Битва за рассвет. 7 страница

От гнетущей тишины у Куросаки начали гореть уши и щеки, ему не нравилось вот так идти, словно набрав в рот воды, но Бьякуя шествовал позади, как ни в чем ни бывало! Ичиго уже решил наплевать на смущение и начать разговаривать с Абараем, как они делали это с Рукией, когда на него налетел Иккаку.

- Ну! - Мадараме хлопнул временного шинигами по плечу. - Мы идем, или как? Юмичика с нами, кстати. Присмотрит за Ренджи, пока мы будем соревноваться, кто быстрее переплывет реку! Хорошо я придумал, а? Спорим, я буду первым?

- Э-э-э, понимаешь, - Ичиго побоялся оглянуться на Бьякую, который, без сомнения, все слышал. - Сегодня не получится.

- Как это не получится? - недовольно спросил Иккаку. - Я уже настроился на то, чтобы хорошенько освежиться в речке!

- Куросаки Ичиго, как это понимать? - голос Кучики казался бесстрастным, но мальчишка знал, что это иллюзия.

- Мы хотели пойти к реке, - кисло объяснил он. Мадараме, только сейчас заметивший капитана шестого отряда, кажется, начал что-то понимать.

- Без моего лейтенанта - сколько угодно, - педантично уточнил Бьякуя.

- Да ладно, Унохана-тайчо нам разрешила! - насупился Куросаки.

- Ренджи - не ее подчиненный, - чуть повысил голос Кучики.

- Ренджи - ее пациент, а это... более высокий приоритет, вот! - припечатал разозлившийся Ичиго. Надо же было испортить такой хороший день!

- Мне кажется, я ясно выразился, - уже не скрывал раздражения капитан. – Как я вижу, мое появление было весьма своевременным.

- Бьякуя, ну будь ты человеком! - попытался снова Куросаки. - Ренджи почти месяц света нормального не видит!

- Хватит, - устало оборвал его тот. - Вернись в палату, оставь Ренджи и иди, куда пожелаешь.

Разве мог Бьякуя объяснить рыжему дураку, что он волнуется за лейтенанта? Что не доверяет он Мадараме. Ведь Ренджи сейчас не ребенок даже, за ним нужно присматривать, а не плавать наперегонки, бросив его неизвестно где!

Кажется, Куросаки что-то понял - кивнул и развернул кресло.

- Йо! - Кенпачи появился словно из воздуха. Ичиго только успел отпрыгнуть в сторону, когда Зараки сделал один широкий шаг к Ренджи. Подошел совсем близко, посмотрел на бледное застывшее лицо лейтенанта шестого отряда, чуть скривился и несильно ткнул его в плечо.

- Ша, Абарай! Хватит уже сиднем сидеть да в палате валяться! Если так дело пойдет и дальше, тебя даже салаги обставлять во всех битвах будут, а занпакто твой, того и гляди, заржавеет! Слушай, что тебе бывший капитан говорит, - он легонько потряс Ренджи и нахмурился, когда увидел, что голова лейтенанта безвольно болтается из стороны в сторону.

- Зараки-тайчо, ваши действия не принесут Абараю-фукутайчо абсолютно никакой пользы, - процедил сквозь зубы Бьякуя. Ичиго и Иккаку отступили на шаг - на них будто кидо полыхнуло, - а, скорее всего, только добавят работы Унохане-тайчо.

Кенпачи ухмыльнулся и обратился к Куросаки и Мадараме:

- Вишь, Кучики-то переживает.

Бьякуя нахмурился и шагнул вперед.

- Они будут драться? - восхищенным шепотом спросил Иккаку.

- Не думаю, - еще тише ответил Ичиго. - При Ренджи нельзя показывать никакой агрессии, меч можно обнажать только при крайней необходимости.

Но Зараки, кажется, был не настроен на битву. Он удовлетворенно как-то хмыкнул и поправил руку Ренджи, чтобы она не затекла.

- Брось, Кучики-тайчо, - этот опасный оскал, видимо, символизировал желание примириться. - Я Ренджи плохого не хочу, ты знаешь. Он же у меня одним из лучших ребят был. Он сначала никак не мог понять, за что Айзен, змеюка эта ублюдочная, выпер его из своего отряда. Думал, что недостаточно хорошим офицером был, идиот. А потом понял, что Соске услугу ему оказал, и быть в одиннадцатом Абараю Ренджи - это то, что доктор прописал. И ребят он сколько раз прикрывал. Бывало, что и собой. Не обижайся, Кучики-тайчо. Я знаю, что он теперь твой лейтенант и привязан...

- Зараки-тайчо...

- Да ладно тебе, - отмахнулся от сердитого взгляда Кенпачи. - Я видел вас с ним в сражении этой весной. Ну, когда из-за проделок Айзена в Руконгай меносы поперли, помнишь? Это было мощно! Лет через пятьдесят вас двоих никто не победит, точно говорю. Боевая единица, чтоб ее! Никогда не понимал, нафига нужны битвы не в одиночку, но на вас было любо-дорого смотреть, - ухмылка стала почти человеческой.

- Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, - вскинул брови Бьякуя.

Зараки оглядел Ренджи и покачал головой.

- Вытащи его оттуда, что тут непонятного? - прорычал беззлобно капитан одиннадцатого и бросил, обращаясь к Мадараме: - Пошли.

- А... - попробовал было возразить тот, но Кенпачи просто взял его за шкирку.

Зараки уже отошел на некоторое расстояние, но потом обернулся к Ичиго.

- А ты, когда станешь нормальным шинигами, просись к нам в одиннадцатый, понял? И вообще заходи к нам, проведем хорошую тренировку, разомнемся.

Куросаки мог лишь кивать поубедительнее.

А Бьякуя только глаза прикрыл на миг. Злость на бесцеремонность Зараки ушла, хотя капитан одиннадцатого все же вел себя чересчур нахально. Но он желал Ренджи добра, этого Кучики не мог не признать. И ударило что-то в сердце, когда Кенпачи упомянул ту битву с меносами. Именно тогда Бьякуя окончательно поверил, что может доверить спину Абараю. Лейтенант как будто чувствовал каждое движение командира еще до того, как тот совершал его. Да и сам капитан мог читать намерения Ренджи, даже не оборачиваясь к нему. Их рейацу словно слились в одну, и она была способна разнести на клочки среднего Пустого. Позже, когда бой закончился, Бьякуя еще долго чувствовал, как щекочут кожу мурашки и как остывают на ней отголоски духовной силы лейтенанта. Это почти смущало, а Абарай и вовсе стушевался, почему-то боялся поднять на капитана глаза, но стоило тому отвернуться, смотрел украдкой, будто ожидал выговора. Кучики не понимал такого странного поведения Ренджи, который после удачной битвы становился более шумным и деятельным, чем обычно. Но в глубине души был рад тому, что теперь может сражаться с кем-то плечом к плечу, не опасаясь, что другой человек рядом будет помехой, а то и обузой. Идти в бой и сражаться вместе... Звучало непривычно, но привлекательно, и Бьякуя мимолетно пожалел о том, что капитан и лейтенант не так уж часто попадают в одну миссию или патруль.

Кучики приложил пальцы к вискам. Он очень уставал в последнее время. Пребывание в чужом внутреннем мире отнимало много рейацу, а короткий сон, видимо, не мог восполнить ее до конца. Однако не прийти к маленькому Абараю Бьякуя просто не мог и потому, игнорируя встревоженные взгляды Сенбонзакуры, каждый день садился рядом с ребенком и говорил.

Наградой ему стала вчерашняя реакция Ренджи. Первая за все время. Он вдруг повернул к Кучики голову и спросил:

- Почему ты приходишь?

От неожиданности Бьякуя замер, невысказанные слова застряли в горле.

В глазах Абарая не было узнавания. Он не помнил своего капитана, но обратил внимание на находящегося рядом человека! Это первый настоящий успех! Вот только... Что ответить? Правду, Бьякуя, только правду, не прикрываясь ничем.

- Я прихожу к тебе, Ренджи, - серьезно сказал он.

Ребенок как-то недоверчиво мотнул головой и снова отвернулся, но, уходя от Абарая в тот день, Кучики заметил первую ожившую веточку с новыми, еще маленькими пока светло-зелеными листочками.

Глава 5. Ответный удар

- Мои поздравления, Кучики-тайчо! – капитан Унохана сняла заклинание целительского кидо и, повернувшись к Бьякуе, улыбнулась. - Есть довольно значительное увеличение уровня рейацу Абарая-фукутайчо.

- Я вижу, - подтвердил Кучики.

Пускай внешне Ренджи остался прежним, но вот изменения в его внутреннем мире являлись куда более важными, и уж их не заметить было трудно. Солнце поднялось выше, теперь в воздухе ощущались лишь робкие намеки на приближающийся вечер. Гигантское дерево оживало, купалось в согревающих его золотых лучах, тянулось к солнышку соскучившимися по теплу ветками. Поднимали головы поникшие листья, и от легких порывов ветра крона шелестела не тревожно, а благодарно. Да и сам хозяин этой пробуждающейся от долгого болезненного сна зелени больше не напоминал брошенную, забытую всеми игрушку со стеклянными глазами.

Бьякуя решил рассказывать Ренджи сказки и легенды. Какие-то он помнил с детства, со слов матери, отца и деда, а за некоторыми пришлось идти в фамильную библиотеку. Смахивать пыль со старых книг и свитков, вспоминая, как зачитывался историями, повествующими о хитрых богах, благородных самураях, алчных наместниках и странствующих мудрых музыкантах. Пробегая глазами по ровным четким иероглифам, Кучики мысленно отправлялся в путешествие в те годы, когда он был лишь наследником клана.

Книги несли в себе не только столь любимые им тексты, но и крупицы его собственного прошлого. Этот талмуд юный Бьякуя читал в саду, забравшись на персиковое дерево, и на одной из страниц должно было остаться пятнышко от спелого фрукта. Этой небольшой книжкой вспыльчивый мальчишка когда-то запустил в своего наставника - Укитаке Джууширо, когда тот заставил его заниматься тренировкой какого-то особо скучного приема. Потом Бьякуя извинился, и добрый учитель, конечно, простил его, но вот книжке на память о том событии остались заклеенные страницы и помятая обложка. А с этим сборником стихов молодой Кучики сидел в библиотеке, когда ему сообщили о том, что в бою погиб отец, и юноша прятал за темным переплетом горячие слезы. Желание пересказывать маленькому Абараю почерпнутые из книг сюжеты было не случайным, ведь они скрывали в себе особенную силу - силу слова и вековую мудрость, в которой можно было найти не только знания, но также помощь и утешение.

Бьякуя всегда думал, что сказки он будет читать своим детям: в конце концов клан заставил бы его обзавестись наследниками. Хотя сам князь до сих пор не представлял себе, что его дети могут быть от кого-то, кроме любимой Хисаны. Но вышло так, что истории, грустные и смешные, о благородных и простолюдинах, о богах и чудовищах он рассказывал своему лейтенанту, превратившемуся в ребенка. Но как же радостно забилось сердце, когда Бьякуя увидел, что Ренджи слушает его, повернув голову. Чуть-чуть хмурится, едва заметно подергивается уголок рта, словно просится на свободу улыбка, расширяются большие детские глаза, и в них настороженность борется с желанием доверять. Первый, пока еще хлипкий мостик был построен.

Недавно Кучики принес с собой печенья в форме Амбассадора. Чувствовал себя он при этом очень глупо и неуютно, как будто дикого зверя пришел прикармливать. Сенбонзакура тоже посмотрел на Хозяина странно, услышав вопрос о том, как во внутреннем мире создать какую-либо вещь. Оказалось, что достаточно одного только желания и некоторых затрат рейацу. Тарелка с печеньем жгла руки, но мимо Забимару Кучики прошел, как всегда, с гордо поднятой головой, а Сенбонзакура проворно хлопнул Змейку по пальцам, когда тот попытался схватить парочку горячих, вкусно пахнущих печенюшек. Тарелку Бьякуя оставил возле Ренджи. Признаться, он не до конца верил, что тот заметит ее, но на следующий день обнаружил посуду пустой, без единого печенья, а перед тем, как уходить, вдруг услышал тихое, едва слышное:

- Спасибо.

Тогда Кучики с трудом подавил в себе желание обнять рыжего мальчишку, даже глаза закрыть пришлось, чтобы справиться с порывом, потому как слишком хорошо понимал - еще не время. Зато, вернувшись в обычный мир, все же поддался слабости и провел пальцами по прохладной ладони Ренджи, погладил запястье и, добравшись до выглядывающей из рукава татуировки на плече, очертил ее контур. И было наплевать, что скажут Забимару, которые, без сомнения, все видели.

Несмотря на то, что о состоянии Ренджи Бьякуя знал в чем-то больше, чем сама капитан Унохана, ему по-прежнему не хотелось верить в то, что Абарай не чувствует ничего из происходящего во внешнем мире. Оттого прикосновения к лейтенанту были для Кучики осуществлением подспудного желания увидеть какую-то реакцию рыжего. Ощутить хотя бы намеки на то, что еще не прервались токи жизни в ослабленном теле. Однако с каждым днем врать себе становилось все сложнее. То была не единственная причина столь странного поведения Бьякуи. Страх за жизнь лейтенанта немного отпустил, и его вдруг начала теснить нежность, полынной горечью сводящая губы, так, что слова таяли на языке - ненужные, опасные. Стоит кому-нибудь увидеть такого капитана шестого отряда и доложить какому-то из многочисленных недоброжелателей клана Кучики, и Ренджи может не спасти даже почти постоянное присутствие в госпитале капитана Уноханы. Поэтому Бьякуя молчал. Да и есть ли толк в пустых признаниях, которые едва сумел озвучить даже самому себе? Скоро Абарай вернется, и все станет, как прежде. Верный лейтенант за спиной - что тебе еще нужно, Кучики Бьякуя?

- Вы ведь понимаете, что это только полдела? - уточнила Унохана, понимающе глядя на князя.

- Я готов продолжать, - тут же ответил тот. Бросать Ренджи он не собирался. Бьякуя был благодарен капитану четвертого отряда за то, что она никогда не спрашивала его о внутреннем мире Абарая и не пыталась узнать подробностей того, что именно Кучики там делает. Доверие Уноханы придавало сил.

А сегодня случилось почти невероятное - Ренджи сам подвинулся к Бьякуе во время рассказа и смотрел на него, не отрываясь, как будто проверял - выдержит ли капитан, не запнется ли. Ловил каждое слово с робкой надеждой, и пускай потом все равно уткнулся носом в колени, Кучики внутренне ликовал: еще один шаг сделан! И пусть впереди еще много таких шагов, терпением Бьякуи восхитились бы даже самые дотошные представители клана Кучики.

Он почувствовал, что завидует Унохане, которая могла свободно погладить Ренджи по волосам, заправить алые пряди за уши, вытереть пот с татуированного лба и совсем материнским жестом приласкать щеку рыжего. Бьякуе хотелось повторить своими руками путь ее пальцев. Это настораживало - такая жажда прикосновений у него была лишь к бесконечно любимой Хисане, единственной в сердце князя Кучики. Вот только ни ласки, ни поцелуи, ни объятия не спасли ее. Отдалили неизбежное, но чуда не совершили, каким бы искренним, до отчаяния, ни был Бьякуя, покрывающий горячими поцелуями лицо и руки жены. Хисана прятала боль во взгляде, чтобы не причинять еще больше горя любимому, и тепло улыбалась. И возвращала нежность устало склонившему голову мужу. Возможно ли, что шумный, грубоватый Ренджи, ничуть не похожий на тихую, кроткую Хисану, значит для Бьякуи так много? Он был не намерен думать об этом сейчас, почти сердито распихал всколыхнувшиеся чувства по углам сознания и ушел из госпиталя.

Рукия и Куросаки больше не присутствовали в палате во время уже ставшего обычным ухода во внутренний мир Абарая, и без них было куда спокойнее. Бьякуя опасался, что случайно может выдать себя - неосторожным словом или действием. Он уже несколько раз ловил себя на том, что, возвращаясь в реальный мир, сжимает в руке пальцы Ренджи, а не его занпакто. Это немного пугало.

И лишь в этот день Бьякуя понял, что его сестра и Куросаки отнюдь не теряют времени даром - он обнаружил их в глубине сада поместья целующимися. Рыжий нахал собственнически обнимал Рукию, но девушка не только не сопротивлялась такой наглости, а, напротив, лишь теснее прижималась, гладила отливающие золотом непослушные волосы. Очнулся Кучики, только когда сестра чуть отстранилась и выдохнула в губы Куросаки:

- Ичиго... Почему мы потеряли столько времени? Кто из нас был таким глупым? - и тот вместо того, чтобы начать спорить и что-то доказывать, как это обычно происходило, ответил ей сияющей улыбкой и новым поцелуем. Бьякуя сильнее скрыл рейацу и отступил. Казалось бы, за столько лет следовало понять, что Рукия - не Хисана, у нее должна быть собственная личная жизнь. Старший брат знал об этом и давал ей почти полную свободу, но слишком сильным было сходство двух сестер, и на миг сердце все равно замерло, когда он увидел тонкую фигурку в домашней юкате в объятиях другого, чужака. А потом все встало на свои места. Бьякуя, разумеется, чтил традиции, но мешать счастью сестры не намеревался. Куросаки Ичиго - не такой уж плохой выбор, глупо не признавать этого. Кажется, следует готовить объяснение для клана, когда названая сестра соберется замуж за простолюдина. Единственное, что требуется объяснить неугомонному Куросаки - свадьба будет возможна, только когда он закончит Академию и станет как минимум офицером-шинигами высокого ранга. А семье Кучики нужен наследник, и всем недовольным придется смириться.

Заснуть в тот вечер Бьякуе удалось с трудом. Прошлое и настоящее смешались в утомленном сознании и никак не хотели оставить его в покое. Почему-то ударило в душу одиночество, как в первые годы после смерти Хисаны. А все робкие чувства к лейтенанту показались ненужными, неправильными. Единственная любовь Кучики Бьякуи давно умерла, иной и быть не может, а Ренджи - всего лишь какая-то блажь, совершенно неуместная. Возможно, смесь из уважения и жалости, но не более того. Следовало выполнить свой долг, как капитана, сделать так, чтобы Абарай вернулся к работе, а тонкую нить, что связывает их, скрепляет что-то в сердце, словно не давая ему рассыпаться, разорвать. Забыть. У Рукии есть Куросаки, Ренджи непременно найдет себе хорошую девушку, с его-то внешностью, силой и добрым сердцем. Нельзя позволить эмоциям одержать победу над разумом. Бьякуя привык к тому, что был один большую часть жизни. Он потерял родителей, деда, Хисану. Хватит. Привязанности не заканчиваются ничем хорошим. Не зря он лгал Куросаки Ичиго на холме Соукиоку после их битвы, говоря, что не позволял привязанностям затмевать свой ясный взор. Иногда Бьякуя мечтал о том, чтобы так было на самом деле, и тут же ужасался - ни единой минуты, проведенной с Хисаной, он не променял бы на пустое, правильное, "законное" безразличие.

А утром князь поймал себя на том, что соскучился по Ренджи - как по рыжеволосому ребенку, так и по взрослому Абараю, и ждет вечера, чтобы опять пойти в Сого Кьюго Цуме Шо. Возможно ли, что задавить в себе чувства окажется не так просто?

Сомнения снова захватили Кучики, едва он попал во внутренний мир лейтенанта. Уже поднявшись по знакомой до каждой трещинки лестнице из выступов на дереве, Бьякуя оглянулся, услышав тихий смех Сенбонзакуры и ощутив его полыхнувшую радостью рейацу. Занпакто никогда прежде не смеялся, находясь рядом с Хозяином.

- Здесь яблоко, - удивленно проговорил дух его меча и вытащил из толщи веток и листьев небольшой плод.

- А что такого? - пожала плечами Забимару. - Это дерево не имеет названия. На нем может расти все, что пожелает Ренджи.

- Даже данго с шоколадной подливой и онигири со сливой, - облизнулся Змейка. - Чаще всего еда и растет.

- Голодное детство? - без тени насмешки спросил Сенбонзакура.

- Лучше тебе не знать, насколько голодное, - беззлобно ответила женщина. - Спускайся сюда, эти ветки все еще ненадежные, - она нахмурилась. - Странно, я все равно чувствую - здесь вокруг что-то не так, но не пока могу сказать точнее, что именно. Наше дерево слишком медленно восстанавливается.

- Ваш Хозяин еще не пришел в себя, это неудивительно, - пожал плечами капитанский занпакто, намереваясь пойти вперед по более тонким веткам, чтобы достать нечто, спрятавшееся в зеленой листве и привлекшее его внимание.

- Наверное, ты прав, - задумчиво проговорила Забимару. - В конце концов, уже есть улучшение, и мы зря нагнетаем обстановку, да и какое... Сен! Ты сейчас упа...

Сенбонзакура успел крепко ухватить то, что заинтересовало его, но тут сухая ветка под ногой треснула. Упал он удачно, успев ухватиться за лиану, но, приземлившись на ноги, все же не удержал равновесия и инстинктивно оперся о плечо подоспевшей женщины. Видимо, самурай в доспехах оказался тяжелой ношей даже для тренированной занпакто, потому что в траву они рухнули вместе.

Сенбонзакура навис над Забимару, умудрившись не придавить ей руку, дернулся, чтобы вскочить, но женщина вытащила из затянутых в перчатку пальцев то, что он успел сорвать с дерева.

- Колокольчик, - с чуть растерянной улыбкой проговорила она, рассматривая нежные лиловые лепестки цветка. - Кучики-тайчо любит их, не так ли? Значит, они и тебе должны нравиться, да, Сен?

Занпакто молчал. Он почему-то не мог сдвинуться с места, хоть и чувствовал себя не в своей тарелке. А вот женщина, кажется, ничуть не смутилась тому факту, что над ней навис чужак. Безумие! Где его, Сенбонзакуры, инстинкты? Чего он ждет? И почему она улыбается, протягивает руку и вплетает цветок в его длинные волосы?

- Я ничего не видел, - констатировал Змейка, демонстративно отворачиваясь.

Сенбонзакура резко сел, собрался вытащить колокольчик, но Забимару перехватила его руку.

- Чего ты? - неожиданно мягко проговорила она. - Это же только цветок, и он очень идет тебе.

Колокольчик действительно казался дорогой заколкой, украсившей длинные темные волосы Сенбонзакуры. Кучики и сам не знал, откуда у его занпакто такая роскошная шевелюра, но в чем-то мог понять Забимару, которой явно нравилось ощущать под пальцами эту тяжелую шелковую волну. У Ренджи были ничуть не менее красивые волосы.

Дальше Бьякуя смотреть не стал. Не хотелось видеть, как собственный меч уступает чужому, как Сенбонзакура опускает руку, и его пальцы на миг переплетаются с пальцами Забимару. Кучики добрался до нужной ветки, но идти дальше не смог - сел на какой-то выступ и закрыл глаза.

Увиденное только что не укладывалось в голове. Это какой-то сон, видение, морок - не могут в реальности занпакто что-то чувствовать друг к другу. Они - оружие, рожденное для того, чтобы убивать Пустых.

"Они - части наших душ, - устало отозвался внутренний голос. - И если мы умеем любить, то почему не могут они?".

Любить? Это абсурдно. Но Кучики знал, что чувствовал Сенбонзакура. Эти смятение и нежность, желание обнять, прижать чужую руку к губам, самому оказаться как можно ближе к другому человеку, ощутить его тепло - обманывать себя не имело смысла. Фокусы с путешествиями по внутренним мирам играют с ними всеми злые шутки.

Бьякуя откинулся назад и сильнее зажмурился.

Что, если его чувства к Ренджи - лишь отражение, отголоски того, что испытывает его занпакто к занпакто лейтенанта? В конце концов, они с Сенбонзакурой единое целое. Кучики сжал кулаки, усилием воли заставив себя мыслить здраво. Нелепость. Его меч прежде не проявлял такой привязанности к Забимару, хотя относился к ним лучше, чем к другим воплощенным мечам, а первые ростки чувств самого Бьякуи к Ренджи появились раньше, еще до восстания Мурамасы. Видимо, общая эмоциональная сфера занпакто и их шинигами и привела к такой ситуации. Мечи не обязаны нравиться друг другу, если близки их Хозяева, однако, оказывается, всякое может случаться. Но если это все так, то, возможно, и Абарай неравнодушен к капитану, ведь Забимару не зря с такой нежностью прикасалась к волосам Сенбонзакуры...

Это было уже слишком. Бьякуя решительно поднялся и пошел вперед. Думать об этом сейчас казалось каким-то кощунством. Тело лейтенанта собрали по кускам, теперь пытаются собрать его душу, а о чем думает капитан? Забыть! И не сметь давиться одиночеством. Ну, и что, что даже собственный занпакто выглядит счастливее Хозяина? За годы княжества Бьякуя научился верно расставлять приоритеты, оставляя собственные желания далеко позади. Он подумал о пугающей проницательности Уноханы, которая направила именно капитана Кучики на помощь лейтенанту. Возможно ли, что она обо всем догадывается? Это раздражало и порядком злило, но сердиться на капитана четвертого отряда было бессмысленно, этого Бьякуя не мог не понимать, и рассчитывал лишь на тактичность Рецу и ее умение хранить тайны.

Ренджи в тот день был необычно активным. Как будто мог почувствовать состояние Кучики. Часто заглядывал в глаза, хмурился, словно его что-то беспокоило, а в конце, видимо, слишком устав от такого длительного проявления эмоций, уснул. Когда рыжеволосая голоса опустилась Бьякуе на плечо, тот сначала заволновался. Раньше Абарай никогда не спал, не значит ли это, что он впал в глубокую кому? Но окружающий мир остался неизменным, на солнце не набежало ни единого облачка. Все вокруг было спокойным, как лицо спящего ребенка. Вероятно, Ренджи тоже нужен отдых даже внутри своей души. Если все это время Абарай постоянно переживал случившееся в Уэко Мундо, неудивительно, что он совсем вымотался. Кучики укрыл ребенка одеялом, сплетенным обоими занпакто из травы, и спустился вниз. Сенбонзакура выглядел не слишком радостно, когда Бьякуя сказал ему, что они уходят, но, разумеется, подчинился сразу. Князь мог лишь вздыхать про себя.

* * *

На следующий день пришел приказ от командующего о миссии. Принес его Рикичи, с опаской передал капитану, быстро поклонился и выскочил из офиса, даже не подняв на Кучики глаз. Бьякуя развернул бумагу и с неудовольствием взглянул на неплотно закрытую дверь. Мальчишка, этот Рикичи, боготворил Ренджи. Над ним из-за этого даже потешались в отряде. Абарай был кумиром маленького офицера, хотя это восхищение, по мнению капитана, самому Рикичи приносило не так уж много. Кучики он по-прежнему боялся до дрожи, но при этом знал - капитан делает что-то для помощи Абараю, потому смотрел на Бьякую щенячьими глазами, когда думал, что тот не замечает. Глупец. Князь замечал все взгляды, направленные на него, просто тут же умело отсекал не представляющие никакой важности. Ренджи вел себя с Рикичи чересчур вольно, как считал Кучики, хотя понимал, что у Абарая просто большое сердце, дружелюбия лейтенанта хватало и на весь отряд, и на его многочисленных друзей. И даже на предельно закрытого ото всех капитана. Иначе почему работа в одном кабинете с Ренджи ничуть не напрягала Бьякую?

- Третий офицер, закройте двери, - приказал Кучики.

Хакиро, который был вынужден сидеть с бумагами на месте лейтенанта, поспешно вскочил, повернул ручку и вернулся к работе. Ему было так неловко, что мерцающая от напряжения рейацу сильно раздражала Бьякую. Ренджи даже в первые дни на посту лейтенанта был сильнее. Волновался до натянутых в струну нервов и стиснутых зубов, это капитан явственно ощущал. Но Абарай не дрожал под чуть более пристальным взглядом Кучики, а лишь скалился в усмешке, стоило командиру отвернуться. А это на лбу написанное: "Я хочу одолеть вас, Кучики-тайчо" даже забавляло немного.

Приказ не случайно был получен именно шестым отрядом. Ямамото явно проверял его работоспособность в отсутствие лейтенанта. Прочитав доставленный документ, Бьякуя передал его старающемуся слиться со столом третьему офицеру.

- Прочтите и выполняйте, - сказал Кучики. - Выбор людей для этого задания оставляю за вами.

- Слушаюсь, тайчо!

Тот уткнулся в бумагу. Слишком неуютно он чувствовал себя за столом Ренджи, и Бьякуя мог его понять. Хакиро не претендовал на место Абарая, потому как очень уважал его и понимал, что их разница в силе весьма велика. Впрочем, у Кучики, по сути, был единственный во всем Готее лейтенант с банкаем, мало кто из офицеров мог тягаться с ним.

Адская бабочка ударилась о стекло, но быстро нашла открытую часть окна и села на руку Бьякуи, пачкая митенок темной пыльцой. Капитан внутренне замер. Адские бабочки в последнее время приносили известия, которые слишком круто меняли жизнь шестого отряда в целом и его командира в частности.

Послание было от главы самого крупного вассального клана - Хиракава:

"Кучики-сама!
Клан Хиракава постигло несчастье. На наши земли было совершено нападение Пустых. Мой сын вышел на защиту наших владений и погиб в битве. Наш клан просит помощи у вас, господин..."

Дальше Бьякуя уже слушал вполуха. Было и так ясно, что нужно делать. Отправляться туда со своими людьми из онивабан. В него набирались только лучшие выпускники Академии. У Великих Кланов было право брать к себе тех шинигами, которые согласились бы пойти в охрану князя, а не продолжать службу в Готее.

Кучики привык к неожиданностям, ведь клан все время требовал внимания. Удивительно, что в последнее время ситуации, требующие его вмешательства, происходили редко, давая князю возможность чуть больше времени тратить на отдых. Дел предстояло много. Если потребуется - уничтожить Пустых, участвовать в церемонии прощания с погибшими, заниматься помощью пострадавшим, оформлять и подписывать множество бумаг. Хорошо, если нападение Пустых было случайностью, но ведь за ним могла стоять интрига кого-то из врагов клана, и тогда расследование должно было стать еще более тщательным. К этим играм Бьякуя тоже был готов, хотя его с детства тошнило от интриг, которые так любили плести его тети и дяди, завидующие тому, что именно наследники Гинрея должны были стать князьями в будущем. Не зря юного Кучики рано начали обучать кидо, шунпо и владению оружием, дело было не только в подготовке будущего перспективного шинигами. И помощь Йоруичи тоже обретала новый смысл. Кому, как ни наследнице клана Шихоуин, знать о том, на что способны жаждущие власти.

Плохо было то, что подобные случившемуся в клане Хиракава события отнимали много времени. Это означало, что Бьякуя будет вынужден оставить Ренджи на пару дней. Предупредить маленького Абарая или Забимару лично Кучики не успевал, да и рейацу сейчас нужно было беречь. Поэтому Бьякуя отбыл в вассальный клан с беспокойством на душе, надеясь на то, что капитан Унохана и Ичиго с Рукией позаботятся о его лейтенанте, расскажут все Абараю, и Забимару услышат их объяснение.

* * *

Порыв ветра сорвал с ветки несколько сухих листьев и бросил их к ногам Забимару, словно призывая обратить на себя внимание. На небосклон набежали небольшие белые облака, явно собравшиеся потеснить солнце своими пухлыми боками. Где-то наверху хрустнула и отвалилась сухая ветка. Внутренний мир как будто замер на распутье, ожидая, оправдаются ли его смутные пока тревоги.