Средние века. Крушение античной цивилизации, варварские нашествия, хозяйственный и культурный упадок — все это привело в V—VI вв

Крушение античной цивилизации, варварские нашествия, хозяйственный и культурный упадок — все это привело в V—VI вв. к резкому сужению географического и этнографического кругозора. Политическое раздробление феодализирующейся Европы ограничило культурный горизонт рамками мелких графств и княжеств. Не только научный интерес, но и простая любознательность пропали даже у правящей верхушки, не говоря уже о массе населения. Остатки образованности сохранились только у христианского духовенства, но оно по самому духу христианского вероучения негативно относилось к светским, земным знаниям.

Неудивительно поэтому, что вся первая половина средневековья была эпохой крайнего падания и этнографических знаний. Только в восточной половине бывшей Римской империи, в Византии, удерживались еще крохи античных традиций. У византийских авторов (в VI в. — Прокопий, Иордан, в IX в. — Маврикий, в X в.— Константин и др.) мы находим некоторые более или менее достоверные этнографические сведения; но они по большей части имеют лишь практическое назначение — это как бы военные и коммерческие справочники. В западной же части Европы ни походы скандинавских викингов (IX—X вв.), ни крестовые походы (XII—XIII вв.) не пробудили даже у образованной части европейского общества желания узнать что-то об окружающих народах. Лишь у церковных историков XI—XII вв. (Адам, Титмар, Гельмольд) есть сведения о народах Северо-Восточной Европы, особенно о прибалтийских славянах: интерес к ним был вызван миссионерскими устремлениями.

Пример «ученой» мифологической этнографии Западной Европы дают византийские авторы Георгий Амартол (IX в.), чей труд использовал Нестор, а также Псевдо-Кесарии (VI в.), впервые упоминающий славян под их собственным именем. Приведем полностью этнографический пассаж Амартола (в славянском переводе, цитируемом Нестором): «Ибо комуждо языку овтмъ исписанъ законъ есть, другим же обычая, зане законъ беззаконъникомъ отечъствие мниться. От них же первие сирии, живуще на конець земля, законъ имуть отець своих обычаи: не любодъяти и предюбодъяти, ни красти, ни оклеветати, ли убити, ли зло дъяти весьма. Закон же и у вактриянъ, глаголемии врахманеи островьници, еже от прадъдъ показаньемъ и благочестьемь мяс не ядуще, ни вина пьюще, ни блуда творяще, никакоя же злобы творяще, страха ради многа божия ибо таче прилежащимъ к нимъ индиом - убийстводтици сквернотворяще гнъвливи и паче естьства; ли внутрьнъиши странт ихъ человъкъ ядуще и страньствующихъ убиваху, паче же ядять яко пси. Етеръ же законъ хялдъемъ и вавилонямь: матери поимати, съ братними чады блудъ дъяти, и убиваху. И всякое бо студное дъянье яко добродътелье мнятся дъюще, любо далече страны своея будуть. Инъ же законъ гилиомь: жены в них орють, зижють храми, и мужьская дъла творять, но любы творять елико хощеть, не въздержаеми от мужий своихъ весьма, ли зазрять, в нихъ же суть храбрыя жены ловити звърь кръпкыи. Владъють же жены мужн своими и добляють ими. Во Врътаньи же мнози мужи с единою женою спять, и многы жены с единымъ мужемъ похотьствують: безаконьная яко законъ отець нёзавистьно ни въздержаньно. Амазоне же мужа не имуть, но и аки скотъ бесловесныи единою лътомъ к вешнимъ днемъ оземьствени будут; и сочтаются с окрестными мужи, яко нъкоторое имъ торжьство и велико праздньство время то мнять. От них заченшимъ въ чревъ паки розбъгнутся отсюду вси. Во время же хотящимъ родити, аще родится отроча, погубять; аще же дъвическъ полъ, то въздоять и прилъжнъ въспитають».

В этом пассаже народы делятся на «блаженных» и «нечистых». Первые (сиры, бактриане-брахманы) идеально добродетельны. Вторые (индийцы, халдеи-вавилоняне, британцы) наделены лишь пороками; особенно подчеркиваются их жестокость (вплоть до людоедства) и сексуальная распущенность. Это скорее не люди, а какие-то чудовища, лишенные всяких законов и морали. В обоих случаях «все наоборот»: либо абсолютная добродетель, отсутствующая или редкая в реальном обществе, либо столь же абсолютное бесчеловечие и «антимораль». По принципу «все наоборот».

Практическими же побуждениями были непосредственно обусловлены путешествия на далекий Восток европейских монахов— Плано Карпини, Рубрука (XIII в.), пытавшихся разведать что-либо о возможности военного союза с татаро-монголами против мусульман, а также длительное путешествие венецианского купца Марко Поло (XIII в.), связанное с торговыми интересами.