Опыт ловли рыбы в России 2 страница

– Я ведь не просто так ловлю напротив бань. Ведь нонешние отдыхающие у бань устраивают пирушки, а пищевые отходы они бросают в воду. К тому же, когда купаются, ногами дно баламутят. Вот рыба и крутится здесь – ищет питание.

В завершение хотелось бы сказать, что из озера вытекает не менее красивая и рыбная речка Шлино, которая, пробежав по лесистой местности около ста километров, впадает в Вышневолоцкое водохранилище. Тот, кто любит байдарки и рыбалку, получит от сплава по реке незабываемые впечатления. В ней кроме тех рыб, которые водятся в озере, обитают голавль, язь, хариус, ерш, пескарь.

На Суховетке

Наколов дров, я вошел в избу, замешкавшись в дверях.

– Закрывай скорее, тепло выпустишь, – прикрикнул сидевший у стола угрюмый Александр.

Рядом в кухне что‑то шкворчало. Оттуда вышел сияющий улыбкой и сверкающий лысиной Геннадий Иванович, профессор медицины. Он нес к столу сразу две широченных сковороды с румяно поджаренной крупной плотвой.

– Ну‑с, отведаем нашего улова. – Кулинар стал устанавливать блюда в центре стола. – Жаль, в магазин не успели, а то бы сейчас по сто пятьдесят не помешало.

– Какой магазин при таком клеве! – сказал я. – Голову поднять некогда было, не то что в деревню сгонять.

Из‑за ширмы вдруг появилась хозяйка с бутылкой желтого самогона в руках.

– Ну как же не уважить профессора! – засияла она. – Ведь он так помог мне. За один сеанс радикулит вылечил.

– Ах, как прекрасно мы отдыхаем! – хлопнул в ладоши счастливый Геннадий Иванович.

На следующий день встали ни свет ни заря. Выехали на «Ниве». Дорога, обрамленная искрящимися пышными сугробами, была хорошо укатана. Вскоре увидели реку, петляющую по лесу. На место приехали, когда уже рассвело. Русло заметно обмелело в этом году. Вот и вчерашний плес перед быстрым перекатом. Ширина его от силы метров семь.

Александр разместился на старых лунках возле сужения реки. Глубина у берега, где он ловит, сантиметров 20, не более, но рыболов сразу стал вынимать одну за другой «товарную» плотву.

Мы с Геннадием Ивановичем располагаемся в небольшом омутке, там, где вчера пожилой мужчина в очках поймал с десяток плотвиц массой не менее 600 г каждая. Но рыболовы ловили крупную рыбу и в других лунках поблизости – вон их сколько насверлено.

– Матерые брали только на стоячку, – говорит профессор, устанавливая две удочки.

Я по его совету сажусь на самое уловистое место. Здесь тоже рядом две лунки. Причем глубина в одной несколько больше, чем в другой – видно, на дне какие‑то рытвины. Обе удочки у меня кивковые с самыми маленькими мормышками и леской 0,08 мм. Еще вчера я заметил, что большие мормышки крупная плотва словно не замечает. На черно‑красную мормышку типа «клопика» я насадил опарыша, поддев его за край головки, а на мормышку «дробинка» – кусочек навозного червя, которого проколол посередине.

Поклевки начались сразу, и клевало регулярно, но если б вы видели, что это был за клев! Это ж сколько надо было иметь нервов, чтобы умудриться подсечь! Когда через некоторое время к нам подошел Александр и понял, что картина клева не изменилась, он сказал:

– Нет, ребята, этого крупняка ловите сами. Я вчера здесь с ним измучился. Лучше буду дергать рыбку поменьше, но регулярно.

Я вспомнил, как в воскресенье на льду лежали десятки рыболовов, заглядывая в лунки. Почти все рассказывали об одной и той же ситуации: рыба ткнется носом в насадку и отойдет, не захватывая ее в рот. Но в воскресенье светило солнце, а сегодня снегопад валит и подо льдом ничего ни видно…

Я стал думать, как же заставлял пожилой рыболов клюнуть крупную плотву, ведь ловил он также на опарыша и поклевки, по его словам, были такие же крайне осторожные. Еще я вспомнил, что его товарищу, сидевшему рядом, попались три чуть ли не килограммовые плотвы на обрывок червя.

– Ну что ж, надо экспериментировать, – решил я.

Для начала я заменил опарыша, который рыбе не нравился, на мотыля. Две личинки я подцепил крючком поперек тельца, чтобы концы не были слишком длинными. Зная, что рыба любит планирующую книзу насадку, я стал, поигрывая мормышкой, медленно опускать ее. Однако поклевок после трех проводок не последовало. Но стоило только положить удочку, так чтобы мормышка касалась дна, тут же произошел едва заметный подъем кивка. Я подсек – и на тонкой леске заходила крупная рыба. Рывки ее были настолько сильными, что мне пришлось уступить ей большую часть лески, подав хлыстик в лунку. Сдержав первый порыв рыбы и почувствовав, как она начинает поддаваться, я, не теряя времени, стал выбирать леску, надеясь втянуть «монстра» в лунку одним махом. Но у поверхности воды, когда уже было видно огромную желтоватую голову с мелькнувшим крупным глазом, плотва вдруг резко дернулась, и моя хваленая леска диаметром 0,08 мм, изготавливаемая японцами по специальной гамма‑технологии, лопнула.

У меня в запасе была удочка с такой же леской, но диаметром 0,13 мм, и я стал ловить на нее. Но поклевки теперь были крайне редки, тогда как мормышку второй снасти рыба трогала гораздо чаще.

Прошло уже немало времени, а подсечь рыбу никак не удавалось. Я уделял основное внимание удочке с тонкой леской, меняя модели мормышек и насадки. Когда я попробовал ловить лишь на головку опарыша, которую отрезал ножом, кивок у дна вдруг резко выпрямился, я сделал подсечку и снова почувствовал тяжесть, от которой защекотало под ложечкой. Однако теперь я был еще более осторожен. Сдерживать рывки приходилось, зажав леску только двумя пальцами. Я много раз отпускал и поднимал рыбу, пока не почувствовал, как она заметно обмякла, после этого я втащил ее в лунку и прижал пальцами к ледяной стенке. Это был достойный трофей! Не каждому удается ловить почти килограммовую плотву на леску 0,08 мм. Однако эта долгая возня должна была распугать другую рыбу…

Тем не менее поклевки на тонкую снасть начались очень скоро – как только я выполнил несколько проводок сверху вниз. Опять то же касание кивка – и никакого продолжения. Тем временем Геннадий Иванович умудрился поймать очень крупного синца на червя. Причем леска у него была 0,14 мм.

– Мотыля совсем не трогает, – сказал профессор. – А вот червем соблазнился.

«Хорошо, – подумал я, – попробуем сделать так». И я оторвал только черную головку червя и надел ее чулком на кончик крючка. Удочка была с леской 0,13 мм. Опять несколько проводок – и насадка неподвижно висит, касаясь дна, легкое течение едва ее шевелит. Легкий тычок, потом другой – и бесклевье устанавливается надолго. Насаживаю точно так же кусочек червя на удочку с тонкой леской. Первая же планирующая проводка – и прижим кивка при остановке. Подсечка. Есть! На этот раз после утомительной борьбы вывожу в лунку и подхватываю леща весом около килограмма. Как интересно ловить, когда рыба попадается крупная и разнообразная!

Я еще поэкспериментировал на этом месте пару часов, за которые поймал одного полукилограммового язя и пару трехсотграммовых густерок. Такая рыбалка меня не устраивала. Не для того мы ехали сюда из Москвы почти за 500 верст. Я отправился на поиски рыбы, взяв только одну удочку, насадку и пакет с рыбой. Незастывшие старые лунки были повсюду. Как приятно, когда тебя не обременяет лишнее! Хочешь – иди за тот поворот реки, хочешь – за другой.

В одном месте, где река была очень узкая, я у самого берега заметил лунку. Только опустил туда мормышку – сразу подъем кивка. Подсекаю – плотвичка граммов на двести. И пошло. Плотва клевала стандартная. Брала и на мотыля, и на червя, и достаточно уверенно. Но потом затихло. Видимо, выловил стайку.

Направился дальше. Нашел похожее на предыдущее место. Возле берега из‑подо льда торчала коряга, а рядом с ней я увидел две лунки. Опускаю в одну мормышку с мотылем – поклевка. На крючке бьется мелкая плотвичка. Меняю мотыля на кусочек червячка – та же история. Мелочь брала – только опускай. Я всех плотвичек выпустил назад в реку и тут заметил еще одну лунку – ближе к середине реки. «Должно быть, там течение», – подумалось. Но все равно опустил в этом месте свою маленькую легкую мормышку с парочкой мотылей. Вот она, похоже, коснулась дна, но течение все равно тащит ее за собой, волоча по дну. Вдруг уверенный наклон кивка – и после подсечки на леске ходит сильная рыба. Вынимаю ее на лед – плотвичка граммов на двести пятьдесят. А тащила как полукилограммовая! Похоже, это самец. Недаром же Геннадий Иванович уверял, что самцы намного сильнее сопротивляются, чем самки, особенно если ловля происходит на течении. Новое волочение мормышки по дну – и еще одна хорошая поклевка. На этот раз мне попался достаточно увесистый елец. В этом месте ельцы и плотва брали уверенно. Очевидно, у них не было сомнения в натуральности корма, который естественным образом скатывался по дну на течении.

Побродив по живописной речке, я вернулся к Геннадию Ивановичу. Он тоже пробовал ловить в других местах.

– Ну, как крупняк берет? – поинтересовался я, начиная играть мормышкой у дна в одной из лунок, где был перепад глубин.

И тут кивок моей удочки прижало. Подсекаю. Есть. После утомительно долгой борьбы вынимаю на лед шестисотграммовую плотву.

И у профессора пошло – вижу, снимает с крючка крупную густеру. Делая передышку, он со знанием дела говорит:

– Лункам, как и женщинам, нужно давать отдых, тогда все будет в порядке.

К вечеру повалил густой снег, и вскоре мы засобирались домой. Наша «Нива» взяла курс на Брейтово, Углич, Москву. Впереди долгая и трудная дорога, но настроение у нас умиротворенное. Рыбалкой мы остались довольны.

Последний лед под Рождествено

Так сложилось, что утро у меня было занято, но не хотелось упускать возможность порыбачить в выходной. Я забрал на машине Афанасьича и Сергеича, когда уже был полдень. Решили ехать на самое ближнее из достаточно рыбных водохранилищ – Истринское. Пока думали, где ловить, пока останавливались на заправке да в магазине и выясняли у местных рыболовов, есть ли ход рыбы в притоки, пока согласились, что ехать надо в Рождествено, было уже часа два.

Машину оставили возле ограды красивой древней церквушки. Спустились с высокого берега на лед длинного залива. Вода в водохранилище была сброшена метра на три, судя по тому, что привязанная цепью перевернутая лодка находилась на бугристой отмели метров за 20 от ровного льда. Подошли к одинокому рыболову‑поплавочнику, вяло отвечавшему нам, что клева нет.

– Надо идти выше на слияние рек, – сказал я своим друзьям.

– Идите, – ехидно улыбнулся незнакомец. – Все оттуда уже вернулись.

Солнце пока еще ярко светило, но с запада уже ползли сплошные серые тучи. Ветер дул порывистый. Иногда налетал сильный шквал.

– Непогода идет, – кряхтел Сергеич. – Какого лешего мы отправились на рыбалку!

Все же пошли на слияние Раменки и Чернушки. Мои старики расположились на кем‑то оставленных прикормленных лунках перед отмелью, выступавшей снежным бугром посередине залива. Старых лунок было много, и я, проверив некоторые из них, решил, что рыбы здесь нет. О чем сказал Сергеичу и Афанасьичу и позвал их подниматься выше по реке, которая уже за первым поворотом сузилась до десяти метров и начала петлять дальше, все уменьшаясь по ширине. Но товарищи отмахнулись, сказав, что они прикормят лунки и будут ждать рыбу.

Не хотелось отделяться от коллектива, тем более что с верховья мимо нас то и дело проходили рыболовы, рассказывая, что сегодня на реке делать нечего: рыбы нет. Когда возле нас остановились двое очередных рыболовов, я спросил: а в субботу они ловили? Те отвечали, что в субботу клев был отменный, брали достаточно крупная плотва и подлещик. «Но если рыба пошла на свежую воду, она из реки уже никуда не денется, – подумал я. – Просто нужно ждать, когда погода более‑менее устаканится».

Я поднимался метр за метром по обмелевшей речке, наскоро облавливая встречающиеся лунки. Играть мормышкой было трудно – низовой ветер все время сбивал пластичные движения кивка, поэтому приходилось делать на его пути преграду, подвигая рыболовный ящик вплотную к лунке. Изредка попадались мелкие окуньки и плотвички.

Рыболовы больше не встречались – видимо, непогода прогнала даже самых стойких, и они отправились короткой дорогой в поселок. Меж тем ветер, казалось, стал меньше или просто тише было в низине узкого русла. Выглянувшее из‑за туч солнце придало теплоты соснам, густо обступавшим пойму реки. На душе повеселело. Ведь не единой рыбалкой мы живы! Какая красота кругом и тишина, нарушаемая пока еще редкими голосами птиц…

Державшаяся целый день температура не менее 8 градусов тепла сделала свое дело – на льду то там, то здесь появились широкие озерки воды. Ручейки потекли в некоторые расположенные в низинках лунки. Они несли с собой пожухлую хвою и еще какой‑то мусор, прихваченный ветром из лесу. В некоторых местах талая вода шла с таким напором, что в лунках возникал достаточно мощный водоворот, который увлекал лесной мусор под лед. Я нашел одну такую лунку и только опустил в нее мормышку, как кивок моей удочки сразу выпрямился. Поклевка произошла, когда мормышка еще планировала ко дну. Я подсек и выудил двухсотграммового подлещика. Глубина в месте ловли была не более метра. Отбросив рыбу в сторону и только поправив на крючке мотыля, я повторил планирующую проводку, на этот раз с придерживанием. Как только мормышка остановилась в толще воды, кивок дернулся и наклонился. На этот раз на льду запрыгала сковородная плотва. Потом поклевки начались у дна. Плотва и подлещик клевали жадно. Но после того как я выловил десяток рыб, клев неожиданно прекратился.

В другую лунку, которую я нашел метрах в пяти от уловистого места, талая вода не поступала. В ней клевали одни матросики. Наконец, под противоположным берегом я нашел еще одну лунку с бегущим в нее ручейком. Тут же вполводы был пойман трехсотграммовый подлещик, за ним мерная плотва. Выходило, что «серьезная» рыба собиралась там, где в воду попадал лесной мусор. Чем‑то он был привлекателен для обитателей подледного царства. Однако рыба осторожничала. Поклевки неожиданно стали вялы и очень редки. Как я ни старался менять манеру игры, нового улова не было.

Я отправился еще выше по реке и во всех лунках ловил теперь только мелкую плотву. Кстати, она лучше клевала, когда я к личинке кормового мотыля подсаживал искусственного репейника. Плотвичка была особенно активна на пятачке у впадения в речку ручья. Лунок было везде много, и во многие из них бежали ручейки с мусором, но теперь брала только мелочь. Выходит, рыба покрупнее сюда не поднялась.

Потеряв на бесполезные поиски крупной рыбы не менее часа, я спустился к той лунке, где были поймано большинство подлещиков. Как только я окунул в нее мормышку, снова начался клев. Подлещики садились на крючок мормышки надежно. Но вскоре опять клев заглох. На середине русла я увидел замерзшую лунку. Попробовал пробить ее пяткой. Лед поддался. Расчистив небольшое отверстие, опустил туда мормышку – и сразу поклевка. Хороший подлещик едва пролез в небольшое отверстие. Пришлось его расширить. Из этой лунки я стал стабильно ловить увесистых рыбин. Потом открыл еще две уловистые лунки, которые не заметил раньше. И как ни хотелось бросать азартного занятия, но надо было звать друзей, у которых, похоже, не ладилось с клевом. Сергеич вообще скучал – стоя, взирал на раскинутые снасти.

Не доходя до Сергеича метров сто, я крикнул, что у меня хорошо клюет подлещик, и замахал рукой, призывая его и Афанасьича идти ко мне. Дед долго выкрикивал, что да как – думал, я его разыгрываю. Я отвечал, чтобы он шел посмотреть на рыбу. Самому мне не терпелось половить подлещика, и я повернул назад. Смотрю, и Сергеич, переговорив с Афанасьичем, пошел за мной, но снастей не прихватил. Пока он до меня доковылял, я успел поймать два небольших подлещика. Они лежали на льду, а предыдущие были убраны в ящик, чтобы вороны не утащили, пока я отлучался. Сергеич подошел, посмотрел на мой улов издали с бугорка и, ничего не говоря, отправился назад. Я жду. Взойду на возвышенность посмотрю, раз, другой – мои приятели продолжают оставаться на своих местах. У меня тем временем улов увеличивается. После очередного подъема на возвышенность, увидел, что Сергеича нет – наверное, где‑нибудь от ветра спрятался. Стал кричать Афанасьичу, машу ему руками, зову, чтобы он шел ко мне. Вижу, Афанасьич взял ящик и быстро отправился ко мне.

– Ну как здесь? – спрашивает, приблизившись.

– Как‑как, смотри, сколько рыбы, – открываю ему ящик. – Садись, вон лунка рабочая, клюет, как сумасшедший!

У Афанасьича удочка что надо – кивок из граммофонной пластины, очень чувствительный, леска тончайшая и крошечная мормышка. Он сразу стал доставать из лунки подлещиков. Когда у него наступило затишье и я показал ему другую лунку, из которой он снова принялся вынимать подлещиков, Афанасьич, наконец, произнес:

– Эх, жаль, я деда отправил к машине, какой клев!

– А что он сам‑то не пошел, я ж ему объяснил, что здесь ловится?

– Не знаю, он мне сказал, что у Лешки два подлещика‑фанерки и все, ну я и брякнул, что надо тогда домой собираться, а он говорит, я медленно хожу, так что пойду к машине, пока доберусь – и вы подойдете. Я как раз хотел идти тебя звать.

– Что будем делать?

– Ну, не уходить же от добра!

– Сергеич будет ругаться.

– Ничего, подождет маленько.

– Замерзнет старик.

– Не замерзнет.

Так мы ловили подлещика и переговаривались, оттягивая расставание с рыбной речкой. И даже успевали кинуть взгляд на багрянец заката над лесом.

– Красотища‑то какая!

– А воздух!

– Жаль, пора уходить.

Вечерело. Когда мы взобрались по берегу к церкви, Сергеич встретил нас руганью. И потом он долго ворчал в машине, пока мы не остановились у магазина и не купили ему чекушку водки. Тогда он успокоился и повеселел.

Как поймать катрана

Черноморский катран – это небольшая акула, которая стаями преследует косяки мелкой рыбы, продвигающейся в поисках корма в придонных слоях воды. Катран встречается и в толще воды, и на ее поверхности, но чаще это случается ночью. При недостатке корма катран может близко подходить к берегу. Но это обычно также происходит с наступлением сумерек.

Еще совсем недавно среди местного населения как в Крыму, так и на Черноморском побережье Кавказа катран считался несъедобной рыбой. Но сегодня спрос на мясо катрана есть, теперь нередко можно увидеть эту рыбу на прилавках приморских рынков – она, кстати, продается не так уж и дешево. Правильно приготовленное мясо катрана мало отличается от мяса осетрины.

Черноморский катран может достигать в длину 2 м и веса до 15 кг. Но обычно на крючковые снасти попадаются экземпляры гораздо меньшего размера.

Поскольку для рядового рыболова катран рыба экзотическая, первым делом встает вопрос, на каких участках Черного моря и когда лучше всего попытать удачу. Отвечаем. Катрана чаще всего ловят на глубинах 25–60 м, обычно на удалении нескольких сот метров, а то и нескольких миль от берега. Катран попадается вдоль всего Черноморского побережья и побережья Крыма, но так как этот хищник совершает миграции вслед за кормовым косяком, то решающую роль играет поиск последнего.

Обычно сезон ловли в прибрежной зоне длится с мая по начало октября, но в моей практике были периоды, когда за целый месяц пребывания на море не удавалось поймать ни одного катрана. Однако когда прикладывались все усилия для поиска рыбы и была возможность делать дальние переходы на катере, как правило, все заканчивалось успешно, а иногда даже очень добычливо. Так, в сентябре 2000 года в районе Утриша (близ Анапы) я регулярно ловил смариду и ставриду, косяки которых чаще всего можно было обнаружить в миле от берега, но катрановые снасти не давали никакого результата. Опросив рыбаков из местной артели, которые за хорошим уловом кефали нередко отправлялись в район Тамани, я узнал, что им время от времени в том районе в сети попадаются небольшие катранчики. Зная еще нескольких энтузиастов экзотической ловли из отдыхающих, я быстро сколотил команду, мы наняли катер и отправились в те края. По прибытии на место опытный капитан катера с помощью эхолота быстро обнаружил знакомую ему подводную банку и вблизи нее хороший косяк рыбешки и предложил половить здесь. На самодуры стала попадаться крупная ставрида. Однако ловля на катрановый ярус над самой банкой (глубина над ее плоской вершиной была 28 м) результата не давала. Мы попросили капитана бросить якоря так, чтобы можно было с разных бортов опускать снасти по урезу банки на разную глубину. Первый катран взял наживленную на крючок яруса ставриду сразу же, как только та оказалась у самого подножья банки, где глубина оказалась 38 м. Через несколько минут согнулся в дугу спиннинг у товарища, стоявшего со мной рядом. Когда оставшиеся двое рыболовов перешли на наш борт, то заработали снасти и у них. В тот короткий выезд нам удалось взять десять катранов от 5 до 8 кг весом.

Несколько слов о ярусе. Ловят на ярус с одним, двумя или тремя крючками № 1/0–2/0, наживленными ставридой, мелкой пикшей, смаридой, мелкой сельдью, бычком или другой рыбешкой. Поводки желательно ставить металлические с мягкой оплеткой. При ловле на больших глубинах применяют тяжелые, весом в 150–300 г грузила. Ставка присоединяется к основной леске посредством карабинчика и вертлюжка (рис. 249). У наживки лучше отрезать хвост, чтобы меньше перекручивалась снасть, а также можно сделать несколько надрезов на боках, чтобы хищник лучше чувствовал запах рыбы. Ловят чаще возле дна или в нижних слоях воды. Методика ловли как при отвесном блеснении: грузило доходит до дна, слегка приподнимается над ним, и производится короткий плавный взмах удилищем. После ослабления грузило должно остановиться над самым грунтом, но не ложиться на него, чтобы муть не отпугивала рыбу.

Рис. 249. Катрановая ставка: 1 – основная леска; 2 – вертлюжок; 3 – карабин; 4 – петля; 5 – поводки яруса; 6 – грузило «вытянутый конус»

Катрановый самодур. У меня сложилось впечатление, что катран сбивается в стаи по величине особей, редко приходилось ловить «разнокалиберных» хищников в одном месте. Так было и в прошлом году, когда в конце июня я на короткое время приехал из Анапы к своему другу, жителю поселка Лазаревское. Поводом стало то, что Володя в телефонном разговоре обмолвился об успехах его знакомых отдыхающих, которые вовсю дерут хейка и даже поймали одного катранчика, а отправляются они за рыбой в море на прогулочном катере, что ежедневно в восемь утра отходит от причала. Так случилось, что из снастей мы взяли только два Володиных самодура. Капитан судна, видимо, хорошо ориентировался в выборе рыболовного места, потому что мы сразу попали на стаю хейка возле дна на глубине 40 м. Вначале ловили без наживки на голые блестящие крючки, но после того, как была поймана пара хейков, мы их порезали на филейные кусочки и сделали наживку. На мясо своих собратьев хейк клевал великолепно! У нас уже было по полведерка рыбы, как вдруг клев хейка прекратился, а у Володи словно произошел зацеп – спиннинг в дугу и вначале ни с места. Но уже скоро он стал выводить рыбу к поверхности. Поводки были довольно крепкие, так что он перевалил катранчика весом около двух килограмм прямо через довольно высокий борт катера. Тут же собралось много любопытных, а один схватил катрана руками, но тут же выпустил, больно уколовшись о шип плавника. Когда он разжал ладонь, из глубокой, как от ножа, раны сильно полилась кровь. Потом Володя рассказывал, что у этого отдыхающего долго не заживала рука. Происходит это оттого, что в рану попадает слизь ядовитых желез, находящихся у оснований двух спинных плавников. Следом за первым в течение получаса было поймано еще три почти таких же по весу катранчика, и после – как отрезало. Кстати, не возобновился и клев хейка, так что капитану пришлось искать новое место. То, что с появлением катрана хейк или другая стайная рыба отходит, дело обычное.

Для изготовления универсального самодура, пригодного как для ловли пикши, хейка, смариды, так и для ловли некрупных катранов, используется следующая оснастка: основная леска толщиной 0,5 мм, толщина лески ставки 0,4 мм, поводки из мононофильной лески – 0,3 мм. К концу ставки привязывают грузило весом от 200 до 400 г, чтобы снасть могла быстро опуститься на глубину до 70–80 м, соответствующим должен быть и запас лески. Поводки (6–8 штук) присоединяются к специальным шайбочкам, которые вращаются на основной леске, зажатые двумя стопорами (рис. 250). Интервал между поводками 25–30 см, начиная от грузила. К крючкам можно подвязывать перышки, тогда довольно эффективно ловят без наживки. Важно, чтобы поводки по возможности как можно меньше обвисали (длина их не более 7 см), а перышки топорщились. Крючки № 1–1/0 с длинным цевьем. Перья можно брать светлые, темные, красноватые и пестрые, но лучший клев бывает на синие.

Рис. 250. Универсальный самодур для ловли на разной глубине: 1 – основная леска; 2 – вертлюжок; 3 – карабин; 4 – сменное грузило; 5 – клин кембрика; 6 – стопорный кембрик; 7 – шайба; 8 – петля поводка

После того как грузило коснулось дна, самодур приподнимают выше на 15–20 см. Затем плавным взмахом поднимают еще примерно на полметра и резко опускают вниз. Блеснение. Катрана обычно блеснят на больших глубинах с лодки или какого‑либо другого судна. Если расчитываете поймать крупную особь, то поводок желательно иметь металлический. Приманка – тяжелая блесна типа сельдевого пилькера или снасточка с рыбкой (ставрида, смарида, небольшой хейк и т. п.). На искусственные приманки и на снасточку ставятся тройники № 1–1/0 или одинарный крючок такого же размера, как на ярусе, или на пару номеров больше. Для снасточки можно взять оснастку со скользящим грузилом (рис. 251). Блеснение может быть как отвесным, так и с небольшим удалением от катера, когда приманка движется ступенчатыми движениями, взлетая и касаясь дна. Иногда катран подходит к берегу на небольшие глубины, преследуя косяки мелкой рыбы. В этом случае ловят обычным спиннингом с применением различных воблеров, узких колеблющихся блесен и современных мягких приманок в сочетании с джиг‑головкой. Лучшее время ловли – раннее утро и поздний вечер.

Рис. 251. Катрановая снасточка: 1 – крючок; 2 – пружинистая проволока; 3 – скользящее грузило; 4 – стопорная шайба; 5 – вертлюжок; 6 – карабин; 7 – металлический поводок

Поклевки у катрана мощные. Всегда надо быть начеку, чтобы сразу начинать вываживать. На начальной стадии подъема снасти катран как бы повисает огромным грузом или сильно тянет вниз, а у поверхности он начинает бросаться в стороны и вообще вести себя непредсказуемо. Иногда помогает незначительное ослабление лески. В этот момент катран немного успокаивается, и его нужно постараться побыстрее втянуть в лодку. Чешуя у катрана грубая, снимать с крючка его нужно осторожно, чтобы не ободрать кожу до крови.

Донные снасти и поплавочные удочки. Весной, летом и осенью катрана можно периодически ловить возле самого берега. Нужно выбирать участки под скалами, где сразу идут большие глубины, или ловить с далеко уходящих в море пирсов, волнорезов и других подобных сооружений. Обычно донные удочки, сразу несколько штук, оставляют на ночь. Поводки, от двух до пяти на одной снасти, фиксируют дробинками в скользящем положении, и вблизи крючка ставится поплавок, который не позволяет живцу прятаться в донных укрытиях. Таким образом, мы с друзьями довольно успешно ловили катранов под Севастополем. Иногда снасти оставались без действия несколько дней, но бывало, что со всех трех‑пяти донок мы снимали рыбу.

На поплавочную удочку катран попадается по большей части случайно. Я был свидетелем только двух случаев, когда два довольно больших катрана (каждый длиной более метра) были пойманы на удочку с пирсов. Один случай произошел с моим другом, тренером по картингу Александром в Турции, когда ближе к ночи он оставил удочку с живцом на самом краю пирса и та не была увлечена в море только по той причине, что акула обмотала леску вокруг сваи. Другой случай произошел поздней осенью в Гурзуфе, когда на пирсе напротив Дома писателей собралось довольно много рыболовов – тогда к берегу подошел большой косяк смариды. Эта рыбка бойко брала до самого вечера и уже в сумерках, когда на пирсе осталось только трое рыболовов и я в их числе, у одного местного парня село что‑то солидное. После длительной борьбы он смог на леску 0,25 выудить трехкилограммового катрана.

Итак, вы получили достаточно полную информацию о ловле катрана, и теперь, если вы, сидя в кафе на набережной какого‑нибудь приморского курорта, услышите: «Кому катраний балык?», не торопитесь раскошеливаться, вы сами знаете, как ловить эту рыбу.

С морского пирса

Среди отдыхающих, которые выезжают на южные курорты, встречаются и любители морской рыбалки. Однако на море довольно трудно определить места концентрации рыбы. Поэтому чтобы рассчитывать на более‑менее реальные трофеи, для начала лучше осваивать ловлю с пирса.

На Черноморском побережье Кавказа большинство облюбованных россиянами курортов имеют достаточно однородную береговую линию. Дно в таких местах на большом протяжении также достаточно однотипное, обычно с некрупными камнями, в которых подходящая к берегу рыба не находит для себя достаточного количества пищи. В данных условиях многие стайные рыбы, такие как барабулька, кефаль, ласкирь, смарида, ставрида и другие, зачастую облюбовывают для себя в качестве кормных мест зоны у пирса и регулярно подходят сюда кормиться. Следует учитывать, что массовость этого подхода зависит от сезонности. Обычно большие скопления косяков различных морских рыб, в том числе и пелагических, бывают замечены вблизи берега весной и осенью.