Глава 3. – Значит, бутылка Клейна, – задумчиво вертела я в руках макет единственной населенной планеты Огненная

– Значит, бутылка Клейна, – задумчиво вертела я в руках макет единственной населенной планеты Огненная, вращающейся вокруг звезды Денеб. – Поверхность одна, а кажется, что две.

Мы сидели в кабинете начальства в Заповеднике, потягивая коктейль, снимающий похмельный синдром. Пойло было гадостным на вкус и на вид, пить его можно было только крохотными глоточками, да и то, зажав нос и крепко зажмурившись.

– Можно и так сказать, – задумчиво протянул волхв. – Тебе все понятно? От Иланы ни на шаг. Повтори.

– От‑Иланы‑ни‑на‑шаг. Там что, настолько опасно? Толпы вооруженных экстремистов, любящих закусить инопланетянками?

– Нет, – поморщившись, отпил из своего стакана волхв. – Как раз в этом плане там все спокойно. Просто среда обитания для нас, людей, абсолютно не подходит.

– А скакун там действует? – поинтересовалась я.

– Конечно, – ответило начальство, всем своим видом показывая, что, мол, как можно не понимать настолько элементарных вещей. – Дай‑ка я тебе межпланетный адрес на всякий случай настрою…

Возился он долго – я уже успела осушить свой бокал, и от нечего делать принялась вертеть макет планеты Огненная, когда волхв все же справился с настройкой.

– Ну вот, готово, – сказал Борис Иванович, вытирая платком капли пота со лба, и прикладываясь к бокалу.

– А что так не быстро? – невежливо поинтересовалась я. – Я так поняла, что это несложная операция…

– Во‑первых, у меня похмелье, – посмотрел на меня мутными глазами волхв. – А, во‑вторых, я никогда этим не занимался.

– Как это? – не поняла я.

– А вот так, – развело руками начальство. – Обычно в другие миры отправляются гораздо более подготовленные маги, и никакими ПТ они к тому времени уже давным‑давно не пользуются.

– Прорвемся, – махнула я рукой.

После того, как ликвидировались остатки похмелья, мое настроение стало на удивление беззаботным.

– Только попробуй не вернись, – угрожающе взглянул на меня потемневшими глазами волхв.

– Ну, уж тогда‑то я буду в полной безопасности, – оптимистично заявила я. – По крайней мере, вне вашей досягаемости.

– На том свете достану, – угрюмо пообещало начальство. – Мало не покажется.

– Спасибо на добром слове, – не потерялась я. – Умеете вы утешить, право слово. Антон с нами будет?

– Если жена отпустит, – неуверенно покачал головой волхв. – С одной стороны, поездка абсолютно безопасная. А вот с другой… удалось же вам в прошлый раз вляпаться в неприятности в увеселительной поездке на ковре‑самолете.

Начальство угодило не в бровь, а в глаз. Когда мы втроем посещали изнанку нашего мира весной этого года, именно друида угораздило поддаться на провокацию суккуба. И это еще полбеды – об инциденте стало известно его драгоценной Жозефине, ибо она же его потом к жизни и возвращала. Внешне все это выглядело вполне благопристойно и невероятно романтично, но вот что ведьмочка своему супругу устроила, когда наедине с ним осталась, неизвестно.

– Так я пойду, навещу их? – решила я попробовать уговорить ведьму.

– Чуть позже…

Борис Иванович задумчиво побарабанил пальцами по столу. Со своей порцией анти‑похмельного коктейля он расправился, глаза его утратили вялость и мутность, взамен обретя живость и насыщенный пурпурный цвет. Я аж засмотрелась на него – так его нынешние очи гармонировали с волосами, чуть схваченными сединой на висках.

– Не нравится мне эта история, – повернулся он ко мне. – Что‑то в ней не так.

– Что именно?

– Метеориты, беглые каторжники… Такое впечатление, что все это было спланировано заранее. Знаешь что? Давай подождем Илью, – внезапно сменил тему волхв. – Как у тебя с ним? Все хорошо?

– Так это вы ему мозги вправили! – осенило меня. – А я‑то думаю, чего это он ни с того, ни с сего, да перестал быть занудой?

– Погоди, Лиса, – нахмурил брови волхв. – Оставь свои девчачьи замашки. Во‑первых, идеальнее кандидата тебе в пару я еще не видел.

– Это вы о чем? – подозрительно уставилась я на волхва.

– Я имел в виду работу, – усмехнулся собеседник. – А перебрал я много кандидатур, полдня на это угробил.

– Спасибо.

– Не за что, – в тон мне отозвался волхв. – А, во‑вторых, я всего лишь задал ему один‑единственный вопрос: как ты думаешь, что она не хочет принимать в тебе?

– И он исправился? Не верю!

– Ну и не верь. И, потом, ты же не замуж за него собралась, а всего лишь работать.

– Вот еще! – возмутилась я. – Замуж!

– Тогда потерпишь, – утвердительно произнес волхв. – А вот и он, легок на помине. Здравствуй, Илья.

– Здравствуйте, – обвел мутным взглядом комнату металлист. – А у вас пива, случаем, не найдется? А то у меня, как на грех, закончилось.

Появился недовольный Гоша, ворча, поставил на стол очередной бокал с бурым пойлом. Потом мрачно оглядел габариты гостя, исчез, и появился со второй порцией.

Когда Илюхин взгляд обрел ясность, Борис Иванович начал рассказывать про мужское население Огненной – какое оно общительное и дружелюбное, и как его не надо опасаться. И что мы сами это поймем, если нам доведется с кем‑нибудь пообщаться.

– Нет, они не эмпаты, и у них нет эмоций, – читал волхв мои мысли и тут же давал на них ответ. – Они вообще, скажем так, практически бесчувственны по натуре. Есть вопросы – задавай.

– Что, так вот и общаются со всеми подряд?

– Да. Могут часами разговаривать. Даже с теми, кто этого не заслуживает.

– А как они узнают, тот перед ними человек, али нет?

– Как‑то через электрическое и магнитное поля. Для них это не сложно, поверь мне.

– Вероятно… Но Штирлиц мне не показался особенно разговорчивым.

– Он же разведчик, ему не положено.

– А Илана? Она же сейчас не разведчик, а тоже говорить не очень‑то любит.

– Их женщины не так болтливы, это тебе не Земля. И вообще они с мужчинами крайне редко пересекаются. Макет планеты видела?

– Бутылку‑то эту?

– Ее, – подтвердило начальство. – Мужчины живут на внешней части бутылки, если так можно выразиться. А женщины – на внутренней.

– А почему планета называется «Огненная»? – поинтересовалась я. – Тогда, при встрече с Иланой, в конце тоннеля виднелся вполне милый горный пейзаж.

– Попадешь туда – поймешь… Алло! – схватил волхв трубку. – Да, это я. Одну минуточку. Ребята, – зажал он трубку рукой. – К сожалению, мне надо срочно отлучиться. Пойдите, разыщите Антона и возвращайтесь. Будем дальше общаться. А пока обдумайте те вопросы, которые вы мне захотите задать.

* * *

Вопросы у меня еще были. Например: «неужели их женщины и правда встречаются с мужчинами только „по делу“?» Последнее обстоятельство было странно, но вразумительного объяснения мне сейчас никто дать не мог. Да и металлист не дал мне задуматься как следует:

– Пойдем, – потянул он меня за руку. – Жозефину с Антоном навестим.

– Тогда уж на Мане поедем, – повернула я к своей избушке за седлом. – Я слышала, Жозефина снова в леса подалась.

– Ее общественность сильно достала, – уклончиво ответил братишка беременной ведьмы. – На Мане, так на Мане.

Многоножка медитировала на своем любимом месте в сосняке, завязавшись в хитрый узел. Пришлось устроиться рядом с ней на пригорке, и ждать, пока Маня соизволит очнуться от углубленного самосозерцания. Может, оно было и к лучшему: кругом стояла чудесная погода – солнечная, нежаркая, ласковая. Воздух был чистым и прозрачным до звона, небо синючим, стволы сосен, устремляясь ввысь, добавляли нотку некой возвышенности. Я сама села по‑турецки, закрыла глаза, и решила, что, пока многоножка не очнется, буду сидеть для себя, и пусть весь остальной мир идет лесом. Долго медитировать мне не пришлось.

Раздался нарастающий гул, гигантская тень прогнала солнце, поднялся ветер, шишки забарабанили по стволам окрестных сосен (да и по нам тоже), и на площадку приземлился огромный дракон.

– Ззздорово, – приветствовал нас он. – Вы всссе‑таки тут. Шшто новенького?

– Да вот, Маню дожидаемся, – открыла глаза я, – хотим Жозефину навестить.

– Не боитесссь? – хитро сощурился ящер. – Я вот ее недавно навещщщал…

Он затих, видимо еще раз переживал столь запомнившуюся ему встречу.

– И? – поторопила я дракона. – Что же произошло?

– Она мне предсссказала, что я никогда не попаду домой, – жмурясь от удовольствия, произнес тот.

Дракон (с абсолютно непроизносимым именем) жил у нас в Заповеднике, по причине утраты обратного пути на свою родную планету.

– А еще что‑нибудь она предсказывала? – поинтересовалась я. – Что‑нибудь, что можно проверить в ближайшем будущем.

– Да, – наклонил голову ящер. – Вот предссссказала, что увижжжу вассс на этой поляне, например.

– Это странно, – произнес металлист. – Насколько я помню свою сестрицу, она никогда не баловалась предсказаниями, тем более успешными.

– Это не она сссама, – возразил дракон. – Ведьма ссслушшшает ту, шшшто внутри.

– Не понял, – удивился металлист. – Что еще случилось с моей сестрой?

– Дочь у нее будет, – ответила я за дракона. – Неужели не ясно?

– Тогда неясно, почему мы должны бояться, – пожал плечами Илья. – Я‑то думал, она нашла способ, как с драконом справиться, а нас и подавно разделать под орех. А тут… Ну судьба, ну и что?

– Не ссскажжжиии, – прошипел умудренный прожитыми столетиями ящер. – Зззнать ссссудьбу – почччти всссегда паршшшиво.

– Нет выбора? – заинтересовалась я точкой зрения исполина.

– Правильно мыссслишшшь, – покивал головой этот дом летающий. – Кто будет кататьссся? – внезапно сменил он тему.

– А что, можно? – загорелась я невероятной возможностью. – А Маню возьмешь?

Страж бора открыла глаза цвета сосновых иголок, и выжидающе, хоть и не без испуга уставилась на ящера.

– Поччччему бы нет, – ответил тот. – Есссли не зззабоитссся.

Многоножка решилась. Обогнула огнедышащую голову исполина по широкой траектории, закралась (иначе не скажешь!) с тыла, осторожно вползла по чешуйчатому боку на пятиметровую высоту, и замерла там, пустив корни в чешую. Только когда Маня укоренилась, я сообразила, что на ящера мне пешком не забраться – для меня, не обладающей цепкими корнями, его спина была вершиной абсолютно недоступной. Металлист попытался было намагнитить ладони, и даже прополз по металлическому боку пару метров, но доверху не добрался – вниз рухнул.

– Щщщщекотно, – захихикал ящер, пуская из носу тоненькие струйки дыма. – Не выношшшу элекричччесссство.

Маня беспокойно заерзала у него на спине.

– Тише ты, – от души пнула я дракона в бок. – Лес подожжешь!

– О, – смутился ящер, оглядываясь на Маню. – Просссти.

– То‑то же, – довольно сказала я, в глубине души офигевая от собственной наглости. – Ой! Я же летать умею, как это я позабыла!

Ну, летать – сильно сказано, а вот парить с обрыва, и левитировать у меня получалось. Ящер с удивлением смотрел, как я медленно воспаряю к нему на спину, примериваюсь поточнее к спине многоножки, одеваю седло…

– Надо жжже, – с одобрением в шипении произнес ящер. – Нашшшего летающщщего полку прибыло. О, и этот туда жжже.

Да, металлист тоже был не лыком шит, левитировать у него получше, чем у меня получалось.

– Можжет, я вам не нужжжен? – продолжал допытываться ящер. – С‑сами доберетесссь?

– Нет ужж, – невольно скопировала я драконью манеру изъясняться. – Летим!

– Ну, тогда держжжитесссь!

Дракон разбежался, насколько позволял пригорок, взмахнул пару раз крыльями, поднял тучи сосновых иголок и шишек, и, наконец, взлетел. Я тут же про себя его прозвала «Ан‑2», в честь гордости нашего отечественного самолетостроения, с которого мне несколько раз довелось сигануть с парашютом. Ощущения были примерно теми же, видимо, легкая авиация – она и в драконьем исполнении таковой является. В ответ на мои фривольные мысли ящер заложил крутой вираж, исполнил пару горок, и, под конец, мертвую петлю. Как мы на нем удержались, мне было не ясно. Я в сотый раз, наверное, поблагодарила старшего друида Макса за столь совершенную конструкцию седла. Маня в ужасе прижала уши к «черепушке», корни ее, казалось, совсем проросли в шкуру зловредного исполина. Тот повернул ко мне голову, глаза его смотрели с нескрываемым ехидством.

«Ладно, ты куда круче, чем все отечественные самолеты вместе взятые», – моментально образумилась я. – «А уж если мы благополучно приземлимся, то тебе и вовсе цены не будет».

Дракон с удовлетворением кивнул. Да, если тщеславие не порок, то что же это? Фигуры высшего пилотажа?

Ящер недовольно повел ушами, но от повторной серии выкрутасов отказался – мол, что с нее, человека, возьмешь! – и взял курс на облет Заповедника.

А лететь и впрямь было здорово. Полет отличался от давешнего приключения на ковре‑самолете. Если там он скорей всего походил на безопасный аттракцион в Диснейленде, то тут я всем своим существом ощущала мощь дракона, к спине которого прилепилась, подобно букашке малой. Нас не сдувало (и слава богу!) – видимо, у ящера, как и у коврика, была некая магия, хранящая его пассажиров. Вот только коврик не был одушевленным и… Мощным, величественным, простым и мудрым одновременно. Не знаю, и не выскажешь тремя‑то словами впечатление от исполина.

Под нами расстилался пестрый ковер осенних деревьев, окруженный зеленой полосой сосен с правого боку. Далеко‑далеко виднелась пара троллей, взявшихся за руки – корпус магов‑эмпатов, обремененных предрассудками нашего груженого моралью мира, чуть поодаль – огромная пентаграмма, в лучах которой расположились корпуса стихийных магов. В ее центре стояли две избушки – волхва и моя. В свое время мне пришлось туда переехать из‑за того, что начальство чрезмерно опасалось за мою жизнь. Вот теперь, поди, локти кусает, терпя рядом такую непоседу, как я.

Еще дальше виднелись группки избушек – там жили обитатели Заповедника. На их территорию вела мощеная дорожка, которая потом ветвилась на несколько тропинок. Тропинки вели к избам, в которых, собственно, и жили маги. Эмпаты, отдельно темные и светлые, металлисты, огневики, боевые маги, и прочие. Друиды жили там же, где и работали – в своем Дереве.

Мы заложили круг почета над долиной, и полетели дальше. В этой части Заповедника я еще не была. Борис Иванович все грозился меня сюда как‑нибудь сводить, но, как дело доходило до дела, находил для меня задания по учебной части.

– Тяжело в ученье, – говаривал он, заставляя меня уклоняться от серии огненных шаров, – легко в бою. – Ну‑ка, посмотрим, как ты справишься с этим маленьким смерчем. А не справишься, всю крону у Дерева обнесет, старый друид потом с тебя же и взыщет.

Я, пыхтя, и обливаясь потом, старалась. Уворачивалась от фаерболов, применяла, как могла, магию пространственных искажений, вступала в переговоры с элементалами, но никак не могла уговорить волхва на посещение запретного участка.

– Обитатели другихххх миров, – известил нас дракон. – Сссами сссюда не сссуйтессь. Опасссно.

Что‑то подобное я и ожидала. Интересно, что же их заставило покинуть свой дом? Катаклизмы? Войны? Любопытство? И почему они не могут вернуться обратно?

Запретная территория представляла собой отдельные скалы и участки, покрытые лесом. В центре виднелось что‑то вроде небольшой песчаной пустыньки под куполом, вокруг купола бежала огненная речка, из которой то и дело выпрыгивали черные ящерки.

– Сссаламандры, – обернувшись, прокомментировал довольный дракон. – Люблю ссссаламандр.

– Дружишь с ними? – осторожно спросила я, опасаясь обидеть чувства исполина.

Я как‑то схватилась за саламандру, что забрела в камин в домике у волхва, обеими руками…

– Люблю сссмотреть, как они танцццууют, – аж прикрыл от удовольствия глаза дракон.

Я тоже люблю смотреть на огонь.

Ящер одобрительно, как мне показалось, кивнул, и продолжил полет.

* * *

Избушка на курьих ножках стояла на прежнем месте, из трубы гостеприимно вился дымок. Дракон приземлился чуть поодаль, сложил крылья, и выжидательно уставился на дверь. Маня опасливо перебирала корнями, не решаясь спускаться вниз головой, да еще и под отрицательным углом. Ящер, усмехаясь, повернулся на бок, страж местности, заскрежетав корнями по металлу, съехала на землю.

– Уфф! – выразила я общее настроение. – Приземлились. Спасибо, – повернулась я к морде исполина.

– Не ззза шшшшто, – прошипел тот. – Мне тожжже полетать полезззно, – вздохнул он, пустив струйку дыма.

– Скучно тебе тут? – участливо спросила я.

– Когда как, – уклончиво ответил дракон. – Сссегодня вот повесселилссся.

Продолжить светскую беседу мне было не суждено. Равно как и металлисту пришлось завязать с исследованиями металлической драконьей чешуи, на которых он было сосредоточился. Дверь избенки распахнулась, на крыльцо вылетел сконфуженный друид, за ним по пятам прицельно следовала кочерга.

– Жозефина, сестрица, – закричал металлист, отвлекая внимание ведьмы. – Встречай гостей!

– Эка невидаль, – раздался ворчливый голос. – Можно подумать, я не знаю, что вы сюда на Змее Горыныче явитесь.

– За что это она тебя так? – повернулась я к дракону.

– Сссам не пойму, – подавился дымом тот. Немного наигранно, как мне показалось. – Но сссс теми, кто ожжжидает потомссство, луччшшше не ссспорить. И этот молодой чччеловек тому подтвержжждение.

– Точно подмечено, – отозвался металлист, притягивая к себе кочергу. – Остынь, Жозефина, мы тебе гостинцев привезли.

Илья скинул с плеч городской рюкзак, достал стопку шоколадок, протянул сестре.

– Спасибо, – смягчилась та при виде подарка. – Забирайте моего супруга, и оставьте меня одну. И вот еще что, – задержала она взгляд на брате.

– Что? – обеспокоено спросил металлист.

– Не суй свои руки, куда не просят, – отрезала беременная провидицей ведьма, и, тяжело переваливаясь, скрылась в сенях.

Хлопнула дверь.

– Долго еще? – сочувственно спросила я Антона.

– Месяц, не больше, – вздохнул тот.

– Двадцать три дня, – ворчливо раздалось из‑под двери. – Я все слышу.

Дракон пустил колечко дыма, а через него серию сердечек.

– Жжжозззефффина, – прошипел он. – Пусссти нассс.

– Вот тебя – точно не пущу, – отрезала ведьма. – А ребят, так и быть, привечу.

– Достать тебе обед? – осведомился металлист.

– А сссможжжешшшь?

– Попробую, – пожал плечами Илья, и рука его немедленно исчезла по локоть.

Какое‑то время он сидел неподвижно, только плечо шевелилось под рубашкой, а потом выволок на поляну огромный кусок телячьей туши.

– Ссвежжжее? – скептически осведомился ящер.

– Из холодильника, – ответил металлист.

– Какого холодильника? – удивилась я.

– В Заповеднике, – пожал плечами воришка. – Я знаю, где он находится.

– Ну, раззз иззз Зззаповедника, – протянул дракон, – то я, так и быть, отведаю.

– Лопай, что дают! – неприветливо раздалось из избушки на курьих ножках.

Дверь распахнулась, и на нас полетели кружки с горячим киселем. Я уже приготовилась быть облитой с ног до головы, но Жозефина оказалась сегодня не в самом плохом настроении. Из кружек, несмотря на скорость, не пролилось ни одной капли. Не долетев до цели самую малость, они зависли в воздухе.

– Пейте, и проваливайте, – проворчала ведьма. – Я и так всю свою интуицию отключаю, чтобы не слушать про ваше будущее. Это вредно для малышки, она потом не сможет нормально интерпретировать события. Ты уже понял, – внезапно обратилась она к дракону, что домой не вернешься?

– Да понял я, понял, – довольно оскалился тот.

– Что‑то ты слишком веселый для этой печальной новости, – покачала головой ведьма. – А то, что с ними в поход отправишься, уже в курсе?

– Нет, – от удивления ящер выпустил язык пламени и поджарил наполовину разморозившуюся тушу.

Запахло горелым, ведьма позеленела, и опрометью, насколько позволяло ей ее положение, бросилась к кустикам. Дракон схватил испорченный продукт в зубы, и, обдав нас шишками, взлетел. Антон, поборов себя, справился у женушки, не надо ли ей чего.

– Чтоб вы про… – снова склонилась ведьма над кустиками.

– Мы уже ушли, – пятясь, ответил супруг своей благоверной. – Не волнуйся, пожалуйста. Маня!!!

Так быстро мы еще никогда на многоножке не ездили.

* * *

Волхв был уже у себя.

– Значит, она сказала, что дракон с вами полетит, – задумчиво произнес он, услышав последние новости. – Странно. Неужели ему срок пришел? Я думал, еще не скоро…

– А в чем дело? – жадно поинтересовалась я. – Какой срок?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – отрезал Борис Иванович.

– А это правда, что он не может найти дорогу домой? – вспомнила я разговор полугодовой давности.

– Правда, конечно, – думая о своем, ответил волхв. – Если захочешь, спроси у дракона, он тебе все расскажет.

– Что‑то не верится, – протянула я. – Не выглядит он таким уж беспомощным.

– Иногда, – очнулся Борис Иванович от раздумий, – и вся драконья мудрость помочь не в силах.

– Так что же произошло, все‑таки? – проявил любопытство друид.

– Да, в самом деле?

– Это очччень груссстная иссстория, чччеловеки, – раздалось с улицы, окно распахнулось, увеличилось и туда просунулась голова дракона. – Я боролссся за свою планету, но меня победили, и броссили умирать.

– Да, я помню этот кислотный дождичек, – поежился волхв. Если бы не Лилипут, сдохли бы мы там все.

– Класссная девчччонка, – прокомментировал ящер. – Как она там?

– Такой красавицы еще Вселенная не видывала, – ответил волхв. – Она изменилась.

– Всссе меняетссся, – философски изрек ящер. – Я рад, что она жива. Вы на Огненную? Я сссс вами.

Волхв тяжело вздохнул.

– Может, лучше постараемся найти твой дом? – неуверенно заговорил он. – Не могут же его вечно прятать!

– Нет, – печально ответил ящер. – Они его оссквернили, и там наверняка не осссталось никого и ниччего сссветлого, ты и ссам зззнаешшшь.

Волхв снова тяжело вздохнул.

– Тебе виднее,…, – пропел‑прошипел он.

– Ты ззззнал всссе это время, как меня зззовут, – ощетинился дракон. – Почччему не восссспользззовалссся?

– А оно мне надо? – ушел от ответа волхв, пряча глаза от дракона.

– Но сссоблазззн иссспытывал? – продолжал допытываться ящер.

– Было дело, – признался Борис Иванович, поднимая взор. – Я же ведь не святой. Но потом хорошенько подумал, и решил остаться собой.

Ящер устремил взор горящих красных глаз на волхва. В комнате находиться стало практически невыносимо – настолько там была напряженная атмосфера. Казалось, еще чуть‑чуть, и лопнет голова. Минуты медленно тянулись, а многовековой дракон и полуторастолетний волхв все смотрели и смотрели друг на друга.

А потом напряжение исчезло, как будто его и не было. Бывшие соперники чуть склонили головы, как будто заново приветствуя друг друга.

– Я тебе верю, человек, – гордо сказал ящер. – Жжжаль, шшто мне пора, я бы пообщщщалссся ссс тобой.

– Но ведь еще зимой, – не выдержала я. – Ты… хотел остаться.

– Это происссходит внезззапно, Лиссса, – мягко сказал ящер. – Когда отправляемссся?

– Да вот, только инструктаж проведу, – ответил волхв. – Где‑то через час.

– Хххорошшшо, – согласно покивал головой дракон. – Пойду пещщщщеру от зззащщиты оссвобожжжу.

– Жаль, – грустно глядя на барабанившие в окно шишки, изрек волхв.

– А – что за искушение? – задала я мучавший меня вопрос.

– Древняя легенда – мол, кто узнает имя дракона, тот сам им станет. Впрочем, я не знаю того, кто бы подтвердил своим примером истинность этого мифа.

– А в чем проблема‑то с этим именем?

– В произношении, – усмехнулось начальство. – Я долго тренировался, прежде чем у меня получилось.

– Но это же неудобно быть ящером, – попыталась я себя представить в означенной ипостаси.

– А возможность летать? А отправиться путешествовать по всем возможным мирам? А…

– Но вы же все равно отказались, – почему‑то перебила я начальство.

– Конечно, – пожал плечами волхв. – Зачем убивать ради простого любопытства?

– Да еще и брать на себя чужую карму, – с отвращением произнес друид.

– Ага! Своя‑то ближе к телу, – ехидно отозвалась я. – Но я думаю, что Борис Иванович все равно прав.

– Да ну? – интересом уставилось на меня стопятидесятилетнее начальство. – И почему же?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Чувствую, что правы, и все. Я бы ни за что не стала жить чужой жизнью. Пойдемте, нам и впрямь собираться пора. Мы надолго?

– Самое большее, на пару дней, – задумчиво ответил уставившийся в одну точку волхв. – Много с собой не берите. В крайнем случае, вас Илана всем необходимым снабдит.

* * *

– Нннечеггго сссебббе «Огггнненнная», – простучала зубами я, когда мы через час вывалились из телепорта. – Ддда тттутт ммминннуссс.

Было и впрямь холодно. Изо рта валил густой пар, кожу щипал мороз. Пахло озоном.

«Так и замерзнуть недолго», – думала я, пытаясь закутаться в котомку. – «Где же Илана?»

– Тут я, – раздался жуткий по силе писк, и замершие уши свело от боли. – Идемте скорее в тепло, – указала она на строение, смахивающее на традиционный японский дом. Оно было безусловно красивым, прекрасно вписывалось в окружающий горный пейзаж, но…

«Только не это», – поежилась я. – «Если эта хибара обладает всеми техническими характеристиками традиционной японской постройки, то мы там определенно врежем дуба».

Был у меня печальный опыт житья в таком доме в зимний период. Во‑первых, у японцев отсутствует центральное отопление, во‑вторых, в каждой комнате три двери, что в сочетании с отрицательной ночной температурой дает просто сногсшибательный эффект. Потому как, стоит только открыть дверь, как все надышанное тепло тут же тю‑тю!

Зимой существовать в таком доме можно было только возле газовой горелки, да и то практически вплотную к оной.

– Пойдем, – рассмеялась аборигенка, и я порадовалась, что успела расширить звуковой диапазон. – Не замерзнешь, не бойся.

«Ну да, оно внутри, конечно же всяко теплее, чем снаружи», – скептически думала я. – «Градусов на пять».

Но я ошиблась. Внутри было тепло. Очень.

«Придется спать головой на улицу», – мрачно подумала я, чувствуя, как промокают от пота джинсы. – «Это что же у них вместо очага? Вулкан, что ли?»

Пол жилища был каменным и очень горячим, чуть ли не обжигающим.

«Хана кроссовкам», – подумала я. – «Единственно, кому здесь может быть комфортно, так это нашему огнедышащему спутнику».

Дракон, занявший чуть ли не половину огромной комнаты, в которую нас привела Илана, сложился покомпактнее, и, прикрыв глаза от блаженства, уставился на «очаг», или попросту говоря, оплавленную дыру в центре, из которой вырывались огненные сполохи. Я почувствовала, что скоро расплавлюсь. Голова, по крайней мере, уже кружилась. Друид сжался в комок – так он меньше контактировал с окружающим миром. Металлист также не выглядел довольным – с его лба непрерывной струйкой тек пот.

Хозяйка, заметив наше прибалдевшее состояние, нажала на какую‑то кнопку, и отверстие в полу затянуло чем‑то, похожим на стекло. Дракон недовольно заворчал, зато всем остальным жить стало веселее.

– А где Иззя? – вспомнила я.

– Сын сейчас на горячей стороне, – со вздохом отозвалась Илана. – Он уже вышел из младенческого возраста.

– Это там, что ли? – указала я дыру в полу.

– Не совсем, – покачала головой Илана. – Это, так сказать, ядро просвечивает.

Антон побледнел. Илана с беспокойством поглядела на друида.

– Ничего, сейчас я целебный напиток принесу, и вы малость пообвыкнетесь, – пообещала она. – Ночь проведете на нашей планете, а потом вам не захочется ее покидать, уверяю вас.

Денебка вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

– Ну и местечко, – произнес металлист.

– Жарковато, – поежился, как от холода друид.

– Тут ещщщще прохххладно, – приоткрыв красный глаз, прошипел дракон. – Вот там, где сссамццы жжживут, куда теплее.

– Но ведь мы туда не пойдем? – осторожно спросил Антон.

– Как зззнать, – ответил дракон, и снова закрыл глаза.

Между тем температура в доме упала до терпимой. Металлист хотел было что‑то уточнить у ящера, но потом передумал, и отправился в обход комнаты по своей давнишней привычке. Друид воспрял духом, откинул на плечи волосы, которые были упиханы между коленями, пока он сидел, сжавшись в клубочек, начал тихонько мурлыкать себе что‑то под нос. Я, сама не знаю почему, подсела к дракону. Не стала задавать глупых вопросов, просто настроилась на него.

Мне было спокойно и мудро, если так можно выразиться. Внезапно я почувствовала, как меня подхватила мягкая сила и повела за собой.

Бережно ведомая, я шла сквозь прожитые века, сквозь толщу сделанных выводов, горечь сожалений, к радости от празднования побед. Я соединилась с исполином настолько, что мне стало казаться, что это я, полная энергии и юношеского задора, лечу сквозь Вселенную куда‑то на планету, где обитают красивые драконессы, побеждаю в схватках и соревнованиях, и испытываю по этому поводу гордость. Это я посещала заброшенные миры, опасные, населенные лишь ядовитыми гадами, поедающими друг друга (точнее, враг врага) потому как иной пищи больше не осталось. Я видела невероятно техногенные цивилизации, изобразить которые на экране не смог бы даже Роберт Зимекис, даже спевшись со Стивеном Спилбергом, даже при поддержке самых крезанутых программистов моей родной планеты. А вслед за этими мирами меня нередко заносило в ненаселенные, только‑только становящиеся миры, где с шумом сталкивались друг с дружкой тектонические плиты, бушевали ураганы, гоняя по бескрайним океанам огромные волны. На одной из таких планет я попала в сильнейший шторм, летела сквозь красивейшее грозовое облако, то и дело пронизываемое электрическими разрядами, и, судя по всему, выжила лишь чудом.

Посещала я и планету 14856747, «Землю», причем довольно часто, если сравнивать с остальными мирами. В первый раз попала на гладиаторские бои, ужаснулась чудовищной бессердечности самок древнего Рима, требующих добить запутавшегося в сети самца, и устроила нехилый пожар в городе от избытка чувств. Потом, забегая вперед, эдак на десяток веков, разочаровавшись в жизни, поселилась в Англии, обложив народонаселение посильной им данью – пара овец в одну неделю. Нередко овцы были под завязку начинены местной магией, действующей на местных пресмыкающихся, но только меня она не брала. Покинула я Англию, когда овцы почему‑то закончились, зато одна за другой повалили девицы сомнительной девственности, да все в тягости. Видно, кто‑то придумал таким образом избавляться и от позора, и от лишнего рта.

Гораздо больше мне понравилось на Руси, где довелось пропутешествовать в компании пары вечно пьяных детинушек. Именно по их непросыхающей милости возникла легенда о трехголовом Змее Горыныче, хотя это, как вы сами понимаете, была неправда чистой воды. Подвигов (сомнительных) в виде поджаривания разбойников и степных кочевников из засады, я совершила немало, и все во славу земли Русской, пока один из моих соратников не сложил по пьяни буйну голову, провалившись в выгребную яму. Его напарник мигом протрезвел, и узрел, наконец, что у меня одна голова. Этого почему‑то вполне хватило для его тотального и, увы, бесповоротного просветления, в результате которого здоровенный детина запел псалмы басом, и направил стопы в ближайшую пустынь.

Я же, безмерно удивленная подобным поведением этого смертного, так же решила провести хотя бы век в молитвах и покаянии. Я перепробовала десятки миров, пока, наконец, не выбрала один с быстротекущим временем, в меру жаркий, без разумных существ, населенный тупыми турами и худосочными хищниками. Мяса одного тура хватало на месяц, так что житие мое можно было смело называть святым. Вдобавок ко всему, рядом с моим логовом обнаружилась светлая огненная магическая жила, и мой организм очистился настолько, что стала сама себе напоминать себя же, после ритуального окунания в священный источник на планете Огненной…

…Тогда‑то и нашел моего дракона мой давнишний друг, Отблеск Зари На Вершине Западной Горы, и поведал, что его призывает отец, потому как почувствовал, что ему пришел срок слиться со стихией.

Он постарел, Грохот Полярных Льдов.

В нем не было больше интереса к тому, что происходило вокруг него.

«Жаль, что я так долго был вне дома», – думал мой дракон, с грустью глядя на бывшего ранее блескуче‑золотым, а теперь потускневшего, но все еще величавого ящера.

«Ничто не случайно», – подслушала я ответ. – «Я познал наш путь до конца, и растворюсь в огне без остатка».

Да, друзья мои, я уже не была самим драконом. Скорее уж, его спутницей.

«Что мне делать?» – спросил мой проводник.

«Правь мудро», – услышала и я ответ старого ящера. – «Будь терпелив к простому народу, и все будет хорошо».

А потом он улетел, а я осталась на драконьей планете, среди подобных моему проводнику по сказке, вместе с ним. Ему, наделенному властью по наследству, приходилось быть третейским судьей в конфликтах соплеменников. Решать, кто прав – тот, кто первым нашел скалу с уютной пещерой год назад, пометил ее по всем правилам, но потом был вынужден ухаживать за получившим ранение родичем, и, вследствие чего, не смог переселиться в уютное местечко. Или тот прав, кто нашел скалу, на которой не осталось и следа от прошлогодней пометки, недавно, и теперь на нее претендует. Собственно, правы были оба, а пещера была всего одна. В тот раз всем повезло – родич первого дракона выжил, и показал своему сиделке куда более романтичное гнездышко, чуть подальше, зато в живописнейшем месте, с видом на заснеженные пики, полыхавшие всеми оттенками красного в часы заката.

Иногда моему дракону‑правителю не так везло, и тяжба порой длилась месяцами, участники конфликта ходили пасмурными, пока какой‑нибудь случай, счастливый, или не очень, не служил ее концом.

На этом, собственно, отличие моего дракона от соплеменников и заканчивалось, по крайней мере, в рамках простого житья‑бытья на этой планете. Конечно, он еще мог свободно перемещаться между мирами, в то время, как простые драконы, не наделенные магической силой, сами позволить себе такое удовольствие не могли, им требовался проводник. А тех, кто отставал от провожатого, ждало пребывание на чужой планете. Некоторым везло (относительно), и они, навсегда утратив проводника, оставались жить в чем‑то типа нашего земного Средневековья. Некоторым не везло – они попадали в миры, по тем или иным причинам непригодные для обитания, и гибли.

Жил мой экскурсовод один, в отцовской пещере, и прослыл правителем, туго знающим свое дело, но чудаком – ну какой, скажите на милость, правитель, будет гнушаться принесенной ему пищей? Зачем ему охотиться самому, если к его услугам тонны загнанных антилоп и туров?

Я же прекрасно понимала дракона – в моей памяти было свежо воспоминание о сытом пребывании на одной благополучной планетке в качестве объекта поклонения.

Так потянулись годы, а за ними столетия. Народ, привыкнув к правителю, был счастлив, мой дракон свыкся с оседлой жизнью. Я училась вместе с ним получать удовольствие от простых мирских радостей – появления на свет молодого дракончика, удачно пробившего скорлупу точнехонько по острию кожистого яйца (хороший знак!), от удачной охоты, в которых правитель со временем начал изредка принимать участие. И все шло хорошо, пока однажды…

– Лиса, – услышала я краем сознания, как человек, которого будят ото сна. – Напиток готов.

«Не мешшшай», – услышала я краем сознания. – «Дай нам ещщщще немного времени».

И я, так и не успев вынырнуть, и удивиться, как по‑разному течет время вовне и внутри моей нежданной сказки, снова оказалась под зеленым небом драконьего мира.

Надо сказать, что отказом от дармовой пищи странности моего друга не ограничивались. Еще он был совершенно равнодушен к сокровищам, этой священной корове для каждого порядочного (а, зачастую, не очень) дракона. Его народ поначалу впадал в ступор по этому поводу – как же так, неподкупный правитель! – а потом отступился от попыток повлиять на вожака.

Но, свято место, как известно, пусто не бывает, и через какие‑то три‑четыре столетия в его царстве образовалась должность казначея. Народ нашел, кому тащить сокровища. Мой дракон пожал крыльями, но вмешиваться не стал. И, как впоследствии оказалось, совершенно напрасно. Простому народу были где‑то милы, но, как выяснилось, совершенно чужды такие добродетели, как свободная воля и возможность жить ради самого процесса жизни. Драконам оказалась нужна твердая когтистая лапа, периодически их грабящая. Они были не в состоянии придумать иную достойную цель своему существованию, кроме вялотекущей борьбы с внешним злом, призванным ими самими на собственный хвост. А тут еще ни с того ни с сего начали пропадать и без того немногочисленные драконы‑маги, и помимо обычных сетований на нелегкую судьбу, появилась новая тема для вечерних бесед под тушу оленя. Кроме того, люди, населявшие планету, жившие до этого тихо и мирно на соседнем материке, вдруг начали проявлять непонятную активность, по слухам, они даже начали подниматься в воздух.

Так и получилось, что в один прекрасный день (а начался он поистине великолепным восходом оранжевого светила) перед пещерой правителя приземлились пятеро, с казначеем и шаманом во главе.

«Наш народ недоволен твоим правлением», – с безопасного расстояния повел отступнические речи казначей. – «Мы прибыли пригласить тебя на ритуальный поединок».

Правитель согласился. По обычаю его племени, было назначено время (немедленно) и место.

Это был совершенно неприспособленный для жизни каменистый мирок с сернистой атмосферой. Противников было шестеро – пятеро молодых, здоровых, безыдейных убийц и шаман. Казначей благоразумно предпочел не вмешиваться, сидел поодаль.

Это был славный бой, но увы, совершенно безнадежный. При всем своем опыте и магии порядком постаревший правитель не смог одержать верх над сворой отступников. Битва длилась не менее двух часов, он положил конец существованию трех негодяев, двое были ранены, и даже забрезжила надежда на победу, когда в схватку вступил шаман, вынудив бросить все силы изможденного организма на борьбу с собой. Правитель вступил в мысленный поединок, а оставшиеся в живых отступники рвали его тело, пока тот не упал без сознания от потери крови. И невдомек было им, несчастным (да и казначею в том числе), что их в любом случае не минует смерть, ибо никому подробности были не нужны. Смерть их была мучительной, и даже не по злому умыслу – сил у ослабевшего во время схватки шамана не хватило на мощный разряд электричества. Для правителя их не осталось вовсе. Впрочем, и так было ясно, что дракон умрет от потери крови, и кислотный дождь разъест его бренные останки вместе с чешуей…

«Они ушли, а я остался», – услышала я усталый голос в своей голове. – «Очнулся от зверского холода и жжения во всем теле, и, судя по тому, что мои глаза отказывались что‑либо видеть, совсем ненадолго. Но слух был все еще при мне, и я, чтобы хоть как‑то унять боль, принялся считать тяжелые капли, звучно плюхающиеся на камни. За этим занятием меня и нашла троица искателей приключений – волхвы Терентий и Борилий, а также их спутница со смешным прозвищем Лилипут».

«А дальше?» – спросила я своего собеседника.

«А дальше – неинтересно», – выдохнул дымом дракон. – «Они меня оттранспортировали на изнанку твоего мира, и выходили. Самым интересным в этой истории были погони за курицами. А потом волхва Борилия сослали, и я переселился к нему в Заповедник. Пей свой напиток».