Межъязыковая асимметрия в переводе: коннотативный

АСПЕКТ (НА МАТЕРИАЛЕ ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА)

Межкультурный диалог представителей различных лингвоэтнических сообществ возможен благодаря наличию в семантике каждого языка культурных универсалий. Универсалиями любой культуры являются наиболее общие представления о природе и организации ее объектов, о месте человека в мире, человеческой деятельности, общественных отношениях, духовной жизни и культурных ценностях. Наличие универсалий, скрытых в семантике каждого языка, позволяет говорить о существовании некоего фундаментального основания культуры, ее осевой изначальности. Хотя разные культуры образуют сходство во многих отношениях, в ядре каждой из них сохраняется то, что выкристаллизовано под влиянием природы страны, ее климата, пейзажа, пищи, этнического типа, языка. Это так называемый фонд нации, который, передаваясь от поколения к поколению, обеспечивает воспроизведение определенного образа жизни.

Однако разнообразие форм человеческой деятельности, специфический способ членения мира приводят к несовпадению содержания коллективного опыта представителей различных лингвокультур. К тому же, система логических универсальных понятий не покрывает национальную специфику языковой ментальности, фиксируемую языковой картиной мира. Мир один, а картин мира много, каждая отличается своей неповторимостью и самобытностью, поэтому «образ мира универсален и специфичен одновременно» [Бурукина, 2000, с. 3].

Национально-специфический компонент языковой ментальности представляет собой результат отражения и восприятия образа мира в соответствии с сеткой координат, в основе которой лежит национальная культура.

Всем известно, что в разных языках существуют лингвоспецифичные обозначения объектов материальной культуры, например, особых кушаний или напитков. Это «названия присущих только определенным нациям и народам предметов материальной культуры, фактов истории, государственных институтов, имена национальных и фольклорных героев» [Томахин, 1997, с. 13]. Все то, что культура маркирует, представляется релевантным для ее носителей, а наличие культурно маркированной лексики связано с существованием особых обычаев и общественных установлений, с особенностями системы ценностей, принятой в данной культуре. Примером такой лексики могут служить географические названия: La Bretagne, Côte d`Azur, Place de la Concorde, les Champs Elysées и т.д.; личные имена людей, государственных деятелей и национальных героев: Napoléon, Jeanne d`Arc, de Gaulle и т.д.; предметы материальной и духовной культуры (пища, отдых, обычаи и традиции): les escargots, les cuisses de grenouille, la bouillabaisse, les rinces-bouches и т.д.

Выделение существенных для каждого народа свойств и явлений неразрывно связано с эмоциональным отношением человека, который выражает его к отдельным объектам, качествам, свойствам и т.п. Эмоции – одна из форм отражения окружающей действительности, так как они, как справедливо замечает В.И. Шаховский, «кодируют отношение к предмету окружающей действительности» [Шаховский, 1987, с. 7].

Как правило, культурно маркированная лексика имеет устоявшиеся соответствия в других языках, но ассоциации, которые с ней связаны, могут быть неизвестны за пределами данной культуры. Именно поэтому в межкультурном диалоге могут возникать помехи. Их связывают с «национально-культурной спецификой членения мира и выделения в нем существенных для каждого народа свойств и явлений» [Телия, 1986, с. 103], а также способов отношения к этим явлениям.

В связи с реализацией культурно-специфического компонента становится актуальным явление культурной коннотации [Димитрова 2001; Кобозева 1995; Телия 1981, 1986; Шаховский 1983, 1989, 1997 и др.]. Коннотацию определяют как окраску, дополнительное содержание слова, ее включают то в сигнификацию, то в импликацию и ассоциацию. О коннотации говорят как об «устойчивых признаках, выражаемого лексемой понятия, включающих принятую в обществе оценку соответствующего предмета или факта» [Апресян, 1988, с. 36]. Эта оценка образует коннотативный потенциал слова и содержит эмоцию, благодаря которой «то, о чем (о ком) говорят, воспринимается как эмоциональное одобрение / неодобрение» [Шаховский, 1983, с. 14]. Коннотация – не индивидуальна, а представляет собой обобщенное отражение социальной эмоции. Речь идет не о простой эмоции, а о «осознанной, прошедшей свою жизнь, прежде чем закрепиться в языке» [Шаховский, 1987, с. 48, 105].

Вербально упакованные эмоции (эмотивы – в терминологии В.И. Шаховского) участвуют в передаче информации как смысловые компоненты. Это объясняется тем, что «люди при общении друг с другом используют не только понятные всем одинаково слова данного языка, но и переживают также сходные эмоции» [Шаховский, 1987, с. 106]. В этой связи, уместно говорить о существовании национально-детерминированного инварианта восприятия реалии, об оценке, закрепленной за ней в той или иной лингвокультуре, неизвестной или малопонятной за ее пределами. Помимо общепринятой оценки необходимо признать, что существует «чисто индивидуальное, личностное, определяющее восприятие и переживание воспринимаемого» [Залевская, 2001, с. 73]. Именно поэтому мы, вслед за А.А. Залевской, будем придерживаться «усредненной проекции – своеобразного инварианта восприятия культурно маркированной лексемы с признанием вариативности индивидуальных проекций» (т.е. варьирование эмоции в зависимости от индивидуального опыта) [Там же].

Цель данной статьи заключается в выявлении асимметрии коннотативного потенциала культурно маркированной лексики во французском и русском языках.

Межкультурный диалог – это всегда сопоставление языка источника и языка рецептора, отношения которых друг к другу характеризуются денотативной и, чаще всего, коннотативной вариативностью. Отношение французов к своему дому, яствам, привычкам, объективированное в языке, легко узнаваемо представителями данного лингвоэтнического сообщества.

Рассмотрим несколько примеров из художественной литературы.

(1) Dans les jours heureux, allongé au soleil sur le sable chaud, ou bien devant un chapon, qu`arrosait un solide bourgogne (Vercors). – Растянувшись на горячем песке, вы безмятежно наслаждаетесь солнцем или сидите за столом в предвкушении жареного каплуна, спрыснутого добрым бургундским (перевод Н. Ипполитовой).

(2) Dès qu`il s`assied dans un restaurant, lui qui vit dans le pays où l`on mange les meilleures choses du monde, M.Taupin commence par se méfier de ce qu`on va lui servir. Des huîtres, oui. Mais, dit-il au maître d`hôtel, sont-elles vraiment bien? Vous me les garantissez? (Daninos). – Стоит мсье Топену сесть за столик в ресторане, как он, живущий в стране первоклассной кухни, тут же начинает выражать свое недоверие ко всему, что ему подадут. Устрицы, пожалуйста. Но, – спросит он тут же у метрдотеля, – они действительно свежие? Вы ручаетесь? (перевод Н. Ипполитовой).

(3) M.Taupin sait très bien que, si les huîtres sont annoncées sur la carte, c`est quelles sont fraîches, mais il aime qu`on le rassure, et surtout il ne veut pas être pris pour quelqu`un à qui on «tire la jambe» (Daninos). – Мсье Топен прекрасно знает, что если устрицы указаны в меню, они, безусловно, свежие, но он хочет, чтобы его лишний раз в этом заверили, а самое главное – он не может разрешить, чтобы его водили за нос (перевод Н. Ипполитовой).

Un solide bourgogne и доброе бургундское, les huîtres и устрицы имеют одно и тоже денотативное содержание во французском и русском языках, но различаются по эмоциям, которые они вызывают, по эффекту воздействия, по ситуациям употребления.

Вышеприведенные примеры (1–3) наглядно демонстрируют отношение французов к кухне, их излюбленным блюдам. Это отношение – национально-специфично. Именно поэтому инвариантными для французов при восприятии таких лексем как la bourgogne, les huîtres, и т.п. будут радость, упоение, наслаждение, гордость, тогда как у русскоязычного реципиента реалии французской культуры могут вызвать непонимание, неприятие и даже отвращение. Эмоция, сопутствующая звуковому комплексу культурно маркированной лексемы, закодирована в его коннотативном потенциале.

Асимметрия коммуникативно-значимой информации индикатора французской культуры в русском языке обусловлено не только структурными и лексико-семантическими, но и национально-культурными различиями сопоставляемых сообществ. Одним из сигналов асимметрии является качество прагматического эффекта. Это происходит потому, что план-стимул и план-реакция рассчитаны на своего потребителя. То, что в мировосприятии французов со своей системой ценностей и приоритетов является важным, в контексте русской культуры оказывается малозначительным или вообще незначимым. Другими словами, культурно маркированная лексема проходит процедуру сличения со стандартами и эталонами принимающей культуры, в нашей статье – русской культуры. Восприятие, по В.Н. Телия, «есть своего рода весы: на одной чаше – груз практически оцененного и познанного, на другой – вновь оцениваемое с учетом познанного» [Телия, 1986, с. 40].

Рассмотрим пример.

(4) On voulait bien m`expliquer – sans que j`ai rien demandé que ces gens, faisant la Tour de France à bicyclette, gagnaient Paris le plus vite possible par les voies les moins rapides, ce qui me parut étrange. (Daninos). – Мне принялись объяснять, хотя я ни о чем и не спрашивал, что эти люди, участники «Тур де Франс», должны по самым длинным дорогам проехать всю Францию и как можно быстрее достичь Парижа, что мне показалось весьма странным (перевод Н. Ипполитовой).

Как мы уже отмечали, носители французского языка обладают общим, национально-детерминированным инвариантом восприятия культурно маркированного слова. Это делает лексему Tour de France коннотативно окрашенной: достаточно назвать имя реалии, и в сознании французов возникают предсказуемые векторы ее ассоциативных связей.

Коннотативный потенциал лексемы Tour de France во французской лингвокультуре несоизмерим с переводным эквивалентом велогонка «Тур де Франс» в русском языке. Вне поля зрения остаются многочисленные ассоциации, связанные у носителей исходного языка с исходным словом. В связи с трансляцией на русский язык имен реалий французской лингвокультуры реакция реципиента текста перевода будет иной, иногда противоположной авторской задумке. Нередки случаи так называемой «эмоциональной нейтрализации» [Шаховский, 1997, с. 140]. Это связано с отсутствием нужного эмотивного эквивалента в принимающей культуре.

Приведем пример.

(5) Quelquefois il s`éxpatrie. Il prépare alors le métro à Caracas ou les grenouilles à Adélaïde. (Daninos). – Cлучается, что они покидают Францию. Француз может строить метро в Каракасе или готовить лакомые блюда в Аделаиде (перевод Н. Ипполитовой).

В приведенном выше примере культурно маркированная лексема les grenouilles нейтрализована номинацией лакомые блюда. Это ведет к коннотативному отклонению имени реалии и к невыраженности национально-культурной специфики лексемы les grenouilles в русской лингвокультуре.

В случае с полной заменой слова les grenouilles более нейтральным словосочетанием лакомые блюда адекватными являются лишь интеллектуальные реакции реципиентов текста оригинала и текста перевода. Коннотативный аспект значения слова, кодирующий принятую в обществе оценку предмета действительности, а вместе с тем и эмоцию, утерян.

Подведем некоторые итоги.

Межъязыковые параллели, совпадающие на денотативном уровне, асимметричны на коннотативном уровне в сопоставляемых лингвокультурах. Это делает очень важным изучение межъязыковых коннотаций для правильного эмоционально-смыслового общения, в т.ч. и переводческого.

Поскольку в каждой культуре существуют свои артефакты, чуждые или малопонятные представителям другой культуры, они создают особые проблемы в процессе межкультурной коммуникации, а именно в сфере коннотативной адекватности. Коннотативный аспект значения слова, кодирующий принятую в обществе оценку предмета окружающей действительности, может нести не менее значимую информацию, чем денотативный. Из этого следует, что адекватными в межкультурном диалоге должны быть не только интеллектуальные, но и эмоциональные реакции представителей различных лингвоэтнических сообществ.

Литература

Апресян Ю.Д. Прагматическая информация для толкового словаря // Прагматика и проблемы интенсиональности. – М.: Наука, 1988.

Бурукина О.А. Проблема культурно детерминированной коннотации в переводе: автореф. дис. … канд. филол. наук. – М., 2000.

Димитрова Е.В. Трансляция эмотивных смыслов русского концепта «тоска» во французскую лингвокультуру: дис. … канд. филол. наук. – Волгоград, 2001.

Залевская А.А. Текст и его понимание: монография. – Тверь: Тверской государственный университет, 2001.

Кобозева И.М. Немец, англичанин, француз и русский: выявление стереотипов национальных характеров через анализ коннотаций этнонимов // Вестник МГУ. – Сер. 9 «Филология». – 1995. – №3. – С. 102–117.

Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. – М.: Наука, 1986.

Телия В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке. – М.: Наука, 1981.

Томахин Г.Д. Реалии в языке и культуре // ИЯШ. – 1997. – № 3. – С. 13–21.

Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. – Воронеж: Изд-во Воронеж. ун–та, 1987.

Шаховский В.И. Лексикография и коннотативная семантика // Лексические и грамматические компоненты в семантике языкового знака: межвуз. сб. науч. тр. – Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1983. – С. 27–34.

Шаховский В.И. Национально – культурная специфика эмоций в языке оригинала и ее отражение в языке перевода // Тетради переводчика. – Вып. 22. – М.: Международные отношения, 1989. – С. 74–83.

Шаховский В.И. О переводимости эмотивных смыслов художественного текста // Перевод и коммуникация: сб. науч. статей РАН: М.,1997. – С. 138–152.

Шаховский В.И. Эмотивность и лексикография // Филологические науки. – 1986. – № 6. – С. 42–47.

Шаховский В.И. Эмотивный компонент значения и методы его описания: учеб. пос. к спецкурсу. – Волгоград, ВГПИ им. А.С. Серафимовича, 1983.

Н.А. Красавский