Еще одна бессонная ночь

Нельзя никому говорить о том, что ты устал – это значит, что ты перекладываешь свои обязанности на кого-то другого. Так меня учили. Если ты чувствуешь, что устал, то нужно сказать, что тебе нужно отдохнуть, а после того как отдохнёшь, продолжи заниматься своим делом.

Так меня учила бабушка.

Нет, не нужно говорить о ней в прошедшем времени. Моя бабушка по-прежнему жива и здорова.

Я хорошо запомнила этот совет. Но сейчас, ночью, когда я лежу в своей комнате и шепчу эти слова самой себе, думаю, они не навредят. Я чувствую себя немного уставшей.

Я вверила Ирису-сан помощь в продаже наших антологий и сделала так, чтобы в стенгазете написали о Клубе Классики. И хотя это было не напрасно, по возвращении в клубную комнату на меня что-то давило.

Я человек не вялый. И не очень спортивный, хоть и показываю довольно высокие результаты в беге на длинные дистанции. А эти два дня я просто ходила по всей школьной территории, так что причина моей усталости не в этом.

Как бы это сказать?.. Когда я разбираюсь со своими делами, я так не устаю, но сейчас лишь тот факт, что я занимаюсь всеми делами сама, выводит меня из равновесия. За этот фестиваль я заручилась поддержкой комитета по общим вопросам, стенгазеты и Ирису-сан.

Этот инцидент «Дзюмодзи» очень заинтересовал меня. У меня не выходят из головы два вопроса: как и зачем он совершает свои кражи? От одной мысли о «Дзюмодзи» усталость мгновенно исчезает и я становлюсь просто неугомонной.

Однако, глубоко вздохнув и подумав как президент Клуба Классики, я решила, что не должна видеть в других людях лишь объекты, а в просьбах к другим людям – стратегию.

Даже представить себе сейчас не могу, что я могла вести себя так беспечно.

Нет, робость мне сейчас совершенно ни к чему. Разве Ореки-сан не сделал всё возможное, чтобы помочь всем нам? Нам всё ещё нужно повысить продажи антологии.

Завтра я должна попросить помощи у ещё нескольких людей. Это мне не не нравится, потому что я должна это делать, но…

Думаю, я просто немного устала.

Я хотела уснуть пораньше, но мне это не удалось. Поэтому я взяла с книжной полки моё второе сокровище, «Язык тела».

«К вечеру праха» при мне не было, и я не могла прочесть его. Мне стало казаться, что я обожествляю эту мангу. «Язык тела» тоже была интересной работой. Мне бы ко сну сейчас готовиться, но разгорячившийся мозг с этим не согласится.

Жанром этой манги был фарс. Главным героем был глухонемой молодой человек, который мог передавать свои мысли другим людям, коснувшись их. А из-за того, что это позволяло ему читать и чужие мысли, он часто создавал проблемы. Автор манги отказался от реализма в пользу интересного сюжета, но проблемы главного героя были вполне обычными, хоть в истории и присутствовали пришельцы и зомби. И сколько бы разрушений не произошло за несколько страниц, в небольшом пустом фрейме^[2] появлялся маленький антропоморфный кот, сигнализируя о том, что на следующей странице сцена закончится. В результате сюжет манги развивался очень быстро, чего в коммерческих работах обычно не было. «Язык тела» больше походила не на них, а на комедийную ёнкому^[3] в газете. В итоге я положила мангу на подушку, легла на футон и прочитала её до конца.

Кстати, этот кот, комический гэг-персонаж а-ля Гордский^[4], часто появлялся во всяких акробатических позах в углах фреймов без видимой на то причины. Наверно, он был этаким заместителем автора. Несмотря на то, что он стоял на двух задних лапах, на нём не было ничего, кроме пары мешковатых сапог. Вот такой вот кот в сапогах.

Несмотря на глупый сюжет и проблемы в общении между персонажами, в манге был заложен глубокий смысл. Все персонажи, включая главного героя, действовали исключительно в собственных интересах, это было видно из того, что они часто надеялись на то, что для них всё кончится как нельзя лучше. Да, это хорошая манга. Но Кочи-семпай я бы её не понесла, так как сама видела несколько выделяющихся слабых мест – слишком вариативный сюжет; слишком много фреймов, на которых не было нарисовано ничего кроме одноцветных фонов; слишком много грубых рисунков; слишком мало логики в некоторых диалогах.

Но, всё же, я по-прежнему не знаю, что ей показать.

Единственный свет в комнате исходил от лампы, стоящей у моей постели, и книжную полку заливала мерцающая тьма.

«К вечеру прах» и «Язык тела» были теми двумя некоммерческими работами, которыми я больше всего дорожила. Конечно, помимо них в комнате были и другие книги, например, коммерческие работы, сиявшие так же ярко, как и они.

В этом мире и правда много людей, способных нарисовать интересную мангу.

Перед тем как выключить лампу, я встала с футона и достала из ящика стола свою собственную мангу. Сейчас я видела в ней лишь скучные, покрытые белёсыми рисунками страницы, и показывать её кому-то ещё мне совсем не хотелось.

Хотя мои рисунки не так уж и плохи. Да, они немного непоследовательны, но не безнадёжны. Но прочитав одну или две страницы…

Рисунки были совершенно нелогичны, а читать реплики героев стало совсем уж невозможно, да и сюжет не затронул ни единой струны в моём сердце. Я понятия не имела, где начало, а где конец, так что никакого удовольствия от прочтения я не получила.

Если бы я это кому-нибудь показала, он бы уснул и без всякого снотворного.

Однако на мне это не сработало.

От чтения собственной манги мне показалось, что я выпила стимулятор, а не снотворное. Ощутив невыразимое словами чувство, я положила свой манускрипт обратно в ящик стола. Плохо дело; зря я решила прочесть её, чтобы уснуть. Если мне не удастся уснуть сейчас, завтра придётся нелегко, так что я решила принять настоящее снотворное и лечь спать.

После длительного энергосбережения я вполне мог более или менее предсказывать реакцию своего организма на различные события. Сохранив слишком много энергии днём, я столкнулся с её переизбытком ночью, что никак не способствовало сну. Часовая стрелка уже миновала цифру один и теперь медленно приближалась к двум, а я всё никак не мог заснуть.

Если подумать, я понятия не имею о том, откуда взялось столько энергии, но прекрасно знаю, что ни капли её не потратил. Ирония судьбы – за такой период розовой старшешкольной жизни, как культурный фестиваль Старшей школы Камияма, мне не удалось найти выход своей энергии.

Дожидаясь, пока меня сморит сон, я решил почитать, но помимо той скучной книги ничего другого не было. В принципе, она вполне могла заменить снотворное, но я предпочёл ей интернет. Я стал искать домашнюю страницу фестиваля школы Ками.

Кликнув по ссылке, участливо предоставленной мне поисковиком, я поморщился – мой правый глаз всё ещё болел.

Вверху страницы сиял заголовок «ФЕСТИВАЛЬ КАНЬЯ ОТКРЫТ! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!». Под заголовком была фотография постановки на сцене спортзала.

Пролистав страницу вниз, я увидел список участвующих клубов, которые стоит посетить в тот или иной день, схему проезда, советы посетителям… И тут мой взгляд упал на то, чего я не заметил две ночи назад, – интернет-магазин.

В нём продавалось всё, что имело отношение к культурному фестивалю, – то есть то, что продавалось на самом фестивале.

Список включал в себя футболки, дизайн которых был разработан Клубом Изучения моды, антологию Литературного клуба «Кодама» и антологию Клуба Изучения манги «Зеамис». Что, всё? Неужели на культурного фестивале Старшей школы Камияма не нашлось других товаров для интернет-магазина?

Что-то пустовато. Опустив взгляд, я увидел форму для заказа. В поле «Адрес электронной почты» был вписан адрес, разделявший одно доменное имя с сайтом школы, а название ящика было «somuiinkai». Сатоши, комитет по общим вопросам мог бы придумать что-нибудь получше. И вообще, я так и не спросил Сатоши, чем он там занимается.

И вот теперь этот адрес. Вы бы хоть его по-английски назвали, что ли. Но «somuiinkai»?.. В принципе, я не имею ничего против имени, которое понятно коренному японцу.^[5]

Больше на сайте не было ничего, кроме ссылок на внешние сайты, на которых не было особо полезной информации. В любом случае, думаю, время довольно позднее, так что выключаю компьютер и иду к себе. О том, как уснуть, буду думать, когда залезу под одеяло.

Ночью я решил прогуляться.

Практически перед тем, как выйти из дома, я принял ванну, и сейчас ночной ветерок пробирал моё неостывшее тело до костей. Уже октябрь, и если я буду слишком беспечно к этому относиться, то могу и простудиться. Но на всякий случай я надел куртку.

На небе вместе со звёздами уже можно было различить новую луну. Погода была практически такой же хорошей, как и вчера, да и завтра, судя по всему, не изменится, что само по себе и неплохо: для члена комитета по общим вопросам – потому что дождь не испортит проведение фестивальных мероприятий, для члена Клуба Классики – потому что в школу придёт больше народа, а для меня лично – потому что я смогу принять участие в стольких соревнованиях на свежем воздухе, в скольких захочу. Я уже увидел, как различные клубы готовились к фестивалю, а отдельные их члены исполняли такое, о чём раньше мне доводилось только слышать. Мне, да и им, будет жаль, если дождь лишит их возможности показать свои навыки.

Могу даже привести пример: выступление второклассника из Клуба Магии, Таямы-семпая, было просто отличным. Я, конечно, знаю секрет фокуса с мячом и кубком, но исполнить его самостоятельно на таком уровне никогда не смогу, поэтому я и аплодировал ему от чистого сердца. Кстати, когда я сказал, что никогда не смог бы показать этот фокус, я имел в виду не то, что мне не хватит умения, а то, что мне не хватает уверенности в себе. То, что я хотел научиться фокусам, ещё не значит, что я пытался их показывать.

Можно сказать, что с этой точки зрения я похож на Хотаро.

Но пусть Хотаро и настаивает на том, что за три года учёбы в средней школе он практически ничего не достиг, я не считаю, что он был таким уж никчёмным человеком.

Я шёл по тёмной, освещаемой только светом облепленных мошками ламп, улице, по обе стороны которой стояли семейные домики. На моих ногах были кроссовки, и своих шагов я не слышал. Откуда-то доносился шум полуночного телешоу.

Поступив в Старшую школу Камияма и оказавшись в окружении Читанды Эль, Хотаро изменился. Точнее, раскрылся, как бутон. И теперь он показывает мне то, чего я раньше в нём не видел, – остроту, ясность своего ума, наверно, даже интуицию (способности в дедукции, если хотите). С того самого дня, как мы встретили в пустом кабинете геологии Читанду-сан, я много раз поражался ему. Хотаро был не простым бесцветным и бесполезным человеком. Он стал яркой личностью, скрывающей в себе поразительную силу.

Есть в Японии такая поговорка: «Сильный ястреб своих когтей не показывает». Был ли я на самом деле рад за Хотаро, когда увидел внутри него такого ястреба?

Из-за этого я и решил не надеяться на Хотаро в решении этого инцидента «Дзюмодзи», потому что для такого человека, как он, это невозможно. Я сам разберусь с этим делом.

Раньше я не мог искать правду, пользуясь одной лишь своей базой данных. Но прямо сейчас, чтобы суметь посмотреть своему другу в глаза, я решил подражать ему. Я прекрасно знаю, насколько это позорно. Все разговоры о рекламе Клуба Классики – не более чем отмазка.

Это я очень хорошо понимаю.

Всё-таки, придумать такую отмазку может даже младшеклассник.

Итак.

Подозреваемых на роль призрачного вора «Дзюмодзи» очень много. Хотаро очень метко подметил: «Сколько людей, по твоему мнению, вошло и вышло из школы за время культурного фестиваля? Их явно не тысяча, как обычно».

Такие события часто случаются не только в детективах, но и в жизни. И для мелких преступлений это правило тоже правдиво. Для того, что найти вора, нужно сузить круг подозреваемых.

Изначально подозреваемыми можно считать все шесть миллиардов живущих на этой планете людей, но если уточнить детали их перемещения и найти алиби, то это число уменьшается. Например, если убийство было совершено в горном особняке, окружённом лесным пожаром, то убийца, несомненно, находится в особняке (при условии, что никто не слышал, как улетал вертолёт). Если на праздновании дня рождения богатой юной леди виновницу торжества находят в каком-нибудь уединённом месте мёртвой, то убийца – тот, кто пошёл с ней в это уединённое место. Если воспользоваться такими примерами, круг подозреваемых можно сузить до десятка человек, чьё алиби потом и проверять.

Однако инцидент «Дзюмодзи» под примеры не подпадал.

Кражи происходили не в закрытых помещениях. Морозильник Клуба Акапеллы стоял на улице, и украсть из него бутылку мог любой желающий; комната Клуба Го была не заперта; в Клубе Гадания вообще состоит один человек, так что преступник спокойно мог дождаться удобного случая в ближайшем туалете; Клуб Садоводства атаковали, когда все вышли из комнаты, а теперь ещё и случай в Клубе Магии. Пока мы не знаем, когда именно была совершена кража, подозреваемым, скрытым в непроницаемом поле анонимности, может быть любой.

Во-первых, вор по-любому учится в нашей школе. Трудно представить, что посторонний человек смог бы так чётко всё спланировать, да ещё и не раскрыть себя за два дня. Но это всё равно значит, что подозреваемых тысяча. Тысяча! Как-то глупо будет провозглашать: «Подозреваемый находится среди этой тысячи человек!» Даже приличное полицейское управление не сможет проверить тысячу людей на наличие алиби.

Самой странной кражей была кража черпака из Клуба Кулинаров. Если верить их президенту, который сказал, что черпак они приготовили, значит, его украли перед самым началом турнира. А раз вор успел подготовить и объявление о совершении преступления, и «Путеводитель по фестивалю Канья», есть вероятность того, что тут сработали изнутри.

Но разве захотели бы члены Клуба Кулинаров испортить состязание, требующее долгой и скрупулёзной подготовки? Черпак – один из основных кухонных приборов. А если бы мы решили приготовить тушёное мясо? Мои подозрения только выросли. Преступник мог бы подобрать и куда менее рискованную цель, например, Клуб Изучения оккультизма ([О]КАРУТО КЕН) или «Клуб Чирлидеров ([О]ЭНДАН) и группу поддержки».

Я решил, что дальнейшие раздумья меня ни к чему не приведут.

Но как мне уменьшить число подозреваемых, которых сейчас тысяча человек?

Опять же, серийного убийцу или поджигателя тяжело найти потому, что подозреваемых слишком много. В большинстве детективов сыщики обычно ждут совершения следующего преступления, после чего пополняют свои базы данных. Вспомнить даже один из моих любимых рассказов о Шерлоке Холмсе, «Шесть Наполеонов», – когда разбили первый бюст, о том, кто преступник, тоже никто не догадывался.

В общем, так. Мы подождём, пока краж станет столько, что мы сможем найти между жертвами связь, и, используя эту связь, заставим вора совершить следующее преступление так, как мы этого хотим.

Единственное, что я сейчас могу сделать как детектив, – ждать на следующем месте преступления. Ничто другое не сработает.

Если ждать преступника на месте преступления, он может совершить несколько ошибок, или ему просто может не повезти, да так, что он оставит нам пару улик, которые значительно сузят круг поиска. Другими словами, я жду, пока вор не совершит ошибку.

Насколько я понял, кража в Клубе Магии произошла до начала представления, но объявление о совершении преступления вор оставил уже после того, как оно закончилось. Не зря я досидел до конца. Среди тех, кто не ушёл из класса 2-D сразу же после окончания представления, явно был тот, кого само представление интересовало постольку-поскольку.

А раз так, то завтра с утра пораньше мне нужно прийти в Старшую школу Камияма и явиться в следующую цель «Дзюмодзи», клуб, название которого начинается на «КУ». Хоть я и не совсем уверен в своей наблюдательности, я точно найду пару улик, оставленных этим вором.

Раз я умудряюсь строить выводы только по своей базе данных, значит, мир сходит с ума. Наверно, мне интересно, смогу ли я удивить себя.

Я развернулся на каблуках и пошёл по этой жилой улице, залитой лунным и электрическим светом, в обратную сторону. Когда я хлопнул себя по щекам, чтобы взбодриться, меня облаяла чья-то собака.