Григорий VII уведомляет духовных и светских князей Германии о Каноссе

Поелику вы, возлюбя справедливость, приняли на себя, совместно с нами, христову службу, все тяготы и опасности, то мы с искренней любовью спешим известить ваше усердие, как король в уничижении и раскаянии достиг снятия отлучения, а также – как все это дело совершилось, начиная с прихода его в Италию и до сих пор.

Как было условлено с послами, которые к нам были присланы вами, мы прибыли в Ломбардию дней за 20 до того срока, когда на перевале должен был встретить и проводить нас кто-нибудь; мы и ждали их прихода, чтобы переправиться по ту сторону. И вот, когда уже многих затруднений (а сему мы охотно и сами верим) не могут быть нам посланы навстречу проводники, а иначе переправляться к вам мы не имели возможности, то мы охвачены были немалой заботой, как же нам лучше всего поступить.

Тем временем мы узнали наверняка, что король приближается. Еще не вступив в Италию, он отправил сперва к нам послов, с мольбой предлагая во всем удовлетворить господа, святого Петра и нас, и вновь обещал соблюсти полную покорность, дабы исправить жизнь свою, лишь бы удостоиться от нас милости отпущения и апостольского благословения. Когда же мы вследствие долгих обсуждений откладывали это дело и чрез всех послов, которыми мы с ним пересылались, снова и снова горячо уличали в его деяниях, - он, наконец, по доброй воле, не выказывая ни вражды, ни дерзости, с малым количеством людей прибыл к стенам Каноссы, где мы имели пребывание. И здесь целых три дня, у ворот замка, отбросив все царственное, в жалком виде, разутый и в рубище, обливаясь непрестанными слезами, взывал он о помощи и утешении апостольского нашего милосердия, так что всех, кто был здесь или до кого дошла молва об этом, он довел до чувства жалостного сострадания: вступаясь за него и просьбами, и слезами, все дивились необычной жестокости нашего характера, а некоторые вопили, что мы являем не суровость грозного апостола, а лютость свирепого тирана.

Наконец, покоренные силой его раскаянья и великой мольбой всех присутствующих, мы, сняв с него узы отлучения, приняли его в лоно святой матери нашей церкви на благое с ней общение. При этом мы взяли с него нижеприведенное обещание; скреплено оно рукой аббата Клюнийского и возлюбленных дщерей наших, Матильды и графини Аделаиды, и других князей, духовных и светских, которые нам для сего дела казались полезными.

И вот, когда все свершилось так, что мы, благодаря богу, можем лучше прежнего устроить все, - в церкви мир, а в государстве согласие, как мы всегда того желали, - мы стремимся при первой возможности перейти [через горы] к вам.

Одно же, возлюбленные мои, да будет ведомо вам: все это дело, - как вы можете видеть, и на основании приложенного обещания, - так далеко еще от разрешения, что и прибытие наше, и единодушие ваших действий являются в высшей степени необходимыми. А посему тщитесь все пребывать по -прежнему в верности и любви к правде, и ведайте, что не иначе обязался я королю, как только словесно, - таков мой обычай, - сказав ему, что он может надеяться на меня лишь в том, в чем я могу поддержать его по справедливости или на благо и честь ему, но не подвергая опасности ни его души, ни нашей.