История Исаака

Моисей немногое сообщает нам о жизни Исаака. Хотя он жил не меньше отца своего Авраама, но жизнь его более обыкновенная; и Моисей, желая показать историю водительства Божия, бывшего Отцом народа, останавливается только на тех происшествиях, в которых открывается особенное действие промысла. Впрочем, своими замечаниями Моисей даёт знать, что и этого Патриарха Бог вёл путём искушений; очищал через них дух его, и доводил до того, что он мог быть образцом своего потомства. Исаак уже в первые годы своей жизни испытал великое искушение, когда отдался на жертвоприношение. Это было даже в такие годы, когда самосознание его раскрылось. История же говорит, что он сам нёс древа для жертвоприношения. Это обстоятельство глубоко врезалось в его память и определило его характер. Всё, что мы знаем из истории Авраама об Исааке, показывает в нём (29об) человека тихого, кроткого, − человека, который был под ножом жертвенным. Во всю жизнь видны в нём одни тихие, мирные, никогда не доходящие до восторженного самоощущения чувствования. В нём нет того мужества веры, какое открывается в его Отце, но тем не менее, дух его предан был Богу, и в Боге покоится: отсюда его обычай, который заметил одною чертою Моисей (в XXIV., когда он описывает возвращение Елиезера с Ревекою) – оставлять на несколько времени кущу отеческую для уединённых благочестивых размышлений и внутренней молитвы. Тому, кто видел на себе один раз образ жертвоприношения сына любви вечной, было о чём поразмыслить (Быт. XXIV.65. (нзнкм. сокр.) LXXVI. 4,7,13.). Скорбные чувствования его, и без того гораздо более близкие к душе его, нежели радостные, усилены кончиною матери, к которой он был сердечно привязан, и которая сама так любила его (XXIV.67.). Три года он оплакивал потерю её. (XXV.21.). Супружество с Ревекою на время (30) утешало его. Она была женщина живая, характера доброго и любезной простоты (XXIV.7.20.29) и с чувством преданности в волю Божию.

Но неплодство Ревеки, продолжившееся чрез 20-ть лет было причиною скорби, как для Исаака, так и для неё самой. Таким образом, его характер более и более определялся к страдательности, нежели для жительности, первая была родною стихиею духа, в последней он старался во всём подражать отцу.