Сына. Скоро уже буду я вдовой, убьют тебя греки. Лучше не жить мне, Гектор,

Без тебя. Ведь у меня нет никого, кроме тебя. Ведь ты для меня все -- и

отец, и мать, и муж. О, сжалься надо мной и сыном! Не выходи в бой, повели

Воинам троянским стать у смоковницы, ведь лишь там могут быть разрушены

Стены Трои.

Но шлемоблещущий Гектор так ответил жене:

-- Самого меня беспокоит все это. Но великий стыд был бы для меня

Остаться за стенами Трои и не участвовать в битве. Нет, должен я биться

Впереди всех во славу отца моего. Я знаю твердо, что настанет день, когда

Погибнет священная Троя. Но не это печалит меня, меня печалит твоя судьба,

То, что уведет тебя в плен какой-нибудь грек, и там на чужбине будешь ты

Невольницей ткать для чужеземки и носить ей воду. Увидят там тебя плачущую и

скажут: "Вот это жена Гектора, который превосходил силой и храбростью всех

троянских героев", и еще сильнее станет тогда твоя печаль. Нет, лучше пусть

Убьют меня раньше, чем увижу я, как поведут тебя в плен, чем услышу твой

Плач.

Сказав это, подошел к сыну Гектор и хотел его обнять, но с криком

Прильнул к груди няньки маленький Астианакс, испугался он развевающейся на

Шлеме Гектора конской гривы. Улыбнулись нежно младенцу Андромаха и Гектор.

Снял шлем Гектор, положил его на землю, взял Астианакса на руки и поцеловал.