Глава первая. — Лэйкен здесь или там? — спрашивает Эдди, просунув голову во входную дверь

— Лэйкен здесь или там? — спрашивает Эдди, просунув голову во входную дверь.

— Там, — говорю я с кухни.

На моем доме что, висит знак: «не стучаться»? Естественно, Лэйк больше не стучится, она здесь как дома, но, видимо, это распространилось и на Эдди. Девушка переходит улицу к дому подруги, а Гевин заходит ко мне, постучав костяшками по дверной раме. Это, конечно, не звонок в дверь, но он хотя бы пытается.

— Что мы сегодня будем есть? — спрашивает парень. Он снимает обувь у входа и проходит на кухню.

— Бургеры. — Я передаю ему лопатку и указываю на плиту, дав указание перевернуть булочки, пока я достаю картошку из микроволновки.

— Уилл, ты когда-нибудь замечал, что мы каким-то образом всегда отвечаем за готовку?

— Наверное, это к лучшему, — говорю я, перемешивая картошку на сковородке. — Помнишь, как Эдди готовила пасту «Фетучини Альфредо»?

Он кривится от воспоминания.

— Твоя правда.

Я зову Кела и Колдера на кухню, чтобы они накрыли на стол. В последние годы, что мы с Лэйк были вместе, Гевин и Эдди трапезничали с нами как минимум дважды в неделю. Наконец, мне пришлось купить кухонный стол, так как за барным стало слишком тесно.

— Привет, Гевин, — говорит Кел. Он проходит на кухню и берет чашки из шкафчика.

— Привет. Ты уже решил, где мы будет праздновать твое день рождение на следующей неделе?

Он пожимает плечами.

— Не знаю. Может, в боулинге. Или мы могли бы устроить что-нибудь здесь.

К нам присоединяется Колдер и начинает расставлять тарелки на столе. Я оглядываюсь и замечаю, что они поставили один лишний стул.

— Мы ждем гостей?

— Кел позвал Кирстен, — елейным голоском говорит Колдер.

Девочка въехала в соседний дом месяц назад, и Кел, похоже, питает к ней симпатию. Само собой, он ни за что в этом не признается. Скоро ему исполнится одиннадцать, поэтому мы с Лэйк ожидали нечто подобное. Кирстен на пару месяцев старше его и гораздо выше. Девчонки взрослеют быстрее мальчиков, так что у него еще есть шанс ее «догнать».

— В следующий раз, когда пригласите кого-то, дайте мне знать. Теперь мне нужно готовить еще один бургер. — Я иду к холодильнику и достаю запасную булочку.

— Она не ест мясо, — говорит Кел. — Вегетарианка.

«Ну конечно». Я прячу мясо обратно в холодильник.

— У меня нет соевого мяса. Что она будет есть? Хлеб?

— Хлеб вполне подойдет, — говорит Кирстен, заходя в дом… не постучавшись. — Мне нравится хлеб. Жареная картошка тоже. Я просто не ем продуктов, которые являются результатом необоснованных убийств животных.

Девочка проходит к столу и хватает рулон бумажных салфеток, отрывая и раскладывая их у каждой тарелки. Ее самоуверенность немного напоминает мне Эдди.

— Кто она? — спрашивает Гевин, наблюдая, как Кирстен устраивается, будто находится у себя дома. Она никогда прежде не ела с нами, но по ее поведению этого не скажешь.

— Она одиннадцатилетняя соседка, о которой я тебе рассказывал. Та, что, по моему мнению, является самозванкой, судя по словам, слетающим с ее языка. Я начинаю подозревать, что на самом деле она крошечный взрослый в теле рыжеволосого ребенка.

— О-о-о, это в нее влюбился Кел? — Гевин улыбается, и я так и вижу, как крутятся шестеренки в его голове. Он уже придумывает способы опозорить мальчика за ужином. Сегодняшняя трапеза будет интересной.

Мы с Гевином сильно сблизились за последний год. Что, наверное, хорошо… учитывая, как близки Эдди и Лэйк. Келу и Колдеру они тоже по душе. Это клево. Мне нравится наша компания. Надеюсь, такой она и останется.

Когда мы садимся за стол, приходят девушки. Лэйк убрала волосы в пучок. На ней тапочки, спортивные штаны и футболка. Мне нравится, что ей здесь так комфортно. Она занимает место рядом со мной и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Спасибо, солнце. Прости, что так долго. Я пыталась зарегистрироваться по интернету на курс статистики, но он уже заполнен. Видимо, завтра придется очаровывать кого-то в административном офисе.

— Зачем тебе статистика? — спрашивает Гевин. Он хватает пакетик кетчупа и выдавливает его к себе на тарелку.

— Я ходила на алгебру II в зимнем семестре. Пытаюсь покончить со всеми своими математическими курсами в первый же год, уж очень их ненавижу. — Лэйк выхватывает кетчуп из рук парня, выдавливает на мою тарелку, затем на свою.

— К чему такая спешка? У тебя уже больше кредитных часов, чем у нас с Эдди вместе взятых, — говорит он. Его девушка согласно мычит, впиваясь в бургер.

Лэйк кивает в сторону Кела и Колдера.

— У меня и детей больше, чем у вас вместе взятых. Вот к чему моя спешка.

— Какая у тебя специализация? — спрашивает Кирстен.

Эдди смотрит на девочку, наконец замечая лишнего человека за столом.

— А ты кто такая?

Та смотрит на Эдди и улыбается.

— Я Кирстен. Живу диагонально к Уиллу и Колдеру и параллельно к Лэйкен и Келу. Мы переехали сюда из Детройта перед Рождеством. Мама говорит, нам нужно было выбраться из города, прежде чем тот выберется из нас… что бы это ни значило. Мне одиннадцать. И мне одиннадцать с 11.11.11. Знаете, это был довольно-таки знаменательный день. Не многие могут похвастаться тем, что им стукнуло одиннадцать 11.11.11. Хотя, меня немного разочаровывает, что я родилась в три часа дня. Если бы я появилась на свет в 11:11, уверена, что могла бы засветиться в новостях. Я могла бы заснять этот момент и однажды использовать его для своего портфолио. Хочу стать актрисой, когда вырасту.

Эдди, как и все мы, молча пялится на девочку. Та ничего не замечает и поворачивается к Лэйк, чтобы повторить вопрос:

— Так какая у тебя специализация?

Лэйк кладет свой бургер на тарелку и прокашливается. Я знаю, как она ненавидит этот вопрос. Она пытается ответить с уверенностью в голосе:

— Я пока не решила.

Кирстен смотрит на нее с жалостью.

— Понятно. Пресловутая неопределенность. Мой старший брат три года учился на втором курсе в колледже. У него уже достаточно кредитов, чтобы выбрать пять специальностей. Мне кажется, что он не хочет выбирать, чтобы и дальше каждый день спать до полудня, сидеть на занятиях по три часа и гулять каждую ночь, чем наконец выпуститься и найти настоящую работу. Мама говорит, что это не так… она считает, что он пытается «открыть свой потенциал», пробуя себя во всем, что его интересует. Если спросите меня, я считаю это полной херней.

В этот момент я делаю глоток воды и закашливаюсь от смеха.

— Ты только что сказала «херня»! — говорит Кел.

— Кел, не ругайся! — говорит Лэйк.

— Но она первая сказала «херня», — говорит Колдер, защищая друга.

— Колдер, не ругайся! — кричу я.

— Простите, — извиняется Кирстен передо мной и Лэйк. — Мама говорит, что ругательства придумало федеральное агентство по связи, чтобы СМИ было чем нас шокировать. Если бы все использовали эти слова достаточно часто, их бы перестали воспринимать как ругательства, и никто бы не обижался.

«За этой девчонкой не поспеешь!»

— Твоя мама поощряет то, что ты ругаешься? — спрашивает Гевин.

Кирстен кивает.

— Я воспринимаю это по-другому. Скорее, она поощряет нас к борьбе с системой, ущербной из-за чрезмерного использования слов, придуманных, чтобы приносить вред людям, когда, на самом деле, это просто буквы, сложенные вместе, как и любые другие слова. Вот и всё, что они из себя представляют, кучку букв. Например, возьмем слово «бабочка». Что, если в один день кто-то решит, что бабочка — это ругательство? В конечном итоге, люди начнут использовать его как оскорбление, чтобы выставить что-то в негативном свете. Само слово ничего не значит. А вот негативная ассоциация, которой люди наделяют слова, делает из них ругательства. Потому, если бы мы все просто решили постоянно говорить «бабочка», людям стало бы плевать, в итоге. Шок бы начал спадать… и оно снова стало бы обыкновенным словом. И так со всеми, так называемыми, плохими словами. Если бы мы все просто начали постоянно их говорить, они бы перестали быть плохими. По крайней мере, так говорит моя мама. — Она улыбается, берет жареную картошку и окунает ее в кетчуп.

При встречах с Кирстен я часто задаюсь вопросом, как она стала такой? Мне еще не представилась честь познакомиться с ее мамой, но, по рассказам, мне стало очевидно, что это довольно необычная женщина. Кирстен определенно умнее большинства детей ее возраста… и страннее. На фоне ее разговоров, Кел и Колдер даже могут сойти за нормальных.

— Кирстен? — говорит Эдди. — Будешь моей новой лучшей подругой?

Лэйк хватает картошку с тарелки и кидает в подругу, попадая ей в лицо.

— Что за херня?

— Ой, а не пошла бы ты к бабочке, — отвечает Эдди и тоже кидает в Лэйк картошку.

Я перехватываю картошку, надеясь, что это не перерастет в очередную битву едой, как на прошлой неделе. До сих пор нахожу брокколи в самых неожиданных местах.

— Перестаньте, — говорю я, опуская картошку на стол. — Если вы двое снова устроите битву едой, я надеру вам бабочки!

Лэйк видит, что я серьезен. Она сжимает мою ногу под столом и меняет тему:

— Время провалов и милостей, — говорит она.

— Провалов и милостей? — недоумевает Кирстен.

Кел вводит ее в курс:

— Ты должна рассказать, что провального и милого случилось с тобой за день. Время хорошего и плохого. Взлетов и падений. Мы делаем это каждый раз за ужином.

Кирстен кивает, будто всё понимает.

— Я первая! — кричит Эдди. — Мой провал заключается в сегодняшней регистрации. Теперь я застряла на занятиях по понедельникам, средам и пятницам. На вторник и четверг уже не было свободных мест.

Все хотят учиться по вторникам и четвергам. Пары идут дольше, но так лучше, чем ходить три раза в неделю.

— Милость: встреча с Кирстен, моей новой лучшей подругой, — говорит Эдди, сверкая глазами в сторону Лэйк.

Та хватает еще одну палочку картошки и кидает в Эдди. Девушка пригибается, и картошка пролетает мимо. Я забираю у Лэйк тарелку и ставлю ее возле себя, вне зоны ее досягаемости.

Она пожимает плечами и улыбается.

— Прости. — Затем хватает картошку с моей тарелки и забрасывает ее себе в рот.

— Ваша очередь, мистер Купер, — говорит Эдди. Она называет меня так, когда пытается намекнуть, что я зануда.

— Регистрация, определенно, и мой провал. У меня понедельник, среда и пятница.

Лэйк с грустью поворачивается ко мне.

— Что? Я думала, мы оба будем учиться по вторникам и четвергам.

— Я пытался, малышка. Но по другим дням курсов моего уровня нет. Я писал тебе.

Она выпячивает губу.

— Черт, это действительно провал. И я не получила твое сообщение. Снова не могу найти телефон.

Она постоянно теряет телефон.

— А какая твоя милость? — спрашивает меня Эдди.

Это легко.

— Она происходит прямо сейчас, — говорю я, целуя Лэйк в лоб.

Кел и Колдер стонут.

— Уилл, у тебя каждый день одна и та же милость, — раздраженно говорит мой брат.

— Моя очередь! — кричит Лэйк. — У меня регистрация была милостью. Я еще не разобралась со статистикой, но остальные четыре предмета оказались именно теми, которые я и хотела. — Она смотрит на Эдди и продолжает. — Моим провалом была потеря подруги, заменившей меня на одиннадцатилетнюю девочку.

Та смеется.

— Я хочу попробовать, — говорит Кирстен. Никто не спорит. — Мой провал — это хлеб на ужин, — она смотрит на свою тарелку.

А она дерзкая. Я бросаю еще один кусочек хлеба ей на тарелку.

— Может, в следующий раз, когда ты без приглашения явишься в дом плотоядных, то принесешь с собой какую-нибудь замену мясу.

Она игнорирует мой комментарий.

— Моя милость произошла в три часа.

— И что случилось? — интересуется Гевин.

Кирстен пожимает плечами.

— Уроки закончились. Я до бабочек ненавижу школу.

Дети переглядываются, будто между ними негласное соглашение. Нужно будет поговорить об этом с Колдером. Лэйк пихает меня локтем и бросает вопросительный взгляд, дав понять, что думает о том же.

— Как там тебя, твоя очередь, — обращается Кирстен к Гевину.

— Я Гевин. И моим провалом будет знакомство с одиннадцатилетней девочкой, у которой словарный запас больше моего, — он улыбается ей. — Моя милость — это сюрприз. — Он смотрит на Эдди и ждет ее ответа.

— Какой?

— Да, какой? — вставляет Лэйк.

Мне тоже любопытно. Гевин отклоняется на стуле с улыбкой на лице, ожидая наших догадок.

Эдди пихает его.

— Да говори уже!

Затем он наклоняется вперед и хлопает руками по столу.

— Я получил работу! Буду доставлять пиццу из «Гетти»!

По какой-то причине, он выглядит счастливым.

— Это твоя милость? Ты разносчик пиццы? — спрашивает его Эдди. — Больше похоже на провал.

— Ты же знаешь, что я давно искал работу. И это же «Гетти». Мы обожаем эту пиццерию!

Эдди закатывает глаза.

— Ну, поздравляю, — неубедительно говорит она.

— А мы сможем заказывать пиццу бесплатно? — интересуется Кел.

— Нет, но нам дадут скидку.

— Тогда, это моя милость. Дешевая пицца! — Гевин выглядит довольным, что хоть кто-то оценил его сюрприз. — Моим провалом на сегодня была миссис Брилл, — говорит Кел.

— Господи, что она сделала? — спрашивает Лэйк. — А точнее, что сделал ты?

— Не только я!

Колдер кладет локти на стол и пытается спрятать от меня свое лицо.

— Что ты натворил, Колдер? — спрашиваю я. Он опускает руки и смотрит на Гевина. Гевин кладет руки на стол и тоже прячет от меня лицо. Парень продолжает есть и игнорировать мой взгляд. — Гевин? О каком приколе ты рассказал им на этот раз?

Тот хватает две картошки и кидает их в ребят.

— Больше это не повторится! Никаких приколов! Из-за вас я каждый раз попадаю в неприятности! — говорит он. Мальчишки смеются и кидают картошку в ответ.

— Я не против настучать на них, — говорит Кирстен. — Они вляпались в беду за ланчем. Миссис Брилл была в другой части кафетерия, и они думали, как бы заставить ее пробежаться. Все говорят, что она ковыляет как утка, когда бегает, и мы хотели посмотреть на это. Кел притворился, что подавился, и Колдер устроил грандиозный спектакль, став за ним и начав стучать по его спине, делая вид, что проводит прием Геймлиха. Миссис Брилл испугалась до чертиков! Когда она добралась до нашего стола, Кел сказал, что ему уже лучше. И что Колдер спас ему жизнь. Всё было бы хорошо, но она уже сказала кому-то позвонить 911. За пару минут к нам подъехали две машины: скорая и пожарная. Один из мальчиков за соседним столиком сказал, что они просто притворялись, поэтому Кела вызвали в кабинет директора.

Лэйк наклоняется вперед и сердито смотрит на него.

— Прошу, скажи, что это шутка.

Брат смотрит на нее с невинным видом.

— Это была шутка. Я правда не думал, что кто-нибудь вызовет 911. Теперь я наказан на всю следующую неделю.

— Почему миссис Брилл не позвонила мне?

— Уверен, что звонила, — говорю я. — Ты же телефон потеряла, помнишь?

— Тьфу! Если она позовет меня на очередной долгий разговор, ты будешь наказан!

Я смотрю на Колдера, пытающегося избежать моего взгляда.

— Что насчет тебя? Почему миссис Брилл не пыталась позвонить мне?

Он поворачивается и озорно ухмыляется.

— Кел меня прикрыл. Сказал, что я вправду считал, что он задыхается, и пытался спасти его. Что как раз подводит к моей милости дня. Меня наградили за героическое поведение. Миссис Брилл позволила мне официально прогулять две продленки.

Только Колдер мог найти способ избежать наказания и вместо этого получить вознаграждение.

— Вы двое должны прекратить свои выходки, — говорю я. — Гевин, больше никаких приколов.

— Да, мистер Купер, — саркастично отвечает он. — Но я должен знать, — он поглядывает на детей. — Она вправду ковыляет?

— Ага, — смеется Кирстен. Затем смотрит на Колдера. — Какой у тебя был провал?

Мальчик делает серьезное лицо.

— Мой лучший друг чуть не задохнулся сегодня. Он мог умереть.

Мы все смеемся. Как бы мы с Лэйк не пытались относиться к ним ответственно, иногда трудно провести границу между строгим родителем и братом. Мы старались не тратить время на бесполезные споры, и ругать их в случае крайней необходимости. Я смотрю, как она смеется, и понимаю, что мальчишек пронесло.

— Теперь я могу закончить свой ужин? — спрашивает она, указывая на свою тарелку на другой части стола. Я снова ставлю ее перед ней. — Спасибо, мистер Купер.

Я пинаю ее под столом. Она знает, как я ненавижу, когда она зовет меня так. Не знаю, почему меня до сих пор это так нервирует. Наверное, потому, что я действительно был ее учителем, и это были адские муки. Наша связь быстро укрепилась во время первого свидания. Я никогда не встречал человека, с которым мне было бы так весело и легко быть собой. Все выходные я думал о ней. И в то мгновение, когда я зашел за угол и увидел ее в коридоре, перед своим кабинетом, я почувствовал, будто мне вырвали сердце из груди. Хотя ей и понадобилось для этого больше времени, чем мне, но я сразу понял, что она там делает. Когда она наконец осознала, что я был ее преподавателем, отразившиеся в ее глазах эмоции совершенно опустошили меня. Ей было больно. Ее сердце было разбито. Как и мое. Одно я знал наверняка, я больше никогда не хочу снова видеть эти эмоций в ее глазах.

Кирстен встает и относит свою тарелку к раковине.

— Мне нужно идти. Спасибо за хлеб, Уилл, — саркастично говорит она. — Было вкусно.

— Я тоже пойду. Провожу тебя домой, — говорит Кел. Он вскакивает с места и следует за ней к двери. Я смотрю на Лэйк, и она закатывает глаза. Ее беспокоит, что Кел впервые влюбился. Ей не нравится думать, что вскоре нам придется иметь дело с подростковыми гормонами.

Колдер встает из-за стола.

— Я пойду посмотрю телевизор у себя в комнате. Увидимся позже, Кел. Пока, Кирстен. — Они оба прощаются и уходят.

— Мне очень нравится эта девчонка, — говорит Эдди. — Надеюсь, Кел предложит ей встречаться. Они вырастут, поженятся и заведут кучку странных детишек. И она навсегда останется в нашей семье.

— Заткнись, Эдди, — говорит Лэйк. — Ему всего десять. Он слишком юн для отношений.

— Не совсем, ему будет одиннадцать через восемь дней, — говорит Гевин. — А это приемлемый возраст для первой любви.

Лэйк берет жменю картошки и кидает ему в лицо.

Я просто вздыхаю. Ее невозможно контролировать.

— Сегодня ты прибираешься, — говорю я. — И ты тоже, Эдди. Гевин, пошли посмотрим футбол, как настоящие мужики, пока женщины будут заниматься своим делом.

Тот толкает свой стакан к Эдди.

— Наполни его, женщина. Я буду смотреть футбол.

Пока девушки убирают на кухне, я пользуюсь случаем, чтобы попросить у Гевина об одолжении. Мы с Лэйк уже давно не были наедине, мальчишки всегда с нами. Мне этого не хватает.

— Вы с Эдди не могли бы отвести завтра вечером мальчишек в кино?

Он не сразу отвечает, и я начинаю чувствовать себя виноватым, что вообще спросил. Может, у них уже есть планы.

— Зависит от того, нужно ли нам брать с собой Кирстен, — отвечает он наконец.

Я смеюсь.

— Это решать твоей девушке. Они же лучшие подруги.

Гевин закатывает глаза.

— Хорошо, мы всё равно планировали посмотреть фильм. Во сколько? Как долго нам нужно гулять с ними?

— Не имеет значения. Мы никуда не собираемся. Мне просто нужно пару часов наедине с Лэйк. Я хочу ей кое-что дать.

— О-о… я понял. Просто напиши мне, как закончишь «давать ей», и мы приведем мальчиков домой.

Я качаю головой на его предположение и смеюсь. Мне нравится Гевин. Тем не менее, я совсем не в восторге, что всё, что происходит между нами с Лэйк, между ним с Эдди… становится общеизвестным. Вот в чём минус встреч с лучшими друзьями… между нами нет тайн.

— Пошли, солнце. — Говорит Эдди, стягивая Гевина с дивана. — Спасибо за ужин, Уилл. Джоель хочет, чтобы вы зашли к нам на следующей неделе. Он обещал сделать тамале[1].

Ну как тут отказаться?

— Мы будем.

После ухода ребят, Лэйк заходит в гостиную и садится на диван, подбирая под себя ноги и устраиваясь у меня под боком. Я приобнимаю ее рукой и придвигаю ближе.

— Я разочарована, — говорит девушка. — Так хотела, чтобы у нас хотя бы совпали учебные дни в этом семестре. У нас никогда не бывает времени для себя, с этими бабочкиными детьми, бегающими вокруг.

Казалось бы, раз мы живем напротив друг друга, у нас полно времени на общение. Не в нашем случае. В прошлом семестре Лэйк ходила на учебу по понедельникам, средам и пятницам, а я — все пять дней в неделю. Большую часть выходных мы делали домашние задания и занимались Келом и Колдером. Когда Джулия умерла в сентябре, на Лэйк навалилось еще больше забот. Ей пришлось адаптироваться, мягко говоря. Похоже, единственное, чего нам не хватает, так это времени наедине. Когда мальчики были в одном доме, было как-то неловко уходить в другой. Они всегда следовали за нами, куда бы мы ни шли.

— Мы переживем это, — говорю я. — Как всегда.

Она тянет мое лицо к себе и целует. Я целовал ее каждый день на протяжении года, и с каждым разом чувствовал себя всё лучше и лучше.

— Мне лучше уйти, — говорит она наконец. — Завтра необходимо встать раньше, чтобы закончить регистрацию в колледже. К тому же, мне нужно убедиться, что Кел с Кирстен не задержались, чтобы пообжиматься.

Сейчас мы смеемся над этим, но через пару лет это будет нашей реальностью. Нам еще не будет двадцати пяти, а мы уже будем растить подростков. Это пугающая мысль.

— Подожди, прежде чем ты уйдешь… какие у тебя планы на завтрашний вечер?

Она закатывает глаза.

— Что это за вопрос? Ты — мой план. Ты всегда мой единственный план.

— Отлично. Эдди и Гевин заберут мальчиков. Встретишься со мной в семь?

Девушка оживляется и улыбается.

— Ты приглашаешь меня на настоящее свидание?

Я киваю.

— Ну, у тебя это отстойно получается, знаешь ли. Как всегда. Иногда девушке хочется, чтобы ее пригласили, а не указали.

Она пытается сыграть недоступную, что бессмысленно. Лэйк уже моя… но я всё равно ей подыгрываю. Я становлюсь на одно колено и смотрю ей в глаза.

— Лэйк, не окажешь ли мне честь, составив компанию на завтрашнем свидании?

Она отклоняется на спинку дивана и отворачивается.

— Даже не знаю, я, вроде как, занята. Я проверю свой график и дам тебе знать. — Она пытается сделать серьезный вид, но на ее лице пробивается улыбка. Она наклоняется и обнимает меня, но я теряю равновесие, и мы оба оказываемся на полу. Я переворачиваю ее на спину, Лэйк смотрит на меня и смеется. — Ладно. Зайди за мной в семь.

Я убираю волосы с ее глаз и провожу пальцем по краю ее лица.

— Я люблю тебя, Лэйк.

— Повтори, — шепчет она.

Я целую ее в лоб и повинуюсь:

— Я люблю тебя, Лэйк.

— Еще раз.

— Я. — Целую ее в губы. — Люблю. — Снова целую. — Тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Я расслабляюсь, лежа на ней сверху, и переплетаю наши пальцы. Поднимаю ее руки над головой и прижимаю к полу. Наклоняюсь, будто собираюсь поцеловать, но замираю в паре сантиметров. Мне нравится дразнить ее, когда мы в таком положении. Я едва касаюсь ее губ, пока она не закрывает глаза, затем медленно отодвигаюсь. Она открывает глаза, и я улыбаюсь, вновь наклоняясь к ней. Стоит им вновь закрыться, как я снова отдаляюсь.

— Бабочка, Уилл! Поцелуй меня уже, черт возьми!

Я отпускаю ее руки, и она хватает мое лицо, притягивая к себе. Мы продолжаем целоваться, пока не доходим до «точки отступления», как Лэйк нравится это называть. Она вылезает из-под меня и садится на колени, пока я перекатываюсь на спину и остаюсь лежать на полу. Нам не нравиться сильно увлекаться друг другом, когда мы не одни дома. А это так легко. И когда мы ловим себя на том, что заходим слишком далеко, кто-то всегда отступает.

Прежде чем Джулия умерла, мы сделали ошибку, слишком поспешив с развитием наших отношений… это была моя решающая ошибка. Прошло всего две недели с тех пор, как мы начали встречаться официально, и Колдер ночевал у Кела. Мы с Лэйк сходили в кино, а потом пошли ко мне. Мы начали целоваться на диване, одно за другим и… ну, никто не хотел останавливаться. Мы не занимались сексом, но это бы определенно случилось, не зайди вдруг Джулия. Она очень разозлилась. Мы были в ужасе. Она посадила Лэйк под домашний арест и не позволяла мне видеться с ней две недели.

В конце концов, она позвала нас и заставила поклясться, что мы подождем хотя бы год. Она также вынудила Лэйк начать пить противозачаточные, а меня — посмотреть ей в глаза и дать слово. Ее не расстраивал тот факт, что ее восемнадцатилетняя дочь чуть не потеряла девственность. Джулия была достаточно разумной, чтобы понимать — когда-нибудь это случится. Ее ранило, что я хотел забрать это у Лэйк в столь короткий срок, после двух недель отношений. Это вызвало у меня невероятное чувство вины, поэтому я, естественно, согласился дать обещание. Еще она хотела, чтобы мы были хорошим примером для Кела и Колдера, и заставила поклясться, что мы не будем ночевать друг у друга в течение этого времени. Когда Джулия умерла, мы продолжали держать слово. Больше всего — из уважения к ней. Иногда это чрезвычайно трудно, Бог тому свидетель. Я бы даже сказал, часто.

Мы не говорили об этом, но на прошлой неделе был ровно год с того момента, как мы дали обещание Джулии. Я не хочу торопить Лэйк. Всё полностью зависит от нее, потому я не поднимаю эту тему. Она тоже. С другой стороны, в последнее время мы практически не оставались наедине.

— Точка отступления, — говорит она и встает. — Увидимся завтра вечером. В семь. Не опаздывай.

— Найди свой телефон и отправь мне сообщение с пожеланием спокойной ночи, — говорю я.

Она открывает дверь и поворачивается ко мне, пятясь из дома, а затем плавно закрывает ее.

— Еще один раз?

— Я люблю тебя, Лэйк.