Сентябрь 1941

Нам – добежать до берега, до цели, –

Но свыше – с вышек – все предрешено:

Там у стрелков мы дергались в прицеле –

Умора просто, до чего смешно.

В. Высоцкий. «Был побег на „рывок“»

Какое‑то время Василий стоял на краю раскопа, выходившего в небольшой котлован, наблюдая, как оборванные, окровавленные люди толкали тачки с битым кирпичом и землей. Еще вчера это были его боевые товарищи, а теперь они стали пленниками завоевателей, поправших стальной пятой его Родину. Они вынуждены были работать с утра до вечера, а Василий наблюдал за ними, стоя рядом с группой надсмотрщиков. Иногда кто‑то из эсэсовцев спускался в раскоп и начинал бить прикладом или сапогами одного из «рабов». Тогда кулаки Василия сжимались, и ему требовалась вся его выдержка, чтобы не броситься на очередного озверевшего немца, не разорвать его голыми руками. Единственное, что останавливало его, так это постоянно звучавшие слова товарища Сталина, которые всякий раз цитировал Григорий Арсеньевич: «Советский солдат, сдавшийся в плен, – враг, которому милее жизнь пленного, чем защита Отечества. Он – скрытый враг‑вредитель, тот, кто в мирное время мешал строить нам светлое будущее…»

И, тем не менее, это были его соотечественники, защищающие Родину от агрессора, и если бы не погоны и особое положение Григория Арсеньевича, то Василий был бы среди этих грязных оборванных людей, а не стоял бы в черной форме, пусть и без погон и нашивок, наблюдая за происходящим.

До сих пор он так и не понял своего положения. С одной стороны, он все‑таки был пленным, причем потенциальным подрасстрельным, как «коммунист и офицер НКВД», чего он не скрывал. С другой – благодаря унтерштурмфюреру он мог, пусть знаками, командовать эсэсовцами, ходить с оружием, правда, только по территории будущего «Логова дождевого червя‑2». Той же самой свободой пользовалась и Катерина. Василий уже несколько раз заводил разговор с Григорием Арсеньевичем о своем статусе, но тот только отшучивался, говорил, что все это временно, что Василий всего лишь разведчик, который прежде, чем покинуть территорию врага, должен был выполнить поставленное перед ним задание. Тем не менее, всякий раз, наблюдая адский труд пленных, созерцая тела тех, кто пытался бежать, вывешенные на столбах внешнего проволочного ограждения, сердце его готово было выскочить из груди.

И вот теперь, когда Григорий Арсеньевич исчез – его не было в лагере уже дня три, – Василий решил: настало время… нет, не поднимать восстание среди пленных, но, по крайней мере, начать подготовку. Почему именно сейчас он решил действовать, он сказать не мог, но, тем не менее, у него было четкое убеждение, что он прав и, как говорится: «промедление смерти подобно».

Приметив одного из пленных, определенно пользовавшегося авторитетом, Василий знаком подозвал эсэсовца, показал на выбранного им пленного и сделал жест, показывая, что копает. Надсмотрщик кивнул и, в свою очередь, знаками приказал пленному вылезать из раскопа, тот неохотно отложил лопату и с трудом вылез из огромной ямы. После чего немец дулом автомата подтолкнул пленного в сторону Василия. Но тот покачал головой и показал на брошенную лопату. Эсэсовец кивнул и, повернувшись к пленному, знаком показал, чтобы тот взял свой инструмент.

«Вооружившись», пленник последовал за Василием, который направился в дальний конец монастыря, туда, где под завалами погиб командарм. К неудовольствию оперуполномоченного, эсэсовец последовал за ними. Однако Василий предусмотрел и такой вариант. Когда они дошли до руин, он знаком приказал немцу остаться на месте, а сам вместе с пленным прошел за нагромождение камней. Как Василий и подозревал, немец за ними не последовал. Тут начинались владения Хирта, и никто из немцев лишний раз старался не спускаться в лаборатории штурмбанфюрера СС.

Перебравшись через несколько завалов, Василий и его спутник зашли в сохранившуюся комнату. Без крыши, заваленная битым камнем, эта комната, тем не менее, имела четыре высокие стены и крепкую дубовую дверь. Все остальное Василий приготовил заранее.

Когда пленник проследовал за ним, Василий на мгновение замешкался у двери, а потом, хорошенько заперев тяжелую дверь, жестом пригласил пленника присаживаться.

– Прошу.

Тот опешил, услышав русскую речь, потом с опаской покосился на стол, стоящий посреди руин, на котором, словно в хорошем кабинете, стояла лампа, печатная машинка и лежала целая груда каких‑то папок. В рваной, испачканной землей гимнастерке, с грязным лицом, на котором пот прочертил светлые полоски, он напоминал нищего попрошайку, а не пленного солдата.

– Присаживайтесь.

Пленник осторожно опустился на край стула. Василий видел, что, несмотря на потупленный взгляд, красноармеец крепко сжимал черенок лопаты. Так крепко, что костяшки пальцев его побелели. Такой, в случае чего, и двинуть может, а потом с криком «Ура! За Сталина!» с лопатой на автоматы.

– Не советую вам делать глупости, – продолжал Василий, усаживаясь по другую сторону стола. – Ну что ж, начнем… Фамилия, имя, отчество? Ваше звание?

Пленник смерил Василия недобрым взглядом.

– А ты‑то сам кем будешь? На фрицев работаешь? Родину предал?

Василий широко улыбнулся.

– Какая разница… Впрочем, я спросил первым.

– Иван Иванович Иванов. Рядовой. Беспартийный. Номера части не помню.

– Значит, правду мы говорить не хотим… Сдается мне, товарищ, что никакой вы не Иванов и не рядовой… и коммунист к тому же.

И тут Василий поймал себя на том, что говорит точно таким тоном, как разговаривали следователи ГУГБ в подвалах на Литейном. Тем не менее, разговор предстоял тяжелый, к тому же Василий совершенно не был уверен, что его выбор правильный, да и с Григорием Арсеньевичем он этот шаг не согласовал. Однако он отлично понимал, что настал час действовать, и им, несмотря на обещания Древних, необходимо заручиться реальной помощью. Тем более, что он считал своим долгом спасение «своих», пусть даже объявленных вредителями и предателями.

– Хорошо… – выдержав многозначительную паузу продолжал он. – Как вы попали в плен?

Пленник нахмурился, скривился, словно воспоминания ему не сильно нравились.

– Был контужен во время артобстрела. Потерял сознание… К чему все эти вопросы? Хотите поставить к стенке, ставьте. А нет… я пошел дальше копать.

– А если я хочу дать вам шанс? – Василий внимательно смотрел на пленного. Тот молчал. Пауза затягивалась, наконец, пленный не выдержал:

– Какой шанс? Служить фрицам, как ты? – Пленник сплюнул. – Закурить есть?

Василий, ни слова не говоря, протянул ему пачку заранее заготовленных немецких сигарет, чиркнул зажигалкой. Одно неловкое движение, и пленный, рванувшись, попытался придушить Василия, но тот был готов к подобной «выходке». Резкий удар ребром ладони, и пленный рухнул на стул.

– Нехорошо так себя вести, – и Василий, пригладив волосы, откинулся на свое место.

– Что ж, неплохое начало.

Василий замер, похоже, зря он все это затеял. Вот чего‑чего, а только немецких телепатов ему не хватало.

– Не бойся, я не принадлежу к числу твоих «друзей».

– И кто же ты такой?

Пленный, решив, что вопрос относится именно к нему, покачал головой, объявив, что ничего больше он не скажет.

– А вот это не твое собакино дело! Сейчас ты возьмешь пленника и отправишься на бастион, туда, где завалило командарма. Ты выкопаешь трупы… Потом я скажу тебе, что делать дальше.

– Я пальцем не пошевелю, пока ты не скажешь, кто ты такой.

– Считай меня посланцем барона. И хоть я ненавижу людей как таковых, изначально предназначенных в пищу моему роду, я вынужден сотрудничать с вами, подчиняясь Высшим силам.

– Ты – сбежавший шоггот?

– Не совсем так. Я шоггант – «шоггот разумный», и слегка отличаюсь от толстых червей, с которыми ты привык иметь дело.

– Но как…

– Ты должен откопать пленных, без них вас всех ждет смерть. После полудня твой наставник вернется, но это только первая часть плана. Нужно будет довести до конца операцию «Изольда», а для этого вы должны на несколько дней захватить лагерь…

– Но…

– Хватит возражать. Делай, как я сказал.

Василий замер. Началось… И похоже; не самым лучшим образом. Судя по всему, ему вновь придется общаться с живыми мертвецами… Вот только он их не любил. Да и что имел в виду шоггант, говоря об окончании операции «Изольда»? Вопросы возникали один за другим, вот только ответов на них не было.

Чисто машинально Василий взглянул на пленного. Тот сидел, по‑прежнему опустив голову. Ладно… Медлить нельзя, и тогда Василий решил использовать старинный прием чекистов. Запустив руку за спину он вытащил заткнутый за ремень пистолет, протянул его пленному.

– Бери!

Тот с сомнением посмотрел на оружие.

– Без патронов?

– Ну почему? – улыбнулся Василий. Демонстративно, так, чтобы пленный мог хорошо видеть, что он делает, Василий вытащил обойму продемонстрировал ее пленнику. В обойме, словно горошины в стручке, сидели сверкающие смертоносные пули. Потом Василий вставил обойму на место, передернул затвор, снял предохранитель и вновь протянул пистолет пленнику.

Тот мгновение сидел без движения, потом рывком выхватил пистолет из рук оперуполномоченного, отскочил и, почти не целясь, несколько раз надавил на курок, наведя дуло на Василия. Но выстрелов не последовало. Пистолет несколько раз щелкнул, и все. Скривившись от ярости, пленник отшвырнул оружие. Еще мгновение, и он опять бросился бы на Василия с голыми руками.

С улыбкой оперуполномоченный достал из кармана деталь затвора с бойком.

– Прекратить истерику! – рявкнул он. – Подними пистолет. Сядь! – и положил недостающую деталь на стол. – Значит, так мне глубоко плевать, как тебя зовут. И на номер твоей части плевать. Хочешь выбраться отсюда, будешь делать то, что я сказал, – тут Василий сделал паузу. Его первоначальный план требовал корректировки. Вот только стоит ли слушать этого странного шоггота, точнее, этот странный голос. Однако, что он терял? Ничего. На худой конец, командарм будет гнить не под обломками, а в братской могиле. А если поступить по‑своему, можно и впросак попасть.

– Сейчас мы пойдем. Подберешь несколько приятелей, тех, кому доверяешь, и пойдем, разберем один из завалов. Дальше по обстоятельствам, но рекомендую четко выполнять мои приказания. Это ваш единственный шанс остаться в живых и выбраться из плена.

– Так ты?..

– Оперуполномоченный Третьего отдела ГУГБ города Ленинграда Василий Кузьмин. Я не пленный, но по ряду обстоятельств вынужден временно сотрудничать с фашистами.

– Сотрудничать? – неуверенно повторил пленник. – Это как? Они же…

– Можешь толковать это как угодно… Тем не менее, я не считаю себя предателем. Скажем так, я выполняю спецзадание, смысл которого тебе знать не положено. А теперь пошли, судя по всему, у нас очень мало времени.

Какое‑то время пленный сидел молча. Он обдумывал слова Василия, наконец, придя к какому‑то решению, он кивнул и объявил:

– Можешь называть меня Николаем.

Потом он ловко разобрал затвор пистолета и снова собрал его. Еще раз с сомнением посмотрел на Василия, а потом, щелкнув предохранителем, заткнул пистолет за пояс и сверху натянул гимнастерку.

– Закурить дай!

И, затянувшись, он на мгновение откинулся на спинку стула, наслаждаясь, а потом резко поднялся, отшвырнул сигарету и подобрал лопату.

– Ну, пошли, посмотрим!

Они вышли из комнаты без крыши, перебрались через груды битого кирпича.

Эсэсовец ждал там, где его оставили. Обменявшись кивками с Василием, они втроем отправились назад к раскопу. Там работа шла вовсю.

– Сколько человек брать? – через плечо бросил пленный.

– Троих хватит, – и Василий повернулся к конвоиру. Жестами он показал, что ему нужны четверо «рабов». Эсэсовец улыбнулся, покивав, и подозвал еще одного автоматчика. Василий удовлетворенно хмыкнул, после чего, развернувшись, последовал туда, где накрыло залпом энкаведешников и командарма.

Поднявшись на груду кирпича, Василий обернулся к своим спутникам. Пленные стояли кучкой, сжимая в руках лопаты, немцы чуть подальше. Расслабившиеся, они не подозревали подвоха.

– Под этими камнями тело командарма Василенко и его людей, – начал Василий. – Они лежат там непохороненными с начала августа. Нужно отрыть и похоронить их, как положено.

– Это как? В братской могиле? – поинтересовался один из пленных. Оперуполномоченный так опешил от этого вопроса, что не понял даже, кто говорил. Он скользнул взглядом по лицам пленных, но те неподвижно застыли, понурив головы. Конвоиры напряглись.

– Чтобы не получить очага заразы! – отрезал Василий. – Есть еще вопросы?

– Нет! – ответил тот же голос, и Василий опять не успел понять, кто это сказал.

– За работу! – объявил Василий, потом подошел к немцам и, показав в сторону жилого корпуса, улыбнулся. – Я на минуточку, – и поспешил прочь. Без маузера он чувствовал себя раздетым, да и револьвер с заговоренными пулями, судя по всему, был бы не лишним.

Катерина ждала Василия. Она метнулась к оперуполномоченному, прижав руки к груди. В глазах у нее стояли слезы, руки дрожали от нервного напряжения.

– Есть новости от Григория Арсеньевича? – и сразу же. – Кто такой шоггант?

Василий скривился.

– Тебе этого лучше не знать. И все же приготовься. Не могу ничего толком объяснить, но, похоже, началось.

– Что началось?

– Если б я знал.

Василий выгреб из шкафчика свой арсенал. Проверил маузер, револьвер, запасную обойму. Засыпал в карманы по пригоршне патронов. Потом вынул приготовленный заранее пистолет и протянул его Катерине.

– Возьми, пригодится… – Катерина взяла пистолет и стала вертеть его, словно оружие впервые попало ей в руки.

– Ты думаешь?..

– Слышала «голос»?

Она кивнула.

– Что он сказал тебе?

– Чтобы я была готова. Скоро будет сигнал, и тогда нужно будет завершить операцию «Изольда», но только сделать все по нашим правилам.

– Это как?

Катерина лишь пожала плечами.

– Я не верю этому «вещателю», – объявил Василий. – Но у нас нет выбора. Если Григорий Арсеньевич не появится, придется действовать по обстоятельствам. Пока побудь здесь, однако будь наготове. И не беспокойся, но и под пули не лезь. Тем более, что шоггант собирается поднять мертвых.

– А мы успеем убежать?

– Мы должны уничтожить нечисть, уничтожить этот лагерь, уничтожить танки‑саркофаги и врата… И только тогда мы сможем уйти.

Катерина вздохнула, потом покачала головой.

– Фашисты, ваше НКВД, все эти чудовища… Там, в Р'льехе, я была, как в раю, а здесь… здесь все начинается заново. Безумие!.. Здесь же несколько сотен фашистов.

– Учитывая гарнизон города, пара тысяч.

– И…

– Не спрашивай меня ни о чем. У меня у самого вопросов больше, чем ответов.

– Поторопись!

Василий дернулся, словно его подстегнули кнутом.

– Опять ты?

– Поторопись, до возвращения барона осталось несколько минут.

– Возвращения откуда?

Однако ответа не было. Василий вздохнул. Как надоели ему все эти загадки. И все же, он выбрал свой путь и должен был пройти его до конца.

– С кем ты говоришь?

Василий на мгновение замер, взял Катерину за руку, посмотрел ей в глаза. Вот такой же встревоженно‑отрешенной была она и тогда, когда они встретились впервые в камере, в подвале на Литейном.

– Не бойся, все будет хорошо, – в очередной раз повторил он, не зная, что еще сказать. – Я пошел, будь наготове и не высовывайся.

Он быстрым шагом покинул комнату, прошел мимо часового эсэсовца, пересек двор и обошел два полуразрушенных строения. Уже издали он заметил, что работы приближаются к концу. Вонь стояла страшная. На земле лежало несколько полуразложившихся тел. Пленные продолжали разбирать завал, действуя попеременно лопатами и ломами. Число «наблюдателей» увеличилось вдвое, они курили, стараясь забить сигаретным дымом запах гнилого мяса. Кроме того, в дальнем углу площади появилась телега. Старый мерин понуро стоял, опустив голову, ожидая, когда пленные перегрузят на телегу мертвецов.

– Ну, и к чему такая спешка?

– С первой молнией пристрелишь охрану, потом возьмете их оружие – и бегом. У вас будет всего минут пять для того, чтобы освободить пленных, после этого вы должны будете отступить в подвал. Барон встретит вас и расскажет, что делать дальше.

– Понятно… – протянул Василий, хотя, если говорить честно, он совершенно ничего не понимал. «Откуда должен был вернуться барон? Почему все так настаивали на завершении операции „Изольда“? Что за молния?..» Василий поднял голову. Несмотря на конец сентября, погода стояла теплая, солнечная. На небе не было ни одного облачка.

«Молния, говоришь…»

Василий подошел к немцам, кивнул им и улыбнулся. Те улыбнулись в ответ, один из них вытащил сигарету, предложил оперуполномоченному, но тот лишь покачал головой, потом прошел мимо разложенных на земле тел. Да, скорее всего, в гибели командарма тоже был тайный смысл…

Однако времени довести рассуждения до конца не осталось.

– Приготовься!

И тут словно сама Земля содрогнулась. Грохот был ужасный. Он не просто оглушил. Василию показалось, что голова его вот‑вот разлетится на куски, как гнилой арбуз, рухнувший с крыши многоэтажного дома. Но вместо того, чтобы схватиться за голову, как остальные, он выхватил маузер из деревянной кобуры.

«Что ж, была не была… Понеслось…»

Вскинув дуло, он выстрелил с пояса. Первая пуля развернула ближайшего фашиста, и он живым щитом закрыл остальных эсэсовцев. Подняв маузер на уровень глаз, Василий прицелился. Вторая и третья пули прошили уже мертвое тело. Наконец, поняв, что происходит, немцы бросились врассыпную, но далеко им уйти не удалось. Пятая пуля Василия достигла цели. Одновременно со стороны пленных раздалось несколько выстрелов, и еще один фашист рухнул на землю. Последнего пленные забили лопатами.

Тем временем, отделившись от своих товарищей, Николай подбежал к Василию.

– Я думал… – но он не успел договорить, как снова «прогремел гром». Вновь все зажали уши и присели, словно ожидая, что небо рухнет им на голову. Но ничего подобного не случилось.

Распрямившись, Василий повернулся к пленному.

– Берите оружие – и через руины к основному раскопу. Попробуем освободить остальных… Да, и предупреди, чтоб в меня кто не выпалил. Когда выберетесь, отступайте в сторону лабораторий.

Николай был удивлен:

– В сторону лабораторий?

– Через город вы не прорветесь. Там гарнизон больше двух тысяч.

– А здесь мы будем, как в западне.

На это Василию возразить было нечего, единственное, что ему осталось, так это надуть щеки и многозначительно объявить:

– Вы знаете не все факты. Извольте подчиняться общему плану операции, товарищ…

– …Капитан…

– …товарищ капитан. У меня приказ освободить пленных и общими силами захватить лаборатории.

Капитан кивнул.

– Хорошо.

Неожиданно из‑за угла показался эсэсовец. Неизвестно, что он тут делал, шел по своим делам. Василий машинально вскинул маузер. Бах! Бах!

– Вот вам еще один автомат…

Капитан кивнул.

– Я вас прикрою, – пообещал Василий, а пока мне нужно забрать еще одного нашего товарища.

– Поторопись, время идет. У вас осталось минут семь, не больше.

– Через семь минут мы должны уже забаррикадироваться внутри лабораторного комплекса.

Откуда‑то со стороны жилых корпусов донесся грохот выстрелов, и, повернувшись, Василий быстро пошел, а точнее даже, побежал назад, туда, где осталась Катерина.

Сотня шагов, два‑три поворота, и Василий выскочил на площадку перед жилым корпусом, которую покинул всего несколько минут назад. Навстречу ему выскочила Катерина. В одной ее руке был пистолет, в другой – завернутые в тряпку древние книги Григория Арсеньевича. Волосы растрепаны, ее взгляд метался из стороны в сторону. В этот миг она больше всего напоминала загнанного зверька.

– Что происходит?

– Пришлось пострелять.

– Поспешите, времени почти не осталось. Скоро я запечатаю ворота, и тогда начнется зачистка…

– Пойдем, надо торопиться.

– Я тоже слышала, – кивнула Катерина.

– Надо идти к раскопу, там наши.

– Ваши…

Откуда‑то из‑за зданий донеслись выстрелы, потом загрохотал пулемет, и тут же к смертоносной мелодии присоединились короткие автоматные очереди.

– Ты слышал грохот?

– Что‑то вроде грома?.. Сложно было не слышать.

– Что это было?

Василий только пожал плечами.

– Пока у нас нет выбора, будем придерживаться плана шогганта. К тому же операция «Изольда» должна завершиться…

– Операция «Изольда»! Операция «Изольда»! Наши! Ваши! – Катерина в злобе швырнула узел с книгами на землю. – Почему вы все решаете за меня?! Почему?! Как там было хорошо в Р'льехе! Почему нужно было вернуться в этот кошмар?!

Василий поднял узел с книгами.

– Пошли! Катерина, умоляю тебя, нет времени…

– Почему!.. – и девушка бросилась на грудь Василию, зарыдав.

– Она видела много смертей, но впервые убила сама. И тем не менее, вам нужно поторопиться. Тем более, что ваша помощь будет нелишней, а времени почти не осталось.

– Катенька, милая! – Василий обнял девушку за плечи. – Успокойся… Дорогая моя… Не надо… Все в порядке… Так было надо… Ты молодец… Все в порядке… – он говорил и говорил, чувствуя, как Катерина, прижавшись к нему, дрожит всем телом.

Потом он осторожно развернул девушку и медленно повел через двор. Он говорил и говорил, а сам вслушивался в звуки выстрелов, пытаясь по ним определить, что происходит.

Сзади раздался топот сапог, потом мимо пробежали два эсэсовца, на ходу передергивая затворы. На Василия они не обратили никакого внимания. Все это время он был для них «своим». Когда немцы обогнали Василия и Катерину, тот, не задумываясь, вскинул руку с маузером. Два выстрела, и два тела упали на землю.

Заглянув за угол, Василий чуть отстранил Катерину. Перед ним был огромный котлован, вырытый на месте заднего двора. На валу с одной стороны лежало два десятка бывших пленных. Они изредка постреливали в сторону вышек и двух грузовиков на другой стороне раскопа, где засели фашисты. В принципе можно было бы отойти в сторону подвала и оставить немцам шогганта, но еще десяток пленных оставался внизу в котловане. Они жались к дальней стороне, чтобы избежать немецких пуль.

Опустившись на колено, Василий отстегнул деревянную кобуру и привинтил ее к рукояти маузера. Несколько секунд, и в руках у него был легкий карабин. Еще пара секунд, и Василий укрепил оптический прицел. Не ахти какая полезная вещь, разброс при выстреле у маузера все равно был слишком большим, но лучше, чем ничего.

Первой целью стал автоматчик на вышке. С третьего выстрела удалось его достать. Тут же огонь фашистов сместился. Василию пришлось спрятаться за углом дома. Пули безрезультатно крошили древний кирпич.

– Послушай! – обратился Василий к девушке, которая, казалось, пришла в себя. – Сейчас я их отвлеку, а ты беги к пленным. Пусть те, кто без оружия, уходят в лабораторию.

– Но…

– Пусть уходят… – но договорить он не успел. Немцы неожиданно перестали стрелять. Что‑то происходило там, у котлована.

Василий глубоко вздохнул, а потом, присев, осторожно заглянул за угол. Все замерли, словно окаменев, уставившись в одну точку, но то, что они видели, было скрыто от Василия соседним зданием. А потом откуда‑то из глубины, между зданиями – Василий не видел источника – ударила молния. Промчавшись горизонтально над землей, она ударила в один из грузовиков, превратив его в огненный факел. И над монастырем вновь прокатился рокочущий гул, от которого заложило уши. Фашисты с криками бросились в разные стороны, но большая половина из них так и не добралась до нового укрытия.

Вскинув маузер, Василий с первого выстрела «снял» часового на второй вышке. После чего, взмахом руки приказав Катерине следовать за ним, выскочил из укрытия и со всех ног помчался туда, где залегли пленные.

В воздухе просвистела пара пуль, а потом кто‑то истошным голосом завопил:

– Не стрелять!

Но Василий не заметил ни того, ни другого. Пробежав вдоль вала котлована за спинами пленных, он резко остановился, увидев, наконец, источник молнии. В узком проходе между центральным собором и одной из вспомогательных построек, опустившись на колено, стоял Григорий Арсеньевич. Обнаженный, он замер в позе античного героя, но не это поразило Василия до глубины души. Тело барона дымилось, от него клубами шел пар, а правая рука, которую он вытянул перед собой, почернела от гари.

Заметив оперуполномоченного, он чуть приподнял голову. Василий видел, с каким трудом двигались его губы, какими усилиями давалось ему каждое слово:

– Людей в подвал, там чисто. Быстро!

Василий повернулся к пленным.

– Николай?

Его давешний знакомый чуть приподнялся с земли.

– Уводи людей! Уводи их в подвал. Здесь скоро начнется настоящий ад! Уводи людей!

Пленный замешкался. С одной стороны, он понимал: если б не этот странный человек в эсэсовской форме без знаков отличия, им бы не удалось освободиться, с другой… Однако выхода не было, и все же он медлил. Он никак не мог понять, что сейчас происходит…

Тем временем из котлована поднялись те пленные, что еще оставались там. Оставшиеся в живых фашисты открыли по ним огонь, пленные стали стрелять в ответ. Василий скривился.

– Николай! – снова закричал он. – Уходите! Иначе вы все тут погибнете!

– Вот сейчас наши вылезут, и рванем к воротам…

– Николай! Уводи людей в подвал!

– Я вас очень прошу, послушайте его, он знает! – склонилась над Николаем Катерина. Она взяла красноармейца за руку, мешая еще стрелять. – Я вас очень прошу, сделайте так, как говорит Василий. Он знает, что делает… Здесь скоро…

И в это время, словно собрав последние силы, Григорий Арсеньевич распрямился, вытянул вперед почерневшую от копоти руку, а потом все его тело дрогнуло, словно некая волна прокатилась внутри его плоти от пяток до вытянутых пальцев закопченной руки, а потом с кончиков пальцев с невероятным грохотом сорвалась молния и ударила во второй грузовик, превратив противоположную сторону котлована в сплошную огненную стену. После этого Григорий Арсеньевич, окончательно лишившись сил, повалился на землю.

Василий подскочил к нему, положил два пальца на жилку на шее. Жив. Тогда Василий начал быстро разбирать карабин. Несколько секунд, и маузер вернулся в кобуру, после этого оперуполномоченный подхватил беспомощного барона и потащил его в сторону входа в подвал. Когда он добрался до чуть приоткрытых металлических ворот, из‑за угла появились первые пленные. Несколько человек с оружием пробежали вперед, потом какой‑то полный усач подскочил к Василию, помог ему тащить Григория Арсеньевича. И только после этого появился Николай, которого буквально волоком тащила Катерина. Пистолет ее был заткнут за пояс, а к груди она прижимала колдовские книги.

Они подошли к Василию.

– Я не понимаю, почему вместо того, чтобы бежать отсюда, пытаться прорваться к своим, мы должны спрятаться в подвал… – начал Николай. – Нас тут обложат, как медведя в берлоге.

– Поторопитесь. У вас меньше трех минут. Мертвые уже встали.

– Не надо задавать вопросов. Скоро вы сами все поймете. Но… Если хотите остаться в живых, лучше делайте так, как я вам сказал. И поверьте, если я сейчас пущусь в разъяснения, мы погибнем…

– А так снова попадем в плен…

Мимо них один за другим проходили пленные – словно выходцы из ада: грязные, израненные, вместо гимнастерок – лохмотьях. Василий беспомощно уставился на Николая. Что он мог ему сказать? Что через три минуты тут будут настоящие живые мертвецы, против которых бессильны пули? Кто ему поверит? Правда, и человек, выбрасывающий молнии из руки, – явление, прямо скажем, неординарное.

И вдруг где‑то с другой стороны церкви жахнул взрыв, а потом раздались выстрелы. Николай дернулся, но Василий вовремя схватил его за рукав.

– Стой!..

– Там наши!

– Нет, – покачал головой Василий. – Там те, с кем ты не хотел бы встречаться.

–?..

– Пойдем, пойдем, он знает, что делает. – Катерина потянула красноармейца за другой рукав. – Делайте, что он говорит…

– Периметр запечатан. Торопитесь.

– Он уже закрыл периметр лагеря, – пробормотал Василий. – Нам нужно торопиться. Да, – он поймал одного из пленных, проходивших мимо. – Там из подвалов есть второй выход, в церковь через пролом. Скажите, чтобы его срочно заперли, завалили.

– И все же, что происходит?

– Потом, Николай, потом…

И вновь подхватив Григория Арсеньевича, Василий поспешил в подвал. Несколько мгновений Николай наблюдал за усилиями оперуполномоченного и красноармейца, тащивших безвольное тело барона, а потом бросился им помогать. Втроем они затащили его в подвал.

Тут многое изменилось. Исчезли груды мусора, под потолком горели тусклые электролампы, но большая часть полуобгоревших ящиков архива до сих пор была на том же месте.

Усадив барона на ближайший ящик, Василий бросился к металлическим воротам. Пропустив последних двух пленных, Василий опустил огромный железный засов, а потом, прислонившись к двери, глубоко вздохнул. Но тут же, вспомнив о чем‑то, стремглав побежал вдоль ящиков и нырнул в одну из каменных арок. Миновав несколько залов, где теперь вместо груд кирпича стояло оборудование непонятного назначения, он выскочил в зал, в потолке которого была здоровенная дыра. Того красноармейца, что Василий послал сюда, нигде не было видно.

Василий рванулся было вперед, но потом замер. Как же закрыть дыру? Если только взорвать одну из стен первого этажа, чтобы она, рухнув, закрыла дыру, словно люк. Только вот не развалится ли кладка при ударе? Василий беспомощно огляделся. Ничего подходящего. Даже если он попробует просто забаррикадировать дверь, ничего не выйдет!

– Хорошо, сейчас подойду, жди.

Неожиданно Василия захлестнула волна вони. До боли знакомый запах. От невыносимой вони Василий согнулся пополам, пытаясь зажать нос и рот рукавом мундира. «Вот только этого мне сейчас не хватало… Шоггант, говоришь!..»

И вот в отверстии показалась фигура. Человеческая, и в то же время было в ней что‑то не людское, отвратительное. Движения ее были неестественными, словно двигалась она не сама, а повинуясь невидимому кукловоду, который не слишком умело дергал за нитки.

Василий сжался. Рука его непроизвольно скользнула к рукояти револьвера с «колдовскими» пулями.

– Не беспокойся! Я не собираюсь убивать вас…

И все же Василий взвел собачку. Он даже не заметил, что за спиной у него встали освобожденные пленные. С удивлением, выпучив глаза, они наблюдали за приближающейся фигурой.

Наконец шоггант выступил на освещенный участок подвала, и Василий содрогнулся одновременно от отвращения и вони, нахлынувших на него. Явившееся чудовище больше всего напоминало человека, но утрированного, тонкого, словно сложенного из ветвей, обмазанных жидкой грязью, капли и куски которой то и дело срывались с тела, капая на землю. Лик же твари был еще ужаснее: лысый бесформенный безглазый череп с округлой пастью, в которой сверкали острые, как иглы, зубы.

– Приветствую давних врагов! – голос шогганта оказался высоким, даже писклявым, как у маленькой девочки, и совершенно не вязался с внешним видом чудища.

– Ты ничуть не похож на тех шогготов, что я встречал раньше.

– Сейчас не время это обсуждать. Да и нет желания у меня говорить с людьми. Если бы не воля Великого Спящего, все закончилось бы там, в ангаре у врат… Но я вынужден подчиниться высшим силам. Вам надлежит завершить операцию «Изольда» и смонтировать врата. До тех пор, пока вы не закончите, мои создания будут сдерживать периметр.

– Уверен, что справишься?

Шоггант в ответ лишь усмехнулся.

– Когда я уйду, запечатайте этот выход, чтобы мои слуги не проникли к вам, – и вытянул руку в сторону Василия. На ладони его лежала связка немецких противотанковых гранат.

Василий кивнул. Сунул револьвер за пояс, и, преодолев отвращение, потянулся за гранатами, коснувшись склизкой поверхности металла.

– Поверь, твои прикосновения мне столь же отвратительны, – объявил шоггант и, как только Василий забрал «дар», развернувшись, отправился назад.

Первым желанием оперуполномоченного было швырнуть гранаты вслед чудовищу. Но он сдержал себя. Как бы то ни было, но сейчас они с шоггантом были в одной лодке.

Вместо того, чтобы швырнуть гранаты, он повернулся к собравшихся у него за спиной красноармейцам.

– Вы все слышали и все видели. Комментарии излишни… А теперь отойдите.

Дважды приглашать никого не нужно было. Красноармейцы бегом покинули комнату. Василий снова взглянул в дыру. Шогганта уже и след простыл. Тогда оперуполномоченный взвесил на ладони гранаты, от которых исходила жуткая вонь, а потом, быстрым движением сорвав кольцо, подбросил гранаты так, что те, пролетев через дыру, упали у стены первого этажа, и плашмя бросился за груду кирпичей. Ахнуло, потолок и пол подвала содрогнулись, поднялась огромная туча пыли.

Еще с полминуты Василий лежал плашмя, а потом тяжело поднялся. Дыры больше не существовало. Более того, всю дальнюю часть подвала, в потолке которого была дыра, засыпало обломками, и, судя по всему, понадобился бы не один день, чтобы разгрести этот завал. Василий обвел взглядом собравшихся вокруг красноармейцев. Совсем недавно он только и мечтал о том, как выбраться из этого подвала, а теперь он стал путем спасения, где Василий сам же себя добровольно замуровал. «Бред какой‑то!» – Василий потряс головой, отгоняя неприятные мысли.

– Николай?

Капитан шагнул вперед.

– Кто это был? Одна из фашистских тварей?

Василий покачал головой.

– Нет. К немцам он не имеет никакого отношения. Теперь то, что происходит снаружи, нас нисколько не волнует.

– Но…

– Можете поверить мне, Андрей Васильевич, вы и все, кто здесь, через пару дней будете уже достаточно далеко от Ельска. Надеюсь, что меньше чем через неделю мы будем у наших, но для этого нужно хорошенько поработать.

«Николай» с удивлением уставился на Василия, но оперуполномоченный только слегка улыбнулся.

– Неужели вы, товарищ капитан, могли подумать, что я решусь разговаривать с первым встречным? А если бы это был немецкий провокатор?

– Но немцы…

– Поверьте, никто, кроме меня, не знал вашего настоящего имени. Впрочем, все это теперь неважно. Перед нами стоит важная задача, и чем быстрее мы закончим все работы, тем быстрее покинем это убежище.

– Однако как…

– Считайте, что выполняете задание командования. А если вы сомневаетесь в моих полномочиях, то… До того, как мы вернемся к нашим, вам придется верить мне на слово. Тем более, что тварь, которая принесла гранаты, не последнее «чудо», которое вам предстоит увидеть.

– Таких чудовищ быть на свете не может… – пробормотал кто‑то из красноармейцев. – Боже, спаси и сохрани!

– На свете существует многое, о чем вы даже не подозреваете, – уверенно объявил Василий. – Однако сейчас в первую очередь нужно заняться первостепенными проблемами. Я бы попросил вас, Андрей Васильевич, как старшего по званию, организовать людей. В конце концов, мы бойцы Красной Армии, и пусть каждый помнит об этом. После этого нужно организовать рабочие команды, которые будут работать посменно, выставить часовых к воротам, провести ревизию запасов продуктов и воды. Нам предстоит провести в этом подвале около недели, и мне хотелось бы, чтобы у нас не было никаких разногласий… Кроме того, я хотел бы попросить вас четко выполнять мои приказания и приказания товарища капитана. От этого может зависеть ваша жизнь. Если вам скажут жрать г…, то советую не раздумывать… – он еще раз обвел взглядом всех собравшихся. Усталые, изможденные лица. – А теперь за дело, товарищи, и помните: от успеха нашего «предприятия» зависит очень многое…

* * *

Григорий Арсеньевич сидел на одном из ящиков, закутавшись в белый медицинский халат. В руках у него была бутыль шнапса, и он то и дело прикладывался к горлышку, делая маленькие глотки. Рядом с ним на ящиках сидела Катерина.

Когда Василий и Андрей Васильевич подошли, Григорий Арсеньевич приветствовал их, приподняв бутыль.

– Как дела, Василек?

Василий поморщился.

– Григорий Арсеньевич, где вы были все это время?

– Лечился, – и он продемонстрировал Василию нормальную руку – когти и заскорузлая кожа исчезли. – Заодно приобрел очередной «дар» от нашего любезного Спящего.

При упоминании Ктулху Василий поморщился.

– Что дальше?

– Как я понимаю, согласно его планам, вы оба тоже должны пройти трансформацию, получив свои дары Великого Спящего, а тем временем красноармейцы под моим руководством восстановят и активируют врата.

Неожиданно капитан шагнул вперед.

– Я… – начал он, вытянув палец в сторону Григория Арсеньевича. – Он же… Это же… Он был в форме унтерштурмфюрера СС.

– Я и есть унтерштурмфюрер Григорий Арсеньевич Фредерикс – немецкий барон. А звание даровал мне лично партайгеноссе Адольф Гитлер.

Андрей Васильевич напрягся, потянулся к оружию.

– Не волнуйтесь, – заверил капитана Василий. – Это наш товарищ. По крайней мере, он вас спас и сейчас на нашей стороне.

Тем не менее капитан не расслабился.

– Вы когда немного придете в себя, распечатайте дверь в лабораторию, – как ни в чем не бывало, продолжал Григорий Арсеньевич. – Выбираясь отсюда, я запер там нескольких лаборантов и господина Хирта. Они могут быть вооружены. И желательно взять их живыми. Саркофаги у них в лаборатории.

– Саркофаги…

– Я потом все объясню. В первую очередь, саркофаги и врата… Саркофаги нужны для вашей трансформации, а врата… через врата мы покинем этот чудный монастырь…

– Но врата деформируют плоть, – возразил было Василий.

В ответ на это Григорий Арсеньевич лишь пожал плечами.

– На все воля Йог‑Сотота… Или вы предпочитаете с боями, вырвавшись из Ельска, пешком шлепать километров шестьсот к линии фронта, одновременно отбиваясь от хорошо вооруженных войск СС, которые будут преследовать вас по пятам?

Василий покачал головой.

– Порой мне кажется, что мы пешки в какой‑то странной игре, причем сражаемся на стороне врагов.

Григорий Арсеньевич усмехнулся.

– Вы говорите ерунду. Вы на стороне человечества. Ктулху хочет покоя. Враги погрузили его в сон, но он не хочет просыпаться. А это случится, если человечество сдаст свои позиции.

– Но мы…

– Что вы! – фыркнул барон. – Вы даже с шогготами – своими двоюродными братьями – справиться не можете. А Старцы? А Ми‑го?

– Старцы – они полубезумны!

– Но не те, что обитают во внутреннем мире… А Ми‑го? Ты, кажется, был с ними близко знаком? Кроме того, стоит человечеству заполучить тайны Ктулху, и может появиться еще бог знает кто! И тогда все эти дрязги между коммунистами и фашистами, рабочими и капиталом – все это будет напоминать детский лепет. Человечество как таковое сметут, невзирая ни на политические устройства, ни на мировоззрения тех или иных вождей. Неужели вам это не понятно?

– Но мировой пролетариат…

– Какой пролетариат? Вы понимаете, что мы говорим о совершенно чуждых человеку существах, много более чуждых, чем Ми‑го, Старцы и Древние, вместе взятые? Ты когда‑нибудь слышал о ксипехузах?.. Пойми, Земля, хоть ее и изгадил род человеческий, лакомый кусочек, и если начнется Вторжение, вне закона окажутся не только люди – все люди, невзирая на их политические разногласия, – а весь род человеческий и те боги, что ныне правят миром. Это будет война, где не берут пленных и не щадят сдавшихся – война на выживание.

Василий кивнул, потом покосился на капитана. Тот стоял, широко открыв рот, словно пытаясь осознать то, что он только что услышал. За последние пару часов мир, как его обычно понимал капитан, изменился, мир, в котором раньше все было ясно и понятно, оказался гораздо загадочнее и сложнее.

– Но в первую очередь, вам нужно позаботиться о господине Хирте. Была бы моя воля, я бы оставил его запертым в лабораториях, но, во‑первых, мне понадобится умелый помощник, во‑вторых, именно в лаборатории находятся саркофаги‑танки, которые нужны нам прежде всего. Надо завершить операцию «Изольда», только итог ее будет несколько иным, чем тот, что предполагали в Берлине. Первым огненным шаром я запечатал… заварил дверь лаборатории. Вам нужно будет вскрыть дверь, и учтите, вместе с Хиртом там сидят головорезы СС, и они нам не нужны.

– Пища, вода…

– На складе в одном из дальних залов. Там же запас взрывчатки. Его вполне хватит, чтобы уничтожить все эти архивы, так что за дело.

Где‑то далеко раздалось несколько взрывов, а потом началась беспорядочная стрельба. Андрей Васильевич насторожился.

– Может, наши?

Василий с сомнением покачал головой.

– Это друзья нашего липкого чудовища развлекаются с фрицами. Не зря же я заставил вас раскапывать командарма и его людей.

Капитан покачал головой, словно никак не мог осознать реальность всего происходящего.

– Не понимаю…

– Иди, командуй людьми, капитан Ефимов, и не ломай голову над загадками, которые тебе решить не суждено. Нам нужно как можно скорее захватить лабораторию. Да, и поищите что‑нибудь тяжелое, дверь придется выбивать.

Но прежде чем отправиться на штурм лаборатории, Василий прошел к воротам из подвала. Возле них уже стояли два часовых с трофейными немецкими автоматами.

Несколько секунд Василий изучал засов, потом повернулся к красноармейцу, который показался ему более серьезным.

– Вы понимаете, что не должны открывать эти ворота, кто бы в них ни постучался, каким бы голосом к вам ни обратились, кто бы ни молил вас о спасении?

– Вы нам не…

– Если хотите жить, сделаете, как я сказал! – резко оборвал его Василий. – Видели ту тварь?

Один из красноармейцев кивнул.

– Так вот, там, – продолжал Василий, ткнув рукой в сторону ворот, – там людей нет. Там только твари, еще похуже той, что ты видел, и, поверьте мне, они могут принимать любой облик, стать похожими на ваших родных и близких. Но если вы откроете ворота, вы погибнете, точно так же, как и все ваши товарищи, потому что простыми пулями этих чудовищ не остановить.

– То есть?

– Эти твари не боятся пуль, из автомата их не убьешь…

– Но такого не бывает.

– Еще как бывает… Нет, если хотите проверить, я могу вас туда выпустить, только вот обратно не пущу.

Оба часовых молчали.

– На том и порешили. И прошу вас, никакой самодеятельности. Сейчас капитан распределит дежурства, и вас сменят, – и многозначительно похлопав по толстому металлическому засову, Василий направился туда, где капитан, собрав солдат, пытался создать некое подобие дисциплины. И что самое удивительное, это ему удавалось. Скорее всего, причиной тому стало явление шогганта …