Сцена 9

Жолан копается в куче одежды, находит две новые банки пива, встает, открывает балкон и бросает пиво туда, закрывает дверь, усаживается за стол и начинает проверять тетради.

Из туалета выходит Кайрат в трусах и майке, идет к дивану, ложится, накрывается одеялом, достает из-под подушки маленький радиоприемник, включает, слушает.

Кайрат. Тебе еще долго? (Пауза.) Опять свои затычки гребаные нацепил. (Встает, подходит к Жолану, подносит к его голове приемник и врубает звук на полную громкость.)

Жолан вздрагивает, оглядывается, вынимает беруши, отталкивает Кайрата.

(Приглушает звук.) Я спать хочу. Долго еще?

Жолан. Полчаса.

Кайрат (ложится, выключает приемник.) Я телевизор хочу купить.

Жолан. Покупай.

Кайрат. Давай пополам.

Жолан. Мне телевизор не нужен.

Кайрат. А шкаф? Когда шкаф появится?

Жолан. Скоро.

Кайрат. Устроил тут бардак, пипец. (Протягивает руку к куче одежды, начинает там копаться, ничего не находит; ворошит одежду двумя руками, разбрасывает ее.) Э! Где пиво?

Жолан. Не знаю.

Кайрат. Урод! Это ты. Опять. Дай мне пиво!

Жолан. Алкаш.

Кайрат. Алкаш – твой отец! Я не такой, как эта старая жопа.

Жолан. Ты становишься таким, как он.

Кайрат. А мне больше нечего делать! Только пить. Телевизора нет. Работы нет. Из-за тебя! Куда все клиенты делись?

Жолан. Не надо оставлять домашний номер. Я предупреждал. Сам виноват.

Кайрат. Ты это специально. Ты же все делаешь мне назло. Урод! Я хочу пиво. Хочу свое пиво! (Встает и хватает Жолана за шкирку.)

Жолан. Не знаю я, где твое пиво! Отстань!

Кайрат. Это ты из-за своей «орыс»? Я же твой родной брат!

Жолан вырывается и идет с тетрадями на кухню.

Верни мне пиво, сволочь!

Жолан захлопывает за собой дверь кухни.

(Присаживается обратно на диван.) Урод. С другими общаешься больше, чем со мной. С сосунком этим. Он же чужой, в жопу. А я брат, родной брат. Лучше б ты тогда на автобус попал! Всем легче бы стало!

Жолан (открывает дверь, входит в комнату). Что ты сказал?

Кайрат. Отдай мне пиво! Мое пиво отдай. Мне.

Жолан. Знаешь, как мы назовем ребенка?

Кайрат. Не назовете. Она аборт сделает. Я ей сказал.

Жолан. Хрен тебе, а не аборт.

Кайрат. Она меня слушается. Не тебя.

Жолан. Не будет она аборт делать. Уже три раза делала. Ты знаешь это?

Кайрат. Сучка чокнутая. Пошли вы оба…

Жолан. Ушел бы – да некуда.

Кайрат. Отдай мне пиво.

Жолан садится к столу, начинает снова проверять тетради.

Я сегодня вспоминал, когда у нас были гости. И не мог вспомнить. Пипец. Когда была мама, к нам всегда кто-то приходил. Было шумно, весело. Как в настоящей казахской семье. Ты в жопу всё испортил!

Жолан. На гостей были деньги – а мы в это время голодные сидели.

Кайрат. Эгоист. Где твое чувство гостеприимства, сволочь? Какой же ты казах?

Жолан. Гостеприимство? Показуха это. И страх.

Кайрат. Какой в жопу страх? Чё ты мелешь?

Жолан. А думаешь, откуда у казахов такое радушие? Прям мы такие щедрые и открытые? Нет! Всё от страха, обычного страха.

Кайрат. Конченый манкурт!

Жолан. Вот сидишь ты в своей юрте, ни души вокруг, ночь, степь. А тут заезжает всадник, усталый и голодный. Просится на ночлег. И ты принимаешь его, стелешь постель, угощаешь кумысом и бешбармаком. А все потому, что боишься. Боишься, что он убьет тебя, жену изнасилует, а юрту расхерачит.

Кайрат. Какой же ты урод.

Жолан. Обычная предосторожность. Спишь ночью, а мысль только одна – «скорей бы уехал». Лицемерие всё. Нет никакого гостеприимства.

Кайрат. Правильно мама говорила. У тебя кровь дурная.

Жолан. Да! Вы с мамой всегда ненавидели меня. И тот автобус помню. Вы хотели, чтобы я там оказался. Вы же хотели этого! Смерти моей.

Кайрат. Иди в жопу.

Жолан. У родителей не должно быть любимчиков. Когда ты в институт поступал, мама репетитора наняла. Документы с тобой подавала, после экзаменов ждала. А я сам, все делал сам.

Кайрат. Где мое пиво?

Жолан (встает, подходит к балкону, оборачивается к Кайрату). Помнишь этот балкон? Помнишь?..

Кайрат. Ничего не помню.

Жолан. А я помню. И как там сидел, помню. Ты меня запер, подонок. Какой ты брат? Какой?! Ты ж никогда не защищал меня в детстве. Отмахивался, как от спидозного. Я был один, всю жизнь.

Кайрат. Это я-то? Да я математику тебе подтянул, уроки твои делал. Чё, забыл?

Жолан. «Математику». Не помню ничего хорошего. Одни издевательства.

Кайрат. И когда это я тебя запирал? Чё ты плетешь?

Жолан. Ты даже не помнишь. Мне было десять лет. Холодно, ноябрь. Я пытался оттуда выбраться, а ты бил меня и затаскивал обратно! Обратно, на балкон! Родители были на работе… Неужели не помнишь?!

Кайрат. Гонишь ты всё.

Жолан. На мне были только футболка и шорты. Воздух студеный, как у собаки нос. А ты смотрел на меня из комнаты и смеялся. Я три часа там сидел. Залез в коробку из-под телевизора. Думал, согреюсь. А ты так и не открыл.

Кайрат. Гонишь ты.

Жолан. Меня отец выпустил. Взял на руки и отнес в детскую, накрыл одеялом. Я до сих пор не понимаю. Зачем? Зачем ты это сделал?! Папа тебя палкой лыжной отхлестал. Что, тоже не помнишь?

Кайрат. А, лыжной палкой. У меня потом неделю синяки заживали. Сволочь, специально палку взял, чтоб больнее.

Жолан. Мама милицию вызвала. Сказала, отец чуть сына не убил. А про меня ни слова. (Пауза.) Не прощу тебе этого. Никогда. Ты забыл, а я – нет. Каждый день про балкон этот думаю. Когда у нас с тобой все хорошо, я думаю, все в порядке. Думаю, все уже по-другому. Но тут балкон вспоминаю. Вспомню – и сразу злость и обида появляется. Никуда не денется это.

Кайрат. Спать хочу. Отдай мне пиво.

Жолан. Я же тянулся к тебе. Слушал твою музыку. Одевался, как ты. Книги с твоих полок читал. Но тебе было плевать на меня. А что сейчас?.. Захотел поговорить со мной? Где ты раньше был? Не о чем с тобой говорить. Не хочу ничего тебе рассказывать. Чужой ты мне, давно чужой.

Кайрат. Дай. Пиво. Пиво. Дай. Две банки мои.

Жолан. Помнишь наши ужины вчетвером? Семейные ужины. Одна мамина ругань. Всё к папе цеплялась, по любому поводу. Всегда или ругань, или молчание за столом. Тяжелое такое. А я ходил к одноклассникам, сидел у них, там всё по-другому. Смех за столом, веселье, открытость какая-то. Каждый рассказывает, что за день случилось. Все говорят, что хотят. И тепло так, душевно. Почему у нас такого не было?

Кайрат. Заткнись в жопу. Дай мне пиво!

Жолан. У нас с Таней все будет по-другому. Как в хороших семьях. Никакой ругани. Никаких любимчиков. Будем много общаться. Делать все вместе, всей семьей.

Кайрат. Размечтался. Порченая она. Надо было казашку выбирать. И в Казахстане жить. У нас все в жопу пошло, когда мы сюда переехали. Плохая земля тут для нас. Надо было там остаться.

Жолан. Вот и уезжай обратно. А я здесь буду жить.

Кайрат. Не жить, а гнить. А я уеду.

Жолан. И уезжай.

Кайрат. Уеду. Вернусь, женюсь на казашке. Там моя Родина.

Жолан. И катись. На Родину.

Кайрат. А ты здесь на жопе сиди. Воспитывай своего метиса. Моего. (Смеется, включает радиоприемник.) Даже ребенка сам сделать не смог.

Жолан. А знаешь, как мы с Таней решили его назвать?

Кайрат. Мне по хер.

Жолан. Ваня. Твой ребенок будет назван русским именем. Понял?

Кайрат. В жопу иди.

Жолан. Ваня, сын Кайрата (Издевательски смеется.) А второго ребенка мы назовем казахским именем. Усек, сволочь? Твой ребенок будет с русским именем, а мой – с казахским. «Как тебя зовут? – Ваня. – А почему ты такой узкоглазый?». Ха! Твой сын Ваня. Понял? Иван Кайратович! Твой!

Кайрат резко вскакивает с дивана и набрасывается на Жолана. Они валятся на пол, начинают бороться. Кайрат душит Жолана.

Жолан (хрипит). Пиво… Хочешь пива?..

Кайрат отпускает его. Тот поднимается, потирая горло.

Кайрат. Урод! Убью когда-нибудь. Где пиво?

Жолан. На балконе. Там много пива.

Кайрат. Что? (Встает, подходит к балкону, заглядывает через стекло, оборачивается.) Сука. Вот сука. (Открывает балкон, выходит, собирает банки с пивом, прижимая их к груди.)

Жолан быстро подскакивает к балконной двери и поворачивает ручку, запирая ее. Кайрат роняет банки, что-то кричит, стучится, пытается отпереть дверь. Жолан садится за стол, надевает беруши и с невозмутимым видом продолжает проверять тетради. Кайрат настойчиво стучит в стекло.

На улице идет снег.