При неизбежном дележе «пирогов и пышек, синяков и шишек» режиссер львиную долю «шишек» должен взять на себя. И не потому, что «скромность—лучшее украшение добродетели»

Только недалекие и самолюбивые режиссеры огорча­ются, когда зрители и критики хвалят актеров, когда рецензент пишет: «...актер трактует свою роль...», «...ак­триса сознательно отказалась...» и т. п. Режиссер, не желающий делиться успехом с актерами, подчеркиваю­щий, что трактовка роли принадлежит ему одному, что не «актриса сознательно отказалась», а он, режиссер, вынудил ее отказаться и т. п., только теряет уважение.

В моем первом самостоятельно поставленном спектак­ле «Приключения Тома Сойера» роль Геккльбери Финна играл замечательный актер. Любое предложение он обо­гащал тысячью подробностей. Импровизационный талант актера придавал режиссерским предложениям закончен­ность и блеск.

Спектакль своим успехом был обязан талантливой работе этого актера. По молодости я относил успех на свой счет. Горько я был разочарован, увидев однажды в роли Гека другого актера. Он повторил все, что делал основной исполнитель. Но... душа от спектакля отлетела...

Разделяя успех спектакля с актерами, режиссер про­являет не великодушие, а элементарную справедливость.

Если даже весь успех режиссер отнесет на счет твор­ческого коллектива, все равно он в накладе не останется. Умение делать выводы из провалов дается не сразу. Если понял, что бьют тебя за дело, — мужайся, терпе­ливо сноси наказание. Ты его заслужил. Если уверен, что

Бьют не за дело — надо сопротивляться. Это трусость перестать защищаться от критических ударов, понимая их несправедливость. Паника, отчаяние, прострация — печальные признаки режиссерской капитуляции. Бегство с поля боя всегда позорно. Вдвойне позорно, когда де­зертирует командир.