Тебя убьют по дороге

Дверь в камеру отворилась, и на пороге появился молодой лейтенант.

– Игнатов, на выход.

Варяг поднялся с нар и молча двинулся к выходу.

– Что случилось? – спросил он у охранника.

– Владислав Геннадьевич, – шепотом доложил лейтенант, – хозяин к себе требует. Видать, дело важное. Требовал, чтоб немедля доставили.

– Ладно, веди.

– Руки за спину! – громко скомандовал охранник, подталкивая Варяга к выходу.

Шунков, развалившись, сидел в кресле. Когда ввели Варяга, хозяин чуть наклонился и положил руки, сложенные в замок, на крышку стола. Он долго молчал, а потом проговорил, указывая на стул:

– Присаживайся, смотрящий.

Варяг был несколько удивлен. В голосе хозяина не слышалось прежней спеси и самодовольства. Владислав сел.

– Удивлен? – спросил Шунков.

– Чем?

– Разве ты не хочешь узнать, зачем я тебя позвал? – продолжал юлить начальник колонии. Варяг лишь пожал плечами.

– Хорошо, я скажу. Ты выиграл, Варяг. Теперь твое слово значит на зоне гораздо больше, чем чье‑либо другое, а тем более мое.

Владислав усмехнулся, но продолжал хранить молчание.

– Я тебе дам полную свободу, Варяг. Единственное, о чем прошу, не позволяй законным устраивать беспредела над суками. Пусть живут.

Игнатов чуть приподнял брови. Видно, резня здорово пошатнула положение хозяина. И печется он вовсе не о суках, а о себе, родимом. Как бы не выкинули его с насиженного места.

– А что взамен? – наконец подал голос смотрящий.

– А что ты хочешь? – вопросом на вопрос ответил Шунков.

– Хорошо, скажу. Во‑первых, по первому моему требованию я должен иметь возможность звонить куда хочу и кому хочу.

– Но…

– Иначе будем продолжать пускать кровь сукам, – перебил его Варяг.

– Хорошо, – кивнул Шунков, потирая обросший щетиной подбородок.

– Во‑вторых, – продолжал Владислав, – грев законным поддерживать без всяких выкрутасов. – Шунков молчал.

– И последнее. Ты проследишь за тем, чтобы людей с малявами не трогали по крайней мере на твоей территории, – заявил Владислав.

Начальник колонии долго молчал, обдумывая и взвешивая условия. На его лице отражалась отчаянная внутренняя борьба. Варяг тоже молчал.

– Хорошо, – наконец тяжело вздохнул Шунков. – Я все сделаю.

– Тогда сделка заключена, – удовлетворенно кивнул Варяг.

Шунков позвал охранника, и Владислава вывели из кабинета.

Настоящая причина, по которой начальник колонии согласился на столь унизительные для него условия, так навсегда и осталась тайной.

* * *

С Анзором Кивилиди Ангел встретился вечером этого трудного, напряженного дня. Заявился в казино неожиданно, без предварительного звонка.

Хозяин встретил вора радушно, впрочем, по‑другому и не полагалось. Проводив в свой кабинет, он вдруг неожиданно ошарашил Ангела:

– Слышал об этом мотоциклисте. Ты молодец, не растерялся.

Судя по тону, Анзор знал больше, чем говорил. Сомнения мутноватым неряшливым облачком заползали в сознание Ангела, крепко пошатнув его недавнее убеждение в надежности грузина. И только радушнейшая улыбка Кивилиди сумела слегка смягчить неприятное впечатление. Все‑таки в этом городе никому не стоит верить.

– Откуда ты знаешь обо всем? – стараясь не показать своей настороженности, спросил Ангел. Кивилиди выглядел чрезвычайно удивленным:

– Как не знать, если об этом весь город говорит.

– Что, столько шума было? – хмыкнул Ангел.

– Может быть, шума было и немного, но те, кому нужно знать, уже в курсе, – сдержанно возразил Анзор, а затем спросил:

– А сам что ты об этом думаешь?

Кивилиди поднялся, подошел к бару, взял бутылку виски. Глядя на его размеренную аристократическую походку, трудно было поверить, что большую часть своей жизни он жевал хозяйскую пайку.

– Скорее всего, они следили за домом, вот и держали под рукой на всякий случай вооруженных мотоциклистов, – пожал плечами Ангел.

– Кстати, знаешь, что случилось с пассажиром мотоцикла, в которого ты пальнул из пушки? – поинтересовался Кивилиди.

– Просвети, – равнодушно бросил Ангел.

– Его труп валялся в одном из проходных дворов. Твоя пуля пробила ему легкие. Второй выстрел был произведен в лицо. По‑видимому, его добивал напарник. У меня имеются кое‑какие связи, так вот – убитый в картотеках не значится. Нет и предположений, кто он такой. Нет его отпечатков пальцев, нет фотографии. Ничего!

– Как ты думаешь, кто способен на такой наскок? – спросил Ангел.

– Да кто угодно! – беспечно отозвался Анзор. – Сейчас в городе столько всякой шпаны шастает, что за всеми и не уследишь. Палят друг в друга, будто в тире. Едва ли не каждый день выезжаю разборки улаживать. Признаюсь тебе, Ангел, если бы не я, так молодежь бы себя давно уже перестреляла. У нас в Питере много неучтенных групп. Эти беспредельщики никому не подчиняются, и частенько мы о них даже ничего не знаем. Это группы‑однодневки. Быстро собираются, а потом так же мгновенно рассыпаются. Грабанули кого‑то и тут же в тину! Возможно, именно таких и наняли для разовой работы. А концов не сыщешь, никто никого не знает. Все делается через посредников.

Ангел отрицательно покачал головой:

– Сомневаюсь. Мои интересы с этими шайками не пересекаются. Они действуют изолированно и, скорее всего, даже не подозревают обо мне. Здесь чувствуется крепкая организация.

Вяло пожав плечами, Кивилиди продолжил:

– На самом деле бригад с хорошей организацией в Питере не так уж и много. Казанские, тамбовские, воркутинские… Сейчас вес набирают тюменские. У них неплохая разведка, может, им ты чем‑то не угодил. Они способны на все. Но не будешь же к ним подходить и спрашивать, а не вы ли хотели замочить Ангела?

Нет, такие дела следует проворачивать деликатно, а времени, насколько я тебя понимаю, нет. Иначе я бы, возможно, смог что‑нибудь придумать.

Ангел помолчал с минуту, а потом спросил:

– Сколько тебе потребуется времени, Анзор? – Подумав, Кивилиди отвечал:

– Дня три… У меня, конечно, есть в этих бригадах свои люди. Сам понимаешь, без этого нельзя. Нужно знать, чем дышат твои конкуренты. А это, в свою очередь, подразумевает кое‑какие траты…

– Не темни, сколько! – сдержанно, но жестко оборвал его Ангел.

– Меня интересует доля в сталелитейном заводе, – мило улыбнулся Кивилиди. – Я хотел бы три процента.

– Анзор, много просишь, – тут же перебил Ангел.

– Ты меня не так понял, – слегка смутился хозяин казино. – У меня на примете имеются очень толковые люди, которых я поставил бы в руководстве.

То, что я прошу, – это очень мало, поверь. Два процента пойдут для того, чтобы побыстрее провернуть сделки, а оставшийся станет чем‑то вроде премиальных.

Завод же будет полностью под контролем законных. Это я обещаю!

– Здесь есть над чем подумать, – согласно качнул головой Ангел.

– Ты не прогадаешь, – заверил его Анзор Кивилиди с заметным облегчением. Ангел поднялся:

– Очень надеюсь. Но три дня дать не могу! – жестко обронил вор. – Самое позднее завтра. Или считай, что наша сделка не состоялась.

– Хорошо, я попробую.

* * *

– Я хочу стоя, – обняв Ангела и прижавшись к нему всем телом, прошептала Зинаида.

– Как скажешь, – согласно кивнул он.

– Держи меня, я хочу к тебе на руки. – Ангел улыбнулся:

– Принимается, – и поднял Зинаиду на руки, раздвинув ее ноги.

Их движения были ритмичными и сильными. Зина закрыла глаза, слегка откинула голову, отчего ее шея выглядела неестественно длинной. Все получилось замечательно, будто они прожили вместе не один век.

Оргазмы слились, растревожив тела до последней клеточки, они вскрикнули одновременно. Женщина вздрогнула, по ее ногам пробежала легкая судорога, после чего, расслабившись, Зина повисла на крепких руках Ангела.

Молчание продолжалось вечность, но оно не тяготило, его можно было слушать, как хорошую музыку, которая никогда не надоедает.

– Хорошо, – сладостно протянула Зина, – так бы и была на твоих руках, не слезая. Ты еще можешь меня немного подержать, не устал?

Наивность женщины вызвала у него невольную улыбку. Если бы она могла знать, каких крутозадых дам помнили его ладони, тогда бы не стала задавать подобных вопросов. – Можешь не беспокоиться, я могу держать тебя до второго пришествия.

– Не будем надолго загадывать. Отпусти! – неожиданно потребовала Зина.

Осторожно, как будто бы он имел дело с венецианским стеклом, Ангел поставил женщину на пол.

– Ну и раскатал же ты меня, – честно призналась Зина. – Такое ощущение, что я куда‑то улетела, а потом вернулась на землю.

– Надеюсь, путешествие было приятным? – серьезно спросил Ангел.

– Лучше не бывает, – так же серьезно отозвалась Зина.

Не без удовольствия Ангел проследил за тем, как Зина надевает полупрозрачные трусики.

– Мне опять надо уезжать, – сообщил он ей, вздохнув.

– Куда? – недоуменно вскинула брови Зинаида. Поколебавшись, Ангел сказал:

– В Москву. Надо кое‑что проверить.

– Ты едешь один? – Девушка заглянула ему в глаза.

– Да, детка.

– А как же твои верные гренадеры, что готовы прикрыть своей грудью шефа в минуту крайней опасности? – Сейчас лицо Зинаиды выглядело слегка плутоватым. – Неужели испугались предстоящей поездки?

– Я же тебе говорил, что отправляюсь всего на пару дней и мне абсолютно ничего не грозит.

– Ты заманил любимую женщину в чужой город, оставил ее без средств и теперь уезжаешь? Настоящие мужчины так не поступают, – капризно надула губки Зина.

Брови у нее слегка изогнулись, а лицо приняло обиженное выражение.

Конечно же, она была профессиональной содержанкой и знала, какие слова следует говорить мужчинам, а от каких нужно воздержаться. Ангел молча отсчитал тысячу долларов и положил их на тумбочку.

– Разменяешь в пункте обмена, – усмехнулся он. – Этой мелочи тебе хватит, чтобы прожить без меня пару дней.

Чуть помедлив, она взяла деньги, но при этом держалась так, как будто бы сама вручала целое состояние.

– Не хочу тебя пугать, дорогая моя киска, но желательно, чтобы ты вообще не покидала квартиры, – сдержанно заметил Ангел. – У меня возникли кое‑какие трудности, и мне бы не хотелось увидеть вместо двери проем от взрыва.

– Подумаешь, – пожала плечами Зина и сунула доллары в крохотную сумочку.

– А теперь закрой за мной дверь, будь добра. Никогда не любил долгих расставаний. И не забывай набрасывать цепочку, мало ли, – серьезно наказал Ангел, шагнув за порог.

Едва оказавшись на лестничной площадке, вор нутром почувствовал какую‑то смутную опасность. Он привык прислушиваться к подобным ощущениям, и они его никогда не подводили. Ангел воспринимал подобное беспокойство как знак свыше и совершенно не мог объяснить его природу. Как можно объяснить тот факт, когда лоза в руках лозохода вдруг начинает изгибаться в дугу, стоит ему только натолкнуться на живительные подземные источники? Сейчас Ангел ощущал нечто подобное, только никак не мог определить источник угрозы.

Но самое непостижимое было в том, что иной раз Ангел был способен предвидеть не только какие‑то важные события в своей жизни, но даже смерть дорогих ему людей. Так, например, несколько лет назад он проснулся в полночь от удара колоколов. Их звон был настолько отчетлив, что казалось, будто бы звонница размещалась в соседнем дворе. Повинуясь какому‑то неосознанному внутреннему голосу, он поднялся и вышел во двор. Но, кроме собаки, уныло брехавшей в дальнем углу двора, не рассмотрел ничего. А утром Ангел, полный самых дурных предчувствий, решил позвонить матери и услышал от соседки страшную новость, что она скончалась в самую полночь. Как же тут было не поверить в чудесное воскрешение после смерти? Видно, душа матери хотела разбудить сознание сына.

Ангел спустился во двор, огляделся. Двор был пустынен, никто не наставлял на него автоматных стволов, не было мрачных коротко стриженных субъектов, угрожающих его жизни. Вообще ничего подозрительного не наблюдалось.

Однако все‑таки что‑то было не так.

Ангел вспомнил о прошлогодней операции «Ураган», которую производили подразделения ФСБ. Перед началом операции у него тоже возникло очень нехорошее предчувствие. В течение нескольких месяцев в крупных городах России были задержаны десятки уголовных авторитетов. Подразделения оперативников действовали не всегда ювелирно, и у многих законных при задержании вдруг неожиданно обнаруживались пакетики с кокаином и оружие.

Операция «Ураган» сумела вытеснить авторитетов из всех районов, которые некогда считались неблагополучными, и законным ворам ничего не оставалось, как менять место прописки, искать другие территории.

Группы захвата брали законных повсюду: на улицах, в барах, в казино и на квартирах, и скоро Лефортово было буквально набито ворами. Многие не без юмора называли Лефортово в тот период «воровской сходняк». Были задержаны смотрящие городов и регионов, держатели общаков, а воровской мир в ходе проведенной операции получил такую колоссальную встряску, какая может сравниться разве что с сучьей войной, отгремевшей несколько десятилетий назад.

Многие из воров попрятались на секретных хазах, иные сумели перебраться за рубеж, и только самые непримиримые не желали срываться с родного места и шилом, торчащим из мешка, кололи глаза ментам. Одним из таких несгибаемых был и Ангел. И когда получил повестку на беседу к следователю, то понял, что пополнит список задержанных. Он прекрасно представлял, как произойдет его очередное задержание. Следователь во все глаза будет пялиться на законного, а потом пригласит конвоиров, которые без лишних слов спровадят для начала известного вора в законе в «обезьянник». До старости лет следак будет считать, что это была его лучшая операция, и за бутылкой водки не раз расскажет приятелям, как ему удалось без всякого шума арестовать знаменитого вора.

Ангел был холостяком и жениться не собирался. Это было против главных принципов воровского бытия. У вора в законе более близкой семьи, чем воровская, быть не должно. Однако после той облавы Ангел принял для себя совершенно неожиданное решение – непременно обвенчаться с любимой женщиной.

Правда, жизнь у них потом не сложилась, и возлюбленная пошла своей дорогой. Но тогда он действовал так, как подсказывала ему совесть.

В тот день, когда его повязали, в казенном кабинете следователя его любезно принял крепкий мужчина лет сорока пяти. По дорогому костюму и приторно‑горьковатому благоуханию, исходившему от него, Ангел сразу догадался, что в этих стенах этот человек случайный и его настоящее место в одном из зданий на Лубянской площади.

Ангел не ошибся. Человек, представившийся Михаилом Михайловичем, предлагал ему «крепкую мужскую дружбу» и гарантию, что он вытащит его из любых передряг, в обмен на некоторые сведения о ворах и ресурсах их общака. Ангел лишь поморщился от его предложения и ответил, что воровская порука куда крепче так называемой «мужской дружбы». Он уже готов был следовать в Лефортово, когда Михаил Михайлович вдруг неожиданно улыбнулся и сказал:

– Ты генерал воровского мира, а я генерал Федеральной службы безопасности. Мне бы хотелось не ссориться с тобой. Я хочу сказать тебе, что люди одного уровня должны дружить между собой. – Ангел мрачно улыбнулся:

– Я придерживаюсь иного мнения.

– У меня такое ощущение, что это не последняя наша встреча. И у меня будет время, чтобы убедить тебя в своей правоте.

Бывая на сходах, Ангел порой всматривался в лица воров и пытался угадать, кому из присутствующих могло быть сделано подобное предложение?

Воспоминания вихрем проносились в его голове, пока он выходил из подъезда и озирался по сторонам. И тут в одном из окон четвертого этажа дрогнула занавеска. Предчувствие не обмануло – за ним наблюдали. Не исключено, что как только он выйдет на открытое пространство, прозвучит выстрел, а потом к нему, уже бездыханному, подскочит какой‑нибудь молодчик и торопливо сделает контрольный выстрел в голову. Ангел распахнул дверь и скрылся в темном полумраке коридора, затем поднялся на чердак и перешел в соседний подъезд, выходивший на противоположную сторону дома. Выйдя на улицу, он поспешил затеряться в толпе. Подобный вариант тоже был учтен, когда он покупал квартиру.

Всего лишь в трех минутах отсюда был гараж, в котором он на всякий случай держал старенький «Форд». Если не обращать внимания на мелкие царапины на кузове, то это была еще вполне сносная машина.

Ангел подошел к гаражу, достал связку ключей, весело брякнул ими, высматривая нужный. Замок легко поддался, сухо щелкнув, ворота распахнулись, освобождая дорогу застоявшемуся автомобилю. Ангел сел за руль, запустил двигатель, и машина, в предвкушении дороги, заурчала спокойно и благодарно.

Оставалось последнее – позвонить Зине. Вытащив сотовый, он быстро набрал номер.

Прошло почти полминуты, прежде чем трубку подняли.

– В общем так, крошка, я беру тебя с собой. Встречаю на противоположной стороне дома. И торопись, у меня плохие предчувствия!

Молчание было долгим, а потом спокойный мужской голос вежливо констатировал:

– Ты не ошибся в своих предчувствиях, Володя. – Внутри у Ангела все похолодело. Как они отомкнули запоры, которые можно было взять только с гранатометом наперевес!

– С кем я разговариваю?

– Ты это очень скоро узнаешь, если будешь становиться нам поперек дороги, – прохрипел голос.

– Послушай… – начал было Ангел, но ему не дали договорить.

– Если у тебя имеется желание побеседовать с нами, милости просим, – перебил его человек на другом конце провода.

– Как там тебя, – внутри Ангела все клокотало от ярости, – можешь мне поверить, при первой же нашей встрече я подвешу тебя за мошонку на огромный крюк, и ты будешь висеть на нем до тех самых пор, пока твои яйца не вывалятся наружу!

– А у тебя богатая фантазия, Ангел, – голос его собеседника оставался спокойным, в нем даже проскользнули какие‑то доброжелательные нотки.

– А реальность сейчас такова: пока ты размышляешь, что сделать с моими яйцами, двое моих молодцов поставили твою подружку на четыре точки и охаживают ее с двух сторон. Тебе понятно? Чего ты вдруг замолчал?

Ладони Ангела мгновенно вспотели.

– Не трогай девчонку! – заорал он в трубку. – Она здесь совершенно ни при чем! Если хочешь поговорить со мной, я могу подъехать.

– Не пугайся, – усмехнулся нахал, – девочку мы твою не зашибем, а просто используем строго по назначению, так что после нас и тебе кое‑что перепадет.

– Оставь девчонку, иначе вы от меня ничего не добьетесь! – едва сдерживая рвущиеся наружу проклятия, процедил Ангел.

Через небольшую паузу незнакомец прогудел:

– Если ты хочешь с нами потолковать всерьез, ждем тебя на автостоянке близ Московского вокзала!

И тотчас в уши ударили короткие гудки. Выследили! Говоривший рассчитал все верно. Путь до стоянки займет не менее получаса. У него просто нет времени, чтобы организовать достойную встречу с противником. Вместе с тем не в его характере было отказываться от подобного вызова. Все‑таки обнаружили себя, сучары! Достанется вам еще на пироги! Подумав, Ангел набрал номер Аркаши.

– Слушаю, – узнал Ангел бодрый голос питерского смотрящего.

– Тархан, чем ты сейчас занимаешься? – спросил Ангел.

– За городом смотрю. Некоторые дела, знаешь ли, требуют моего личного присутствия, – тон смотрящего был шутливым, как будто в это самое время он похлопывал ладошкой по попке одну из своих избранниц, взгромоздившуюся ему на колени.

– Аркаша, не хотел отрывать тебя от важных дел, но, видно, придется, – приступил к делу Ангел.

– Что еще случилось? – настороженно спросил Аркаша.

– Каким‑то непостижимым образом они сумели вычислить меня. А теперь держат у себя мою девочку.

– Как ты узнал про это? – от прежней беспечности Тарханова не осталось и следа. Создавалось впечатление, что он ловким движением смахнул с колен поднадоевшую гетеру и занялся серьезными государственными делами.

– Я позвонил домой, но трубку взял какой‑то хмырь и забил мне стрелку через полчаса на стоянке Московского вокзала. Сейчас я еду туда!

– Не дури! Такие финты мы уже проходили, тебя просто шлепнут где‑нибудь на полдороги, – предупредил Тархан. – Не так‑то много туда подъездных путей. Лучше возвращайся на свою квартиру, там и переговорим. Я буду через несколько минут. Лады?

– А если они там? – засомневался Владимир.

– Не думаю, – отмахнулся Тархан.

– Возможно, ты и прав. Ты знаешь мой адрес?

– Разумеется, – хохотнул Аркаша. – Разве такая деталь может укрыться от хозяина города? Хочу сказать тебе, что я даже видел женщину, для которой ты приберегал свое целомудрие.

– Не о том сейчас речь! – резко оборвал его Ангел.

– Ладно, выезжаю, – отозвался Тарханов. Ангел отключил телефон и принялся ждать. Однако минуты бежали, а Тархан все не появлялся. Не выдержав напряжения, Ангел еще раз бросил взгляд в ту сторону, откуда должна была появиться машина Тархана, и, удостоверившись, что ее нет и в помине, решительно направился к дому, где оказалась в заложницах Зина. В подъезде было все тихо, на лестничной площадке тоже. Ангел прислушался, приложив ухо к двери. Из‑за толстой обшивки доносились едва различимые всхлипывания. Однако мужских голосов слышно не было. Ангел постучал, мысленно приготовившись к самому худшему. За мгновение до этого он достал из внутреннего кармана «вальтер» и теперь держал его на изготовку. Дверь отомкнулась почти сразу, Зина ждала его. Лицо зареванное, такое впечатление, что в одночасье она лишилась всех своих добродетелей.

– Ну‑ну, успокойся, все будет хорошо, – обнял Ангел женщину. Кроме лютой ненависти к визитерам, что вулканом клокотала в его душе, неожиданно для себя самого он отыскал в своей душе нечто похожее на неловкость и жалость к девушке. В конце концов, ведь это он втянул ее в эту историю.

– Они меня… Они меня… Ты даже представить себе не можешь!…

Какие они сволочи!… – заливалась горючими слезами Зинаида.

– Не надо ничего рассказывать, это ни к чему, – принялся успокаивать Ангел, прижимая к себе хрупкое, содрогающееся в рыданиях тело девушки. – Больше я тебя не оставлю, ты поедешь со мной. Собирай вещи! Ах да, у тебя же одна сумка. Захвати ее. Смотри ничего не забудь, больше мы сюда не вернемся.

Обидно было бросать все враз. И совсем не потому, что квартира стоила немалых денег (в один ремонт было вбухано столько, что можно было бы купить еще одну четырехкомнатную квартиру) и место было в самом центре Питера, близ Дворцовой площади, а скорее всего оттого, что с этим гнездышком он связывал некоторые личные планы. Квартиру предстояло продать, купить другую, может быть, не такую роскошную, как нынешняя (практика показала, что это ни к чему), и не такую большую.

– Володя, ты же не знаешь, что они со мной сделали… – еще раз всхлипнула Зинаида.

– И знать не хочу! – резко оборвал ее Ангел. Все, что он должен был знать, он уже услышал по телефону. – Ты моя женщина, и мне этого вполне достаточно.

Слова прозвучали на удивление твердо, он даже сам поверил в сказанное. Где‑то Ангел понимал ее. Бабы всегда тяжело переживают насилие. Даже самая бедовая из них зайдется криком, когда пара похотливых самцов по‑хозяйски возьмется за нее. Как это ни странно, но даже после случившегося Ангел не потерял интереса к Зинаиде. Она продолжала оставаться для него такой же желанной, как невеста в брачную ночь. Одной симпатией этого не объяснить, было в ней нечто сказочно‑колдовское, способное довести до греха даже монаха.

– Володя, давай уйдем отсюда побыстрее, – всхлипнула Зина. – Они ведь могут вернуться.

– Не вернутся, – твердо заверил ее Ангел. – А если все‑таки вернутся, то у меня найдется чем их угостить.

Раздался звонок в дверь.

– Это они, – глаза Зины расширились от ужаса.

– Спокойно, детка, – произнес Ангел, и, хотя тон его был бесстрастным, он ощутил, как внутри все напряглось и похолодело.

Ангел приготовил пистолет и почувствовал, что к нему возвращается былая уверенность. Включил монитор и через камеры слежения увидел, что у порога, подняв голову к объективу, стоит Аркаша Тарханов, рядом – двое парней, неразговорчивые исполины – вечные спутники своего хозяина. Нервно воткнув револьвер в кобуру. Ангел открыл дверь, брякнув цепочкой о косяк.

– Жива? – спросил Тархан у Зины, переваливаясь через порог.

– Как будто бы, – выжала из себя девушка нечто похожее на улыбку.

Такое выражение лица можно наблюдать только у человека, которого заставляют улыбаться прямо в дуло автомата.

– Они что‑нибудь говорили? Может, случайно назвали свои имена? – Глаза смотрящего невольно остановились на бедрах девушки, едва прикрытых тонкой тканью юбки.

– Не знаю, – Зина смутилась.

Ангел невесело усмехнулся:

– Интересно, ты бы стал запоминать, как их зовут, если бы тебя в это время напяливало бы двое рыл с двух сторон?

Аркаша Тарханов перевел взгляд на Ангела.

– Но‑но! – строго протянул смотрящий. – Это не одно и то же.

На губах телохранителей при этих словах обозначилось нечто вроде улыбок.

– Сам ты что обо всем этом думаешь? – спросил Тархан.

Ангел нахмурился:

– Меня просто по‑серьезному предупредили, дескать, а не пора ли тебе складывать чемоданы и возвращаться в Москву? Как ты думаешь, кто это может быть?

– Понятия не имею. Я и так уже чуть ли не носом землю рою, а о них все равно никто ничего не знает. Что ты намерен делать? – поинтересовался Тархан.

– Сегодня уезжаю, – коротко бросил Владимир.

– Что, испугался? – удивленно вскинул брови Аркаша. – На тебя это не похоже.

– Так складываются дела, – пожал плечами Ангел.

– Ты едешь один? – Тархан многозначительно перевел взгляд на Зину и, к своему удивлению, заметил, что лицо женщины настолько безмятежно, как будто она не пережила всего несколько минут назад унизительного изнасилования.

– Зина поедет со мной, – сообщил Ангел, поворачиваясь к любовнице.

Совсем небольшая заминка, может быть, какие‑то сотые доли секунды, но этого было вполне достаточно, чтобы понять, какой раздрай творится в его душе.

– Хорошо, я согласна. Куда я теперь без тебя? – искренне пролепетала женщина.

– Вот и порядок, – хлопнул Ангел себя ладонями по коленям и сразу же поднялся.

– Когда тебя ждать? – поинтересовался Тархан.

– Дня через три. Никак не раньше! – откликнулся Ангел.

– Тогда мы уходим, – сообщил смотрящий. Один из телохранителей‑молчунов распахнул дверь и шагнул на лестничную площадку.

В подъезде по‑прежнему не было ни души, и Тархан вместе со своей охраной, ничего не опасаясь, быстро вышли из дома, уселись в машину и укатили по своим делам.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Ангел у Зины, когда они остались наедине. Ее улыбка получилась кривой:

– Ничего… Как‑нибудь справлюсь.

– Бери самое необходимое, и уходим! Я подожду тебя на улице, – с этими словами Ангел выскочил в коридор.

Зинаида вышла через минуту и, громко стуча каблуками, стала спускаться вниз. У выхода из подъезда они столкнулись с двумя молодыми людьми.

С первого взгляда можно было понять их принадлежность к правоохранительным органам. Первый, тот, что был немного постарше, слегка приостановился и уверенно посмотрел на Ангела.

– Вы случайно не подскажете, где живет Владимир Константинович Дмитриев? – тон его был вполне деликатным, но в нем ощущалась некая стальная струна.

Услышав собственную фамилию, Ангел ничем не выдал беспокойства, виновато пожав плечами, ответил:

– Ничем не могу помочь.

Судя по алчным глазам оперативника, он готов был зажарить Ангела до хрустящей корочки, чтобы потом вкусно полакомиться. По собственному жизненному опыту Ангел знал, что от таких энергичных типов всегда следует ждать неприятностей. И не ошибся!

– Я следователь прокуратуры по особо важным делам Серов Игнат Александрович, – он раскрыл перед лицом Ангела документы. – Вы не могли бы показать свои документы?

Ангел нехотя достал из кармана паспорт и удостоверение и протянул их следаку. Оперативник продержал их достаточно долго, однако Ангела это нисколько не волновало. Для такого случая он выправил себе очень приличные документы сотрудника ФСБ на имя Модеста Петровича Григорьева, и даже самый рьяный опер от магического сочетания этих букв принимал надлежащую стойку.

Изучив внимательно документы, человек в штатском вернул их и негромко произнес:

– Извините. – По его лицу было видно, что он очень разочарован, но старается не подавать вида. Однако раскаяния в его голосе тоже не чувствовалось.

– У каждого своя работа, – великодушно согласился Ангел, бережно пряча солидную корочку. – На лбу ведь не написано, что ты за человек.

– Тоже верно, – согласился опер.

По этикету следовало переброситься двумя‑тремя ничего не значащими фразами. Еще пара взаимных улыбок, и можно считать неловкость исчерпанной.

– А зачем он вам нужен? – придав голосу сочувствие, спросил Ангел.

– Может быть, я могу помочь вам? Я ведь все‑таки живу в этом доме.

По лицу опера промелькнуло едва заметное сомнение.

– Собственно, ничего серьезного. Машину, зарегистрированную на его имя, видели в мастерской с пулевыми отверстиями на стекле. Хотелось бы, чтобы он внес кое‑какую ясность.

– Понятно, – удовлетворенно кивнул Ангел. И, протянув оперу руку, проговорил:

– Желаю успеха. Ну что, дорогая, пойдем, – повернулся он к Зинаиде, застывшей в дверях с напряженным лицом. – Нас уже Павел Петрович дожидается. – И Ангел, приобняв Зинаиду за плечи, повел ее к машине.