Глава 14. Геоэкономический прогноз 1 страница

"Время - это мы, каковы мы сами, таково и время".

Августин

Горизонты будущего образуются рубежной энергетикой многомерного коммуникационного пространства. Невозможно прогнозировать будущее путем экстраполяции, исходя из сложившихся тенденций только в заданном геополитическом или геоэкономическом пространстве. Превратились в миражи прогнозы о светлом коммунистическом будущем Советского Союза. С политической карты исчезла не только супердержава - на её месте стремительно образуется новая мировая периферия. Не оправдались прогнозы о Японии, способной стать мировым лидером и обогнать Соединенные Штаты по экономической мощи. Из-за психологического барьера вассал, пользующийся американским ядерным зонтиком, никогда не может обогнать своего хозяина. Ошибочными оказались прогнозы о временных успехах Китая и падении его экономики после азиатского кризиса.

Самонадеянный Запад, взяв на себя колоссальную ответственность за внутренние преобразования в новых независимых государствах, опасается анархии и хаоса. Оказались ограниченными возможности позитивного влияния на события, контролируемые местными корпоративными группами или родовыми кланами, ведущими борьбу за власть. Запад своими непродуманными советами и рекомендациями способствовал закреплению во власти худших. И в конечном итоге получил слабую России, еще более опасную и непредсказуемую. Россия не будет в ближайшем будущем обладать былой мощью и не станет капиталистической страной с сильным гражданским обществом. Россия, оказавшись в огромной финансовой зависимости от Запада, отошла на задний план в американских приоритетах и впервые за три столетия утратила геополитическую роль в Европе и Азии, где набирает экономическую мощь Китай. Возможно, она выберет путь другого евразийского государства - Турции, где уже не первое столетие тлеет западная модернизация.

Большой вклад в <становлении демократии> и развал экономики внесли недобросовестные западные советники. Их рекомендации, в большинстве случаев оторванные от реальной действительности неизвестной им социокультурной среды, тяжелым бременем легли на плечи отечественных налогоплательщиков. В девяностые годы кормушка для иностранных консультантов обошлась Российской Федерации в 1,5 миллиарда американских долларов. В Великом Китае, чьи реформы стали для многих примером для подражания, немыслимо, чтобы иностранцы учили китайцев жить.

В социальном развитии, которое никогда не было прямолинейным и поступательным (революции сменялись контрреволюциями, реформы - контрреформами и наоборот), выделяются (по Тойнби) четыре тенденции: вера в светлое будущее, попытка возврата к прошлому, уход от реальной действительности (от настоящего) и преображение, спасение через духовный мир. Как свидетельствует мировой опыт, преображение и спасение через духовный мир - длительный и мучительный процесс. Попытаемся увидеть геоэкономические горизонты будущего постсоветского пространства.

Коммуникационный мост Запад - Восток

В геополитике Хартленд часто ассоциируется с Великой Евразийской степью - гигантским природным коммуникационным коридором между Востоком и Западом, по которому в прошлом ураганом проходили народы. В результате <трений> по краям коридора происходило взаимодействие и взаимообогащение культур, рождались новые этносы, империи и цивилизации. Как Великие исторические реки являлись главной коммуникационной осью древних цивилизаций, так Евразийская степь - <плавильным котлом> межцивилизационного диалога. Её бескрайние горизонты ассоциируются с океаном, где весенний ветер гонит волны ковыля. По масштабам контактных функций со степью-океаном сопоставима только Атлантика, соединившая Старый и Новый Свет. <Океанское> мировосприятие степи пронизывало кочевые народы. Неслучайно, евразийская история неразрывно связана с именем величайшего полководца второго тысячелетия новой эры - Тэмуджина, провозглашенного перед походом к западным <берегам> евразийской степи Чингисханом - великим ханом <океана> (от тюркского, тенгиз - океан, море).

Великая Евразийская степь и на рубеже третьего тысячелетия остается главной коммуникационной осью континента, вдоль которой осуществляется интенсивный материальный, культурный и информационный обмен между Западом и Востоком. Здесь пройдут транспортные коммуникации будущего между полюсами экономического и технологического развития в Западной Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе. На рубежах Евразийской степи расположены исторические коммуникационные узлы свободной торговли и культурного диалога между цивилизациями. Кто владел Евразийской степью, тот выполнял функции экономического транзита и транслятора межцивилизационного диалога. Забвение этой истины приводило к распаду империй и многочисленным конфликтам в ЕВРАМАРе.

Постсоветское пространство - последний и самый протяженный в мире территориальный рубеж для свободного предпринимательства. Здесь путь от закрытого к открытому обществу пролегает через взаимодействие с основными этнокультурными евразийскими регионами с учетом пространственной неоднородности социального времени.

Контактные функции государства и его экономическая безопасность обеспечиваются формированием основных коммуникационных направлений. По оценкам Мирового банка реконструкции и развития только доход от эксплуатации транспортно-коммуникационных систем постсоветских стран, обеспечивающих трансконтинентальные и межрегиональные связи, может составить 100 млрд. долларов США. Однако для достижения этой цели необходимо поэтапное создание зоны свободной торговли, платежного и таможенного союзов, единое научно-технологическое, инвестиционное и информационное обеспечение интермодальных транспортных коридоров.

Рассмотрим перспективы создания коммуникационного моста ЕВРАГЕЙТ (Евразийские ворота), основанного на рубежной коммуникативности постсоветского пространства между евразийскими полюсами экономического и технологического развития - Западной Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом.

Возможны следующие генеральные геоэкономические направления евразийских трансконтинентальных коммуникаций: северное - из Северной Америки через Россию (или Россию и Белоруссию) в Западную Европу, возрождение Великого Шелкового пути из Китая в Западную Европу через Россию и Белоруссию. Создание широтных магистралей потребует усиления меридиональных коридоров. Здесь перспективно формирование транспортного выхода из Западной Европы на Средний Восток через Украину (Крым) и Кавказ, геоэкономическая ось Север - Юг из России через Каспий и Иран в Индию, и дальневосточная ось из Сингапура и Китая через Россию в Северную Америку. Основными держателями евразийского коммуникационного каркаса станут Китай и Россия.

Между Западной Европой и АТР на социокультурных и геоэкономических рубежах целесообразно формирование крупных международных коммуникационных узлов с преференциальным режимом: балтийского, черноморского, каспийского, центрально-азиатского, кавказского и дальневосточного.

После падения <железного занавеса> западные эксперты прогнозировали возрождение Великого шелкового пути как главной геоэкономической оси евразийского континента, обеспечивающей высокую эффективность транспортировки грузов. Однако этого не произошло. Расчеты выполнялись исходя из низких (по сравнению с мировыми) тарифов на грузовые перевозки, существовавшие в СССР и других странах социалистического лагеря (от Владивостока до Берлина). И транспортировка контейнерных грузов по трансконтинентальной магистрали между тихоокеанскими и атлантическими портами казалась экономически выгоднее морских перевозок. Дальнейшее повышение цен на энергоносители и ухудшение технического состояния дорог стран СНГ снизил эффективность перевозок. Увеличилась и протяженность западного участка пути, проходящего через страны с высоким уровнем жизни (и заработной платы), что отразилось в росте транспортных тарифов (Западная и Восточно-Центральная Европа). Сквозная перевозка массовых грузов между конечными пунктами евразийской магистрали стала дороже морской, например, между Шанхаем и Роттердамом. Оставалась надежда на экономический рост бывших советских республик. Но разрушительные рыночные преобразования сделали местную продукцию еще более неконкурентоспособной на западном и восточном рынках. Уровень жизни населения стал исключительно низким.

Согласно известной марксистской истине, прежде чем думать о политике, человек должен быть сыт, обут и одет. Когда промышленность пришла в упадок, а одежда не только из благополучной Европы, но и Турции оказалась дорогой, народ проложил дорогу жизни на Восток - к наиболее доступным китайским товарам повседневного спроса. Частные оптовики, преодолевая барьеры, на свой страх и риск освоили маршруты <Великой> полистироловой дороги через казахстанские степи, обеспечивая граждан жизненно необходимым дешевым ширпотребом. Это и есть реальный, но не шелковый путь.

Пройдет ли в ХХ1 веке через Великую Евразийскую степь главная коммуникационная ось континента? Будущее Великого шелкового пути зависит от геополитической обстановки на Балканах и Ближнем Востоке, Кавказе и Центральной Азии. Вместо того чтобы создать коммуникационный мост для ускорения оборачиваемости торгового, финансового и промышленного капитала на рубежах цивилизаций, здесь при активном участии Соединенных Штатов отмечается размежевание по этническому признаку, что чревато непредсказуемыми последствиями.

Возникло не только множество новых государственных и таможенных границ на проектируемых маршрутах ВШП. Новые независимые государства не смогли создать конкурентоспособные региональные условия хозяйствования, благоприятный инвестиционный климат. Здесь не образовались экономические полюса роста, способные создать крупные узлы для экспортно-импортных товаров. Возрождение Великого шелкового пути пока откладывается на неопределенное время.

<Большой скачек> в капитализм

Казалось бы, совсем еще недавно, после падения <железного занавеса> Европу охватил рыночный романтизм. На Западе велико было ожидание открытия огромного и последнего на Земле экономического пространства для Колумбов международного бизнеса. Относительно высокая покупательная способность населения, дешевые и квалифицированные трудовые ресурсы, разнообразие полезных ископаемых даже в условиях отсутствия конвертируемости рубля делали привлекательным новый рынок. Но прошло немного времени и при <шоковом> открытии для внешнего мира постсоветского пространства, усилившемся экономическом кризисе и падении уровня и качества жизни преимущества превратились в мираж. Наступило разочарование и <усталость ожидания> от лозунга <Запад нам поможет..>. Долгая дорога иностранных инвестиций затерялась где-то в дюнах, местную политическую <элиту> обвиняют в коррупции, в других грехах и неохотно пускают на порог <Европейского дома>.

Оказалось, что одного желания для европейской интеграции (приступа <глупого оптимизма>) недостаточно. Необходимы соответствующие макроэкономические показатели, стабильное законодательство, инвестиционный климат, конвертируемая валюта, экспортные возможности и, самое главное, уже достигнутый определенный уровень жизни. В противном случае <неравный брак по расчету> с Европейским Союзом станет непомерным бременем для граждан восточноевропейских стран. Кроме того, в ЕС наблюдаются существенные различия в уровне и качестве жизни между югом и севером, и <счастливый билет> в светлое капиталистическое будущее вне очереди может привести к дезинтеграции сообщества.

После падения Берлинской стены <социалистический лагерь> полностью отказался от своих социальных достижений, пытаясь заимствовать западную модель развития. И это совпало по времени с противоположными тенденциями - превращения Западной Европы из открытого в закрытое для внешнего мира общество, что проявляется в концепциях "золотого миллиарда", иммиграционном законодательстве и пр. С вступлением Польши и Венгрии не только в НАТО, но и в ЕС возродится автоматически <железный занавес>, если не идеологический, то экономический и таможенный.

Можно констатировать, что у восточнославянских стран <большого скачка> в капитализм не получилось. Что расплачиваться приходится не только процентами по западным кредитам, а нищетой народа. Как уже отмечалось, при отсутствии стратегии сложилась определенная закономерность - любая тактическая цель доводится до абсурда с диаметрально противоположными результатами. После провозглашения курса на европейскую интеграцию Восточная Европа с каждым годом все дальше отдаляется от Запада по уровню и качеству жизни, развития экономики, образования и науки.

Приступ <глупого оптимизма> затмил разум, не заметивший что уже тысячелетие христианству (западному и православному) не удалось преодолеть раскол в душе. Запад во главе с США, мощной, богатой, но лишенной глубоких исторических традиций державой, расколол Европу на балканских рубежах по национальному признаку на <правильные> и <неправильные> народы, пытаясь им безуспешно подарить права человека с помощью самых <справедливых> бомб и ракет.

***

Из бывших советских республик относительно успешно <дрейфуют> в сторону Западной Европыновые независимые страны Балтии, которые возвращаются в <родное> социокультурное и конфессиональное пространство, используя при этом традиционные связи с Россией и ориентацию экономики на восточноевропейский рынок. Но и здесь <быстрый скачек> в капитализм сопровождается социально-психологическим дискомфортом. Эстония, Литва и Латвия лидируют в Европе по числу самоубийств на душу населения, расплачиваясь за высокие темпы рыночной интеграции человеческими жизнями. Наименьший социально-психологический дискомфорт испытывают жители Белоруссии, власть которой в условиях стратегической неопределенности максимально сохранила контроль за производством и советский образ жизни.

В ХХ веке после распада Российской/Советской империи уже дважды провозглашаются независимые государства Балтии, где велика доля некоренного населения. Это обусловило жесткую этническую политику и введения правового статуса <неграждан>. В Литве они составляют около 20% населения (9% русских, 7,3% поляков, 1,7% белорусов и др.), в Латвии - более 48% (33% русских, 4,5% белорусов, 3,5% украинце, 2,3 % поляков, 1,3% литовцев и др.), а в Эстонии - около 40% (31% русских, 3,3% украинцев, 1,8% белорусов, 1,1% финнов и др.). В самом крупном прибалтийском городе и столице Латвии - Риге доминируют жители некоренной национальности - 62% (47% русских, 9% белорусов и украинцев и др.).

Вместе с тем, необходимо обратить внимание на деловую активность в расположенных на рубежах цивилизаций государствах маргинальных субкультур. Например, Латвия трижды в ХХ веке теряла предприимчивых и наиболее трудолюбивых граждан. В 1939 году страну покинули 50 тысяч немцев, в годы войны в концлагерях погибла значительная часть местных евреев. В результате был утрачен генофонд этих двух народов, которым в буржуазной Латвии принадлежало более 70% собственности. Кроме того, до и после войны <кулаки> и многие другие латыши подверглись репрессиям и были выселены в Сибирь или сосланы в ГУЛАГ.

В постсоветской Балтии наибольшую деловую активность проявляют представители маргинальной русскоязычной субкультуры, которым принадлежит свыше 80% частных капиталов. Местные предприниматели, общающиеся на русском, предпочитают нестабильный, но знакомый и потенциально богатый российский рынок. Заметна активность латвийский банков в России, Украине и других бывших союзных республиках. Поэтому несмотря на жесткую этническую политику, страны Балтии заинтересованы прежде всего в мощной и эффективной российской экономики.

Социокультурные различия между Литвой, Латвией, Эстонией и другим постсоветским пространством, включая калининградский анклав, наглядно иллюстрируются на примере свободных экономических зон в портах Вентспилс, Рига, Лиепая, Клайпеда, Таллинн. В странах Балтии удалось создать модель, в которой экономика доминирует над политикой и имитацией деловой активности. Здесь частный предприниматель - основной субъект деятельности в СЭЗ, где установлен преференциальный режим для расширения транзитных функций. В России, Украине и других странах СЭЗ используются преимущественно в политической борьбе, а преференции раздаются местным властям (корпоративным группам) в обмен на лояльность центру. В Прибалтике законы рыночной экономики, а не политики диктуют российским и местным коммерсантам маршруты для экспорта и импорта товаров. Установление на железных дорогах Литвы высокого тарифа для грузов в свободную экономическую зону <Янтарь> (Калининград) сделало Клайпедский порт более привлекательным для российского экспорта.

В странах Балтии транзит российских грузов через местные порты стал главным источником валютных поступлений. Развитая инфраструктура и низкие тарифы способствуют экспорту через местные порты нефти и нефтепродуктов, черных и цветных металлов, химических грузов и минеральных удобрений.

С учетом доставшегося советского наследия особенно успешно реализует транзитные функции Латвия. Здесь создан преференциальный режим свободных портов в Вентспилсе, Риге и Лиепае. В жесткой конкурентной борьбе за привлечения транзитных грузов в направлении Восток-Запад Латвия предложила правовые условия для дальнейшей активизации экономической деятельности на основе СЭЗ и привлечения иностранных инвестиций. Управление свободными зонами осуществляется органами, уполномоченными государством и местным самоуправлением.

Почти половина грузооборота портов Балтии приходится на Вентспилс (30 млн. т.), основу которого составляют транзит с Востока. Обеспечивая транзит энергетических ресурсов из России на Запад, порт стал крупнейшим источником финансовых поступлений в государственный бюджет Латвии. В Вентспилсе работают крупнейшие в Балтии терминалы для нефти, нефтепродуктов и жидких химикатов и крупнейший в мире терминал для калийных минеральных удобрений. В 90-е годы в развитие инфраструктуры порта инвестировано свыше 300 млн. долларов, в том числе 200 млн. долларов - частными компаниями. Предусмотрена реализация проектов по углублению морского канала и развитию нового контейнерного терминала.

Возрождается незамерзающий порт Лиепая (бывшая Либава), где несколько десятилетий была закрытая советская военно-морская база. В Российской империи порт стал самыми западными крупными <морскими воротами> после завершения строительства в 1877 году Либаво-Роменской железной дороги (Ромны - Бахмач - Гомель - Бобруйск - Минск - Каунас - Либава). Создание режима свободной экономической зоны и открытие паромных переправ в Германию, Швецию и Данию расширили возможности порта, представляющего интерес для России и Белоруссии.

Стремится повысить значение своих <транзитных ворот> Литва. Из порта Клайпеда функционирует международная паромная переправа в Киль и Мукран (Германия), Копенгаген (Дания) и Стокгольм (Швеция).

В Эстонии популярна идея создания подводного тоннеля под Финским проливом между Таллинном и Хельсинки. И хотя финансовые возможности Эстонии и Финляндии ограничены, этот проект может быть реализован в будущем, исходя из геоэкономических реалий. После строительства тоннеля под Ла-Маншем и моста через пролив между Данией и Швецией технически осуществим и новый балтийский проект. После вступления Эстонии в ЕС, возможна консолидация финансовых возможностей европейского сообщества по строительству транспортного коридора Берлин - Варшава - Каунас - Рига - Таллинн с последующим строительством тоннеля до Хельсинки. Реализация этого проекта завершит окончательную миграцию стран Балтии в западноевропейское геополитическое пространство.

Пройдя через оккупацию, депортацию и русификацию, Эстония после распада СССР сумела успешно построить открытое гражданское общество. Эстония в отличие от соседней Латвии избежала обострение межнациональных проблем, хотя треть населения страны не эстонцы и большинство из них не владеет эстонским языком. До Второй мировой войны Эстония был в основном монолитным государством, где 85 % населения составляли эстонцы.

На исторических рубежах взаимодействия немецкой, польской, литовской, белорусской и русской культур ныне расположен единственный российский анклав - Калининградская область. Если бывшая Восточная Пруссия была одним из интеллектуальных центров Реформации и важной житницей Германии, то в составе Советского Союза регион превратился в западный военный форпост с более низкой, чем в прошлом культурой хозяйства. В конце ХХ века Калининград так и не смог стать мостом между Западом и Востоком, <европейским Гонконгом>. Несмотря на многочисленные намерения в области открытой экономики, преимущественно на бумаге существует свободная зона <Янтарь>. По основным макроэкономическим показателям и качеству жизни этот российский анклав значительно уступает соседним странам, что может вызвать в будущем не только социальные потрясения.

В соответствии с решениями Потсдамской конференции 1945 года Восточная Пруссия была изъята из состава Германии, а территория передана в состав СССР и Польши. К Советскому Союзу отошел Кенигсберг с прилегающим районом, где в 1946 году была образована административная область РСФСР. Калининградский анклав, оказавшийся после распада Советского Союза в окружении иностранных государств, имеет важное геополитическое и геоэкономическое значение для Российской Федерации на западном направлении, здесь расположены незамерзающие морские порты и крупнейшая балтийская военно-морская база страны. Будущее этой территории будет зависеть от её успешной мирохозяйственной интеграции в европейское экономическое пространство. Если этого не произойдет до вступления в ЕС и НАТО Польши и Литвы, область будет обречена на экономическую изоляцию, что может привести к социальному взрыву. В 90-е годы России не удалось создать режим наибольшего экономического благоприятствования для развития западного анклава. В Германии популярна идея обмена Калининградской области на российские долги.

В населении Калининградского анклава доминируют православные русские, но это не исключает возможности изменения в будущем его политического статуса. Несоответствие между потенциальными возможностями коммуникационных функций места и неспособностью российской власти использовать выгоды геостратегического положения не могут оставаться вечными. Образуемый геополитический и геоэкономический Балто-Адриатический форпост НАТО и Европейского Союза в недалеком будущем может реально превратиться в новый <железный занавес> между западно-христианским и православным мирами.

Восточная Европа

В расколотом геополитическом пространстве Восточной Европы бытовал миф о скором пришествии на <богатый> демократический Запад. Опьяненные свободой восточнославянские страны не пожелали увидеть зияющую пропасть между разными социокультурными традициями. Перед выбором пути славян берутся <за дело>, тогда как западноевропейцы считают, что надо <начать думать>.

Являемся ли мы свидетелями и активными участниками возрождения Украины, России и Белоруссии через поиск собственной идентичности (почвенности) или в условиях открытости к внешнему миру они уже отброшены на мировую периферию? При возвращении с пути в светлое коммунистическое будущее в неопределенное настоящее, где на переломе эпох притягивают горизонты западного благополучия и, казалось бы, близка новая заветная цель, велика опасность неожиданных, непредвиденных потрясений.

Неудачи с использованием зарубежных моделей развития объясняются не только политическими и экономическими проблемами, но и глубокими социокультурными рубежами. <Беспочвенные>, игнорирующие геополитику и внутренний мир, попытки сделать однозначный выбор социального пути в реально открытом для внешнего воздействия пространстве ведут к трагическим последствиям. Особенно это опасно для России, Украины и Белоруссии, являющимися в недавнем прошлом главными держателями Хартленда. Рассмотрим возможные восточноевропейские геополитические сценарии: <брак> по любви и несчастью, <очень ближний Восток> и <отрицание природы>.

Восточнославянский <брак> по любви и несчастью. Запад опасается анархии и хаоса в восточноевропейских странах, где двухсотмиллионное население стремительно нищает, а власть демонстрирует неспособность принимать профессиональные решения. После эйфории победы в <холодной войне> перед Западом стал вопрос <что делать> с проигравшими?

Среди западных геополитических прогнозов появились сценарии о целесообразности возвращения восточнославянских стран за <железный занавес>. В мире капитала всегда торжествует прагматических подход, основанный на цене того или иного варианта развития событий. Из двух зол выбирают наименьшее. Во сколько обойдутся для западных налогоплательщиков бесконечные кредитные вливания в <черную дыру>? Может быть дешевле обойдется вариант виртуальной экономики за вновь отстроенным <железным занавесом>? И Европейскому сообществу будет более выгодно иметь дело с единым геоэкономическим пространством Восточной Европы?

Конечно, обидно, например, для украинской власти, устремленной с пустой казной на Запад, вместо кредитов получать не только такие приветы. Запад - богат, но не настолько, чтобы бессмысленно и бесконечно тратить капитал на имитацию чужих реформ и программ <возрождения>.

Как это не парадоксально, но в период холодной войны полуостровная Западная Европа была защищена не только <ядерным зонтиком> США. Советский Союз надежно прикрывал западноевропейские сухопутные границы от проникновения терроризма, наркотиков, проституции, этнических мафиозных группировок, нелегальной эмиграции. Теперь за безопасность приходится расплачиваться достаточно дорогой ценой.

Запад, хотя и с опозданием, осознает, что восточнославянским странам нельзя помочь, если они сами себе не помогут. Существуют многочисленные сценарии развития событий в регионе. Но преобладают пессимистические прогнозы, когда ситуация может полностью выйти из под контроля мирового сообщества.

Среди восточнославянских стран Россия рассматривалась как <буревестник> рыночных реформ. Для этого имелись объективные предпосылки. Россия стала правопреемником не только Советского Союза, но и профессионального государственного аппарата, сформировавшейся политической, деловой и научной элиты. Однако 17 августа 1998 года развеяло мифы об успешной либерализации экономики и финансовой стабилизации. Вместе с тем Россия остается самым могущественным соседом и главным экономическим партнером Украины и Белоруссии.

В недалеком прошлом Украина, вне всякого сомнения, была первой среди равных советских республик, так как в Российской Федерации отсутствовало политическое руководство, а <днепропетровский клан> управлял Советским Союзом. Украина была не только хлебной житницей страны и всесоюзной здравницей, но одним из важнейших форпостов индустриализации и модернизации.

Белоруссия в отличие от Украины остается наиболее советизированной республикой. Во время Великой Отечественной войны здесь углубились своеобразный партизанско-крестьянский менталитет и самосознание. <Партизанская республика> стала фундаментом формирования послевоенной местной политической элиты, которая в буквальном смысле вышла из леса. Высокие темпы послевоенной индустриализации привели к тому, что даже столица республики преимущественно крестьянская, здесь доминируют неадаптированные сельские мигранты - рабочие и интеллигенция в первом поколении. Закономерно, что в условиях относительно демократических выборов, именно в Белоруссии победил <крестьянский> президент. Сегодня у многих россиян и украинцев сформировался народный миф о благополучной стране, где люди вовремя получают зарплату и есть хозяин (<батька>), который заботится, прежде всего, о простых людях. Белоруссия, отказавшаяся от <шоковых> бросков в капитализм и сохранила относительный социально-психологический комфорт, имеет высокий показатель качества жизни в постсоветском пространстве.

Как это не парадоксально, но современная украинская власть при реализации лозунга <Запад нам поможет> уже выполнила задачу со знаком наоборот. Еще никогда за последние десятилетие Украина не была так далека от намеченной цели европейской интеграции как сегодня и наоборот, так близко к своим восточнославянским братьям. Даже Россия, казалось бы вырвавшаяся вперед, <нажала> на тормоза и вплотную приблизился к Украине и Белоруссии. Сегодня, можно говорить не о старшем и младших братьях, а о <сиамских близнецах>, рожденных в муках крупномасштабной имитации реформ и модернизации общества. По иронии судьбы, если левые партии выступают за братский славянский союз по любви, то нынешняя <демократическая> власть реально создала условия для <брака> по несчастью. Стратегия <Запад нам поможет> трансформировалась в культурно-политическое дистанцирование восточнославянских стран от Запада.

Обратим внимание на динамику валового внутреннего продукта в расчете на душу населения в Европейском Союзе и восточнославянских странах. Если в 1990 году отставание от среднего показателя по ЕС составляло в три раза, то в 2000 году - более чем в десять раз. Единственная бывшая советская республика, которая рассматривается как кандидат на вступление в ЕС - Эстония - сохранила ВВП на душу населения на уровне в два раза меньше среднеевропейского.

Объединенные общими социокультурными традициями и вызовом постиндустриальной эпохи восточнославянские страны, несмотря на разновекторные тенденции, <обречены> на взаимопонимание, согласие и сотрудничество. Вместе с тем хотелось бы развеять распространенный миф, что здесь интегратором выступает Белоруссия, а официальная Украина - против. Если политические инициативы белорусского президента общеизвестны, то реально наибольший <экономический> вклад в восточноевропейский сценарий (брак по несчастью) вносит украинская <демократическая> власть.