Евразийство

Возникло как правая версия сталинизма, попытка примирить победивший сталинский проект с национально-имперским течением интеллигентской мысли. Но сталинизму оно почти не понадобилось и евразийцы пришлись не ко двору, хотя бесспорно их влияние на прозу Алексея Толстого, например. В следующий раз про евразийство вспомнили в 90ых, оно было тогда идеальной противоположностью официальной пропаганде. Пропаганда сводилась к следующему – запад, капитализм и демократия это хорошо и нам нужно стать их частью. Новые евразийцы просто говорили наоборот: восток, социализм и империя вот наши вечные ценности. Это привлекло много неравнодушной, но не очень самостоятельной молодежи, для которой простое переворачивание официоза было вполне приемлемой формой оппозиционности. Но в нулевых годах, когда всё уже поделили, и настало время охранять поделенное, язык власти изменился. Евразийская риторика стала использоваться наиболее консервативной частью чиновничества, которое заняло в России место национальной буржуазии и справедливо опасалось излишнего влияния буржуазии транснациональной на свой бизнес и свою власть. Евразийство востребовано сейчас как одно из идеологических оправданий государства-корпорации. Радикальной молодежиэто перестало быть интересно и она разошлась, кто в скинхеды, кто в антифа. Идеал евразийцев реализован в нынешнем Китае. Я не хотел бы там жить. Так как я не чиновник и у меня нет никакой прибыльной собственности, евразийство мне совершенно ни к чему, а мои личные взгляды это сложный компромисс между современным марксизмом и новым анархизмом.