У чому полягае процес агломерування. Основні етапи

Начало формирования агломераций как одного из важнейших этапов урбанизации связано с массовым исходом в города сельских жителей. В большинстве стран Европы процесс этот шел относительно плавно. До конца 30-х годов прошлого века это относилось и к России. Но переход от НЭПа к коллективизации (и индустриализации) искусственно ускорил приток населения в города и формирование агломераций. Процесс принял лавинообразный характер. При этом сельское население быстро стало преобладать в городах, и страна получила не новых горожан, а переехавших сельских жителей, что замедляло формирование городской среды и часто делало города и агломерации (и стиль жизни в них) похожими на большие деревни. Если на Западе города успевали "переваривать" сельских пришельцев, то в СССР искусственно высокие темпы миграции из сельской местности в города (часто ради выживания) не позволяли пойти по этому пути.

Быстрый рост крупных городов в СССР привел как к возникновению в них многочисленных социальных (например, общих квартир) и градостроительных проблем, так и к обезлюдиванию сельской местности. Индустриализация требовала "направленной" миграции (и одни "лагеря" решить эту проблему не могли). Не удивительно, что именно в СССР уже в 30-е годы началась реализации программы ограничения роста крупных городов (а реально и агломераций).

Не имевшая аналогов в мире система прописки, отсутствие паспортов у сельских жителей до 60-х годов прошлого века, "полицейский" контроль — все эти меры оказались малоэффективными, и все крупные города продолжали расти вопреки указам и решениям (а деревни терять население). Хороший пример — прогноз численности больших городов, включенный в планы их развития ("генпланы"). Все прогнозные показатели численности населения всегда оказывались перекрыты: эксперты, понимая реальность, были вынуждены давать нужные руководству региона и города цифры.

В условиях "экономики дефицита" население страны естественно тянулось к ареалам с более высоким качеством жизни. В истории существования СССР (точнее в советский период) было, по крайней мере, 3 периода, когда сельское население голодало, а в городах продукты питания наличествовали.

Указанная политика ограничения роста крупных городов — прекрасный пример эффективности деятельности государства, направленной против "естественных тенденций". Население тянулось к местам безопасным и сытным, сметая все административные препоны. В определенной степени государство играло само против себя: стране нужна была рабочая сила и в агломерациях (включая Москву). Отсюда и появление такой категории мигрантов в крупные города, как лимитчики.

Сейчас, несмотря на нехватку в стране рабочей силы (определенной квалификации и профессий), государство ограничивает ее приток извне страны, лишь умножая число нелегалов и обогащая "контролеров". В перспективе этот дефицит значительно возрастет. Но вернемся к опыту Запада в 20 веке.

Оптимальный размер города — вопрос, к которому регулярно обращаются и исследователи и политики. Речь идет об оптимальности с точки зрения проживающего в нем населения. Понятно, что эта оптимальность зависит от множества внешних факторов: географическое положение, хозяйственная специализация, рельеф, климат… И все же можно утверждать, что в довоенной Европе наилучшим местом проживания считались крупные города (формирующиеся агломерации). "Большие" Лондон и Париж считались лучшими ареалами проживания своих стран, это же относилось и к Будапешту, и к Мадриду и т.д. В Великобритании государство поддерживало дрейф на Юг, в значительной мере направленный в столичную агломерацию (и во вторую по численности — Западно-Мидлендскую — Бирмингемскую). Одно время часть жителей Лондона даже получала от государства компенсацию за проживание в столице. Это было связанно с тем, что уровень цен в городе значительно превосходил средний по стране. Ясно, что такая мера еще более усиливала тяготение населения страны к ее столице.

В целом в этот период поощрялось развитие крупнейших агломераций. В результате обострились внутристрановые пространственные диспропорции в большинстве западноевропейских стран. Дрейф на Юг в Великобритании привел к четкому разделению страны на два макрорегиона: благополучный Юг и кризисный Север. Стимулирование развития Иль-де-Франса привело к такому же "лингвистическому" дуализму: Париж и французская пустыня. Будапешт и Москва далеко оторвались от остальной территории своих стран (для них можно использовать термин из словаря итальянской региональной политики — "соборы в пустыне"), что отчетливо ощущается до сих пор. И это развитие, естественно, было достигнуто за счет других территорий страны. Во многих странах популярны анти-столичные настроения. При этом, правда, игнорируются позитивные импульсы супер-агломерации для развития всей территории страны.

Правда уже в 20-е годы в той же Великобритании появилась идея Э.Ховарда: города-сада с населением в несколько десятков тысяч человек. Именно она была положена в основу послевоенной политики создания новых городов в различных европейских странах, включая СССР (ближе всего к его идеям оказался британский Уэлвин Гарден Сити — Лондонское кольцо новых городов).

Позднее оптимальный размер города был несколько увеличен и "остановился" на 200-250 тысячах человек. Причины этому — как в сфере занятости, так и в социально-культурном обслуживании населения. Небольшие города не могут предложить достаточно широкий спектр мест приложения труда (в отраслевом, профессиональном и квалификационном разрезах) и поневоле становятся чистыми городами-спальнями. Качество жизни населения падает в результате значительного времени, которое занимают маятниковые миграции значительной части населения. Кроме того, в небольшом городе труднее обеспечить доступ населения к некоторым видам профессиональных услуг (в области культуры, юриспруденции и т.д.). По мере развития процесса субурбанизации вопрос об оптимальном размере города стал менее актуальным (во всяком случае, для густозаселенных территорий).

Пионером европейской субурбанизации оказалась, как и можно было ожидать, учитывая ее экономическую историю (родина промышленной революции) Великобритания. В конце 30-х годов парламент страны принял решение проверить "правильность" политики территориальной концентрации населения и хозяйства, создав специальную комиссию. В период военных действий появился ещё один доклад, посвященный разгрузке Большого Лондона и созданию для этого кольца новых городов. Почти сразу начинается практическая реализация предложенной политики разгрузки крупнейших агломераций (в основном, столичной и Западно-Мидлендской).

Политика разгрузки крупных агломераций совпала с изменениями факторов размещения населения и хозяйства. Повышение благосостояния населения, ухудшение состояния среды крупных городов (социальной и природной), желание жить в изолированной доме — всё это привело к массовым миграциям так называемого среднего класса в пригороды и небольшие населённые пункты вне официальных границ города (но, преимущественно, в пределах реально существующих агломераций).

Можно долго спорить о том, связаны ли между собой однонаправленные миграции населения и хозяйства, но остаётся фактом, что усилилась тяга хозяйства сначала к субурбанизированным ареалам, а позднее и к внеагломерационным пространствам. Недаром возник даже термин "green-field location". Такие изменения размещения хозяйства были вызваны технологическими причинами (переход к одноэтажным промышленным зданиям), транспортными факторами и т.п. Но, безусловно, переезд значительной части квалифицированных кадров оказал на него несомненное воздействие. Впрочем, в западноевропейской региональной политике всегда доминировал подход "работа к людям", а не "люди к работе". Это отличие нашей страны от Западной Европы во многом имеет идеологические причины.

В СССР население чаще всего трактовалось как рабочая сила: оно должно было отдыхать, чтобы лучше работать, для этого же и лечиться и т.д. И мигрировать оно должно туда, где государству необходим его труд. В западноевропейских странах послевоенного времени в рамках уже упомянутого "государства всеобщего благоденствия" все крутилось вокруг населения, и оно же во многом определяло размещение хозяйства.

Таким образом, государственная политика разгрузки крупнейших агломераций реализовывалась в условиях, когда её цели совпадали с естественными тенденциями размещения населения и хозяйства. Наблюдался очевидный кумулятивный эффект, ускорение идущих процессов.

Для достижения своих целей государство шло двумя путями. Первый — поощрение оттока населения из мест приложения труда, из агломераций (прежде всего, столичных). Поощрялся переезд населения в новые и расширяющиеся города. Население привлекало в них относительно дешёвое и качественное муниципальное жильё, хорошее состояние среды, наличие относительно разнообразных рабочих мест, безопасность проживания. Для привлечения работодателей и создания хозяйственных мощностей государство предоставляло бизнесу помощь в перевозке "основных кадров" и инфраструктурном обустройстве промышленных ареалов. Недаром именно в 50-е годы появилось понятие промышленного парка (и отдельного "передового предприятия"): речь шла не только о создании инфраструктуры, но и о строительстве зданий. Последние строились как под конкретную фирму, так и типовые, обеспечивающие необходимую трансформацию после определения конкретного пользователя.

Помимо поощрительных мер, практиковались и меры ограничительные. Часть их уже потенциально существовала в рамках системы физического планирования. В обобщенном виде она представляет собой систему контроля за размещением селитебных, хозяйственных и инфраструктурных объектов. Для получения разрешения на строительство потенциальный инвестор должен получить официальное разрешение муниципальных органов власти. Это разрешение даётся только в том случае, если планируемая "новостройка" не создаст угрозы для среды, сложности с транспортом, не ухудшит качество жизни соседей и т.д. Понятно, что в относительно благополучных субурбанизированных ареалах, власти которых не были особо заинтересованы в новых рабочих местах, в росте доходов населения и т.п., этот контроль осуществлялся особенно тщательно.

Помимо спланированного контроля, осуществляемого на муниципальном уровне, на государственном уровне, в части крупных городов Великобритании, Франции и Италии был установлен дополнительный контроль за размещением новых хозяйственных мощностей (преимущественно промышленных, но иногда разрешение требовалось и для сферы услуг) в пределах агломераций или расширением существующих (особенно в их центральных частях). Для получения "сертификата промышленного развития" компании должны были доказать, что их функционирование невозможно вне пределов агломераций. Практика показала, что возможность отказа и задержка с оформлением необходимой документации учитывалась компаниями при принятии инвестиционных решений. В действительности ограничительные меры оказались не очень эффективными: опросы частных компаний показали, что меры стимулирующего воздействия при принятии решения о миграции хозяйственного объекта или размещении нового на порядок более значимы, чем ограничительные,. Недаром самым эффективным инструментом региональной политики была и остается субсидия — количественно выраженная долей планируемых инвестиций. В ряде стран из столиц были вынесены принадлежащие государству "мощности": органы управления, подразделения НИОКР и т.д.

Аналогичный подход применялся и в СССР. Но чаще всего наши госмонополии (министерства) пробивали ограничения по размещению своих объектов в крупнейших городах, успешно противились передислокации уже существующих там. Кроме того, поощрительные меры отсутствовали как класс (о субурбанизации и разговоров не было).

Разгрузка агломераций, решив одни проблемы, создала новые, уже в их пределах: возник новый вид кризисных территорий, получивших название "внутренние ареалы" (“inner areas”), хотя некоторые их них располагались по окраинам агломерации (например, в столичной агломерации Нидерландов — подробнее о ней ниже).

Субурбанизация затронула, в первую очередь, т.н. "средние слои" населения, для которых были рабочие места на новых предприятиях, и которые имели достаточно средств для повышения качества жизни (для большинства это тождественно отдельному дому). Прежде всего, бежало коренное население ареалов с плохим состоянием окружающей и социальной среды, жилого фонда и инфраструктуры. Коренное население не желало селиться в многоэтажных домах, которых было немало построено в 60-е годы прошлого века (и это несмотря на высокое его качество и дешевизну). На место уезжающих устремились мигранты, прежде всего, из стран третьего мира (особенно велик был поток из бывших колоний в бывшие метрополии). Там же "задержались" маргинальные слои коренного населения (безработные, неполные семьи и т.д.). В результате во многих западноевропейских городах и агломерациях есть кварталы, в которых чувствуешь себя как в африканской или азиатской стране. В них опасность пешей прогулки часто не выше, чем в других ареалах агломерации, но ощущение, что что-то "неправильно", не оставляет все время пребывания в указанных кварталах.

Судьба агломераций напрямую связана с внешней миграционной политикой. В послевоенные годы власти западноевропейских стран приветствовали практически любых мигрантов, ибо только они брались делать работу, от которой отказывались коренные жители (младший медперсонал в больницах, водители и кондукторы в общественном транспорте, неквалифицированные кадры для промышленности и строительства и т.п.). Одновременно шел приток в агломерации собственно населения из самых отсталых регионов. И ирландцы в агломерациях Великобритании, и южане в агломерациях северной Италии выполняли схожие функции.

Но уже в начале 70-х миграционная политика становится избирательно-ограничительной, что связано как с проблемами, индуцированными мигрантами, так и с ростом уровня безработицы. Страны, страдавшие от "утечки мозгов" в США, старались компенсировать свои потери за счет развивающихся государств.

Внутренняя миграционная политика (реально — часть политики региональной) была направлена на закрепление рабочей силы кризисных территорий на месте. Средства вкладывались в Ольстер и Юг Италии, как и в иные кризисные территории.

Основная ошибка, совершенная властями западноевропейских стран, в том, что они допустили территориальную концентрацию небелых мигрантов. И ныне это создает для них множество проблем. Можно упомянуть настоящие многодневные бои в Лондоне, Брюсселе, Париже… Территориальная концентрация мигрантов блокирует их ассимиляцию. Местные школы, теоретически наиболее эффективное "орудие ассимиляции", покидают дети коренного населения. Создаются обширные ареалы, живущие по своим неписанным законам, не всегда совпадающим с официальными положениями права. Так, значительная часть правонарушений полицией не фиксируется, ибо они происходят в рамках этнических сообществ.

Отношение коренного населения к небелым мигрантам (а иногда и белым — к ирландцам в Великобритании и южанам на Севере Италии) двойственное (если отбросить экстремалов типа Ле-Пена). Толерантность остается основным принципом. Но для себя коренное население обычно делит мигрантов на хороших и плохих. Так, в Великобритании выходцев из Индии считают трудоголиками. А вот мигранты из соседних с Индией стран, не говоря уж о Вест-Индии, считаются более агрессивными и криминализированными. В Нидерландах хорошие мигранты прибыли из Индонезии, а плохие из той же Вест-Индии. В целом население неплохо относится и к приехавшим китайцам.

2. Современный этап: внутренние ареалы и джентрификация

С начала 70-х годов развитие внутренних ареалов крупнейших агломераций становится одним из важней направлений региональной политики большей части развитых европейских стран. Многое удалось сделать в области развития (реновации) территорий. Классический пример — район лондонских доков (со своим аэродромом, концертным центром, дорогим жильем и обилием офисных площадей). Но местные жители мало что получили от этого архитектурно-экономического чуда. Новые рабочие места требовали более высокой квалификации, новое жилье слишком дорого. Подтвердилось старое правило региональной политики — легче развить территорию, чем решить социально-экономические проблемы ее населения. Развитию внутренних ареалов агломераций способствовала и джентрификация.

Более поздние браки и рождение детей были характерны для общества в целом, но особенно для молодых и хорошо зарабатывающих специалистов, получивших название "яппи" (young professionals). Их жизненные интересы связаны с центральными частями городов, они предпочитали жить неподалёку от места работы. Именно для них создавались новые рабочие места, дорогое жильё в многоэтажных домах (повышенной комфортности). Таким образом, деятельность государства и изменение во вкусах части населения (естественные процессы) совпали, что повысило эффективность деятельности государства.

Возьмём для примера Больной Лондон. Возрождённый район доков стал, с одной стороны, крупнейшим деловым центром города, хорошо оснащённым различной инфраструктурой. Здесь создан аэропорт, ориентированный на приём деловых людей (обслуживает много частных и арендованных самолётов). Новый деловой центр, несомненно, улучшил имидж Лондона в мире, продемонстрировал готовность города к переменам. С другой стороны, указанный ареал способствовал удобству проживания яппи.

Нечто похожее происходит ныне и в Москве. Конечно, наши яппи только "формируются", но уже оказывают воздействие на размещение офисных площадей и точечную элитную застройку центра. Даже те из них, кто осел вне пределов Москвы, стараются "найти" себе офис на выезде из города в их "котеджном" направлении. Так, весьма популярные деловые центры возникли в таких окраинных районах столицы, как Кунцево и Крылатское.

Интересно, что в указанном направлении сдвинулись и вкусы будущих российских яппи. Так, дети 12-16 лет из благополучных московских семей все больше тяготеют к проведению большей части летних каникул на даче, "тусуясь" в центральных районах столицы.

В странах Западной Европы в развитии агломераций и политике государства в области их регулирования можно выделить 3 этапа:

Первый этап "довоенный": поощрение роста — перегрузили.

Второй "послевоенный": разгрузка — субурбанизация (новые и расширяющиеся города) — переразгрузили.

Третий "текущий" — поощрение роста внутренних ареалов, джентрификация (яппи). Современное положение характеризуется переходом к политике скрытой поддержки агломераций, усилением их глобальной роли для повышения конкурентоспособности страны.