Отто Аммон и Ваше де Ляпуж

Отто Аммон и Жорж Ваше де Ляпуж первыми выдвинули положение о зависимости психических качеств и вообще характера людей, а также и их социального положения от величины головного указателя. Чем ниже головной указатель, т. е. чем «длинноголовее» человек, тем он, как правило, одареннее, энергичнее, жизнеспособнее, а потому и социальное положение его выше. Аммон сделал такой вывод, обследовав 30 тыс. новобранцев в Бадене, Ляпуж — измерив 20 тыс. французов.

Оба автора обобщили свой материал таким образом, что получилась прямая корреляция — по их мнению — между антропометрическими данными (головной индекс) и социальным положением человека. По Аммону, брахикефалы — это потомки древнего местного населения Европы, занимающие ныне в целом более низкое общественное положение, в большинстве своем крестьяне; долихокефалы — это потомки германских завоевателей; последние селились в городах; туда же тянулись позже более активные (длинноголовые) элементы из деревни. Господствующие группы замыкались в привилегированные сословия, и сословный строй становился орудием естественного отбора. Обратного потока из города в деревню никогда не было, не было и фактов социального понижения людей высшего сословия; но вследствие феодальных войн и из-за слабого прироста населения среди длинноголовой элиты относительное количество короткоголовых в стране все возрастает. (Amman О. Die naturliche Auslese beim Menschen. Jena, 1893)

По Ляпужу, головной указатель тоже служит и показателем, и фактором, определяющим социальное положение людей. Головной указатель у горожан в среднем ниже, чем у крестьян; в равнинных местностях ниже, чем в горных; среди богатых ниже, чем среди бедных. Иными словами, длинноголовость — признак и даже причина более высокого социального, материального и культурного положения. «Длинноголовые» люди принадлежат к «европейской» расе (Homo europaeus, иначе — к «арийской»), а «короткоголовые» — к «альпийской» (Homo alpinus); последняя имеет к тому же менее выгодные психические свойства (Vacheude Laponge. Race et milieu social. Paris, 1909)

В несколько ироническом стиле Пенниман так резюмировал взгляды Ляпужа на состав населения Европы. Оно делится на три группы: «Самая лучшя — нордический длинноголовый протестант, который смел, белокур и стремителен, любит постоять за себя. Менее хорош альпийский короткоголовый католик, смуглый и спокойный, он любит сидеть на своей земле и подчиняться правительству, ненавидит прогресс. За ним следует средиземноморец, низкорослый, темнокожий, мезокефал; он хуже альпийца»

В отличие от Гобино (и отчасти от Аммона) Ляпуж объяснял господствующее положение людей «европейской» («арийской») белокурой и длинноголовой расы не древними завоеваниями, а «социальным отбором», который действует всегда в пользу более одаренных, энергичных, сильных, отбрасывая назад менее приспособленных. Бедные классы в современных государствах — это не потомки покоренного местного населения, а люди с наследственными неполноценными физическими и психическими свойствами (связанными, как правило, с брахикефалией); неполноценные личности из высших классов беднеют, опускаются и смешиваются с этой массой неимущего люда. Наоборот, более энергичные личности из бедноты могут пробиться в верхи. Иначе говоря, главный фактор истории Ляпуж и Аммон видели в отборе, называя его то естественным, то социальным.

Если расистская концепция Гобино представляла собой грустно-романтическое воздыхание о безвозвратно ушедших героических временах господства «арийской» расы, то расистская концепция антропосоциологов была проникнута более бодрым духом прогресса. Только какого прогресса? Они верили в улучшение человеческой породы через естественный (или социальный) отбор, через выталкивание «неприспособленных», а «неприспособленными» оказывались все малоимущие слои населения.

У Гобино элита человечества — это благородное дворянство старого времени, потомки белокурых и длинноголовых германских завоевателей, но, к сожалению, ныне все более и более вырождающиеся; у антропосоциологов элита — это преуспевающие богачи, современная буржуазия, зажиточная и образованная верхушка городского общества. Но у всех расистов, прежних и новых, налицо одинаково пренебрежительный и высокомерный взгляд на малоимущие слои европейского населения, а еще более — на «цветное» население внеевропейских стран. У всех расистов — последовательная и убежденная защита и оправдание социального и национально-колониального угнетения.