Сост. В. Аталиков. 17 страница

Богатые вешают головы и шкуры, а другие ноги жертвенных животных на ветвях деревьев, и пока человек, поглощенный своими желаниями, исполнения которых он ожидал целый год, осушает одну чашу спиртного за другой, его глаза неподвижно прикованы к жертво­приношениям, сопровождая их множеством протяжных вздохов, и, наконец, он завершает их курением, беседой и сном, а молодежь танцами.

Кисты имеют, кажется, свой собственный танец, непохожий на танцы других народов Кавка­за. Все, кто присутствует на празднике, садятся в большой круг, поют и вызывают молодых смелых танцоров звуками гобоев, волынок и флейт, показать свое проворство в честь этого дня. Затем все, кто желает, всегда один за другим, совершают различные опасные прыжки и бросаются в различные позы, а танцоры повторяют их движения, с криком и всеобщим восклицанием, и затем подают друг другу руки, после чего, образовав длинные ряды, танцуют и поют. Они очень резво выпрыгивают из круга, открывают и закрывают его, и завершают танец теми же прыжками, какими начали его.

Хотя женам и дочерям не запрещается присутствовать на этом празднестве, они предпочита­ют, если это возможно, отыскать слепого музыканта, под музыку которого и развлекаются в месте, удаленном от мужчин, не нарушая своего похвального обычая, который предписывает скрываться от странников.

Помимо развлечения они занимаются на этих праздниках и более существенным делом, а именно подготовкой брака своих детей, для чего данная ситуация очень подходит. Отец, который подыскивает жену своему сыну, уговаривается, после того, как матери молодых людей уже договорились, с отцом девушки о цене или количестве овец, лошадей, быков и т. д., что тот потребует за свою дочь. Затем невеста с ее приданым передается родственницам жениха, в компании которых она входит в дом своего будущего мужа.

Почитание этого празднества столь велико, что даже горчайшие враги, встретившись во время этого торжества, откладывают дело мести, или, если речь идет не о кровной мести примиряются.

* * *

Река Уй-дун, разделяющая жилища кистов и чеченцев, отделяет также Аттагов от другого мусульманского племени, которое само себя называет Ой-сун-гур и насчитывает 800 фамилий. Они занимают плодородные горные долины и простираются на восток до подножия хребта, в сторону которого простираются и их поля до реки Яксай. Их язык кумуко-татарский. Они богаты скотом, занимаются земледелием и живут в чистых домах, однако, несмотря ни на что, являются грабителями, неустанными мятежниками и нарушителями мира. Также они, из религиозного рвения, проявляют неумолимую ненависть против «неверных» ингушей и часто убивают их, поскольку те не принимают мусульманской религии, потому что предпо­читают христианство, за которое они уже привыкли получать рубли, медные кресты и рубахи в качестве взятки (за обращение в христианство).

Крутые известняковые скалы отделяют племя Ойсунгур от не менее респектабельного племени Исти-су (горячая вода); горячий источник бьет у подножия гор, выбрасывая воду высокого качества. Исти-су также магометане, говорят на кумукско-татарском наречии и считают себя происходящими от кумуков.

На правом берегу Акташа находится большой открытый город Эндрие, насчитывающий около 3000 домов. Прежде он был известен под названием Баал, Балек или Балх. Он считался
столицей Дешт Кипчака и в то же время был, как говорят историки Дербента, резиденцией монгольского принца или Хакан Башенга. Но он, будучи отстранен от власти, после раз­личных поражений и несчастных войн против арабов, ушел за Терек к Волге. Командир Балека, которого звали Эндрие, защищал город некоторое время, но затем, когда его силы были истощены долгим сопротивлением, заключил мир, принял ислам и получил город в свою собственность. Именно от него город получил свое имя. В настоящее время город и зависящие от него деревни принадлежат разным татарским принцам. Более половины из них принадлежит Али Султану и его сыну Алмазу. Остальное поделено между Тимур-беем с его 8 сыновьями и разными другими принцами.

Хотя большая часть жителей Эндрие мусульмане, полной свободой в нем пользуются также и грузинские и армянские христиане, так же, как и евреи, живущие там и ведущие огромную торговлю. Эндрие считается у всех народов Кавказа свободным городом, где любой странник или беглец, кем бы он ни был, всегда найдет покровительство и гостеприимство.

Помимо нескольких мечетей, армянской церкви и двух синагог, город украшен огромными ярмарками и лавками. Здесь ведется крупная торговля рабами и награбленным. Все продаваемые мужчины похищены или украдены лезгами или другими грабителями, так же, как и все похищенные ценности, и продаются по высочайшим ценам в совершенной безопасности, или выкупаются родственниками или друзьями.

В 12 верстах восточнее Эндрие течет речка Эсен, впадающая затем в правый берег Кой-су. Она называется также и Агир-кане, вследствие победы, которую одержал здесь Тимур-ташкан после очень жестокого сражения. В память об этом речка получила название Агир-кане («Это было трудно для принца»).

* * *

Шейх Мансур играл столь важную роль на Кавказе в последние годы, что я должен сообщить некоторые сведения и о нем.

В 1785 году он был признан чеченцами, из племени которых он происходил, чрезвычайно набожным и чудотворным человеком. Его настоящее имя Мухаммед. С раннего детства он отличался меланхолическим и замкнутым характером, и в то же время обладал столь сильной памятью, что не умея ни читать, ни писать, мог повторить наизусть весь Коран и сверх того 20 000 стихов после того, как услышал их один только раз. К этой хорошей способности он добавил твердую мораль, которую он обратил на народы Кавказа, чтобы удержать их от внутренних неурядиц, сплотить воедино и направить их великую силу, добившись взаимного согласия, против неверных соседей русских.

Неприязнь, которую кавказцы распространяют на цивилизованные народы этой империи, не может быть взлелеяна ничем более подходящим, чем эта надежда. Мухаммед поддерживал
ее своими неутомимыми странствиями и усердными проповедями; это стало приносить ува­жение к его личности, которое он знал, как постепенно увеличить своим образом жизни и совершенной беспристрастностью; хлеб и молоко составляли его единственное пропитание. Всякий раз, когда он возвращался из грабительского похода, он всегда разделял свою добычу среди больных и нуждающихся, и продолжал это даже тогда, когда он был уже обременен подарками со всех сторон. Его репутация увеличивалась фальшивыми чудесами и достигла отдаленных местностей. Многие сторонники убеждали Мухаммеда провозгласить себя пророком; они убеждали в этом же и народ, который также не желал ничего лучшего; и льстивые письма, написанные в скромном смирении из разных мест, подтверждали не­слыханные чудеса, произведенные якобы силой его молитв. Нищие князья Эндрие, вечно голодные и всегда готовые к грабежу и убийству, послали ему в знак признания его величия рог-печать с надписью «Покоритель, князь, святой Мухаммед, 1199», и, с другой стороны, стали говорить, что он сошел с неба, и ему был присвоен титул «Имам Мансур», как если бы он был действительно великим пророком, которого ожидали все правоверные магоме­тане. Набожные отшельники, подкупленные для этого случая, приходили из отдаленных областей, чтобы посетить и приветствовать этого героя. Они показывали ему отрывки из своих пророческих книг, в которых выразительно говорилось, «что Мухаммед Мансур придет с Кавказа, ему будет 30 лет; он красив и прекрасен обликом». Более того, они беспрестанно уверяли его, что иностранные народы первыми желают назвать его Мансуром и пригласить его для восстановления всеобщего спокойствия на Кавказе, чтобы они могли отгородиться от неверных враждебно настроенных соседей. Словом, они утверждали, что наступает конец света, и что он есть долгожданный имам Мансур, который должен распространить веру по всему свету.

Воображение Мухаммеда было смущено пророчествами, частью исполнившимися, частью долженствовавшими свершиться. Он теперь действительно думал о себе соответственно тому, в чем его хотели убедить; он принял титул шейха, отправил пригласительные письма ко всем кавказским князьям, попросил их помощи и собрал несколько вооруженных отрядов. Он надеялся создать армию в несколько сот тысяч человек; его рвение привело к нему 40 000 чеченцев и несколько тысяч человек из Эндрие, Он думал достичь с невидимым воинством, которым он хотел себя окружить, большего, чем русские с их мушкетами и пушками. Он осадил Кизляр, опустошил окрестности и сады, и распространил бы свои опустошительные действия еще дальше, если бы граф Войнович, далматинец, не разбил его войско и не обратил его в бегство, уничтожив таким образом его опрометчивые и нелепые замыслы.

* * *

Татардупа, Татардуп, Татаркозия и Татартозия были различными наименованиями одного и того же места, которое современные народы, живущие там, называют Татартеппе. В «Дербентской истории» этот город называется татарским, построенным каким-то монгольским племенем. Там находятся развалины и следы как христианского, так и мухамеданского населения, и, судя по датам на многочисленных надмогильных камнях, город существовал невредимым в течение свыше 80 лет. Рассказывают разные басни о приведениях и чудесах, якобы происходящих там. Несколько набожных мулл ожидают нового прихода Элии; их на­дежда основана на странной сохранности неразложившихся человеческих трупов, которые были обнаружены в какой-то яме; их воскрешение должно стать доказательством правоты этих пророков.

Несомненно, эта страна самая плодородная на всем Западном Кавказе. Многочисленные ручьи орошают вечнозеленую почву. Область эта ограничена Тереком и Урухом. Прекраснейшие и богатейшие пастбища, долины с невысокой травянистой растительностью, прекрасные леса и естественное плодородие предлагают золотое блаженство, но все лежит заброшенным и безлюдным, и может оставаться таким еще много лет у этих варваров!

* * *

Истоки реки Карданик берут начало в углу, образованном единственным северным отрогом и основной грядой. Она течет на север до Малки. Этот северный отрог известен под названием Баксан. На его западном склоне живут чиркасы, черкесы и кабардинцы (черкесы). Судя по внешнему облику, они смешанного происхождения, которое сейчас неизвестно им самим. Некоторые ведут свое происхождение от Чингиз-хана; другие считают себя потомками арабов и настаивают на том, что они много столетий назад жили в Дешт-Кипчаке; третьи, напротив, говорят, что они происходят от кумуков и аварского происхождения. Однако мы видели в их облике явные отличия, которые некоторые мыслящие черкесы производят от различных древних чужих народов, мигрировавших там. Они сразу определяют по внеш­нему виду древних черкесов, фамилии которых никогда не смешивались с чужой кровью, и отличают их от фамилий, которые появились здесь позднее.

Настоящие, природные черкесы хорошо сложены, стройные и красивые, имеют вырази­тельное лицо и гордый вид; нечистокровные, напротив, совершенно похожи на татар и в них невозможно обнаружить и намека на дворянскую гордость.

Одна очень запутанная и легендарная история миграции древних черкесов относится к ним; из нее я сделал следующее частное определение, которое и выношу на суд моих читателей.

«В те времена, говорят они, когда наши предки населяли берега Черного моря, они часто воевали с эммечами (имеретинцами). То были женщины, которые владели тогда нынешними черкесскими и сванскими горами и всей равниной до Ахло-Кабака. Они не допускали к себе мужчин, но, полные воинственной доблести, принимали к себе каждую женщину, которая изъявляла желание принять участие в их вторжениях в чужие земли, и имела доступ в их героическое общество. Наконец, после долгих войн, проходивших с переменным успехом, обе
армии встретились для решительного сражения. Неожиданно предводительница эммечей, известная как выдающаяся прорицательница, предложила тайную встречу Тульму, командиру черкесов, который также обладал даром предвидения. Немедленно была разбита палатка в поле между двумя армиями, и пророк уединился в ней с пророчицей. Спустя несколько часов предводительница эммечей вышла и объявила своему войску, что она, убежденная пророчествами Тульма, принимает их и признает как собственные пророчества; она берет себе пророка в качестве мужа, и отныне вражда должна быть прекращена, и что обе армии должны последовать примеру своих вождей. Так и сделали. Женщины немедленно поло­жили конец войне и приняли черкесов в качестве своих мужей, которые, довольные своими новыми женами, были увлечены ими в места нынешнего их проживания».

* * *

История происхождения современных черкесов, которые также называются кабардинцами, не менее легендарна. Она написана Мулла-Феррах-ид-дином в Х в. хиджры, и поскольку они не имеют другой версии, она признается истинной всеми образованными черкесами. Она проявляется также в некоторых свидетельствах древних географов, которых мулла, несомненно, не читал.

«Предки этого народа, говорится в истории, произошли, согласно устной традиции, от расы зинджей (цыган), которая раньше проживала в провинции Купт или Копт в Египте, откуда она была позже изгнана. Причина, которая вынудила зинджей покинуть Египет, заключа­лась в том, что князь этой области, которого звали Сер-Акус, выбил передние зубы некоему арабскому князю во время словесного состязания. Арабы по этому случаю потребовали удо­влетворения и, согласно их требованию, Сер-Акусу должны были выбить столько же зубов. Но Сер-Акуса не устраивал такой способ примирения. Тогда арабы прибегли к праву оружия и объявили войну зинджам, которые спаслись бегством и затем некоторое время бесчинство­вали в областях Средиземноморья, особенно на островах, удобных для пиратства, до тех пор, пока Константин Великий не принял их и не поселил в различных странах.

Вся раса зинджей состояла из 4 орд. Ату, Адон и Гарезет поселились во Фракии и Болгарии, но Сер-Акус со своей частью народа отправился на Кубань, и там его народ распространился под названием зинджей до Меотийского озера; отсюда они проникли во внутренние области и, наконец, овладели всей страной от моря до Маныча на протяжении многих сотен верст».

Плиний упоминает народ под этим самым именем именно на этом участке; но когда Страбон говорит о стране сиракенов и о племени номадов, которые жили на Ахардее, правом при­токе Кубани, он называет сираков; возможно, позднее они приняли имя своего вождя, и, соответственно, впоследствии изменили свое настоящее древнее название. Однако, если согласно этой традиции, современные кабардинцы являются действительно потомками этих самых сиракенов, то их миграция должна была иметь место раньше времени Константина.
Причина упоминания имени этого императора заключается в том, что ни одно имя греческих или римских императоров не сохранилось в такой степени среди современных бесписьменных восточных народов, как имена Александра Македонского и Константина Великого. Теперь, были ли они современниками или в какое время жили на этот счет ничего нет в их сообще­ниях; наиболее древняя эпоха, в которую они поселились или кто совершил наиболее за­мечательные дела, в их сознании все это связывается на западе с Константином, на востоке с Искендером Куми (Александром).

Таким образом, много правды в том, что зинджи, или зингане Фракии, Болгарии, Молдавии и Валахии совершенно сходны с египетскими бедуинами. Их обычаи, нравы и образ жизни, хотя и более ограниченные, являются такими же, как собственно у бедуинов; насколько они способны в металлообработке, настолько же они и музыкальны. Кузнец и музыкант в европейской Турции это главным образом зинджи, а в Египте всегда бедуины.

Но черкесы в настоящее время слишком смешанны, чтобы определить по их чертам их про­исхождение; их обычаи в основном такие же, как и у татар, хотя они и имеют некоторые отличия.

В VI в. хиджры они покинули свою родину и осели на Дону, но волнения у соседних народов не дали им возможности жить в длительном мире и спокойствии. Они были вынуждены удалиться в Таврию и осесть на реке Кабар, от названия которой и слова Да (деревня) произо­шло название Кабарда или кабардины. Однако я слышал от просвещенных кабардинцев, что племя кабардинцев прежде называлось Кабар; оно произошло от Чингиз-хана, проживало в Крыму и мигрировало отсюда.

В VII в. хиджры кабардинцы под этим именем оставили Тавриду, поскольку они не нашли там тех условий, на которые рассчитывали. Они вернулись к старым жилищам на Кубани и поселились также на острове, который образуют Черное море, часть Меотийского озера и два рукава Кубани. Пока все у них было спокойно, они называли страну (в отличие от неудобств, которое они встретили в Крыму) Кизил Таш (Золотая земля, Золотой камень), и остров до сих пор удерживает это название. Но, вероятно, и там не все их устраивало, поскольку они продвинулись дальше на северо-восток под руководством вождя Инала Дегеню в место, где жил небольшой народ черкесов.

Являлись ли они керкетами Страбона или Плиния? Страбон говорит, что керкеты жили на побережье Черного моря и были соседями зихов. Но последние, должно быть, скоро переселились или вымерли, и керкеты овладели древней Зихией, поскольку весь берег от ахеев (Анапа) до халибов (абхазов) до сих пор называется Черкес-Топраги (Страна черкесов). Возможно, название «керкеты» трансформировалось в «черкесы»; возможно, этот народ, столь болезненно угнетаемый вторжениями соседей или других народов, вынужден был со временем отступить и избрать другую территорию около гор, которая, однако, была слишком
просторной для небольшого народа, ибо кабардинцы, по своем прибытии, нашли ее слабо заселенной и не встретили ни малейшего сопротивления при поселении здесь. Наконец, когда численность кабардинцев увеличилась, они отважились досаждать черкесам всеми возможными способами так, что последние были вынуждены оставить свое имущество, пере­селиться за Терек и искать себе для жизни новое место, которое они назвали Ахло-Кабак.

В живых у них остался только один черкесский князь Депшеруго; враги его народа позволили ему из-за его личной храбрости основать резиденцию на западном берегу Терека и Талис-Дона, где это храброе и гордое племя проживает до сих пор.

Однако кабардинцы в течение долгого времени приняли обычаи, одежду и язык черкесов; они были даже названы черкесами, но при великой их численности они думали (чтобы отличать себя), что они смогут сделать свое величие более выгодным не иначе, чем как прикреплением своего древнего названия к их современным поселениям, поскольку других национальных отличий уже не осталось. Поэтому они назвали свои владения Большой Кабардой, и поскольку они считали себя покорителями и хозяевами изгнанных черкесов, они назвали их и их деревни (т. е. Ахло-Кабак) Малой Кабардой. Это отличие в названиях сохраняется до сих пор; поэтому, когда упоминаются кабардинцы, мы подразумеваем под ними черкесов Большой Кабарды, и, напротив, кабардинцы Малой Кабарды это черкесы. Однако и те и другие известны как под названием кабардинцы, так и под названием черкесы, и говорят одним и тем же языком.

Прежде они были очень могущественны, В 1776 году они распространяли свою неограни­ченную власть на всех своих соседей и на многие кавказские народы, которые вынуждены были отдавать им десятую часть своего состояния, даже детьми, если они желали избежать тирании и остаться живыми в своих поселениях. Ни лезги, ни чеченцы (такие же разбойники!) никогда не отваживались предпринимать что-либо враждебное по отношению к кабардин­цам. За то, что последние освободили себя от ярма своих прежних господ крымских татар и били их некоторое время, весь Кавказ боится их.

Вследствие того, что черкесский язык невозможно передать никаким алфавитом и не мо­жет быть ясно и правильно передан посредством какого-либо другого языка, кабардинцы пользуются татарским языком, и пользуются им при письме. Но они имеют секретный или тайный язык, на котором между собой говорят только князья и дворяне, а простой народ не осмеливается говорить на этом языке, даже если и понимает его.

Со всей возможной тщательностью я записал несколько слов из этого языка, которые легко произносятся, но дать их верное и близкое произношение буквами нашего алфавита невозможно: А, ое, к, гх и другие звуки подвергаются бесчисленным изменениям как сами по себе, так и в различных сочетаниях. Отличие силлабического тона, который иногда произносится четко, иногда тяжело, мягко, глухо, хрипло, приятно, сильно, коротко или протяжно, состав­ляет единственно силу слова, которое для непривычного уха всегда звучит одинаково. Звуки с, сс, си и ски могут быть произнесены только черкесской гортанью. Слова, которые начинаются на л они произносят так, как если бы впереди стоял звук х; например: ллле 7, произносится близко к «хллле», и х при этом почти незаметно; оно проглатывается моментально, едва успев придать силу произношению первой л. Кончик языка дoлжeн быть здесь слегка прижат из­нутри к верхним передним зубам, затем остальной язык немедленно отбрасывается к щекам и далее выгибает их наружу. В этой позиции слово ллле можно произносить беспрерывно. Они часто ставят д перед л например, лле 4, звучит как длле, хотя д едва слышно. Чтобы произнести это слово, кончик языка следует слегка прижать к деснам верхних передних зу­бов, затем прижать их достаточно сильно, а затем язык немедленно раздвигается так, чтобы достичь щек, и он должен тремолировать, тогда длле будет звучать ясно.

один - ззи
два - теу
три - шоее
четыре - д'лле
пять - тху
шесть -гше
семь - хллле
восемь - иге
девять - мгу
десять - пшое
одиннадцать - пшикузз
двенадцать - пшикутт
двадцать - догосс
двадцать один - догошрезрэ
тридцать - шош (шосс)
сорок - догшитт
пятьдесят - дошитрепшрэ
шестьдесят - дошиш
семьдесят - дошишрепшрэ
восемьдесят - дошилл
девяносто - дошиплрепшрэ
сто - шал
тысяча - минг
рука - ах
палец - капгаипах
молодая женщина - гёкёвз
мальчик - шауе
бог - даг
гора - бгу
вода -пси
пить - сигафэ
хлеб - сагквэ
огонь - мафэх
земля - йэтэ
деньги - акче (татарское)
друг - шуогх
ребенок - шалтэ
женщина - физз
ад - тшехеннем
дом - вуннэ
солнце - диге
лоб - вавквэ
луна - мазе
я - се
ты - увэ
он - эр
мое - сизиеш
твое - увиеш
его - эбиеш

Несколько слов из секретного, или тайного языка, который называется Зиковшир:

глаз - пафле
ухо - бэтао
лошадь - кэпе
корова - пчакокаф
коза - ткемеше
огонь - негуне
женщина - уппе
деньги - пашэ
плащ - шувгэ
воровать - тевреттгло
голова - бругг
ружье - вуп
верблюд - пчакоэнтше
овца - фогаббе
вода - шегс
ребенок - элевсэ
хлеб - нэкумэ
кожа - шуфэ

Черкесы, или кабардинцы, рассматриваемые в целом, хорошо сложены и сильны, энергичны, неутомимы, активны, горды, хорошо обращаются с оружием как верхом, так и пешими. Они бреют голову и бороду, отпускают длинные усы и тщательно ухаживают за ними. Кроме коббы или верхней одежды они носят под ней и короткую, а зимой и короткий камзол, который редко опускается до середины бедер. Это и верхнее платье они скрепляют полосками ткани шириной в палец, вместо пояса, так что они всегда выглядят изящно. Их широкие штаны и чулки обычно изготавливаются из бурой или белой ткани; последние опускаются только до лодыжек, перехватываются под ступнями кожаными полосками и завязываются под коле­нями кусочком ткани. Они носят сандалии из красной кожи, которые необходимо хорошо намылить перед тем, как одеть, поскольку надетые они приобретают форму ступни.

Черкесы сами себя разделяют на князей (беи), дворянство (уздени) и вассалов (кулы). Они различаются также и по одежде, поскольку только князь может носить кольчугу.

Во время еды не произносится ни слова; сидящего за столиком князя обслуживает его дво­рянин, который в свою очередь обслуживается своим вассалом, а последний его рабом. Такое устройство, однако, никому из них не препятствует в увеличении его состояния в рабах и скоте, насколько позволяют обстоятельства.

Хотя каждый дворянин зависит в хозяйственном отношении от своего наследственного князя, все же князь не может распоряжаться его имуществом, вассалами или рабами. Дворянин не осмеливается трогать или присваивать себе какие-либо права над рабами, стадами скота или лошадьми вассала. Князь и дворянин могут требовать только десятую часть дохода у своих собственных вассалов, и ни один вассал не может быть не допущен к свободе вследствие роста его благосостояния; с ним обращаются лучше, его не продают и не убивают. Раб определенно зависит от милости хозяина, однако не было еще примера, чтобы с ним жестоко обращались, если он не совершил какого-либо преступления.
Князья очень почитаются их подданными; его личность, можно сказать, священна, и никто не осмеливается оскорбить его. Если князь в гневе убивает вассала или даже дворянина, то он обязан только уплатить цену крови, которую потребует семья убитого, но поднять руку на самого князя или настаивать на отмщении это было бы неслыханным делом. Даже если князь захвачен вместе с другими людьми в грабительском походе, его жизнь находится вне опасности; к нему относятся с уважением, и он должен только уплатить значительный вы­куп, чтобы искупить неудачное предприятие.

Если княжеский вассал богат скотом, чтобы дать свободу 520 рабам и сделать их своими вассалами, он затем стремится стать дворянином, хотя в этом случае он получает только не­которые личные привилегии. Он наслаждается правом сопровождать повсюду своего князя или ходить к нему в гости так часто, как то позволит князь, или сидеть в его присутствии, но он должен делать ежегодно богатые подарки, составляющие примерно пятую часть его доходов.

Если богатый вассал пожелает стать дворянином, то он должен заняться следующими делами. Когда родится сын у князя или у кого-либо из княжеского рода, он должен убедить мать по­дарками и мольбами разрешить ему забрать ребенка. Если мать соглашается, вассал с семью другими дворянами приходит ночью к дому князя, забирает ребенка и воспитывает его в своем доме. Свидетели следят по очереди за его воспитанием, начиная с того момента, когда печать поставлена и привязана к ребенку. И когда требуется составить список изменений (у растущего ребенка), собираются все семь свидетелей, чтобы тщательно зафиксировать все изменения, которые затем записываются муллой, чтобы все подозрения в отношении подмены ребенка могли быть отвергнуты. Если один из свидетелей умрет, это ввергает приемного отца в великое беспокойство и расходы, чтобы найти другого; и он должен преодолеть много трудностей, прежде чем добьется осуществления своего желания.

После того, как молодой человек обучен тому, что черкесский князь должен знать, он на­ставляется в религии, чтении и письме; он изучает все секреты верховой езды, стрельбы и грабежа, и когда ему исполняется 16 лет, его приемный отец должен одеть его во все новое соответственно его рангу, снабдить новой кольчугой, саблей, кинжалом, ружьем, луком и стрелами, лошадью и рабом. После того, как это дело завершено, отец молодого князя и весь княжеский род, а также и все их друзья и дворяне приглашаются на праздник, во время которого молодой человек представляется отцу впервые со дня своего рождения. Здесь семь свидетелей дают клятву в его происхождении, которое все племя признает, и отец обнимает его как сына. Затем юный князь прощается с приемным отцом, которому все княжеское пле­мя в знак благодарности присваивает звание дворянина. Однако ни один дворянин никогда не может быть возведен в ранг князя, единственно потому, что князь рожден среди них; поскольку все князья в настоящее время принадлежат к одной и той же фамилии, чье про­исхождение и древность рода, на которые они претендуют, уходят в легендарные времена, постольку было бы так же трудно достичь кому-либо ранга князя, как и принять чужеземца в свою семью, что не допускается черкесской гордостью.
Дворянин, даже среди узденей, уважается более или менее в зависимости от древности его рода. Они столь ревностны и заботливы в отношении этой прерогативы, что в браках всегда аккуратно прослеживают генеалогию своих предков. Дочь из древнего рода редко отдается сыну новоиспеченного узденя.

Ввиду того, что память князей слишком ошибается во взгляде на их происхождение, я привел в порядок их родословную, о которой они действительно знают; она показывает действи­тельную численность фамилии каждого из князей, кои с некоторого времени разделились на две ветви: Хадогшуко и Джамбулат.

Это разделение не уничтожило их политического порядка, поскольку один из старших этих фамилий всегда избирается пожизненным главой всей нации. Однако эту сепарацию можно рассматривать как первый шаг к их нынешней слабости и как причину утраты их величия, которое они поддерживали неопределенное время, и это должно стать также источником всеобщей покорности, от которой они сейчас уже совсем недалеко.

Объединенными силами они часто оказывали эффективную помощь Иберии, Грузии, Ар­мении, персам и туркам; их внушительная сила заставляла трепетать весь Кавказ. Однако после разделения нации между двумя этими фамилиями партийный дух настолько вырос, что привел к внутренним волнениям, и хотя князья не проявляли открытой враждебности друг против друга, все же их ревность и зависть вовлекли в раздоры дворян и заразили на­род. Каждый князь искал сторонников своей фамилии, и чтобы увеличить их число, стал более снисходителен к дворянству, которое возгордилось от такого необычного обращения и настолько стало неосмотрительно в своих требованиях, что князья оказались втянутыми в раздоры с дворянами.

Один из старших князей, Кессай, покровитель и глава их порядка, уважаемый человек, спра­ведливый и честный, восстал со всей своей энергией против разнузданного духа дворянства и сумел восстановить союз между князьями. Он убедил их не раздражать Россию, сила кото­рой намного больше их силы, и убедил в том, что пока дела не зашли еще слишком далеко, привилегии каждой фамилии останутся наиболее целыми под покровительством России. Он показал им пример в этом деле, передавшись с некоторыми своими людьми под скипетр России в 1774 году, когда русские поселения на Кавказе только появились и были едва за­селены новыми жителями. Но несколько упрямых князей и все дворянство воспротивились этому. Они утверждали, что они, как свободный народ, не нуждаются в покровительстве России, и что они должны даже противиться, по долгу веры, которая выразительно предо­стерегает их от подчинения христианам. Этот фанатизм охватил, наконец, всю нацию, и те князья, которые уже готовы были вступить в дружбу с русскими, были вынуждены поплыть по течению, восстать и принять участие в нападениях на русские владения.
После трех лет войны генерал Фабрициан счастливо положил в 1779 году конец волнениям. Все предписания князя Кессая были доведены до конца, к великому сожалению всего народа; он признал свои заблуждения, и теперь так же страстно просил его заключить мир с Россией,
как прежде подстрекал его к войне. Кессаю были гарантированы самые лучшие условия; он восстановил мир, вернул уважение расе князей и умер в 1780 году, всеми оплакиваемый.