Так формируется общая картина мира в пространстве и во времени, составленная из отдельных и неизменно существующих сущностей, способных причинно действовать друг на друга

6) нтересно, что примерно в одно время созревают три основные психические функции: язык, логическое мышление и представление о пространстве и времени. Это происходит еще в дошкольном возрасте. С освоением языка ребенок все меньше вынужден изучать окружающий мир буквально ползком и на ощупь. Ему теперь во многом помогают словесные объяснения старших.

Формирование мысленного изображения или «карты» мира происходит неосознанно и под сильным давлением старших. Пиаже установил, что маленьким детям трудно различать то, что они воображают оттого, что они воспринимают своими органами чувств. Они, например, часто полагают, будто другие люди способны видеть те объекты, о которых они думают.

Легко себе представить реакцию взрослых, когда ребенок им вдруг расскажет о том, что он якобы “вообразил”, а на самом деле воспринял посредством своих незашоренных модальных органов чувств. Его заставят выбросить подобную “чушь” из головы. Этот процесс “редактирования” карты мира продолжается ежеминутно на протяжении первых лет жизни. Постепенно ребенок научается видеть в мире только то, что в нем видят старшие, и не больше. К этому моменту его тональ сформировался.

Здесь уместно привести сведения, полученные физиологами при исследовании зрительной коры у новорожденных котят. Оказалось, что процесс научения у них сопровождается не обогащением нервных связей между клетками мозга, как думали раньше, а, наоборот, отмиранием огромного количества врожденных связей! То есть, и у них обучение есть прежде всего “редактирование”, то есть, отсечение “лишних” связей.

К концу этого процесса животное вполне вписывается именно в этот мир, но теряет способность ощущать другие миры. Так и с людьми. Перенесение тоналя времен всего сообщества на психику человека в определенной мере его ослепляет.

К так сформированной мысленной «карте» мы относимся как к эквиваленту действительности. Привычка думать так подкрепляется каждым новым наблюдением, ибо как только «карта» была построена, она вторгается во все непосредственные восприятия и накладывает на них свой отпечаток, давая истолкование всему нашему опыту и становясь от него неотделимой.

Мы глядим на мир через призму определенных представлений, немедленно откликаясь на каждое новое наблюдение еще до того, как успеваем подумать или оценить вклад этих представлений. Мы уверены, что сложившиеся способы понимания и восприятия мира не могут иметь альтернативы.

Использование слов “тональ” или “карта мира”, конечно, помогают понять проблему. Но, фактически, за ними не стоит ничего определенного. Они только указывают на некоторые стороны нашей психики. В отличие от них, понятие референтной системы, введенное в Главе 15, предлагает конкретную модель, опирающуюся на тонкоматериальные структуры.

Именно референтная система производит систематическую подмену физических воздействий на наше тело информационно-адекватными осознаниями или ощущениями. Именно она делает это так быстро, что мы “не успеваем подумать”. Более того, именно ее способность к выявлению самых важных раздражителей служит базой для обобщения и выработки понятий, что неотделимо от работы интеллекта (в западном понимании этого слова). И в самом деле, даже для простого узнавания предмета, в референтной системе формируется узел волокон, включающий в себя опыт наблюдения этого предмета во всех ракурсах и на всех расстояниях. Это ли не прообраз понятия, включающего в себя представления, относящиеся к целому классу объектов, например, “дерева вообще”, включающего в себя все березы и сосны на свете и еще многое другое.

17.2. Пространство внимания. Экситоны. Спеклоны.

Напоминание о референтной системе понадобилось для того, чтобы связать наше рассмотрение с идеей светящегося кокона.

КОКОН представляет собой огромную по численности совокупность одномерных и двумерных волокон, а вернее, пространств (Глава 12).

Будучи тонкоматериальными, они первичны. На их субстрате посредством интенсивных вибраций воспроизводится картина мира с ее бесконечным трехмерным физическим пространством. Как мы вскоре убедимся, это впечатление бесконечности в значительной степени иллюзорно. Вернее, оно является результатом вполне определенных операций, которые проделывает психика над тем, что на самом деле получается в коконе благодаря голографическому воспроизведению описания мира. Этот первоначальный, еще не искаженный результат воспроизведения в дальнейшем будет называться пространством внимания.

Соотношение кокона и пространства внимания подобно соотношению кристаллической решетки и множества экситонов, возбуждаемых в ней [11]. Экситоны - это квазичастицы, впервые введенные в физику для объяснения некоторых загадочных свойств оптических кристаллов и полупроводников. Первоначально их рассматривали как возбужденное состояние атомов, составляющих кристалл, которое, переходя от атома к атому, может распространяться в кристалле как волна возбуждения. Потом были добавлены экситоны, состоящие из отрицательных электронов и положительных “дырок”.

В полном согласии с квантовой механикой волне возбуждения соответствует образ частицы. Но в случае экситонов это квазичастицы. Тем не менее, они обладают многими интересными свойствами, как то:

- переносят энергию и импульс;

- рассеивают на себе излучение;

- могут входить в состав квазиатомов, излучающих спектральные линии;

- могут рождаться парами и аннигилировать с излучением квантов света;

- их масса может быть как положительной, так и отрицательной.

Все это было упомянуто для того, чтобы подчеркнуть, что толща светящегося кокона, пронизанная многообразными вибрациями, оказывается не просто экраном, на который проецируется некое изображение, а бурлящим котлом, в котором генерируется масса вторичных эффектов.

Вспомним в связи с этим, что даже в рамках простой голограммы также возникают квазичастицы, названные спеклонами (Приложение G). Все это многообразие первичных и вторичных волн и частиц подчиняется законам квантовой механики, так как было установлено, что они описываются уравнением Шредингера.

Возбужденные состояния тонкоматериального “вещества” кокона взаимодействуют между собой и “видят” только друг друга. Никакого кокона они уже не замечают. Им “кажется”, что существуют только они одни, причем, в пустоте. Вот эта пустота и называется пространством внимания.

Какие образы воспроизводятся в этом голографическом процессе? Разумеется, это не что иное, как совокупность истинных трехмерных существ, = то есть кварков! Ведь в Главе 17 было показано, что именно они обитают в ядрах, состоящих из одномерных и двумерных волокон. Им присуще сильное взаимодействие, благодаря которому они объединяются внутри своего карраса, порождая нуклоны.

ТРЕХМЕРНЫЕ СУЩЕСТВА = КВАРКИ!!!!!!

Под управляющим электромагнитным воздействием со стороны четырехмерных существ нуклоны формируют целую иерархию структур: атомы, молекулы, кристаллы и т.п. Поскольку наши коконы подобны их коконам, а в качестве голограмм мы используем ту же самую картину мира двумерных существ, то мы и видим в себе и вокруг себя исключительно совокупность атомарных объектов. Даже если в поле нашего внимания попадает нечто многомерное, все равно нам доступен для обозрения только его атомарный “скелет”. Не случайно наукой было установлено, что все объекты нашего мира представляют собой скопления атомов.

Поэтому, прежде чем ответить на вопрос, как у нас возникает впечатление бесконечного физического пространства, следует разобраться, как заведомо ограниченное пространство внимания вмещает в себя образы почти бесчисленного количества атомов.

Ответить на этот вопрос помогают наблюдения ауры или светящегося кокона, о которых говорилось в Главах 9 и 10. Там отмечалось, что огромное количество тонких сферических слоев или поверхностей расположены неравномерно. Чем ближе к поверхности ауры, тем они идут чаще. А сама поверхность представляется наблюдателям в виде скорлупы толщиной порядка одного сантиметра. Так вот, эта скорлупа есть не что иное, как совокупность очень тесно расположенных друг подле друга двумерных слоев.

Если и уподоблять светящийся кокон кристаллу, то только такому, у которого шаг кристаллической решетки убывает изнутри наружу. Тогда естественным геометрическим масштабом в некотором месте кокона служит расстояние между двумя ближайшими слоями.

Теоретически, в трехмерном объеме двумерные поверхности могут быть упакованы как угодно плотно. Значит, масштаб внутри кокона меняется от максимального значения вблизи центра до очень малых величин на краю. Подробнее об этом см. Приложение I.

Теперь в нашем распоряжении есть все, чтобы рассмотреть процесс осознания физического пространства. По существу он сводится к тому, что референтная система производит подмену восприятий по правилу, напоминающему описанное в Приложении I отображение ограниченного шара в бесконечное пространство.

В предыдущем разделе, посвященном психологии развития, мы могли познакомиться с драматической ситуацией, в которой оказывается младенец, едва появившись на свет. Его сознание погружено в поток неразличимых, хаотических и очень энергичных воздействий. Противостоять им могут только его врожденные рефлексы, направленные, прежде всего, на поддержание жизни. Вначале он даже не может отделить в восприятии свое физическое тело от фона окружающего мира. Для него неразличимы “вне” и “внутри”, “больше” и “меньше”, “дальше” и “ближе”. Но постепенно он совершенствуется настолько, что может отличать то, что «внутри его кожи», от того, что находится снаружи. И, наконец, у него развиваются общепринятые представления о пространстве и времени.

Поскольку сами исследователи не подвергают сомнению эти представления, то от их внимания долгое время ускользали некоторые важные обстоятельства.

Главнейшее из них то, что восприятие даже через дистантные органы (зрение и слух) не является пассивным, как это полагали ранее. Наоборот, человеку почему-то требуется даже при разглядывании предмета активно его щупать, вращать, гладить, оценивать вес и тому подобное. Одного зрения для знакомства с предметом мало. Нужен осязательный контакт.

Это подтверждается опытами с очками, перевертывающими изображение. Человек постепенно осваивается в этом новом мире, начинает видеть его по-прежнему! Но так происходит, только если он активно перемещается и взаимодействует с предметами. В каком-то смысле его нужно бросить на произвол судьбы. Если же он лишен такой возможности (например, его возят по помещению в инвалидной коляске, кормят и т.д.), то приспособление либо замедляется, либо не наступает вовсе.

Исследователи склонны интерпретировать обнаруженную необходимость осязания в том смысле, что оно помогает уточнить структуру предметов. Концепция же видит в этом факте подтверждение тому, что обитатель кокона при познании окружающего мира вынужден пользоваться исключительно внутренними эталонами, с которыми сравнивает все остальные объекты. Его психика поддерживает целую систему таких эталонов, которые в конечном итоге опираются именно на осязание, как на единственное чувство, находящееся в непосредственном контакте с предметным миром.

И в самом деле, после того, как в бурлящем море нерасчленимых восприятий, наконец, обосабливается собственное физическое тело человека, именно оно используется в качестве первичного и непререкаемого эталона (“человек есть мера всего”).

Тот факт, что ребенок постоянно находится в движении, помогает ему вначале осознать свое тело, а потом с его помощью через осязание уточнять размеры, форму и расположение всех остальных предметов.

Его тело постоянно выступает в роли мерного шаблона. Потому-то о детстве принято говорить, как о времени, “когда деревья были большими”. Попутно ребенок убеждается, что пространство его опыта обладает свойствами однородности и связности, в нем нет дыр.

Вслед за первичным эталоном тела приходит очередь вторичных. Они строятся с использованием зрения и слуха. Оказалось, что и здесь не обходится без телесных движений. Например, глаза совершают мелкие движения, которые мы вообще не осознаем. Они являются естественным продолжением общей двигательной активности при исследовании мира. Если бы не было упомянутых мелких движений глаз (нистагма), то поле нашего зрения очень быстро заволакивал бы молочно-белый туман. Так созерцают мир лягушки. Они просто не видят ничего неподвижного. Но стоит какой-нибудь мошке перелететь с травинки на травинку, то именно ее и только ее увидит лягушка.

Так вот, психологи [9], [40] установили, что в зрительном восприятии существуют специальные процедуры, рассчитанные на осознание прямых линий. Среди всего множества других линий прямые выделяются тем, что являются кратчайшими между двумя положениями и на их существовании основывается евклидова геометрия пространства. И почему-то именно их осознание поддержано особыми нервными механизмами.

В результате тонких исследований было обнаружено (см. в [9] опыты Плэтта), что мелкие движения глаз человека совершаются таким образом, что изображения прямых линий остаются неподвижными в районе наибольшей чувствительности сетчатки (“желтое пятно”). В итоге они должны быстро исчезнуть из поля зрения. Но само их исчезновение на фоне остального активного изображения является заметным сигналом для мозга, и он опознает их присутствие. Кривые линии так исчезнуть не могут, поэтому поток нервных импульсов от них не прерывается. Этим объясняется поразительная чувствительность зрения к малым нарушениям прямизны объектов.

Названный механизм осознания прямых линий далеко не единственный. Выявлен целый их арсенал. Но для нашего изложения важно подчеркнуть, что каков бы ни был этот механизм, результат его работы всегда будет вторичным относительно осязания.

Для подтверждения этого вновь обратимся к опытам с искажающими очками. Но на этот раз к гораздо более мягким. Очки приводят всего лишь к искривлению прямых линий. И в этом случае человек, осязательно взаимодействуя с предметами, постепенно приучается «корректировать» искажения, вызванные очками, и перестает замечать искривления, которые на самом деле присутствуют в изображениях прямых линий на сетчатке глаза. Когда он после этого снимет очки, прямые линии опять покажутся ему искривленными в течение некоторого времени.

Важнейший вывод из подобных опытов состоит в том, что наше существо никогда не воспринимает изображение на сетчатке как заведомо верный отпечаток действительности. Это изображение подвергается постоянной переработке в контексте текущего содержания референтной системы. Больше всего поражает то, с каким упорством психика восстанавливает свои представления об евклидовости пространства и делает это, опираясь исключительно на осязание. А такой информативный канал, как зрение, играет вспомогательную роль. Ведь на его месте может оказаться и слух, как это происходит у слепых людей. А они имеют вполне адекватное представление о пространстве.

Печальным контрастом этому является состояние раненых минеров, о которых рассказано в [28]. Эти люди ослепли в результате взрыва, и у них оторвало кисти обеих рук. В результате пластических операций их предплечья также потеряли чувствительность. В итоге: “Через несколько месяцев после ранения у больных появлялись необычные жалобы: несмотря на ничем не затрудненное речевое общение с окружающими и при полной сохранности умственных процессов, внешний предметный мир постепенно становился для них "исчезающим". Возникала поистине трагическая картина разрушения у больных чувства реальности”. И это притом, что осязание на остальных участках тела сохранилось.

Отсюда можно сделать вывод, что движения тела и его взаимодействие с предметами нужны не столько для выявления их структуры, сколько для подключения к процессу осознания того первичного эталона, которым является физическое тело.

На его основе строятся многие вторичные эталоны, с помощью которых существо распространяет свое осознание на все более широкий ареал. Вторичные эталоны подвергаются перестройке в зависимости от изменившихся обстоятельств. Все это входит в функции референтной системы. У раненых минеров оказался нарушен именно этот механизм сравнения вторичных эталонов с первичным. В результате, для них начала рушиться сама реальность.

Однако физическое тело не является достаточно жестким “метром”, если воспользоваться терминологией космологов (Глава 16). Ведь оно построено из образов атомов, свободно “плавающих” в пространстве внимания кокона. Если характерный размер атома сопоставить с расстоянием между двумерными поверхностями, то при перемещении образа атома от центра кокона к периферии его реальный размер в пространстве внимания убывает (там поверхности идут чаще). Это приводит к тому, что какую бы длинную мерную рейку мы ни взяли в руки, и как бы далеко ни пытались ее протянуть в сторону от себя, атомы, составляющие ее тело, никогда не выйдут за пределы кокона, чей радиус примерно 2 метра.

Так что и рейка оказывается мягким “метром”. И тут уже не помогают соображения насчет твердости вещества, так как и атомы, и скрепляющие их электромагнитные поля, все это есть картина возбуждения кристаллообразной толщи кокона. В ней синхронно изменяются размеры и расстояния объектов в зависимости от того, в каком месте кокона они воспроизводятся. Если мы измеряем все расстояния с помощью своего тела, а оно искажается синхронно с остальными объектами, то никакого искажения мы не заметим. Это полностью аналогично эффекту, указанному А.Пуанкаре, когда внутренний наблюдатель не может заметить расширения или кривизны своего пространства.

Оперативный пересчет всех масштабов производит референтная система, она приводит все их многообразие к единственному значению. В качестве такой опоры служит расстояние между сферическими поверхностями вблизи центральной части кокона. Там оно близко максимальному и мало меняется. Но там же воспроизводится и наше физическое тело. Тем более оправдано его использование в качестве “метра”. Именно этот масштаб мы распространяем на все остальное пространство. Но, поскольку этот метр “мягкий”, пространство внимания как бы “растягивается” до размеров физического пространства. Важно, что этот процесс имеет чисто психологический характер, и мы неизбежно видим пространство плоским, однородным и бесконечным, как и положено внутреннему наблюдателю.

Функции кокона напоминают то, что делает скафандр для переживания “виртуальной реальности”. Там компьютер направляет на рецепторы поток раздражителей, создающих иллюзию взаимодействия с внешними объектами. Каждый глаз в отдельности видит одно из стереоизображений “внешнего мира”. Объемный звук довершает дело. Однако, в отличие от такого скафандра, кокон воспроизводит реальные образы объектов (вне коконов никаких объектов нет вообще). При их приближении, они могут соприкасаться с нашим телом и это будут единственно реальные соприкосновения. При удалении от нас объекты становятся не только более плоскими по глубине, но и более компактными по ширине (пропорционально расстоянию между слоями). Благодаря этому в коконе помещается образ всего окружающего мира.

Иллюзорность своего восприятия мы могли бы осознать, только овладев “твердым” метром. Но где его взять внутри кокона? Другое дело, если бы в нас проснулось “видение” тонкоматериальных объектов. Тогда поперечник самого кокона смог бы выполнять роль такого надежного метра. Ну, так видящие и напоминают нам постоянно, что наше восприятие пространства иллюзорно. Но к ним почти никто не прислушивается.

Примечание: Средневековые Розенкрейцеры провозгласили: “Пустого пространства - нет” [54].

Представители современной науки удивляются их прозорливости, так как понимают этот лозунг в том смысле, что пространство космоса содержит электромагнитные поля и потоки частиц.

Ян ван Рэйкенборг возражает этому, отмечая, что Розенкрейцеры имели в виду тонкую астральную материю, которая принизывает собой все пространство.

Концепция подтверждает это: да, физическое пространство вторично относительно кокона. Оно построено на фоне его тонкоматериальных волокон, которые поэтому его пронизывают по всем направлениям. Но пустого пространства нет еще и потому, что его нет в объективном смысле. Имеется только результат локального воспроизведения голограммы в объеме шарообразного экрана. Но исходная голограмма также не пуста.

В заключение этого раздела обратимся вновь к теореме Нётер, о которой говорилось в Главе 16. В ней доказано, что законы сохранения в физике есть прямое следствие симметрии пространства и времени, в конечном итоге, их евклидовости.

С другой стороны, только что было показано, что евклидовость есть простейшая и универсальная форма, в какой осознает пространство любое существо, обитающее в коконе. То же самое очевидно и для времени, так как и для него мы являемся “внутренними” наблюдателями. У нас просто нет другого выбора.

Соединение этих двух положений приводит к тому, что законы сохранения присущи картине мира по построению, просто на том основании, что физическое тело существа является неотъемлемой частью воспроизведенной картины мира и используется в качестве основного измерительного эталона.

Тем самым в коконе обеспечивается построение мира именно с теми законами, которые установила физика. Маги это свойство называют “полнотой”. Дон Хуан говорит: “Когда точка сборки собирает мир, этот мир полный”.

Примечание: Чтобы подкрепить соображение о том, что не только пространство, но и время для внутреннего наблюдателя кажется однородным, приведем следующее примечательное высказывание

С.Хайтуна в связи с его монографией "Проблемы количественного анализа науки", М.: Наука, 1989 (курсив везде наш - Ле Мар): “...В теории измерения участвуют переменные двух типов - индикаторы и латенты. Вторые являются представлением субъекта измерения об измеряемом свойстве. Время как раз и представляет собой такую латенту. Шкалу латенты постулирует субъект, который интуитивно всегда выбирает ее линейной. Так что и шкала времени тоже находится во власти субъекта и тоже выбирается им линейной. Так что шкала времени "первично линейна". Вопрос о линейной шкале времени - это вопрос не о природе времени, но, скорее, о природе субъекта измерения...”

18.4. Голографическая вселенная

Одним из первых поборников идеи о голографическом процессе, лежащем в основе нашего мира, является Дэвид Бом [10]. Будучи физиком, он старается последовательно придерживаться материалистической позиции. Поэтому свою неудовлетворенность нынешней научной картиной мира он формулирует в терминах противостояния механистического и организмического (“Вселенная-организм”) подходов к описанию природы.

Для первого подхода, Земля - “лишь пылинка в громадной вселенной материальных тел: звезд, галактик и тому подобного, - а они, в свою очередь, тоже состоят из атомов, молекул и выстроенных из них структур... Ее основной порядок - это порядок независимо существующих частей, слепо взаимодействующих посредством сил, прилагаемых ими друг к другу.

...Человек в основе своей незначим... Организм - лишь удобный способ говорить о большом числе молекул... Вселенная в целом, в сущности, безразлична к его стремлениям, целям, нравственным и эстетическим ценностям, и, наконец, к самой его судьбе”.

Этому противостоят представления древних греков о Земле “как о центре вселенной и о семи концентрических сферах в небесах, располагающихся в порядке возрастающего совершенства их природы. Вместе с землей они составляли некую общность, рассматривавшуюся как неделимый организм, осуществляющий некую деятельность, которая полагалась значимой. Как предполагалось - в особенности, Аристотелем, - в этом организме каждая часть имела должное место, и ее деятельность виделась как попытка продвижения к этому должному месту и выполнения подобающей функции. Считалось, что человек обладает во всей этой системе центральной значимостью, и это подразумевало, что его подобающее поведение должно рассматриваться как необходимое для всеобъемлющей гармонии вселенной”.

Основные усилия Д.Бом направляет на поиски объективных указаний на то, что Вселенная, действительно, является неким неделимым целым. Он отмечает, что уже А.Эйнштейн предложил набор непрерывных полей, пронизывающих все пространство. Но частицы в нем рассматриваются как относительно постоянные и независимые структуры. Понятно, что единство на уровне полей, это уже целостность. А вот независимость частиц Д.Бом старается преодолеть, опираясь на квантовые свойства материи, для которой частицы одновременно являются волнами.

Вторым объединяющим фактором он видит все множество квантов энергии, которые появляются в результате изменения состояний атомов в одних местах и стимулируют обратные изменения в других местах.

Но главные надежды он возлагает на обнаружение свойства, именуемого "нелокальностью” связи между частицами. Отметим, что такая возможность, действительно, следует из формализма квантовой механики, например, для пары электронов, родившейся в некотором процессе. Теоретически получается так, что если эти электроны удалятся друг от друга на огромные расстояния, каждый из них все равно будет мгновенно узнавать об изменении ориентации второго члена пары и менять свою ориентацию так, чтобы суммарный момент вращения пары оставался равным нулю. Очевидно, обмен такой информацией должен происходить быстрее, чем со скоростью света.

Из этой возможности Д.Бом делает вывод, что в Мироздании должен существовать некий уровень организации, где все частицы постоянно пребывают в единстве. Этот уровень он называет “скрытым” или “внутренним” порядком. А то, что мы видим вокруг себя, это “внешний” порядок. Оба эти порядка связаны между собой благодаря наличию постоянного движения “свертывания” и “развертывания”. В совокупности этот встречный процесс называется “голодвижением”, то есть, “целостным движением”.

Оно, во-первых, имеет самый фундаментальный характер, то есть, все виды других движений и все виды частиц - вторичны относительно него. Во-вторых, голодвижение действует так, что информация обо всей вселенной постоянно свертывается в каждый малый ее участок. И наоборот, каждый малый участок постоянно развертывается в целое.

Самой удобной аналогией такого движения является голография (Приложение G). Потому весь подход стал именоваться “голографической парадигмой”.

Д.Бом обнаруживает множество признаков, свидетельствующих о том, что за привычной картиной мира скрыт процесс свертывания и развертывания. Помимо элементарных частиц, это относится к функционированию языка, к восприятию музыки, вообще к процессу мышления, к взаимосвязи общества и личности и т.д.

Как можно было заметить, Концепция в высшей степени близка к этой позиции. Она поддерживает идею целостности Мироздания, которое обеспечивается на тонкоматериальном уровне единым Макрокосмосом.

“Целостное движение”, лежащее в основе всего проявленного мира, она связывает с циркуляцией эфиров. Воспроизведение картины мира, действительно, происходит в результате процесса, родственного голографическому свертыванию и развертыванию.

Д.Бом предпочитает не говорить о сознании как таковом, а вместо него рассматривает понятие “значения”, которому придает некую утонченную реальность: “...сущностной чертой сознания является осознание значения”... и “было бы лучше сосредоточиться на значении, а не на сознании”. В этом его позиция сближается с В.Налимовым [36-38], который в качестве носителей значений рассматривает хотя и нульмерные, но материальные объекты - “смыслы”.

Д.Бом постулирует, что “значения способны организоваться в еще более тонкие и исчерпывающие всеобъемлющие структуры, которые подразумевают, содержат и свертывают друг друга таким способом, что возможен неограниченный процесс, то есть, одно значение свертывает другое и так далее”.

В этих формулировках проглядывает то, что в Концепции называется референтной системой (Глава 15). Она, действительно, связывает между собой тонкоматериальные объекты разных размерностей, в том числе и нульмерные “смыслы”, реализуя индивидуальный фильтр (тональ), через который каждое существо взирает на картину мира.

Касаясь фундаментальной проблемы взаимоотношения нас, как конечных существ, с бесконечным окружением Мироздания, Д.Бом формулирует: “Можно думать о чем угодно конечном как о подвешенном в некоем более глубоком бесконечном контексте или фоне. Следовательно, конечное должно окончательно зависеть от бесконечного. И если оно открыто бесконечному, то внутри него может иметь место созидание. Поэтому бесконечное не исключает конечного, но свертывается внутри него, и включает его в себя и перекрывает его. Каждая конечная форма несколько двусмысленна, поскольку зависит от своего контекста. Этот контекст выходит за все пределы, и именно поэтому созидание становится возможным. Вещи никогда не являются в точности тем, что они означают; всегда остается какая-то двусмысленность”.

Эти слова как нельзя лучше иллюстрируют взаимоотношения обитателей тонкоматериальных микрокосмосов между собой, с одной стороны, и с Абсолютом, с другой. Предустановленная гармония (конечный контекст) обеспечивает им единство восприятия природы со всеми ее законами. А управляющие воздействия со стороны бесконечного и неисчерпаемого Абсолюта (бесконечный контекст) стимулируют процесс созидания, то есть, становления и Творения. Поскольку каждый микрокосмос воспринимает Абсолют неполно, а только в своем аспекте, постольку “всегда остается какая-то двусмысленность”. Это и есть свобода сотворенных существ, которая преодолевается только на уровне Макрокосмоса, так как тот полностью един с сознанием Абсолюта (Глава 8).

С точки зрения Концепции ясно, что творение на любой его стадии оказывается конечным. Это касается Макрокосмоса, и тем более микрокосмосов, являющихся его неотъемлемыми составными частями. Поэтому применительно к ним сомнения во всеобщем единстве Творения просто не возникают. Однако чуть раньше в этой главе было показано, что для существ, обитающих в микрокосмосах, бесконечное пространство является обязательным условием воспроизведения картины их мира. И вот в этом вторичном пространстве физические тела существ очевидным образом изолированы друг от друга. Поэтому тягостное чувство затерянности и изоляции им невозможно преодолеть без осознания своих тонкоматериальных тел.

Тем более, не стоит, как это обычно делается, приписывать все уровни организации вселенной именно вторичному космическому пространству. Это относится, во-первых, к “бесконечному контексту”. Его бесконечность должна соотноситься никак не с бесконечностью трехмерного космоса, а с неисчерпаемостью, неограниченностью и произвольностью состояний самого Абсолюта, который пребывает вне времени и пространства. “Скрытый или свернутый порядок” также лучше поместить вне трехмерного космоса, так как тот сам является результатом голографического воспроизведения. В Концепции предполагается, что наш трехмерный мир есть результат развертывания “информации”, запечатленной в картине мира двумерных существ. Именно там располагается “свернутый порядок” нашего мира. А наш мир является “свернутым порядком” для четырехмерных существ.

18.5. Шкала времен

Как видим, в популярной “голографической парадигме” больше всего эксплуатируется то свойство голограмм, что информация об экспонированных объектах равномерно распределена по всей площади голограммы. Поэтому даже по ее кусочку можно воспроизвести всю картину, хотя и с потерей четкости. Это послужило источником плодотворных идей о свертывании информации в малые объемы и развертывании ее во все пространство.

Достаточно детализированная модель микрокосмоса, предложенная в Концепции, дает возможность использовать еще целый ряд свойств голографического процесса, на которые в метафизических работах обычно не обращают внимания. Это помогает лучше понять хотя и привычные, но, тем не менее, загадочные свойства физического мира.

1. Вначале уточним наши представления о частотах тех вибраций, которые только и делают возможным голографическое воспроизведение.

В Главе 7 ив Приложении E отмечалось, что каждый новый Макрокосмос принимает тороидальную форму при выполнении обязательного условия: полость тора должна играть роль волновода для предустановленной гармонии, причем так, что ее вибрации не затухают.

Отсюда следует условие: собственные частоты колебаний каррасов разных размерностей должны находиться в целочисленных отношениях друг с другом. Ничего более конкретного в тот момент сказать было невозможно.

Теперь, на основании выводов из Приложения H (полученных с использованием астрономических данных), выясняется, что:

1. каждый Макрокосмос состоит из K штук каррасов максимальной размерности;

2. каждый такой каррас сам состоит из K штук каррасов размерности на единицу меньшей;

3. коэффициент K близок к 100 тысячам.

Очевидно, эти свойства определяют транзитивный характер подобия каррасов, при котором коэффициент K имеет единое универсальное значение для иерархии тел всех размерностей. Это означает, что габариты каррасов соседних размерностей также отличаются в K раз.

Когда говорится о размерности каррасов в составе Макрокосмоса, то нужно иметь в виду оговорку, сделанную в самом конце Пункта 17.2. Например, каррас называется четырехмерным в соответствии с размерностью того пространства, в котором обитают существа, населяющие его позитивные и негативные ядра.

Эта “настроенность” на размерность сохраняется при всех переходах от предыдущего Макрокосмоса к следующему, когда вначале размерность всех ядер каррасов возрастает на единицу. Но затем позитивное и негативное ядра “опускаются” к исходной размерности. Размерность же нейтральных ядер всегда совпадает с размерностью Макрокосмоса.

Поэтому в нашем семимерном Макрокосмосе имеется целая иерархия семимерных же тел, представленных их нейтральными ядрами. Это напоминает то, как наше физическое тело состоит из трехмерных клеток, а те из трехмерных молекул, а те из трехмерных атомов и так далее...

Итак, тороидальные поверхности страд Макрокосмоса имеют ячеистую структуру, причем ячейки образуют иерархию по размерам. Каждый следующий размер меньше предыдущего в K раз.

Наличие иерархии по размерам предполагает также иерархию частот тех вибраций, которые используются для голографического воспроизведения картины мира в ядрах.

В Приложении E уже была рассмотрена амплитудная модуляция импульсов, когда энергия спускается по этажам размерности в пространственных кружевах микрокосмоса. Там показано, что коэффициент дробления импульса равен отношению собственных длин волн для каррасов соседних размерностей. Теперь выяснилось, что это отношение равно K.

Самые длинные волны распространяются по Макрокосмосу вдоль его страд. Там длина их синусоидальной волны равна протяженности семимерных каррасов (см. рисунок 18.1). Поэтому все каррасы проживают прохождение импульса синхронно. Один период прохождения можно уподобить "пульсу" или “суткам”. Воспроизведение картины мира сосредоточено в окрестности максимума импульса, там царит “день”. Вблизи минимума - “ночь”.

Эту же закономерность следует распространить на каррасы всех измерений и размеров. То есть, фрагменты раздробленного импульса проходит по их телу также синхронно. Это следует хотя бы их того, что в едином организме Макрокосмоса не должно быть омертвелых, безжизненных компонентов. При этом исходная длинноволновая синусоида является для раздробленного импульса огибающей. То есть, чем короче импульсы, тем больше разнообразие их амплитуд.

При своем Падении человек погрузился в средину иерархии многомерных существ. Тем самым он подпал под влияние присущих им периодов. И если верно предположение о законе подобия для микрокосмосов (Приложение H),то должен существовать универсальный коэффициент, связывающий между собой периодические процессы самой разной природы.

Найти его возможно, так как частотная шкала импульсов должна каким-то образом просвечивать в нашем мире, по аналогии с тем, как пространственное распределение вещества во Вселенной несет на себе отпечаток многомерной иерархии микрокосмосов. Для этого нужно установить привязку шкалы частот к достаточно надежным наблюдаемым периодическим явлениям.

Сходную проблему изучал в свое время П.Успенский [60]. Он начал с того, что положил длительность цикла человеческого дыхания равной 3 секундам (явно заниженное значение). Это составило примерно одну тридцатитысячную часть от суток (их продолжительность он приравнял к 90 тысячам секунд).

А сутки составили одну тридцатитысячную часть от 79 лет, которые П.Успенский отождествил с длительностью человеческой жизни. Так он выявил коэффициент подобия 30000, который распространил на все виды материи. Он построил шкалу времен, охватывающую масштабы от 10²⁰ миллиардов лет до 10"⁹ сек, и объекты от Абсолюта (который он полагал неким большим космосом, наряду с другими космосами) до электрона.

Но в основном он анализировал биологические и физические объекты нашего мира, которые относил к разным космосам, ориентируясь на степень их совершенства. Введя понятие “время жизни” для всех структурных уровней, он трактовал коэффициент 30000 в том смысле, что объекты низшего уровня буквально появляются и исчезают 30 тысяч раз за время одного мгновения для объекта высшего уровня.

Так, он утверждал, что “неживая материя, например, железо, медь, гранит, обновляется изнутри быстрее, чем наш организм, фактически меняется на наших глазах. Если вы глянете на камень и закроете глаза, а затем сразу же их откроете, это будет уже не тот камень, на который вы посмотрели: в нем не останется ни одной молекулы из тех, которые вы только что видели. Но и тогда вы видели не сами молекулы, а только их следы”.

В противовес этому теперь надежно установлено, что время жизни протона составляет 10 лет. Поэтому молекулы никакого гранита не могут родиться и умереть 30 тысяч раз за наше мгновение. Но в подходе П.Успенского есть важные черты, которые следует сохранить, применяя их не к физическим, а к тонкоматериальным объектам.

Концепция предлагает другой взгляд на природу космосов и ВРЕМЕНИ. А потому шкала времен и ее привязка к конкретным процессам строятся иначе.

В качестве начального приближения будем исходить из того, что искомый коэффициент должен быть близок к уже выявленному значению 100 тысяч или 10⁵. С его помощью постараемся хотя бы примерно определить набор необходимых частот.

В качестве 1й опорной точки возьмем период в 1 секунду, так как он очень близок к среднему периоду сердцебиения человека. Биологами установлено, что не длительность дыхания, а именно период сердцебиения является харак-терной величиной, опре-деляющей продолжительность жизни млекопитающих.

Так, в статье А.Минеева “От мыши до слона”, сказано, что жизненный ресурс сердца млекопитающего составляет порядка 1 миллиарда ударов... Например, сердце мыши совершает 600 ударов в минуту и живет она около 3 лет. У слона соответственно - 30 ударов в минуту и 60 лет жизни. Долгое время человек также вписывался в эту закономерность. При частоте пульса в 60 ударов в минуту он жил примерно 30 лет (миллиард секунд). Но за последние десятилетия, благодаря медицине и более здоровому укладу, он преодолел это ограничение.

Если придерживаться идеологии “антропного принципа”, к которому в последние десятилетия космологи относятся очень серьезно, то период сердцебиения также следует считать фундаментальной константой. Но не потому, что Вселенная созвучна нашему ритму, а потому что мы настроились на существующую и вполне фундаментальную частоту в Мироздании.