленные (по типу ВДВ), все же не устояли пред столь бешеным натиском, ибо их противники вскоре пошли в штыки. Началась кровавая бойня, враги не щадили друг друга, однако имперцев все же истребили без всякой жалости.

Подобное ожесточение было понятно для военных, но почему в бой пошли со всей яростью и мирные люди? Скорее всего, не потому, что жестокость в них была изначально, а потому, что ожесточение появилось при виде происходящей преисподней, и бой был страшен посему, хотя выжившие и ужаснулись содеянного.

Хорошо, подумали начальники сил противника, мы вас тогда по-другому уничтожим…

Через пятнадцать минут после той бойни (а в общей сложности бой шел уже более пяти часов) в небе над Долихом вновь появились самолеты противника. Орудия сбивали их, но не могли сбить всех самолетов по причине великого их числа.

Началась новая бомбардировка. На город скинули десятки зажигательных бомб. Все взрывалось и горело. Вскоре и так разрушенный Долих стал для выживших ранее жителей его и военных (а таковых было около двух тысяч человек) огненным пеклом…

- Нере́н, уходим! – крикнула пожилая женщина.

- Иду! – всхлипывая, ответил ей мальчик лет семи.

…Двое – внук и бабушка его – бежали по горящей улице, заваленной горящими остовами машин и сгоревшими или обожженными трупами воинов и мирных жителей.

Нерен плакал, ибо всю его семью истребили, а дом сгорел и разрушился…

И вдруг где-то недалеко от них двоих упала очередная бомба. Раздался ее мощный взрыв…

Через секунду к горам обожженных и сгоревших трупов прибавилось еще два новых тела.

Итак, имперцы никого не щадили. С трудом, лишь к концу дня, они все же добили военных под Долихом, а выжившие люди ушли под горы близ города.

***

Тем временем день близился к концу, а в Главке Страны, что в столице ее находится, не кончались ужас и неразбериха. Все куда-то бежали, все время суетясь…

Наконец, Президент сумел положить конец этому безумию и к ночи все же привел в порядок высшее военное руководство.

… За день силы Имперского Блока, воспользовавшись внезапностью нападения и последовавшей неразберихой, продвинулись на сотни тысяч километров в глубь страны.

Сопротивление им слабело, лишь несколько пограничных станиц имперцам приходилось осаждать или брать приступом, да на нескольких планетах у них образовались трудности со взятием некоторых военных баз и городов. Но угрозу силам врага представляли теперь растущие неуклонно в числе партизаны.

Лишь в первый день войны Республика потеряла около пятнадцати леодров солдат и офицеров, сотни военных звездолетов, тысячи космических самолетов, тысячи кораблей морского флота, сотни тысяч самолетов и вертолетов, леодры танков, орудий, машин, минометов и иной техники военной было также без числа потеряно или брошено. Было сожжено или разрушено, а также разграблено более 100000000 городов и сел… Большое число мирных граждан погибло или умерло от ран, попало в плен. Попали в плен и около двух миллионов солдат и офицеров. Многие пленные отправились в Империю на работы. Захватили имперцы и немало разного оружия, брошенного их противниками.

При всем этом Империя и союзники ее потеряли в тот день около трех миллионов солдат и офицеров, около двухсот космокораблей, две тысячи космических самолетов, пятьсот пятьдесят кораблей морского флота, тысячи танков, бронемашин, орудий, самолетов, вертолетов, минометов и разной иной техники. Но разве эти потери могли сравниться с республиканскими!

Итак, Войско Республиканское откатилось в страну. Пограничные округа оказались захвачены и преданы разорению и разрушению… Десятки тысяч беженцев заполонили внутренние области страны. Все силы были брошены к границам захваченных земель.

Росло сопротивление захватчикам со стороны народа Страны, ведь эти люди отличались, как оказалось, великою стойкостью духа, а эту силу не победить никаким оружием.

Вообще же решающей силой всей истории, в конечном счете, являются сами люди, народы.

Ведь из народа приходят руководители и из простых людей собираются войска. Народ всегда заканчивает войну, проигрывая или выигрывая, ведь он играет главную роль в историях побед или поражений. Однако трудно победить народ, который един.

А начинают войны не простые люди и не народы, но их руководители.

…Имперские же силы двигались далее, не считаясь с потерями и сражаясь со все еще сильными, но уже ослабевающими республиканскими войсками.

Одной из целей на пути к столице и стала наша НБС. И NKS надо было, вопреки мощи укреплений и стойкости воинов ее, захватить…

***

…Был третий день войны, а слухи, страшные и не всегда правдивые, уже распространились по всему миру.

Мировая общественность, пережив период замешательства и опомнившись от потрясений, возмутилась и потребовала немедленно остановить происходящее.

Но кто бы стал их теперь слушать?

В самой Империи народ учинил множество боен и погромов, а в наступавших на Страну войсках были отмечены первые случаи бегства воинов из частей или с поля боя.

Народ Империи был, собственно, не полностью виновен в происходившем. Да, вина его есть, но только лишь в том, что люди бездействовали в нужные моменты, не имели возможности свергнуть темную власть и родили тех, кто ее яро поддержал. Сама же вина лежит в основном на противонародной власти и самом режиме – именно он собрал войска из народов, которые не смогли воспротивиться этому, именно он промыл человеку мозги, исподволь заставив его убивать своего брата, именно он использовал даже свой собственный народ как раба и пушечное мясо, именно он искалечил судьбы всем людям мира, включая и подневольных ему людей, именно он превратил человека в быдло, именно он…

Многие имперцы не собирались воевать с республиканцами, однако военное руководство каким-то странным образом заставило их сражаться с Народовластной Страною.

…Тем временем по земле поползли слухи об использовании Врагами различных видов ОМП, то есть ядерного, химического, биологического и электромагнитного вооружения.

Стоит отметить, что вести эти были небезосновательны: имперцы действительно использовали оружие массового поражения, но не всегда – на некоторых планетах его не применяли: их просто грабили, чтобы добыть себе еду и кров, а попутно использовали различные средства уничтожения населения и инфраструктуры.

…Жители планеты Геме́ль (Gjemjel’) одними из первых почувствовали на себе всеразрушающую мощь этого оружия.

На третий день Войны на их мирную землю полетели бомбы. Было объявлено чрезвычайное военное положение, и люди стали укрываться в убежищах.

После того как бомбы рухнули на землю, стало ясно, что в обычных убежищах от них не скроешься. Была дана команда «Газы!». Все бросились к противогазам, но не все успели их надеть…

Но это было еще не все – военные заметили, что скот гибнет, посевы загибаются, а леса – пустеют, ибо вымирают в них животные и опадают листья с деревьев, да не от ветра…

Плач великий и стон разлился над планетой Гемель как песнь всеобщего мирового горя, как причитания по всем погибшим от рук злой силы, что уничтожает мир и род людской…

Все горело и погибало на зараженной земле. Многим лесам и угодьям боле не восстановить свою прежнюю силу и красоту… Много погибло и людей – от газов, от насекомых, несущих страшные болезни, от вирусов, что распространились по всему миру…

Вскоре на планету, как и на многие иные такие же миры, ступили военные из Империи – добить остатки сил, что еще оставались там. Имперцы входили в деревни, убивали, грабили, пытали и насиловали мирное население и военнопленных – многие деревни достойны были быть названы в нашем мире именами поселений, где происходили подобные события: Сонгми, Шенонь, Бабий Яр, Хатынь и многие иные. Учреждались марши смерти, строились потихоньку первые концлагеря – имперцы несли смерть всем, кто не собирался им подчиняться – а таких было много.

О страшных действиях, что вершились там, написано много, но большинство записей столь ужасны, что сокрыты в тайных хранилищах от мира.

Насилия и грабежи заставили местное население подняться на Народную войну с Врагом. И битва та была воистину жестокой и беспощадной.

Люди встречали врага оружием и тем, что могло быть использовано в качестве его: резали ножами, кололи вилами, рубили топорами, крушили молотами, секли бичами из веревок, стреляли из пищалей и ружей, забивали до смерти голыми руками, колотили дубинами – то есть сражались, как только можно было. Ведь бой шел не ради славы – ради жизни на земле.

…Но были и различия, которые очень значимы для понимания хода той Войны. Республиканцы, несмотря ни на что, человечнее относились к пленным и раненым.

Именно в их возможности сострадать и проявлять милосердие по отношению к врагу, особенно жалкому и поверженному наземь, и крылось самое главное отличие жителя Страны от имперца, человека от нелюдя.

Да, люди были и среди солдат противника – люди по тому, что могли сострадать и делать правильный выбор. Некоторые из них переходили на сторону Республики, стреляли в своих же командиров и бывших товарищей, чтобы защитить мирное население, бежали из Адской Армии целыми группами, ибо знали, что жители их сокроют, поскольку мирные суть сострадающие.

Но было и еще одно отличие – сила духа республиканцев была мощнее имперской, а эту силу не победить, имей ты хоть все оружие в мире.

Бытовало и еще одно явление – самое гадкое и предательское из всех бывших – сотрудничество с врагом-захватчиком, или, по-французски, коллаборационизм.

Об одном случае такого коллаборационизма и пойдет наш дальнейший рассказ. Но речь, однако, пойдет не только о нем, ибо это было бы слишком просто и неинтересно.

…В одну небольшую деревню вошел враг и занял ее. В ней они нашли себе еду и кров, а заодно начали истреблять местное население – дети лишились родителей, сестры – братьев, старики – внуков…

В одной многодетной семье произошла страшная трагедия: в то время как они бежали в самодельное убежище на околице, у них пропал один из детей – старший сын.

Но за ним бежать было уже нельзя – имперцы настигали. К счастью, семья эта от них оторвалась и укрылась в убежище.

…Через несколько дней пыток, изнасилований, смертей и побоищ к занявшим деревню врагам подошли подкрепления, принесшие приказ об истреблении всего и вся в поселении.

Имперцы вышли из деревни, что показалось многим странным донельзя, и посему люди не спешили, несмотря ни на что, выходить из своих укрытий.

И они поступили правильно: имперцы вскоре вернулись, и началось самое страшное из истязаний: резня в деревушке стала жестче, ибо теперь приказ был истребить полностью.

Людей сгоняли в канавы, били, секли, кололи ножами и добивали штыками, расстреливали из всевозможных видов стрелкового оружия. В подполы, куда загоняли некоторых людей и где они сами прятались, пускали газ, создавая своего рода газокамеры.

Посевы уничтожались химическими веществами с воздуха, и скот гиб на глазах, а людей приравнивали к скоту и тоже убивали химикатами. Потом на поля и леса пролился напалм, и Пекло пришло: в огне и дыму люди обезумели, стали на уровне инстинкта самосохранения набрасываться на своих врагов, загрызая их до смерти.

Резня же продолжалась, и многие, однако, не могли яростно сопротивляться – ведь то были старики, женщины и дети. Мужчины были либо угнаны в лагеря, либо были на фронте, что отодвинулся от Гемель далеко-далеко, и помощи ныне не было.

Тем временем было найдено укрытие близ околицы – последний оплот живых людей в этой адской резне. У них имелось несколько ружей, припрятанных для последнего боя. В укрытии лежали ножи, топоры, молотки.

В строю наступавших солдат врага родители заметили знакомое лицо – их старший сын примкнул к противнику! Опомнившись от оцепенения, средний брат, обезумев, с диким криком метнул нож прямо в голову брата, ставшего ныне врагом: попал… И вскоре сам рухнул замертво: имперцы подбежали на расстояние меткого и беспроигрышного выстрела.

И тут произошло то, что жители, оставшиеся благодаря этому в живых, назовут чудом: между укрытием и силами зла, бегущими на него, сел вертолет Империи.

Командир вертолета, Хью, спросил у остановившегося лейтенанта, что здесь, собственно, происходит, на что тот ответил, что он тут командует и не его, вертолетчика, собачье дело, что творится.

Вертолетчик же не улетел, а дал приказ: радисту – вызвать помощь для вывоза раненых, а стрелку и инженеру – открыть огонь по тем, кто попытается пристрелить мирных жителей, а такие уже начинали появляться.

В ожесточенной перестрелке погиб весь экипаж вертолета, но жители, которых осталось всего тридцать из пятисот, были спасены вертолетами противника – их экипажи достойны быть названы людьми, ибо они спасли жизнь тем, кого должны были бы считать врагами…

***

…Небольшая крепость посреди болот была значительным узлом сопротивления войск НС. Защитники сего укрепления были не слишком многочисленными, но вот силы, противостоявшие им, были велики. Силам 20-й дивизии 2-ой армии имперского Восточного фронта планеты Геме́ль предстояло захватить эту крепость.

У этого вражьего войска имелись всевозможные приспособления для захвата: сотня самолетов, сотня же танков и бронемашин, двести орудий, из них полтораста – тяжелые осадные, пятьдесят военных роботов, сорок тысяч человек, наконец.

Им противостояли: две тысячи защитников мощной крепи, сто боевых роботов, сто орудий, мощные укрепления, в том числе и силополевые.

Утром того летнего дня преисподняя явилась в мощи своей превеликой: двести орудий грянули разом. Полетели снаряды. Посыпались сотни бомб, сброшенных с самолетов.

Боевые роботы стали стрелять по крепости. Обстрелы и бомбежки продолжались день и ночь, и так целую неделю. Мощные укрепления, в том числе и силополевые, были сильно повреждены, многие из них и вовсе разрушились, а многие воины Страны погибли, не сходя с мест своих.

Двинулись под прикрытием орудий и роботов с танками силы врага, 20.000 человек. С криком “dauþuz!” (Смерть!) ринулись полчища на укрепления. Завязалась ожесточенная рукопашная борьба. Сошлись все в бою жестоком. Дым застлал небо, а кровь обагрила землю и развалины. Но ни шагу назад не сделали стоявшие насмерть защитники небольшой крепости, приняв смерть на своих местах.

Вскоре враг отступил, зря потеряв тысячу воинов, десять роботов, пять танков и два больших орудия, которые были подбиты из крепости. Потери республиканцев были бо́льшими, но это не остановило их, не сломило их боевого духа. Они отбросили врагов.

Обстрелы и бомбежки продолжились. Снова и снова ходили на крепь враги, но всякий раз откатывались назад. Тогда решено было более не ждать. Попросили подкреплений, и те явились.

Привезли они с собою газобаллоны. И открыли их, направив газ по ветру на непокорную крепость. Немногие в крепи увидели приближение газовой волны, и немногие успели надеть противогазы, когда удушливо-ядовитая мощь ада приплыла с запада…

Моровое поветрие налетело на крепость, и многие погибли, а растения пожухли и поникли. И тут заговорили орудия вражеские, и налетели их самолеты, числом велики. Огнь, моровой дух и страх обуяли защитников, и поняли они, что Смерть пришла.

Сотня почти мертвых защитников стояла на пути орды из десяти тысяч человек. Dauþuz! Нет, Смерть не остановила их! «Mjerjet!» раздалось над изувеченною землею, и умирающие воины перешли в последнее наступление. Тысячи врагов увидели, как из рассеиваемого ветром морового тумана вышли, двигаясь в полный рост, несколько десятков восставших из преисподней людей. Обмотанные тряпками, в крови и ожогах, выхаркивая свои легкие, они кричали «Смерть!». Неописуемый ужас обуял первый ряд вражьей армии, и солдаты империи, увидев наступающих мертвых воинов НС, бросились бежать не разбирая дороги, давя своих же соотечественников и братьев по оружию, которые тоже ринулись назад. Тысячи солдат врага погибли в страшной давке. Они бежали, сминая на бегу наспех собранные по такому случаю заградотряды. Поле сей брани стало символом великого Подвига и тщетности войны против Народовластной Страны.

Haban ūre broþers gödutten forhobeli? (Неужели наши братья погибли напрасно?) – этот вопрос, долго мучивший имперцев после той битвы, стал заглавием книги послевоенного времени, которая ставила перед собою задачу объяснить читателю тщетность войны.

А мертвецы, падая, наступали. Враги бежали в ужасе. Тысячи людей бросались на выставленные против них заграждения. Тысячи бегущих давили своих соотечественников, по их головам пробираясь к безопасному месту, где можно было бы скрыться от ударов ожившей крепостной артиллерии. Тысячи испуганных, дрожащих от отвращения и страха солдат бросались на своих же товарищей, убивая их лишь потому, что те преграждали им путь назад, прочь от поля страха и крови.

В крепости остались люди в противогазах, числом около двух сотен, и еще сто человек прибывшего вечером подкрепления. Крепостные орудия стали стрелять, убивая сотни солдат врага и уничтожая его орудия, танки и роботы.

Tvotehun þusends menne forhobeli! (Двадцать тысяч человек впустую!) – это страшное высказывание, обходя все запреты, разлетелось по войску Блока. Плакали их матери дети, жены и сестры по всему Имперскому Блоку. Плакали и миллиарды сочувствовавших им людей во всех странах Звездного мира. Сотни миллиардов прокляли войну, ведшую к страданиям человека и к обогащению небольшой кучки мерзких тварей, сидевших наверху, во главе вражьей силы.

В то же время весь мир был поражен Подвигом смелых и храбрых воинов НС, которые стояли насмерть за родной край. «Смерть не остановила их!» ‒ раздавалось на многих языках во множестве стран мира. Весть о Подвиге разнеслась по сопротивляющимся нашествию странам, где подняла народы на бой с врагом.

Тем временем многодневная осада продолжалась, только вот храбрости у врага сильно поубавилось. Но вот пошли враги в наступление, движимые жестким приказом и понуждаемые заградотрядами. Взвились черные флаги имперцев, взвились прекрасные республиканские знамёна. Схлестнулись врукопашную силы великие. Республиканцы диким криком «Fipirim!» (Вперед!) огласили болотистый край и ринулись с удесятеренною яростью и мощью на вражеские силы. Ужас объял врагов, и те, как давеча, бросились, давя друг друга в страхе и боязни. Страх был столь велик, что заградотряды сами побежали, позорно оставив свои позиции.

Выстрел прошил грудь Святослава, простого воина, но он продолжал бежать на отступавшего врага. Оглянувшись, один из вражеских солдат увидел, что пробитый насквозь воин бежит на них, настигая. Он закричал окружающим: Dötter! (Мертвяк!).

Окружающие, услышав сие жаргонное слово, бросились бежать с утроенной скоростью. Святослав же, проткнув штыком замешкавшегося солдата империи, упал на его труп мертвым.

…Вскоре, повинуясь приказу, защитники крепости героев отступили, уничтожив все, что находилось в крепи той. Ничего не достанется врагу!

Через несколько дней, дрожа от страха (мало ли что?), вражеские разведчики проникли на территорию крепости. Никого там не обнаружив, они сказали, что путь открыт. Но тщетно! Путь тот был уже не нужен никому! Тысячи людей с обеих сторон погибли почти зря...

***

При крепости той, где тысячи людей были посланы на верную смерть, было взято 200 пленных, и среди них был и Ричард, тяжело раненный воин. Его привезли в больницу, что в тылу находилась.

Врачи сразу поняли, что вражеского солдата ждет неминуемая смерть. Множество кровоточащих ран покрывало тело его. Переломы были страшными. На постели, ставшей впоследствии его смертным одром, он рассказал пред смертью своей душераздирающую историю.

Молодая медсестра, которая ухаживала за ним, стала его последним слушателем.

- Да, страшные… вещи… творили мы, ‒ хрипя, с трудом говорил Ричард.

- Что же вы такого сотворили, что и сказать боитесь? – спрашивала его слушательница.

- Сколько народу мы отравили… газом…

- Страшно теперь, перед лицом смерти?

- Да, но … умереть… не страшно, страшно там… за гробом…

- Это…

- А, слушай… ведь у меня дома осталась семья… жена, трое сыновей да… дочь… сестра-красавица, замуж хотела выйти, а ее жениха, друга моего… забрали… Теперь он тоже мертв!

Слезы самопроизвольно хлынули из глаз молодой девушки, а сердце ее наполнилось состраданием умирающему Ричарду, который, будучи врагом, перестал вдруг быть таковым. Он был грустен, жалок и еще – он раскаивался.

- Лучше бы мне не... не… не родиться на свет! Если б я знал, что все так будет… я порвал бы повестку и убежал бы от военкомата куда подальше… Tvotehun þusends menne forhobeli!

- Что вы сказали?

- Двадцать тысяч человек впустую… Вы не понимаете нашего языка?

- Я учила, но так и не разобралась, особенно с перфектными временами…

- О, да это самое простое… То, что закончилось, но имеет значение сейчас… Как мои грехи…

- Ясно… Поговорите пред Смертью на родном языке, он у вас такой поэтичный…

- Deet Juz þenkan esh? (Вы так думаете?) – спросил Ричард.

- Je, Ritchard… (Да, Ричард…) ‒ ответила она.

- Þanci! (Спасибо!) И еще, у вас хорошее произношение, как у Þeudssprǣcers (носителей языка).

- Спасибо. Ричард!.. – сказала она и увидела, что он потерял сознание.

Его отвезли в реанимацию, но спасти не смогли… Он преставился на руцех ея, и она скорбела зело два долгих дня, а когда очнулась, то отправила весточку его семье… Пусть узнают!

***

…Двигалось имперское войско достаточно быстро, и сопротивления иногда не встречало, хотя во многих местах люди, военные и мирные, яростно сопротивлялись захватчикам.

В страну прибыли Чистильщики – те, кто должен был очистить этот мир от республиканцев и им подобных. Народ ненавидел этих людей (трудно назвать их людьми, правда) и бил их при любой возможности. Простые люди звали этих чистильщиков просто и страшно: каратели. В научной литературе им присвоено «звание» языкоубийц.

Произошло страшное событие, которое было призвано воздействовать на одно, а в итоге воздействовало на другое: надо было вызвать страх, а вызвало ожесточенность и ярость.

…Одна часть, упорно сопротивлявшаяся врагу, израсходовала все свои боеприпасы и была вынуждена сдаться превосходящим силам противника.

Остатки части согнали на небольшое поле и привели туда же еще несколько десятков мирных жителей из соседнего маленького села.

Поставили всех в несколько рядов и окружили силами войск, а в первом кругу стояли Каратели. Естественно, жителями и воинами овладел страх, однако все приготовились встретить смерть более-менее достойно.

Началось неслыханной и невиданной жестокости побоище: в столпившихся мирных жителей и пленных стали стрелять из различного оружия.

Люди метались по полю, не зная, что делать, и многие были убиты из пищалей или самострелов. Некоторых просто раздавила обезумевшая толпа.

…Двое карателей вдруг заявили, что не хотят участвовать в столь жестокой и бессмысленной резне. То ли вид побоища, неизмеримо жестокий и невозможно ужасный, противный самой человеческой сущности, поразил их, то ли что-то человеческое проснулось в их обработанных Имперской идеологией душах...

Их избили и расстреляли вместе с остальными, а затем надругались над их трупами.

…Одного жителя села, женщину лет тридцати, отправили сказать всем о побоище, чтобы, по мнению карателей, устрашить республиканцев.

Когда женщина прибежала и рассказала об этом, все лишь уверились в том, что надо истребить врага до последнего солдата, и страх обратился в жажду мести и истребления противника.

…Тем временем по полю шагали несколько карателей. Один из них спрашивал у лежащих, не нужна ли им помощь. Ответившие были добиты в голову.

Для пущей убежденности перестреляли всех, кто лежал, еще раз, и не пожалели снарядов и ярости…

***

На занятых вражескими войсками землях разных стран, в том числе и Республики, начали возводиться здания лагерей Заграничного Отдела ТВСН. Заправляли всем Чистильщики (имп. Pütsure), причем каратели могли быть не только имперцами, но и местными коллаборационистами. Так, в бывшей ФПНР, «старая» территория которой ныне была оккупирована имперскими войсками, силы Шха́ту помогли утвердиться марионеточному правительству одного из местных народов, причем тот народ, близкий к республиканскому, вражьих ставленников не поддержал – он начал с ними бороться. Вражьи прихвостни стали творить ужасавшие даже имперцев вещи: они продолжили «расовую политику» имперского режима, и по всей территории Независимого Государства разрослись сети лагерей, в которые были согнаны жители, расово, народно, вероисповедательно или политически невыгодные захватчикам и их приспешникам. Особенно жестоко поступили слуги врагов с народом, который являлся их, так сказать, родным братом. Да, брат был немного другого языка и веры, но от этого не переставал быть братом в глазах большинства людей НГ – но только не в глазах вражьих марионеток. Поэтому около города Sjenjevec (Се́невец) было построено несколько страшных тюрем. В Народовластной Стране, где такие строения также воздвигались, попирая своей мерзкой сущностью светлую землю, их называли Ašmjerjèsugonók, что на русский можно дословно и примерно перевести как «Смертосго́нник», то есть место, куда сгоняли людей для умерщвления. Много народу славного было уничтожено в Сеневеце, особенно страшно было то, что брат убивал брата. Если же сказать честно, то убийства совершались не братьями в отношении братьев, а скорее отбросы одного братского народа вырезали представителей другого. Естественно, оба брата-народа ненавидели этих предателей Рода, преступно сотрудничавших с Врагом. Собственно, все шесть братьев возненавидели предателей. А в Сеневеце прислужники Врага, продавшиеся ему кто за деньги, кто из-за схожего убеждения, кто из-за соображений национализма, а кто и за спасение своей ничтожной шкуры, убивали людей – резали в огромных количествах особыми «резаками» – ножами для более действенного убиения, просто забивали, морили голодом, травили в газокамерах, заставляли работать до смерти, и т.п.

Тем временем в Народовластной Стране дела обстояли еще хуже – Чистильщики построили самую большую и страшную сеть смертосгонников. Великие тьмы людей, пленных и просто мирных, там погибали.

Люди, по особой имперской классификации, делились на четыре основных типа:

- подлежащие уничтожению по прибытии вследствие своей народности (часть республиканцев и всех им подобных, а также еще нескольких неприятных Империи народов)

- подлежащие немедленному уничтожению по прибытии в связи с отрицательной категорией трудоспособности

- подлежащие отправке в здания ТВСН и на работы вследствие положительной категории трудоспособности

- подлежащие использованию в различных иных областях (например, в медэкспериментах) из-за нейтральной или близкой к положительной категории трудоспособности

(категория трудоспособности определялась имевшейся при лагере медкомиссией – прим. авт.)

Естественно, все это приводило к страшным последствиям для десятков леодров ни в чем не повинных людей, посаженных в ТВСН. Многие оказались, видите ли, «не той» национальности, недолюдьми засчитанные за их принадлежность к Великому Роду или еще к кому!

Партизаны всех захваченных земель считали честью и высшей наградой убить как можно больше карателей и «прислужников Врага» – то есть предателей Родов.

Много страшных темниц построили имперцы на земле Народовластной – Bokeveld, Höushves, Krösh-Rüsem, Botcheshtröm, Hairim, Löble, Shtötkeh, Shübebur, и многие иные – перечислять сотни тысяч имперских смертосгонников будет долго и сложно.

Много народу пострадало в НС – тьмы их стали узниками ТВСН, но вот пройти через них дано было далеко не каждому. Как потом скажет статистика, примерно две трети заключенных умрут либо в лагерях, либо вскоре после освобождения, оставшаяся треть останется навечно людьми с ограниченными возможностями…

На поток поставили имперцы уничтожение определенных народов. Главной целью было истребление половины людей Страны, ФПНР и еще нескольких стран, население которых было схоже между собою. Но убивали не только республиканцев и им подобных – еще более страшные преступления совершались в отношении пары-тройки иных народов, ибо они, по замыслу Империи, вообще должны были быть стерты с лица земли, низвергнуты на дно вселенского бытия.

Пребывание в Смертосгонниках было хуже преисподней. Казалось, нет на свете белом больших мучений и страданий, и изощриться, придумав что-нибудь похуже, уже нельзя, однако имперцы изобретали новые способы изуверств, насилия и умерщвления. Для утерявших трудоспособность был создан Hæsh-wægn – узники звали эту вещь «Ašmjerjèvjegjén» – «Повозка Смерти». Она была придумана именно в Республике, а оттуда пришла и в иные лагеря.

Живые завидовали мертвым – ведь те уже отмучились, попав на небеса, будучи заведомо причислены Творцом к лику святых великомучеников. Поэтому, чтобы не заболеть самим, стражи лагерей заставляли людей переносить и сжигать трупы, а иногда жгли и живых. Работали днями и ночами Dümüsü – Дымильни, они же (по-римски) «крематории», т.е. трупосжига́тельные дома.

Естественно, не раз и не два принимались попытки (чаще всего безуспешные) деблокировать лагеря извне или же сбежать оттуда, подняв восстание. Но этому часто мешали – не только охрана ТВСН, зорко следящая за всеми узниками, но и часть заключенных – они были «на хорошем счету» у администрации, поскольку сотрудничали с врагом – опять же, страх за шкуру свою давал порой серьезные плоды и всходы…

Лагерных предателей звали Šytyrü – «особо мерзкие предатели». Но некоторые продавались врагу не то чтобы ради спасения шкуры, а для более приемлемых условий содержания, лишнего пайка хлеба и уверенности, что завтра тебя не убьют – ты нужен (пока что) начальству смертосгонника.

Итак, во многих захваченных странах построили тьмы тем лагерей смерти, много народу было убито в них имперцами, большинство выживших в этой преисподней не смогли потом вернуться к нормальной жизни – попросту остались калеками или сошли с ума…

Враги еще не знали, что за такие вещи придет Возмездие, и будет оно страшным…

Dolom 2. Ašosädäs. (Часть 2. Осада.)

Предыстория.

…Шел четырнадцатый день великой войны. Республиканским войскам ценой невероятно больших потерь удалось замедлить наступление армий Имперского Блока.

Но враг уже шел на НБС, где были наши герои. Путь к станице уже был расчищен, поэтому сопротивления врагу не было.

Далее (да простит меня читатель, буде найдет силы!) мы расскажем о силах сторон, дабы дорогой читатель имел представление о размахе того боя.

Имперцы бросили на станицу сто космокораблей, из них: пять космоавианосцев, двадцать космокрейсеров, двадцать космоэсминцев, двадцать десантно-штурмовых космокораблей, пятнадцать вспомогательных (т.е., транспортных, заправщиков, грузовых, охранных и иных).

На звездолетах-самолетоносцах (космоавианосцах) имелось пятнадцать тысяч космических самолетов, на десантно-штурмовых кораблях: на четырнадцати станциоштурмовых – миллион четыреста тысяч солдат и офицеров (на каждом по армии), четырнадцать тысяч орудий и минометов, четырнадцать тысяч танков и бронемашин; на планетоштурмовых – шестьсот тысяч солдат и офицеров, двадцать восемь тысяч самолетов и вертолетов, двенадцать тысяч орудий и минометов, восемнадцать тысяч танков и бронемашин, шестьсот кораблей морского флота, тысяча двести установок для уничтожения особо сильно защищенных объектов.

Страна же могла противопоставить Империи куда меньшее воинство: всего космофлот их насчитывал сорок пять звездолетов, из них: три космокрейсера, шесть космоэсминцев, десять транспортных кораблей, шесть заправщиков, шесть десантных космокораблей (почти не использовались), четыре охранных корабля и десять стражеобходных военных звездолетов (Satàothidirǘ vanasü gjeljèlätämǘ).

На самой НБС были немногим более двухсот тысяч военных, пятьсот космических самолетов, из них: сто истребителей ПВО, сто истребителей ПВО похода (прикрытия военных кораблей), пятьдесят истребителей-штурмовиков (для противонаступлений), сто бомбардировщиков для уничтожения кораблей, сто истребителей-бомбардировщиков запаса, пятьдесят штурмовиков (в тех боях использовались для уничтожения космокораблей). Из техники на станции были: тысяча шестьсот орудий и минометов, из коих восемьсот противотанковые, две тысячи четыреста танков и бронемашин.

На двух планетах рядом с НБС (Namar и Miran – Нама́р и Мира́н) были базы и вспомогательные звездолетники. Десантам Империи на планетах тех противостояли: около трехсот тысяч человек, восемь тысяч самолетов, четыре тысячи орудий, двенадцать тысяч танков и бронемашин, четыреста кораблей морского флота, сто пятьдесят ракетных установок, триста комплексов ПВО и ПРО.

Все те силы были сосредоточены в десяти обычных и четырех скрытых базах, четырех пристанях, десяти летниках, четырех вспомогательных звездолетных пристанях. И надо тут же отметить, что все вышеупомянутые силы распределялись по двум планетам почти равномерно.

… Итак, Империя и союзники послали огромное войско, намного превосходящее силы Республики. Воины Страны могли надеяться лишь на скромную помощь извне да на стойкость своего духа…

***

… Шел пятнадцатый день войны. Войско Имперское приближалось к ста́нице. В нем было много ветеранов – тех, кто уже несколько раз до сего времени брал приступом планеты и станицы. Но сия NKS была не совсем обычной…

- Станица не одна – рядом обращаются вокруг одной звезды две планеты с вспомогательными космодромами и базами военных. Для того чтобы взять НБС, надо сначала занять планеты, – говорил офицерам начальник штаба.

- Да, согласен, но достаточно ли сил будет тогда для последующего приступа? – спросил один из офицеров.

- Если недостанет их – вызовем подкрепления из Центра, но вообще должно хватить… – ответил ему офицер, командовавший высадками десантов.

- Нам придется высадить по триста тысяч солдат на каждую планету – подводя итог, сказал начальник штаба.

Вскоре приказ о рассредоточении войск поступил в армейские части.

Был на том совещании составлен план общего ведения боевых действий. Он гласил:

- Во-первых, уничтожить силы противника на двух планетах посредством высаживающихся сил.

- Во-вторых, полностью окружить НБС и осадить ее, обстреливая нещадно.

- В-третьих, общим приступом уничтожить всякое сопротивление вне станицы.

- В-четвертых, завершающим общим приступом взять НБС и уничтожить все ее войска.

План был в принципе прост и тем хорош, но ведь это был всего лишь план…

Наконец, все планы были уточнены и исправлены на основе обработки последних разведданных. Врагов и технику их готовили к бою.

История осады.

Утром шестнадцатого дня войны три стражеобхо́дных военных звездолета осматривали окрестности станицы и разведывали обстановку.

Именно они и передали на НБС сообщение о приближении к ней немалых (до ста космокораблей) сил противника. И посему они отходят ввиду явно превосходящих сил врага.

Из НБС ответили приказом о скорейшем отступлении за силовое поле (часто называемое более кратко - силополе) станицы.

Но отойти за укрепления тем звездолетам не удалось, потому что они столкнулись с разведывательной частью космофлота Империи – двумя космоэсминцами.

Так началась первая схватка в большой битве за великую НБС.

После недолгой, но весьма яростной перестрелки ракетами и световыми снарядами республиканские силы лишились одного звездного судна, и еще одно было слабо повреждено.

Не слишком сильными повреждениями отделались тогда имперские эсминцы, а вот Республика потеряла еще триста человек вместе с кораблем.

Два же стражеобходных звездолета вернулись в Чинильни ста́ничные.

Вскоре космокорабли Великой Армии почти окружили НБС. Началась подготовка высадки войск на Намар и Миран.

***

Итак, семнадцатый день звездной войны стал первым днем осады станицы. И в тот самый день произошло великое и кровавое событие – высадка сил Армии на две окружные планеты, и на каждую было отправлено по три космокорабля с солдатами Врага.

…Ракеты с этих миров подбивали корабли и сбивали самолеты; орудия, самолеты, танки, бронемашины и пехота истребляли высаживающихся врагов. Страшная то была битва, причем войска противника поначалу проигрывали и откатывались назад.

На следующий день стало ясно, что операция под угрозой полного срыва. Поэтому из Центра было прислано подкрепление – столько же сил, сколько было отправлено изначально.

На третий день осады начались новые жестокие бои. На ослабевших республиканцев бросили относительно свежие силы.

Два мира были завалены горящей техникой и трупами. Враги же не щадили друг друга, и много жестоких дел было совершено с обеих сторон, и всюду вал трупов был привычным явлением, а к грохоту взрывов все привыкли так же, как мы с вами привыкли к дуновению теплого ветра летом.

И много было достойных воспевания великих сражений, мы же приведем здесь лишь два: приступ горы Вере́х (Wjerjeh, т.е. «высота», «вершина») на Намаре и штурм морской базы Руду́с (Rudus – дословно «красный», «кровавый») на Миране.

…Весь третий день осады планеты бомбили нещадно. Впоследствии о великих боях на тех землях напишут книгу Sivitu («Две планеты»).

На четвертый день осады станицы началась повторная высадка войск.

***

Первому полку второй дивизии шестой армии (тому самому, что смотрел перед войною Император) был дан важный и судьбоносный для многих солдат приказ: «Взять гору Верех!» В истории Империи она осталась как высота сто (H-100), но в армейских «сказах» та гора называется Красной Горой, и никак иначе. Думаю, почему Гора – Красная, объяснять уже не стоит.

Но что есть гора Верех? А гора та такова есть: «…На горе были неплохие позиции, их охраняли около тысячи солдат и офицеров (вспомним, что имперский полк насчитывал десять тысяч солдат и офицеров). У них имелись орудия, минометы, гранаты, и тому подобное. Гору же ту опоясывали три линии окопов на разных высотах. Наверху была наблюдательная точка».

У противника имелись: пять орудий, двадцать горных бронемашин, три миномета для гор, гранаты, светометы, и так далее. Самолетов у враждующих сторон не было.

Обстреляв гору, враги сомкнули вокруг нее кольцо окопов (заметьте, под огнем противника!) и засели там, осадив Верех и перестреливаясь беспрерывно с воинами Страны.

Всюду слышен был грохот бессчетных взрывов – враги обменивались выстрелами из орудий и закидывали друг друга гранатами, взрывни́цами, как их звали республиканцы.

Через полчаса из имперских окопов полетели сотни гранат. Множество взрывов раздалось почти одновременно. Солдат в окопах под горою попросту засыпало насмерть землей. Многие подорвались или были жестоко изувечены.

Первая окопная черта опоясывала подножие горы Верех. Как раз туда и двинулись передовые имперские части, а к их окопам в то время подошли последние части полка. Часть укреплений была полностью разрушена, и много воинов убито было, посему имперцы сочли эту линию легкой добычей.

Прикрываясь тремя минометами и десятью бронемашинами, полтысячи солдат рванулось на Верех. Там за круговой стеной тяжелых щитов засели воители Страны, и стена та перегородила подступы к Горе, замкнув вокруг нее непробиваемый пояс защиты.

Но вскоре врагов прижало к земле невероятно мощным светометным огнем. Кое-кто все же выжил... Вражеские силы огню тому противопоставили гранаты, минометы, светометы на бронемашинах.

Медленно, но верно, они все же подошли к укреплениям и стали стрелять в упор.

Республиканцы вдруг ответили штыковым наступлением и отбросили имперцев к их окопам. Но Воины Страны увлеклись преследованием и были расстреляны из светометов.

После этого они отошли за вторую линию, а первую, пусть даже и с боем трудным, заняли Враги. На середине горы вновь выросла круговая стена щитов, из-за коей никто боле не лез.

И вот имперские силы под огнем своих и чужих двинулись наверх, и каждый вершок дался им с невероятным трудом и великой кровью. Щитовую стену трудно было пробить…

Кровавый штыковой бой около второй черты, перестрелки бронемашин с орудиями республиканцев… Кровь была всюду. Вал трупов был велик, и теперь уже по нему шли имперцы на вторую линию, ибо сровнялся вал тот с остатками полуразрушенных укреплений. Вскоре республиканцы под давлением многократно превосходящих сил противника оставили и вторую окопную полосу.

С превеликим трудом заняли имперцы и третью черту укреплений (та линия в памяти выживших солдат осталась под именем «Красная Полоса»).

Наблюдательную точку взяли с особым трудом, буде так сказать вообще можно. Бойцы поскальзывались, ибо лужи крови скользкие, и падали на пол, а упавшего обычно добивали штыком или ножом. Посему коридор и комнаты пункта были завалены погибшими.

Имперцы потеряли пятнадцать машин, три орудия и миномет. Солдат и офицеров было убито около двух с половиной тысяч и тысяча ранена. Республиканцев же осталось лишь десять…

***

… Морская база Руду́с на Миране была не очень большой и располагалась на берегу небольшого моря, в узком заливе которого и была базовая пристань. Но укрепления имелись и наземные. Итак, она несколько напоминала небезызвестный Порт-Артур.

Шел двадцать второй день войны, то есть шестой день осады НБС.

… Вверх поднимались сотни самолетов, к берегу подходили десятки морских военных кораблей, и готовилась высадка морского и воздушного десантов.

Но республиканцы выставили свои менее многочисленные силы.

После нескольких часов жестокого воздушного и морского боя началась высадка десанта, несмотря на обстрел с берега. Корабли и самолеты взрывались, их место занимали иные; солдат врага, высаживавшихся с воздуха на парашютах убивали прямо в небе, и на землю ложились лишь трупы, посему воздушную высадку пришлось отменить и перенести в глубь территории, в тыл противника империи. А на берегу к базе уже двинулись при поддержке корабельных орудий танки и бронемашины. Обстрел и взятие порта были вскоре завершены, поэтому можно было полностью перейти к наземной операции (дело в том, что кроме той, прибазовой, части порта, была еще одна, дальше).

Республиканцы бросили на врага технику, что имелась под Рудусом, и двинулись вместе с ней на имперцев. Удар тот был настолько неожиданным и мощным, что имперцы откатились к морю и были загнаны в прибрежные воды, где многие пали и утонули…

Но перестрелка не утихала, и вскоре, опомнившись, имперские силы оттеснили Воинов Страны обратно.

К ночи бронетехника республиканцев была почти полностью истреблена, а орудия базы замолчали. Но и враг уже был истощен, хотя и мог ныне напасть на Рудус с двух сторон, а то и вовсе полностью его окружить, что имперцы, правда, и делали потихоньку.

Но все же Враги и их союзники устали, посему перестрелка затихла, и с берега к базе двинулись переговорщики. Они предложили сдаться в обмен на жизнь. Но в Рудусе знали, что враг играет в опасную игру, поскольку видно было, что силы противника республиканцев также истощены. Поэтому в сдаче базы ее начальником было отказано, и воинам приказали подготовиться к последнему бою и подготовить сам Рудус к последнему приступу.

К середине ночи враг пошел на приступ. Всюду лилась кровь и новые трупы пополняли и без того уже великие горы умерших и умирающих. Груды развалин дымились и горели. Снаряды и гранаты кончались. Республиканцы не сдавались, медленно, с боем, отходя к центру базы. Вскоре раздался приказ о штыковом бое, и воины с древним боевым кличем «Mjerjet!», что значит «Смерть!», пошли в наступление, и для многих оно стало последним. Строй их врагов рухнул и распался, возник очередной вал трупов, и имперские ослабевшие солдаты, не выдержав натиска, побежали. Упавших и бегущих настигали и добивали.

Однако враг с трудом собрался с силами, ибо прибыло подкрепление и ударило на республиканцев сзади. Началось побоище, равных коему не сыскать. Весь Рудус стал дымной, горящей, окровавленной преисподней…

… Последний морской пехотинец отбивался штыком. Сколько имперцев заколол он – не сосчитано... Но вот его самострельный светомет сломался, пришлось стрелять из пищалей, в которых, правда, заряды скоро кончились. Но он не пал, ибо стал к стене спиной и начал отбиваться ножом. Наконец, бился он голыми руками, но пал, защищая Родину …

В том бою враги потеряли без числа солдат и техники – весь брег и море прибрежное завалили догорающие остовы да трупы, окровавленные или сгоревшие…

***

Да, силы Страны Народовластной лишились этих двух планет, и почти всех войск, и почти всей техники, но противники их потеряли раза в два больше.

Последняя база на Намаре пала на двадцать четвертый день войны (восьмой день осады НБС).

Естественно, все те восемь дней имперский космофлот и космоавиация сражались с космофлотом и космоавиацией Страны. Но республиканцы почти не потеряли техники и людей – ведь бились они в основном из-за внешнего силового поля, а подобной мощной защитой имперцы не обладали…

Обе стороны делали вылазки и устраивали перестрелки, но к концу восьмого дня осады NKS полностью окружили имперские и им союзные войска.

На станице известие о занятии окружных миров восприняли весьма болезненно. И стали готовиться к последнему бою. Не на что было надеяться, и свет веры гас… (очередное запоздалое примечание творца: именно на ста́нице, т.к. слово это – новое, в станице – значит в казачьем поселении, а это – станция).

Тем временем, за восемь дней осады станицы, имперцы потеряли два космокрейсера и три космоэсминца, один такой крейсер был поврежден. Потеряли силы врага и сто космических самолетов. Республиканцы же лишились космоэсминца и двадцати звездных самолетов.

На девятый день осады произошло крупное сражение в межзвездном пространстве, поскольку у врагов теперь были развязаны руки и к ним подошли некие силы в помощь.

Со стороны Империи и союзников были космоавианосец с двумя тысячами самолетов на борту, пять космокрейсеров и семь космоэсминцев. Республика же смогла выставить лишь сто звездных самолетов, космокрейсер и два космоэсминца, а также два охранных корабля.

Началось жестокое сражение. Всюду тьму межзвездную пронзали световые снаряды, везде взрывались ракеты, и челны звездные получали разного рода повреждения…

Имперцы пытались пробить внешнее силовое поле НБС. Добраться до космофлота, отступившего за него, надо было во что бы то ни стало. Наконец, спецбомбами было пробито несколько дыр в силополе, но вскоре подошел спецкосмокорабль – полеуничтожитель. Вскоре под его особым обстрелом поле пало полностью, но сам тот космокорабль был сбит орудиями станицы.

Самолеты перестреливались и обменивались ракетными выстрелами, а также бомбили корабли. После ожесточенной орудийной и ракетной перестрелки республиканцы отошли за внутреннее силополе, которое имперцы так просто взломать уже не могли.

Злые силы потеряли крейсер и два эсминца, двести самолетов. Не осталось у них ни одного неповрежденного корабля, на каждом недоставало ракетного ствола или орудия. Впрочем, республиканцы потеряли, пожалуй, больше своих врагов – внешнее силополе, эсминец и тридцать звездных самолетов. И опять же, ни одного неповрежденного звездолета.

На десятый день осады к частям Shroga Đefa подошли подкрепления – еще шесть десантных станциоштурмовых космокораблей, а это значило еще шестьсот тысяч солдат и офицеров, шесть тысяч орудий и минометов, шесть тысяч танков и бронемашин. Также прибыл и космоавианосец с тремя тысячами самолетов на борту и два космокрейсера для штурма НБС.

Приступ был запланирован на следующий день – то есть одиннадцатый день осады и двадцать седьмой день великой войны…

Dolom 3. Ašpiksitip. (Часть 3. Приступ.)

Всю ночь Враг готовился к великому приступу станицы, который стал еще одной страницей героической истории всей войны, ибо воинства, вступившие в бой, были невероятно сильны числом и волею.

Утром двадцать седьмого дня войны огромные силы пришли в движение. Республиканцы же готовились к последнему бою.

Космические самолеты имперцев и их союзников сражались с звездными самолетами республиканцев или бомбили корабли и старались пробить дыры в силовом поле, космокорабли же вражеские поле обстреливали и, естественно, перестреливались с республиканскими военными звездолетами.

Вскоре подошли четыре новых спецкосмокорабля – полеуничтожители. Их прикрывали запасные части стоявшего под НБС имперского космофлота. Они начали особые обстрелы и бомбардировки поля, и оно через десять минут полностью разрушилось, и более республиканскому космофлоту укрыться было негде, посему пришлось принять бой и погибнуть.

На не защищенную более ничем, кроме орудий и ракетных стволов, станицу обрушился чудовищный град бомб и снарядов – такого мощного обстрела еще не видели.

Космофлот и космоавиация были уже почти добиты, но еще сопротивлялись, поддерживаемые со станицы, ибо она могла ответить врагу выстрелами, поскольку орудийные башни и ракетные стволы были бронированы, а сама НБС также имела поверхностную толстую защиту из особо прочного сплава.

Но обстрелы и бомбардировки существенно повредили внешнюю броню НБС и ее огневые точки – все больше башен разрушалось, все больше ракетных стволов взрывалось…

Внутри станицы кое-где полы дрожали от бесконечных взрывов, многие видели осколки башен и стволов, звездных самолетов и звездолетов. Все разрушалось, взрывалось и горело, тьму Вселенной пронзали ракеты и световые снаряды.

Наконец, с превеликим трудом космофлот и космоавиация станичные были истреблены полностью, и немногим воинам удалось спастись. Вскоре замолчали последние орудия и стволы.

Теперь можно было начать высадку войск Имперского Блока на НБС.

***

Смолкли выстрелы. Все стихло. К четырем заблокированным станичным входам двинулись десантно-штурмовые звездолеты Врага.

Вскоре они прикрепились к НБС. Дверебойники (Djevjèbitibǘ) начали свою работу.

Внутри же взвыли сотни сирен, возвещавших об общей тревоге и особой опасности. Объявили чрезвычайное военное положение и всеобщую повышенную боеготовность.

Тут я сделаю небольшое поясняющее отступление, дабы дорогой читатель смог разобраться в дальнейших событиях.

Итак, было четыре входа на станицу, следовательно, за ними было четыре коридора. И они были разделены на три отсека, разгороженных толстыми железными дверями. Те отсеки, в свою очередь, делились на отделы: в первом отсеке имелось два отдела, разгороженных светополем (из световых пучков созданным), во втором отсеке – три, разгороженных сначала силовым полем, затем светопучковым, и, наконец, третий отсек делится на два разделенных светом отдела. При указании отдела как меньшей боевой единицы сначала указывается номер коридора, затем – отсека, и только в конце – номер самого отдела. Например, отдел первый первого отсека первого коридора выглядит как 1.1.1

Каждый из коридоров узок и не слишком высок, дабы нельзя было в полной мере использовать бронетехнику, но длинен, чтобы можно было бить по растянутой вражеской колонне. Высота его – примерно три метра, а ширина – семь с половиной, т.е. в ряд могут пройти лишь два низких танка за один раз, да и то в лучшем случае. Общая длина – примерно 3000-3500 метров. Войско в таком коридоре строится рядами по десять-двенадцать человек, впереди идут тяжелые щитоносцы (в смысле «несущие тяжелые и крепкие щиты»). Иногда впереди ставят заслон из боевых роботов или стену из тяжелых щитов, перегораживающую сию теснину.

В войске ста́ничном имелось четыре дивизии. Поэтому сутки разделили на четыре шестичасовых отрезка, во время каждого из которых действовала одна из дивизий, а остальные отдыхали и затем сменяли ее. Начиналось все с первой дивизии, Мирослав с друзьями служил во второй.

Итак, примечания писателя окончены, и можно снова вернуться к чтению.

Ныне первая дивизия разделена была на четыре полка по 6400 человек, каждый полк получил свой первый отсек в каждом из четырех коридоров. Первые два батальона (по 1600 человек каждый) стояли в первых отделах, по батальону было во вторых отделах первых отсеков, и по одному – в запасе и для противонаступлений.

Стоял первый ряд щитоносцев на некоем удалении от дверей, ибо они могли разлететься на куски от мощных ударов (лазером имперцы жечь намеренно не стали, чтобы от обломков дверей было больше убитых и искалеченных противников). Хранилоносцы (Horonmjemkjekü), то есть щитоносцы (дело в том, что слово horonmjem можно перевести как хранило, то есть, собственно, щит), стояли в ряд по десять человек по двое, поскольку щит был тяжел для одного.

За их спинами на небольшом расстоянии находились стрелки, среди них был еще один ряд легких щитоносцев, ибо там щит мог держать один человек, но двумя руками – они были на случай далекого разброса не слишком тяжелых осколков. Впереди стояли и роботы-военные. Они должны были принять на себя первый удар. Стена щитов должна была укрыть стрелков.

Из звуковых устройств над их головами звучала речь начальника станицы – Э́льдара. Вот что он говорил им на так называемом «приказном языке»:

«Arvnjejesü! Ifrudin ašrudgu! Astunin miritim! Njetoisputin!», что значит в переводе «Воины! Готовьте оружие! Стоять насмерть! Не отступать!» – отрывистые фразы-приказы подходили как нельзя лучше. То же самое повторяли и поместные начальники войск, т.е. командующие на местах более мелкие офицеры.

***

В отделе 1.1.1 было неспокойно, все были взволнованы до предела. Вскоре стало видно, что дверь вот-вот разлетится на много кусочков, но, как вы догадались, имперцы обеспечивали полную непроницаемость, дабы всё не улетело в открытый космос.

Появились трещины на внутренней стороне могучей двери (представьте очень толстую – примерно пять метров крепкого железа – дверь высотой около четырех и шириной около семи с половиной метров), и приказ «Ifrudin ašrudgu!» был повторен. Также раздался приказ «Nak ašokbor!» («К бою!»). Все взгляды были прикованы к Двери.

И вдруг раздался великой силы удар, и та с грохотом и треском разлетелась на множество кусков. Поместные начальники крикнули «Horonmjemü!» («Поднять щиты!») – и на людей посыпались обломки. Своей ударной силой они убили и искалечили многих и сломали руки щитоносцам, хотя и не пробили их хранила (мн.ч. от хранило – творец.) Однако щиты все же укрыли часть воинов, врачи начали вывозить раненых и убитых, поскольку у республиканцев был обычай не давать на поругание врагам бездыханные тела своих воинов. Второй ряд взял щиты и, плотно сомкнув, поставил их на пол, за щитами выросли цепи стрелков с оружием наготове.

Роботов выпустили вперед, за ними стали щитоносцы, за коими были стрелки.

Сначала в бой ринулись имперские роботы-прорывщики, и завязалось короткое, но весьма ожесточенное, страшное сражение боевых машин. Далее, после сокрушения заслона, двинулась по трапам ( у республиканцев эта часть звездолета или морского судна зовется сходней) и пехота имперцев.

Имперские силы (здесь и во многом далее под имперскими силами понимаются войска всего Блока – примечание писателя) рванулись в проем, стреляя на ходу. Им ответили долгими очередями, ибо за спинами щитоносцев стояли и светометчики. Пошли в ход гранаты, и многих убило ими с обеих сторон.

…Зазвучал приказ «Siamkunin jerdjesü!» («Сомкнуть ряды!»). Кричали и «Jesturin miritim!» («Стрелять на поражение!»), но, думаю, то было, согласитесь, немного излишним.