Глава 18. Пайпер не хотела, чтобы на неё орал трехногий стол

Пайпер

Пайпер не хотела, чтобы на неё орал трехногий стол. Когда Джейсон пришел к ней в каюту этим вечером, она нарочно оставила дверь открытой, потому что Чудо Стол Буфорд воспринимал свои обязанности воспитателя слишком серьёзно. Если у него было хоть малейшее подозрение насчет того, что парень с девушкой находятся в одной каюте без присмотра, он начинал бегать по коридору, а голограмма Хеджа над ним топала и кричала:«Прекратить! Отжаться двадцать раз! А ну-ка оденься!».
Джейсон присел на край ее кровати.
— Я собирался идти на дежурство. Просто хотел сначала заглянуть к тебе.
Пайпер слегка толкнула его ногой.
— Парень, проткнутый мечом, хочет проведать меня? Как ты себя чувствуешь?
Он выдавил кривую улыбку. Его лицо было настолько загоревшим с их приключений на побережье Африки, что его шрам походил на рисунок мелом. Его голубые глаза стали еще более поразительными. Отросшие волосы были цвета кукурузных рылец, а на виске все еще виднелось углубление, где его оцарапала пуля бандита Скирона. Если такая незначительная царапина от небесной бронзы так долго не заживает, то Пайпер вообще не понимала, как он сможет оправиться от ранения имперским золотом в живот.
— Бывало и хуже, — заверил ее Джейсон. — Однажды драконица в Орегоне отрезала мне руки.
Пайпер моргнула. Затем она легонько ударила его по руке.
— Ты блефуешь.
— Мне почти удалось тебя провести.
Они держались за руки в уютной тишине. На миг Пайпер даже поверила, что они были обычными подростками, которые наслаждались компанией друг друга и пытались построить нормальные отношения в качестве пары. Тем не менее, пускай они с Джейсоном и провели несколько тихих месяцев в Лагере Полукровок, а приближающаяся война с Геей уже тогда давала о себе знать. Пайпер задумалась каково это — жить мирно, не боясь погибнуть каждые десять минут.
— Я так и не поблагодарил тебя, — выражение лица Джейсона стало серьезным. — Тогда на Итаке, когда я увидел свою маму... пережиток, ее манию... Когда я был ранен, ты не дала мне уйти, Пайпс. Часть меня... — он запнулся. — Часть меня хотела закрыть глаза и перестать бороться.
Сердце Пайпер пропустило удар. Она почувствовала свой пульс в пальцах.
— Джейсон... ты боец. Ты никогда не сдаешься. Когда появился дух твоей мамы... ты был единственным, кто не растерял все свое мужество. Не я.
— Наверное, — сухо выдал он. — Я не хотел взваливать на тебя такую тяжесть, Пайпс. Просто... У меня гены моей матери. Вся человеческая часть меня от неё. Что если я сделаю неверный выбор? Или совершу неисправимую ошибку при сражении с Геей? Я не хочу закончить как она — стать манией и без конца сожалеть о содеянном.
Пайпер обхватила его руками. Она почувствовала себя так, будто снова оказалась на палубе Арго II, а в руках у нее покоилась ледяная граната Борея, которая вот-вот собиралась взорваться.
— Все будет хорошо, — сказала она. — Не знаю, что случится с каждым из нас, но ты никогда не последуешь по стопам своей матери.
— Как ты можешь быть уверена?
Дочь Афродиты изучала татуировку на его предплечье — SPQR, орел Юпитера, двенадцать линий, отвечающих за количество лет, проведенных в легионе.
— Отец любил рассказывать мне одну историю о принимаемых решениях... — она покачала головой. — Хотя... не бери в голову. Я похожа на дедушку Тома.
— Расскажи мне, — попросил Джейсон. — Что за история?
— Ну... шли как-то по лесу два охотника чероки. Оба находились под табу.
— Табу — это запрет на совершение какого-либо действия.
— Ну да, — Пайпер начинала расслабляться. Быть может, именно поэтому ее отец и дед всегда любили рассказывать истории. Ведь даже самую ужасную тему для разговора можно было упростить, завуалировав ее под старинную притчу о парочке охотников чероки. Берешь проблему и превращаешь ее в развлечение. Возможно, это и подвигло ее отца податься в актеры.
— Так вот, одному из них, — продолжила Пайпер. — Не полагалось питаться олениной, другому — беличьим мясом.
— Почему?
— Да я понятия не имею. Некоторые черокские табу были вечными, как, допустим, убийство орлов, — она прикоснулась к символу на руке Джейсона. — Почти каждому это принесло бы неудачу. Но бывало и так, что чероки принимали временные табу — возможно для того, чтобы очистить свой дух, ну или потому, что узнали из духовного мира, что то или иное табу было крайне важно соблюдать. Они следовали своим инстинктам.
— Ладно, — неуверенно произнес Джейсон. — Вернемся к этим двум охотникам.
— Весь день они охотились в лесах, но поймать им удалось только белок. Затем они устроились на ночлег, и тот, что мог есть беличье мясо, готовил его на огне.
— Вкуснятина.
— Еще одна причина, почему я вегетарианка. Во всяком случае, второй охотник, которому нельзя было есть беличье мясо, умирал с голоду. Он, схватившись за живот, просто сидел рядом, пока его друг ел. В конце концов, первый охотник почувствовал себя виноватым: «А ну-ка, — сказал он, — съешь немного». Однако тот отказался: «Это табу. У меня будут серьезные проблемы: могу превратиться в змею или в кого похуже». Первый охотник засмеялся:«Откуда такие безумные мысли? Ничего с тобой не случится. А с завтрашнего дня просто снова перестанешь есть беличье мясо». Второй охотник знал, что не стоило этого делать, но все же поел.
Джейсон водил пальцем по ее рукам, что совсем не помогало ей сосредоточиться.
— И что случилось дальше?
— Он проснулся среди ночи, крича от боли. Первый охотник подбежал к нему узнать, что случилось; он отбросил покрывало и увидел, что ноги его друга срослись в кожистый хвост. Змеиная кожа покрыла все его тело на его глазах. Бедолага рыдал, извинялся перед духами и вопил от страха, но было уже поздно. Первый охотник оставался рядом и пытался его успокоить, пока несчастный парень полностью не превратился в змею и не уполз прочь. Конец.
— Нравятся мне эти истории чероки, — сказал Джейсон. — Они такие позитивные.
— Что верно, то верно.
— Значит, парень превратился в змею. Мораль сей басни такова: Фрэнк ел белок?
Пайпер с облегчением рассмеялась.
— Нет, глупенький. Главное — доверять своим инстинктам. Бельчатина была пригодна для одного человека, но запрещена для другого. Второй охотник знал о духе змеи внутри него, ожидающем своего шанса. Он знал, что не должен был кормить злого духа беличьим мясом, но все равно сделал это.
— Значит... Я не должен есть белок.
Пайпер успокоилась, увидев блеск в его глазах. Она думала о словах Хейзел, доверенных ей несколько ночей назад:«Я думаю, Джейсон — основа всей схемы Геры. Он был ее первым ходом, он же станет и последним».
— Смысл в том, — сказала Пайпер, тыкая пальцем в его грудь. — Что ты, Джейсон Грейс, прекрасно знаком со своими собственными злыми духами, и изо всех сил стараешься им не потакать. В тебе пробуждаются верные инстинкты, и ты знаешь, как им следовать. Несмотря на некоторые твои раздражающие качества, ты искренний человек, который всегда старается сделать правильный выбор. Так что больше ни слова о том, что ты хотел сдаться.
Джейсон нахмурился.
— Подожди-ка. У меня есть раздражающие качества?
Она закатила глаза.
— Иди сюда.
Пайпер хотела было поцеловать его, однако в дверь постучали. В проем заглянул Лео.
— Вечеринка? А я приглашен?
Джейсон прокашлялся.
— И тебе привет, Лео. Что-то случилось?
— Да ничего важного, — он указал наверх. — Несносные вентусы как всегда пытаются уничтожить корабль. Ты готов к дежурству?
— Ага, — Джейсон наклонился и поцеловал Пайпер. — Спасибо, и не переживай. Я в порядке.
— Этого, — сказала она. — Я и добивалась.
Когда парни ушли, Пайпер легла на свою пуховую подушку в форме пегаса и принялась наблюдать за созвездиями на потолке, которые проецировались из лампы. Она не думала, что сможет уснуть, однако целый день сражений с монстрами в летнюю жару сделал своё дело. Наконец, она закрыла глаза и погрузилась в кошмар.

~

Акрополь.
Пайпер никогда здесь не бывала, но узнала это место по картинкам — древний оплот, взгроможденный на холм, почти такой же впечатляющий, как Гибралтар. Отвесные утесы, которые возвышались над раскинувшимися внизу современными ночными Афинами, были увенчаны короной известняковых стен. На вершине, в серебристом лунном свете, блестела коллекция разрушенных храмов и современных подъёмных кранов.
Во сне Пайпер летела над Парфеноном — древним храмом Афины, с левой стороны заключенным в металлические строительные леса.
Смертные, похоже, избегали Акрополь. Возможно, из-за финансовых проблем в Греции. А может, это силы Геи организовали некий предлог, чтобы держать туристов и рабочих подальше отсюда.
Взгляд Пайпер был прикован к центру храма. Там собралось так много гигантов, что это было похоже на вечеринку для огромных красных деревьев. Пайпер узнала нескольких: ужасных близнецов из Рима — Ота и Эфиальта — одетых в парные строительные костюмы; Полибота, выглядевшего точь-в-точь как его описывал Перси, с ядом, капающим с его дред и грудным доспехом, напоминавшим сборище голодных ртов; хуже всего ей стало при виде Энкелада, гиганта, который похитил ее отца. На его доспехах были выгравированы пламенные узоры, а в его волосы были вплетены кости. Его копье размером с флагшток горело фиолетовым огнем.
Пайпер слышала, что каждый гигант был рожден на противовес определенному богу, однако собравшихся в Парфеноне гигантов явно было больше двенадцати. Она насчитала как минимум двадцать и, как будто они сами по себе были недостаточно устрашающими, вокруг ног гигантов собралась целая орда монстров поменьше: циклопы, огры, шестирукие землерожденные и змееногие драконицы.
В центре толпы стоял пустой, импровизированный трон из витых строительных лесов и каменных блоков, по-видимому выдернутых наугад из руин.
Дочь Афродиты наблюдала, как какой-то гигант бросился вверх по лестнице в дальнем конце Акрополя. Он носил огромный велюровый спортивный костюм с золотыми цепями на шее, а его волосы были зализаны назад, что делало его похожим на тридцатифутового бандюгана, правда, с драконьими ногами и темно-оранжевой кожей. Гигант-мафиози забежал в Парфенон и, споткнувшись на пороге, расплющил нескольких землерожденных под своими ногами. Запыхавшись, он остановился у подножия трона.
— Где Порфирион? — требовательно спросил он. — У меня есть новости.
Старый враг Пайпер, Энкелад, сделал шаг вперед.
— Как всегда опаздываешь, Ипполит. Надеюсь, твои новости стоят ожидания. Король Порфирион будет…
Почва под ними разверзлась. Еще больший гигант выпрыгнул из-под земли, словно кит из воды.
— Король Порфирион здесь! — сообщил король.
Он нисколько не изменился с их последней встречи в Волчьем доме в Сономе. Будучи ростом в сорок футов, он возвышался над всеми своими собратьями. А вообще-то, Пайпер осознала, что он был одного размера с Афиной Парфенос, прежде правящей этим храмом; от этой мысли ей поплохело. В его косах цвета морских водорослей блестело оружие побежденных полубогов. Его лицо было жестоким и бледно-зеленым, глаза — белыми, как Туман. Его тело излучало своеобразное гравитационное поле, которое заставляло остальных монстров тянуться к нему. Почва и камни неслись по земле, притягиваемые к его огромным змеиным ногам.
Мафиози Ипполит опустился на колени.
— Мой король, у меня есть весть от врагов!
Порфирион занял свой трон.
— Говори.
— Корабль полубогов огибает Пелопоннес. Они уже уничтожили призраков в Итаке и пленили богиню Нику в Олимпии!
Толпа монстров беспокойно заерзала. Циклопы грызли ногти. Две драконицы обменивались монетами, словно делали ставки на Конец Света в офисном тотализаторе.
Порфирион лишь рассмеялся.
— Ипполит, хотел бы ты убить своего врага Гермеса и стать посланником гигантов?
— Да, мой король!
— Тогда ты должен приносить более свежие новости. Все это я уже и так знаю. И ничего из этого не имеет значения! Полукровки взяли тот маршрут, который мы от них и ожидали. В противном случае, они были бы дураками.
— Но, сэр, они прибудут в Спарту утром. Если они справятся с макхаи...
— Идиот! — от рева Порфириона задрожали руины. — В Спарте их поджидает наш брат Мимас. Не о чем беспокоиться. Полубогам не дано изменить свою судьбу. Так или иначе, их кровь прольется на этих камнях, и Мать Земля проснется!
Толпа одобряюще заревела, размахивая оружием. Ипполит поклонился и отступил в сторону; еще один гигант подошел к трону.
Пайпер с удивлением осознала, что это была женщина. Не то чтобы это было легко понять. У гигантши были такие же драконоподобные ноги и плетеные волосы. Она была так же высока и дородна, как гиганты мужского пола, однако ее нагрудник определенно был сделан для женщины. Ее голос был высоким и пронзительным.
— Отец! — крикнула она. — Спрошу еще раз: почему здесь? Почему не на самих склонах горы Олимп? Конечно...
— Перибея, — прорычал король. — Этот вопрос давно решен. Настоящая гора Олимп — это всего лишь пустынный холм. Он не подходит нам по статусу. Здесь, в самом центре греческого мира, корни богов въелись в землю действительно глубоко. Есть храмы и подревнее, но в сознании смертных Парфенон — это самый могущественный символ олимпийцев. Когда тут прольется кровь последних героев, Акрополь сравняют с землей. Этот холм будет разрушен, а весь город — поглощен Матерью-Землей. Мы станем властелинами мироздания!
Толпа закричала и завыла, но гигантшу это не убедило.
— Ты искушаешь судьбу, — сказала она. — У полукровок, помимо врагов, здесь есть и друзья. Это не мудро…
— МУДРО? — Порфирион встал со своего трона. Все гиганты отпрянули. — Энкелад, мой советник, объясни-ка моей дочери, что такое мудрость.
Огненный гигант вышел вперед. Его глаза сияли словно алмазы. Пайпер ненавидела его рожу. Она слишком часто видела его во сне, когда ее отец находился в плену.
— Ты не должна переживать, принцесса, — молвил Энкелад. — Мы захватили Дельфы. Аполлон с позором был изгнан с Олимпа. Будущее для богов закрыто. Они слепо действуют на ощупь. Что касается искушения судьбы... — он указал куда-то влево, и меньший гигант шагнул вперед. У него были седые крысиные волосы, морщинистое лицо и молочные глаза с катарактой. Вместо доспехов он был облачен в рваную мешковатую тунику. Его огромные драконьи ноги были белы, как лед.
Он не выглядел особо впечатляющим, но Пайпер заметила, что другие монстры держались от него на расстоянии. Даже Порфирион.
— Это Тоон, — продолжил Энкелад. — Подобно тому, как многие из нас родились с предназначением убить противоположных нам богов, Тоон родился, чтобы убить трех мойр. Он задушит этих старушек голыми руками, искромсает их пряжу и разрушит их ткацкий станок; он уничтожит саму судьбу!
Король Порфирион встал и триумфально вскинул руки.
— Никаких больше пророчеств, мои друзья! Никакого чтения будущего! Пора Геи станет нашей эрой, и мы сотворим свою собственную судьбу!
Толпа одобрительно заревела, да еще и так громко, что Пайпер показалось, будто ее разрывает на куски. Затем она поняла, что кто-то тряс ее наяву.
— Эй, — сказала Аннабет. — Мы прибыли в Спарту. Пора собираться.
Пайпер нетвердо села, её сердце до сих пор бешено колотилось.
— Ага... — она схватила Аннабет за руку. — Но сначала... Я должна тебе кое-что рассказать.