Категории материя и форма

Аристотель о материи и форме.

Понятие материи было введено еще до Аристотеля. Он пишет об этом так: «Из тех первых, кто первые занялись философией, большинство считало началом всех вещей одни лишь начала в виде материи: то, из чего состоят все вещи, из чего первого они возникают и во что, в конечном счете, разрушаются, причем основное существо пребывает… (Аристотель. Метафизика. – М.,1934. С. 23).

Итак, сначала материя понимается как то, из чего первого состоят вещи. Здесь две идеи: материя – это то, из чего вещи состоят, и это – первоначало. Первые натурфилософы искали именно первоначало, это было их темой. При этом конечная цель заключалась в том, «чтобы вывести из них природу вещей» (Аристотель). По Аристотелю они «устанавливают начало в виде материи – все равно – признают ли они это начало телом или бестелесным» (Там же. С. 30 ).

Указание на материю как на единственную и главную причину существования мира Аристотель считает недостаточным по трем причинам. Во-первых, это не объясняет разнообразие вещей. Во-вторых, потому что не объясняет движения (возникновения и уничтожения). В-третьих, потому, что не объясняет совершенства в мире.

Исходя из этого критического отношения к традиции, Аристотель переосмысляет понятие материи и выдвигает три основополагающие идеи – о форме, о движущей причине и о первенстве разума перед материей.

Поскольку материя как начало не объясняет не только гармонии и разнообразия вещей, но и их происхождения, «нужно исследовать …вопрос, является ли что-либо, кроме материи, самостоятельной причиной» (там же. С. 44). Из одной и той же материи может состоять разное, и к тому же «не производит дерево – кровать, а медь – статую, а нечто другое составляет причину… А искать эту причину – значит искать другое начало…» (Там же. С. 24).

Таким другим началом по Аристотелю является форма. Форма является первоначалом, когда речь идет о существовании материального мира и ведущим свойством вещи, которое определяет качество вещи (то, чем является вещь и что ее отличает от других вещей).

Итак, сущностью любой вещи является не просто материя*, а сочетание материи и формы. Они не существуют отдельно друг от друга. Правда, форма может обособляться, но только в мысли. Уровень существования формы – гносеологический, но не онтологический (бытийственный). Этим Аристотель отличается от Платона, который считал, что отдельно от мира вещей (материи) в неком особом пространстве существует мир идей (чистых форм). В современной философии платоновский мир идей называется, например, «информационным полем Земли». Такой своеобразный, современный неоплатонизм.

Вернемся к Аристотелю. Итак, есть два первоначала – материя и форма. Материя – не вещь, но возможность вещи. Форма – это действительность вещи (одна или несколько реализованных возможностей). Материя и форма относительны, то есть все зависит от уровня рассмотрения. На одном уровне бытия вещи – одна материя и форма; на другом уровне то, что было материей, является формой и наоборот. Приведем пример. В медном шаре медь – это материя, шар как одна из возможностей меди является формой. Если спуститься ниже то, медь – это форма, а атомы меди – материя. Можно ли спуститься еще ниже или подняться выше? По Аристотелю пределом такого анализа является внизу атом (элемент, то есть неделимая часть), а наверху – область Земли как небесного тела. За пределами 4 стихий Земли (земля, вода, воздух, огонь) находится Вселенная, которая состоит из 5 элемента – эфира. Так как на Земле ничего подобного нет, то Вселенную познать нельзя (потому, что подобное познается только подобным).

Что понимает Аристотель под формой? Не совсем ясно Аристотель отвечает на этот вопрос. Четыре характеристики формы у него являются главными.

- форма есть первая сущность или первоначало (наряду с материей). У вещи нет собственной природы, если у нее «нет видовой формы»;

- форма есть внешний образ вещи;

- форма обеспечивает действительность вещи. Возникновение вещи из другой вещи есть наделение материи новой формой. Этот процесс имеет цель (принцип энтелехии);

- «последней целью является форма, а закончено то, что пришло к последней цели» (Там же. С. 101). Это есть осуществленность в действительности, энтелехия как достижение формы – цели;

- форма есть суть бытия (сущностное определение) вещи: «суть бытия дана всякий раз в форме и действительности» (Там же. С. 143); Следовательно, форма не совпадает с вещью в ее полноте, а №обозначает такую-то качественность в вещи и не есть как такая эта вот определенная вещь» (Там же. С. 124).

Аристотелевское понятие формы не сводится к одному из этих определений. Форма это и первоначало, и действительность, и цель, и внешний образ вещи, и представление о вещи (сущностное определение).

Свойства формы и материи: а) форма активна, материя пассивна; б) в вещи (онтологически) материя и форма неразделимы, мысленно (гносеологически) материя отделяется от формы. Поэтому материи в искусстве и в жизни может приписываться несвойственная ей форма (формализм).

Понятие материи и формы в средневековой философии.

Августин (355 – 423г. н.э.) говорит о Боге как чистой форме. Кроме того, он вводит понятие внутренней и внешней формы, причем внутренняя форма принимается как форма в наиболее глубоком смысле. Понимается она как внутренняя организация вещи, делающая вещь определенной в функционировании и в проявлениях свойств. Все это, в конечном счете, вылилось в известный тезис: forma dat esse rei (форма дает вещи быть). Это следует понимать в метафизическом смысле (что чистая высшая форма дает вообще вещам бытие) и в онтологическом смысле (именно форма дает вещи быть определенной, то есть вещью как таковой).

Понятие материи и формы в эпоху Возрождения (13-16 вв.)., Новое время (17 в.) и эпоху Просвещения (18 в.)

Поздний представитель Возрождения Френсис Бэкон переворачивает понятие о материи и форме, сложившееся со времен Аристотеля. Для него материя активна, к тому же понятие материи – более общее по сравнению с формой. То есть форма – это свойство материи, некий внутренний закон. Это определение запутывает представление о материи и форме.

Для 17-18 вв. характерен физикализм в понимании материи. Материя понимается только как вещество, ее основным свойством считается масса покоя (после И. Ньютона).

Кант о материи и форме.

Ясное логическое развитие вопрос о материи и форме получил у Канта. Он разделяет идею Аристотеля и Августина, что сущность вещи состоит в ее форме (форма дает вещи быть).

Материя по Канту – это определяемое, а форма – его определение. Эту мысль он развивает так: «Во всяком суждении можно назвать данные понятия логической материей, а отношение между ними (посредством связки) – формой суждения» (Кант И. Критика чистого разума / Кант И. Сочинения: В 6 т. – М., 1964. Т. 4. С.318). Общий итог таков: «Во всякой сущности составные части ее образуют материю, а способ, каким они соединены в вещи, - сущностную форму» (Там же).

Речь идет не только о физических вещах, о чем говорит только что рассмотренное высказывание Канта о суждениях. Таким образом, понятие материи и формы у Канта – предельно общее, оно не связывается ни с первоначалами (Аристотель), ни с идеей «чистой формы (Августин), ни с веществом (материя в 17-18 вв.). Материя – то, из чего, чем бы ни было это «то»: атомами, кирпичами или понятиями. Форма – это то, как (то есть способ связи того, из чего вещь).

Что является первичным по Канту – материя или форма? Если материя, то он – материалист, если форма – идеалист. Кант находит третий путь. У него материя и форма существуют только на гносеологическом уровне, а точнее – как логические понятия. Поэтому логически у него материя предшествует форме потому, что «рассудок … требует, чтобы нечто прежде всего было дано (по крайней мере в понятии), чтобы иметь возможность каким-нибудь образом определить его» (Там же. С. 318). Кроме того Кант постоянно говорит о «материи чувственности», которой являются ощущения.

Но реально материя и форма, соединенные в вещи, не существуют отдельно друг от друга, то есть одна не может быть раньше другой. Ведь с одной стороны основой нашего познания являются чувства (первична материя). С другой стороны «никогда нельзя представить в мышлении какой-либо новый вид впечатления» (Кант И. // Логос. 1997. № 10. С. 113). Поэтому наши чувства, наши впечатления, чтобы быть воспринятыми нами, должны иметь в нашем сознании какую-нибудь форму. Такой формой для чувственного опыта по Канту являются понятия пространства и времени, они составляют условие всякого возможного опыта и предшествуют ему. Значит, в восприятии первичным является форма в виде пространства и времени.

Г. Гегель о материи, форме и содержании.

Г. Гегель поначалу анализирует понятие материи, как это делал до него Аристотель. Его определение материи фактически не отличается от аристотелевского. «Если абстрагироваться от всяких определений, от всякой формы какого-либо нечто, то в результате останется неопределенная материя. Материя есть нечто безоговорочно абстрактное… (материю нельзя ни видеть, ни ощупывать и т.д. – то, что мы видим или ощупываем, есть некоторая определенная материя, то есть некоторое единство материи и формы) [Гегель. Наука логики // Гегель. Соч. – М.,1939. Т 6. С. 534].

Разберем, в чем состоит отличие Гегеля от Аристотеля. На первый взгляд, различия значительные, но по сути оба автора сходятся в определении. У Гегеля материя и форма отделяются друг от друга только мысленно, в абстракции, у Аристотеля – тоже. Материя у Аристотеля не существует в виде некоторой самостоятельной вещи, у Гегеля «материя есть нечто безоговорочно абстрактное».

У Гегеля единство материи и формы выглядит так: «Ни материя, ни форма не самобытны…форма предполагает материю…равным образом материя предполагается формой [Там же. С. 534], «форма и материя взаимно предполагают одна другую» [Там же. С. 536].

Для правильного понимания этих утверждений нужно помнить, что речь идет о понятиях, то есть понятие формы предполагает понятие материи и наоборот. Взятые по отдельности слова «материя» и «форма» не имеют никакого смысла, как «правое» не имеет смысла без «левого» и обратно. Но с точки зрения логики эти понятия равноправны. Что значит быть равноправным с точки зрения логики? Материя и форма равны по объему, то есть в них входит равное количество элементов. И еще эти два понятия противоречивы, то есть элементы, входящие в их состав, не совпадают. Примером подобных противоречивых понятий являются «отец» и «мать», «мужчина» и «женщина», «черное» и «белое» и т.п. Как пишет Гегель: «…фома и материя определены…не быть основанием друг для друга» [Там же. С. 234].

Онтологически же материя и форма как бы пронизывают друг друга:

«Материя столь же определяет сама себя, сколь этот процесс определения есть для нее внешнее воздействие формы, …» и то, и другое (действие формы и движение материи) есть одно и то же», «Материя как таковая определена или необходимо имеет некоторую форму, а форма есть безоговорочно материальная, устойчиво налитая форма» [Там же. С. 538].

Материя есть другое формы, а форма – другое материи. Другое – значит в некотором смысле чуждое, хотя и свое. Однако эта «чуждость» относительна и даже иллюзорна, потому что форма «не положена» в материи, то есть как бы не видна с первого взгляда. А именно – материя «заключает в себе форму в скрытом виде и есть абсолютная восприимчивость к форме лишь потому, что абсолютно обладает внутри себя последней. Поэтому материя должна иметь форму, а форма должна материализоваться, сообщить о себе в материи, тождество с собой» [Там же. С. 535].

На первый взгляд кажется, что Гегель принимает античную идею о пассивности материи и активности формы: «Материя есть пассивное в противоположность форме как деятельному» [Там же. С. 535].

Однако по сравнению с античным пониманием у Гегеля есть и новизна. Вспомним античный образ творения мира. Демиург (творец) берет глину (материю) и создает из нее кувшин (форму). Эта модель на самом деле предполагает активность даже не формы, а активность ее создателя. Эта идея активности формы как активности Творца заимствована средневековой философией. Но в средневековье материя считается, что Бог не использует уже готовую материю (глину), которая была и до него. Роль Творца в античности не очень велика. Бог – это демиург (ремесленник), который всего лишь оформляет мир, но не создает его. А вот в средние века бог творит материю, причем из пустоты. И в эту пустоту мир постоянно старается вернуться. И вернулся бы, если бы не эманация (истечение) божественной энергии, которая постоянно поддерживает существование мира. Идея постоянного создания мира в средневековой философии называется еще креационизмом (creatio - творение).

В 18-19 века идея творения мира из пустоты в связи с развитием материалистических тенденций в науке начинает ослабевать. Поэтому Гегелю вновь приходится решать вопрос о том, как именно надо понимать идею пассивности материи и активности формы и вообще как эти понятия соотносятся друг с другом.

Материя как пассивное начало означает у Гегеля, что в акте рефлексии, когда мы мысленно отделяем материю от формы, материя определяется как безразличная к форме, то есть способная принимать любую форму. Но в фактическом единстве материи и формы, это безразличие снимается и обнаруживается, что:

«то, что выступает как деятельность формы