Какую еще собственность? — насторожилась свекровь

— Леночка, — ласково начала с порога она, и тут глаза ее округлились: — А что это ты за компьютером делаешь?

Лена поспешно сняла с себя наушники.

Нажала кнопку «Стоп» на диктофоне.

— Да вот… — замялась она, понимая, что до поры до времени никому нельзя выдавать своего секрета. — Я… это…

— А ну-ка, немедленно выключи! — не желая слушать никаких объяснений скомандовала мама Стаса. — Марш из-за компьютерного столика и чтобы больше я тебя за ним не видела! Ты что это — с твоим-то зрением! Мало того, что его посадила. Так теперь совсем хочешь испортить?

— Нет-нет, что вы!

— Твоя мама мне только спасибо за это скажет!

— Да-да, конечно…

Лена послушно выключила компьютер и вопросительно посмотрела на свекровь.

— Что-то я хотела у тебя спросить… — сказала та и потерла висок пальцами. — Нет… Забыла!

По ее виду было заметно, что она сильно нервничает.

Лене было понятно ее волнение.

Она сама переживала за ехавшего в аэропорт Стаса.

— Ладно, вспомню зайду, — махнула рукой свекровь. — Не помешаю?

— Ну, что вы!

Лена вежливо улыбнулась свекрови, и когда та вышла из комнаты, шепнула вороне:

— Вот, Горбуша, нам с тобой нужно быть теперь осторожнее! Будем пока просто сводить текст на бумагу! А там, как Господь подаст… Ведь все равно нужна будет еще редактура, корректура…

— Кар-р-ректура! — охотно подхватила Горбуша.

— Вот именно!

Лена бережно положила на стекло, под которым были монеты, целую стопку бумаги.

Принялась искать авторучку.

Но не успела ее найти, как дверь в комнату снова открылась.

Уже без стука.

— Вспомнила! — сказала, входя свекровь. — Наша ворона каркала или мне это показалось?

— Каркала, — подтвердила Лена. — Но это не на перепад давления. Мы просто с ней разговаривали!

— Слава Богу! — облегченно выдохнула свекровь, садясь на диван. — А я уж подумала… Не хватало еще, чтобы погода резко испортилась. Ведь это может быть опасно во время взлета и посадки!

— Да не переживайте вы так! — попыталась успокоить ее Лена.

Но куда там!

— Как это не переживать? — даже возмутилась она. — Я всегда себе места не нахожу, когда Стасик в воздухе.

— Он пока еще на земле, — резонно возразила Лена.

— Ну все равно скоро взлетит!

Свекровь посмотрела на Лену, увидела перед ней на рабочем столе сына чистую бумагу.

Наушники…

Диктофон…

Но так та ничего не делала, пока не стала ни о чем спрашивать.

А Лена, не заметив этого, прекратила свои поиски и строго спросила Горбушу:

— А ну признавайся, опять личную собственность за лишнюю посчитала?

— Какую еще собственность? — насторожилась свекровь. — О чем это ты?

— Да вот, — с досадой принялась объяснять Лена. — Тут вчера, с вечера, авторучка Стасика лежала. А теперь нет нигде. Не иначе, как Горбуша куда-то спрятала!

— Наградной золотой паркер?! — ахнула свекровь.

Лена испуганно покосилась на нее.

И решив, что если Стас ничего не сказал ей о том, что подарил дорогую авторучку на свадьбу Ване с Викторией, то ей тем более не следует этого делать.

Конечно, это не роскошный «Лексус», но все равно его мама и без того вон как вся взвинчена!

И она честно, собственно, так оно и было, сказала:

— Нет, самую обычную. Просто с блестящим колпачком.

— А зачем она тебе? — с подозрением осведомилась свекровь.

— Так… кое-что хотела бы написать.

— Никаких писать! Это же ведь тоже нагрузка на зрение!

Свекровь подошла к Лена, сама убрала бумагу в ящик стола.

И — как отрезала:

— По крайней мере до тех пор, пока мы не побывали с тобой у профессора-окулиста. И то, даже если он разрешит, я еще подумаю… Он же ведь не в курсе всех наших перспектив!

Она посмотрела на огорченную невестку и слегка смягчилась:

— Ты хоть понимаешь, какую взяла на себя ответственность? Стасик не простой человек. Не каждый способен одновременно учиться в двух вузах, побеждать едва ли не на каждой олимпиаде как у нас, так и за рубежом, и тем более стать писателем. Ему помогать надо, а… не наоборот.

Видно было, что свекрови есть что сказать по этому поводу.

Но она ограничилась одним только этим словом.

Хотя и вложила в него — всё.

— Я все понимаю… я постараюсь… — виновато бормотала, вставляя свои обещания в ее речь бедная Лена.

— Нет, конечно, мы с папой во всем поможем! — почти не слушая ее, продолжала свекровь. — Но ведь мы же не вечны. И что тогда? Поэтому твое зрение нужно не окончательно губить, а — лечить!

С этими словами свекровь снова вышла.

Было ясно, что она возвратится, и не раз, чтобы проверить, чем занимается жена ее сына.

И Лена беспомощно взглянула на ворону:

— Ох, Горбуша, Горбуша! Рухнули все наши планы… Что же нам с тобой теперь делать? А?..

В глазах свекрови появились слезы…

Шло время.

А Лена продолжала пребывать в полном бездействии и растерянности.

Она осталась без компьютера и даже простой авторучки.

Можно было, конечно, делать все, как раньше втайне своей от мамы, когда она по ночам изучала вузовские программы.

Но тут была не мама, с которой всегда можно договориться.

А свекровь.

Войдет — и неприятного разговора не избежать.

И главное, что во всем она будет права!

Так как же быть?..

Что делать?..

Главное, Стасику ничего не скажешь.

И посоветоваться не с кем.

С Горбушей?

Но она умеет только поддакивать.

«Подкаркивать!» — грустно усмехнулась Лена.

Мелькнула у нее мысль — с Сергеем Сергеевичем.

Он чем-то расположил к себе и сейчас был единственным человеком, который мог бы помочь.

Но Лена вспомнила, как он проговорился про «Лексус», а может, и не проговорился, а открыто сказал, потому что у них с женой не принято что-либо утаивать друг от друга.

Зачем тогда подводить его?..

К счастью, словно понимая, как ей нелегко, время от времени с дороги в аэропорт звонил Стас.

Он спрашивал: как она?

Как Горбуша?

А что она могла сказать ему…

Больше спрашивала — как он сам.

И он отвечал одно и тоже:

«Едем. Пробки. Но у нас еще есть целых два часа (полтора… час… полчаса…) в запасе, — Мы же ведь в расчете на то, что будет где-нибудь ползти, как вот сейчас, выезжали!»

Стас говорил как всегда ласково, мягко, но — это Лена сразу почувствовала — слегка отстраненно.

Заметно было, что он сам слегка волновался перед полетом и мысленно уже настраивался на олимпиаду.

Все правильно.

Как-никак — едет один от России

Надо поддержать престиж страны!

После того, как Стас позвонил уже из аэропорта, Лена вскочила с дивана и бросилась, в большую комнату, чтобы хоть как-то успокоить его маму.

Дверь в нее была широко открыта, так что не нужно даже стучаться…

— Все в порядке! — с порога радостно доложила она. — Погода отличная. Все рейсы — точно по расписанию. Ни один не задерживают!

— А ты откуда знаешь? — с подозрением спросила свекровь. — В интернет все же заглядывала?!

— Нет, что вы! — испугалась даже одного такого вопроса Лена. — Мне это Стасик сказал. Из аэропорта!

— Ста-асик? Надо же… Раньше он звонил мне!

С одной стороны, свекровь обрадовалась сообщению.

А с другой - в ее голосе явно прозвучали нотки ревности.

Она даже губы поджала от обиды.

— Ой, я сейчас! — сделав вид, что забыла что-то в своей комнате с виноватой улыбкой сказала Лена, вернулась к себе и, набрав номер Стаса, зашептала: — Стасик, маме, если не занят, позвони как можно скорее!

— У вас что — война уже началась? — насторожился Стас.

— Да нет. У нас все смирно!

— Что? Связь плохая…

— Мирно и смирно! — уточнила Лена.

— А-а, теперь понятно! — засмеялся Стас. — А зачем же тогда звонить?

— Ну, скажи, что у тебя все в порядке, настрой боевой, погода летная, рейс не задерживают…

— Так ведь я же тебе все это сказал! — удивился Стас. — Передай ей…

— Да как же ты не понимаешь! — с жаром принялась объяснять Лена. — Раньше ты звонил ей, а теперь одной только мне! Вот она и огорчена этим! Кроме того, знаешь, как она сейчас за тебя переживает? Просто места себе не находит!

— Устал я уже от этих ее переживаний! — вспылил Стас. — Женатый человек, а все должен отчеты давать! Прямо, как маленькая!

— Она не маленькая. Она — мама. И я ее понимаю! — возразила Лена. — И вся ее вина лишь в том, что она просто очень любит тебя, Стасик!

Услыхав знакомое слово, Горбуша спорхнула на плечо Лене и закаркала:

— Стасик кар-р-роший! Стасик любимый!

— Это что, Горбуша? — услышав ее, спросил Стас.

— Она, она!

— Могла бы и соврать!

— Зачем? — удивилась Лена. Я тебе и так правду скажу: Стасик хороший, Стасик любимый. Стасик, позвони, пожалуйста, маме!

— Ну ладно, ладно! — засмеялся Стас. — Уговорили. На пару с Горбушей. Сейчас позвоню!

Лена выждала немного, сколько, по ее подсчетам, мог продолжаться разговор Стаса с мамой и как ни в чем не бывало вошла в комнату, к свекрови.

— Твоя работа? — сразу встретила ее вопросом та, кивая на телефон.

Но голос ее был мягким.

Лена даже не успела ничего ответить, как она сама и ответила:

— Твоя! Спасибо тебе, ты благотворно начинаешь влиять на сына. Я это еще вчера заметила. Когда он впервые в жизни поблагодарил меня за выглаженные рубашки и вычищенную обувь.

В глазах свекрови появились слезы.

— Ну что вы! — подсела к ней, обнимая за плечи, Лена. — Не надо!

— Да это так… не обращай внимания. Нервы!.. — беря себя в руки, через силу выдохнула свекровь. — Теперь не смогу успокоиться до тех пор, пока он не приземлится…

Отвлекая ее, Лена что-то рассказывала ей.

Шутливое — про Горбушу.

Серьезное — про Ваню.

Сокровенное — как они познакомились со Стасом.

Но та почти не слышала ее.

В мыслях она была там — рядом с сыном.

И вся вздрогнула, когда зазвонил телефон Лены.

Стас звонил, уже сидя в самолете.

Коротко поговорив с ним и пожелав мягкой посадки, Лена передала телефон свекрови.

Та с благодарным кивком приняла его и принялась подробно расспрашивать: какое у Стаса место, рядом с иллюминатором или нет, в голове самолета или в самом хвосте, не забыл ли он тщательно пристегнуть ремень перед взлетом…

— Алло! Алло! Стасик! Все, отключился… — наконец, сказала она и по-детски беспомощно взглянула на Лену. — Абонент временно недоступен. Пожалуйста, позвоните позднее — что это значит?!

— Ничего страшного — просто они взлетели! — успокоила свекровь та и перекрестилась, прошептав молитву.

Какое-то время они молчали.

Потом мама Стаса включила было телевизор, но увидев, что показывают новости, где, словно по чьему-то заказу, нагнетающему психоз даже на спокойных людей, всегда подбирались самые горячие и ужасные новости, с суеверным ужасом тут же выключила его.

Посмотрела на круглые настенные часы.

И убедившись по бегущей вокруг циферблата секундной стрелке, что они не остановились, с недоумением спросила:

— Ну я — ладно, годами уже такая. А ты почему совершенно спокойна? Ведь сердце матери не обманешь, я вижу, как ты любишь моего сына и чуть не плакала, когда провожала его! А тут словно он не летит сейчас в небе, а пошел в булочную за хлебом!

— Если так рассуждать, то и по дороге в булочную может что-то случиться! — резонно возразила Лена. — Особенно если она через шоссе, где машины мчатся туда-сюда, вдали от пешеходного перекрестка! А спокойна я потому, что помолилась и все предала в волю Божью!

— Ты что, серьезно веришь во все это?

— Конечно! Если бы не верила, то не была бы сейчас такой спокойной.

Этот аргумент успокаивающе подействовал на свекровь.

Лена же наоборот смутилась.

В ее словах была небольшая неправда.

Честно говоря, сама она все же переживала за своего Стасика.

Что ни говори, а его мама была права: одно дело на земле и совсем другое — в воздухе.

И, чтобы как-то отвлечься, пока та ходила из угла в угол, она снова стала искать выход из отчаянного положения, в которое попала, горя желанием помочь Стасу в написании книги.

Как быть…

Что делать?...

«Как этот что? – вдруг мысленно ахнула она. – Молиться! И все это – тоже предать в Божью волю!»

— Я схожу к себе — лампадку зажгу? — спросила она у свекрови.

— Да-да, — рассеянно ответила та. — Только пожар не устрой!

Сейчас она была согласна на все, что только может помочь ее сыну.

Лена зашла в свою комнату.

Зажгла свечку, при помощи лежавшей рядом с ней красивой зажигалки, удивляясь тому, что Горбуша еще не заметила ее.

Затеплила от свечи лампадку.

И, глядя на икону, взмолилась:

— Господи, Ты знаешь все, что я хочу сделать! И если тебе угодно, чтобы я помогла Стасику написать книгу и чтобы после этого он поверил в свои силы и стал писателем, помоги мне. Так, как это можешь один только Ты! Впрочем, не как я хочу… Но да будет на все воля Твоя!

Так она всегда добавляла, когда просила у Бога не о самом главном, то есть, о спасении души, а о чем-то, хоть и очень важном, но второстепенном — миллионостепенном и даже бесконечностепенном, как когда-то в духовном споре Стаса с Ваней сказала она — земном.

Когда она вернулась в большую комнату, свекровь устало взглянула на нее.

— Это хорошо что ты приехала. Кончилось мое одиночество! — сказала она.

Только не понять было — с радостью или грустью.