Глава 20. Солнце над Рокушем клонится к закату

Солнце над Рокушем клонится к закату. Долгое сражение при деревне Ноянда вступает в завершающую фазу.

Рокушская артиллерия косит серую пехоту сотнями. Пикинеры и мушкетеры беспорядочно отступают, огрызаясь ружейным огнем. Тяжелые ядра прорезают в человеческих колоннах настоящие коридоры. Взвод за взводом скачет кавалерия, немилосердно погоняя серых, словно дичь на охоте. Люди десятками валятся в окопы, не в силах выбраться. Боевой дух падает на глазах – Бокаверде Хобокен беспощадно давит психическими атаками, целеустремленно превращая вражеские легионы в сломленную толпу.

И все‑таки серые пока еще не собираются сдаваться. Командиры вывели их на первоначальные позиции, к холмам, и теперь строят в ровные шеренги.

Залп. Еще залп. Пули тонко голосят, пронизывая воздух, впиваясь в людей и коней. Земля сотрясается от гула пушек и тяжелой поступи исполинского чудовища – Скайлера Тысяча Лиц. Именно он возглавил отступление, приведя сломанный строй в некоторое подобие порядка.

Но в баталии все равно чувствуется перелом. Серые больше не наступают, а лишь отстреливаются из‑за кустов. Колдуны по большей части озабочены спасением собственной шкуры. Из всех командующих делом занят один Скайлер – остальные слишком увлечены личными поединками.

Индрак Молот встал в борцовскую стойку. Кромги Сильный, больше похожий сейчас на скалу, чем на человека, скучающе шагнул к нему.

Схватка началась… и тут же закончилась. Индрак первым нанес удар, вложив в него всю мощь дэвкаци, но Кромги, кажется, даже не заметил такую мелочь.

Колдун крякнул, обхватывая противника за талию, поднял его на манер живой штанги и начал раскручивать. По лицу серого расплылась улыбка – он вообще не почувствовал веса.

– Отпусти… – пророкотал Индрак, безуспешно пытаясь ухватиться хоть за что‑нибудь. Он еще никогда не чувствовал себя таким слабым и жалким.

– Отпускаю! – гаркнул Кромги Сильный, делая сильный толчок вверх.

Дэвкаци взлетел мячиком, брошенным опытным игроком. Крича что‑то на дайварани, гигант улетел далеко‑далеко вдаль и пропал из видимости.

Кромги довольно отряхнул ладони.

– Ух ты, этот колдун просто швырнул дэвкаци в воздух! – присвистнул рослый гренадер.

– Да, сильный колдун, – согласился другой. – Ну что, братва, теперь‑то можно?…

Кромги Сильный обернулся и вскрикнул, закрываясь руками. На него смотрят десятки фузейных дул. Эйнхерии Хобокена не проявляют ни малейшего волнения – им ли бояться дурацкого колдовства?

Грянул залп.

Маг и колдун, стоящие друг против друга на гречишном поле, замерли в неподвижности. Горран Ледяной Меч только что поднялся с земли, наконец справившись с острым приступом. Креол задумчиво кивал, рассматривая ауру противника теперь уже с пониманием.

Как известно, существует несколько основных классов артефактов. Наиболее распространенный – артефакт‑Носитель. В предмет встраивается определенное заклинание, действующее постоянно или активирующееся в момент использования. В простейшие Носители при создании закладывают еще и определенный мановый заряд, поэтому их хватает лишь на заданное время действия или количество применений. Более сложные получают энергию непосредственно от пользователя, поэтому могут работать практически вечно. Пистолет Ванессы, молот Индрака – это артефакты‑Носители. А коцебу – Носитель сложного характера, содержащий не одно, а целый комплекс заклинаний.

Другой распространенный класс – артефакт‑Поглотитель. Это своего рода клетка, в которую запечатывается некая астральная сущность. Дух, демон, элементаль и тому подобное. После этого Поглотитель можно реконструировать, заставив пленника выполнять полезную работу – ту, для которой он лучше всего подходит. Амулет Слуги, мешок с ветром – примеры артефактов‑Поглотителей. Самые мощные Поглотители, вроде посоха Креола, могут содержать не одну, а множество сущностей, находя им самые разные применения. Так, души Празо Кукловода и Цезары Каменщицы позволяют хозяину удерживать в посохе дополнительные полдюжины заклинаний, а ифрит Абдель Атааллах без устали снабжает огненной маной.

И еще есть такой класс, как артефакт‑Накопитель. В отличие от Носителей и Поглотителей, многие из которых могут применяться и обычными людьми, Накопители полезны исключительно для магов, ибо предназначены для хранения маны. Простые Накопители – это «батарейки», просто сберегающие впрок запас энергии, вложенный хозяином. А вот сложные – уже «аккумуляторы», самостоятельно впитывающие ману из окружающего пространства. Артефакт‑Накопитель обычно сосредотачивают на мане конкретного типа – многопрофильные чересчур ненадежны, очень легко выходят из строя.

Существуют и другие, менее распространенные классы, но это сейчас не имеет значения. Горран Ледяной Меч создал себе именно артефакт‑Накопитель. Причем использовал для этого не деталь одежды, украшение, оружие или бытовой предмет, как делают обыкновенно. Нет, он преобразовал в артефакт не что‑нибудь, а собственное тело! Сам стал живым артефактом!

Собственно, ничего особенно сложного в таком преобразовании нет. В теории. На практике, к сожалению, часто встречаются вредные побочные эффекты – биологический организм штука сложная, хрупкая, очень легко портится. Особенно если попытаешься стать живым Поглотителем – ведь в каждом человеке уже присутствует одна астральная сущность, и добавление второй может привести к очень неприятным последствиям. Раздвоение личности, безумие, утрата контроля над телом, полная потеря собственного «я»…

Или даже смерть.

А вот превращение в живой Накопитель дается сравнительно легко. Любой маг, да и вообще всякое живое существо и без того постоянно вырабатывает и хранит в себе ману. Накопители просто вмещают ее больше и поглощают быстрее.

В древнем Шумере магов, прошедших такое изменение, называли Пожирателями. Избравших себе атмосферную ману – Пожирателями Воздуха, почвенную – Пожирателями Земли, жизненную – Пожирателями Жизни, трупную – Пожирателями Смерти, лучистую солнечную – Пожирателями Света.

А тех, что предпочитали получать ману из пламени, из тепловой энергии – Пожирателями Огня.

Вспоминая это, Креол понимающе кивал. Он и сам в молодости подумывал стать одним из Пожирателей. Остановило то, что после такого превращения становится очень тяжело применять ману «чужеродного» типа. Конечно, при лютой необходимости можно создать огненный шар из морозной маны, а льдистое копье – из пламенной. Но это крайне нецелесообразно – гораздо проще и выгоднее тратить на каждое заклинание свою, «родную» энергию. Поэтому большинство Пожирателей – узкоспециализированные маги.

А Креол желал для себя как можно более широкой специализации.

Правда, его нынешнего противника узким специалистом как раз не назовешь. За время поединка он применил свыше дюжины различных заклинаний – и лишь некоторые из них принадлежали Искусству пиромантии. Интересно, как же он добился такого разнообразия, будучи Пожирателем? Изобрел какой‑то новый метод?

Креол искренне хотел бы это узнать.

Хотя… хотя с Горраном Ледяным Мечом вообще что‑то неправильно. Видимо, где‑то напортачил в трансформирующем ритуале. Или у его метода есть какой‑то побочный эффект…

Скорее всего, именно так и есть. Судя по всему, этот эффект – потеря контроля над процессом впитывания. Непроизвольно поглотив ту громадную массу огня, которой был элементаль Креола, Горран не смог всю ее вместить. И теперь его, если можно так выразиться, «тошнит» пламенной маной.

– Плохо тебе, болезный?… ‑ жалостливо ухмыльнулся маг. – Попей водички!

Из‑под ногтей брызнули тончайшие струйки, вмиг завихрившиеся чудовищным водоворотом. Ужасное заклинание Водяного Урагана способно перемалывать гранитные валуны – человека, попавшего под удар, просто разорвет на куски. А уж пироманта, охваченного такой огнистой короной… да, пара будет много…

Но Горран не пожелал сдаваться так легко. Пылающие глаза сверкнули еще ярче – и Водяной Ураган словно рассекло невидимым лезвием. Водяные потоки изменили направление и растеклись, бесславно впитываясь в почву.

А колдун резко выпрямился. Ему явно стало легче. Сотворив отбрасывающее заклинание и потратив немного маны, он справился с самым болезненным приступом. Теперь нужно окончательно избавиться от излишков.

Креол рассеянно активировал Ледяной Доспех, закрываясь от шквала огненных копий, извергнутого Горраном, и крутанул посох между пальцев. Все‑таки противник весьма силен. Умей он нормально контролировать ману – заслуживал бы серого плаща, а не красного.

Но нормально контролировать ману он не умеет. Очень серьезная слабость. Тепловая энергия, вошедшая в контакт с Горраном, моментально будет поглощена и преобразована в энергию магическую. И теперь, когда Креол это знает…

Посох черканул по воздуху, высекая мощную искру. Креол применил одно из самых убойных заклятий пиромантии – Воздушный Пожар. Эта магия воспламеняет кислород на десятки метров вокруг, вызывая страшную огненную вспышку. Заклятие поражает и самого мага, поэтому его ни в коем случае нельзя применять без предварительной защиты.

Полыхнувшая во все стороны плазма мгновенно распространилась по полю, уничтожив остатки посевов. И почти так же мгновенно истаяла, втягиваясь в истошно закричавшего Горрана.

Колдун болезненно захрипел – буквально распирает от непроизвольно вобранной маны. Он упал на колени и скрючился, изблевывая жидкий огонь. Приступ начался по новой – еще тяжелее, чем раньше.

– Повторим!… ‑ ласково пропел Креол, резко закручивая кисть руки.

Вторым Водяным Ураганом он не запасся. Зато нашлось другое заклинание – Искусственный Водоем. Этот забавный фокус создает водяной куб размером с небольшой бассейн, заставляя его сохранять устойчивое положение безо всякой емкости. Придворные маги шумерских императоров порой использовали эти чары, чтобы обеспечить владыке прохладное купание в походных условиях.

Конечно, в бою от Искусственного Водоема проку немного. Креол вообще заготовил его только по просьбе лода Гвэйдеона – напоить коней после сражения. Но тут заклятию неожиданно нашлось более полезное применение…

Оказавшись внутри водяного куба, Горран схватился за горло, корчась и пуча пылающие глаза. Вода мгновенно забурлила, исходя паром – раскаленный донельзя колдун стал чем‑то вроде живого кипятильника. Ему пришлось несладко – огненная мана, буквально льющаяся сквозь кожу, вступила в конфронтацию с враждебной стихией. Страшное шипение, болезненные хрипы пополам с бульканьем… а потом все стихло.

Водоем без стенок исчез, целиком испарившись. А на мокрой земле остался лежать обугленный скелет в плотной хламиде с капюшоном.

Пламя, лишенное выхода наружу, пожрало собственного хозяина.

Маркаттабок Безмозглый принялся неуклюже подниматься на ноги, все еще придерживая готовую свалиться голову. Его ничуть не смущало присутствие вокруг множества врагов – чего бояться тому, кто уже мертв?

Лод Гвэйдеон откинул шлем и спросил:

– Получается, ты нежить?

– Разумеется, нежить, – ворчливо ответил Маркаттабок. – По‑моему, это очевидно.

Паладины переглянулись. Почти на всех лицах отразилось сомнение. Лод Гвэйдеон медленно покачал головой и возразил:

– Нет, ты не можешь быть нежитью.

– Что?… ‑ удивился колдун. – С чего это такое недоверие?… Я нежить, не сомневайся.

– Ты не можешь быть нежитью, – повторил лод Гвэйдеон.

– Почему это я не могу быть нежитью?! ‑ начал горячиться Маркаттабок. Почему‑то слова вражеского латника его ужасно уязвили. – Ты что, не видишь, какая у меня забавная голова?! Кто, кроме нежити, может жить и разговаривать с пустой черепушкой, а?!

– Да, это довольно странно, – согласился паладин. – Но нежитью ты все равно быть не можешь.

– Ну почему?!! ‑ всплеснул руками лич. – Ради щупалец Ктулху ответь – почему я не могу быть нежитью?!!

– Потому что керефовый меч убивает любую нежить.

– Ке‑ре‑фо‑вый? – повторил незнакомое слово Маркаттабок. – А что это? Какой‑то артефакт?…

– Кереф – это сплав металлов, включающий серебро.

– А, вот как… – понимающе протянул колдун. – Серебро… Теперь понятно, почему вы так легко перебили моих ревенантов…

– Да. Твои упыри – нежить, поэтому кереф их убивает с первого же удара. А ты… я не знаю, что ты за нечисть, но ты не нежить, иначе не остался бы жив.

– Как наивно… – искривил обескровленные губы Маркаттабок. – Как самоуверенно… Какое бравое рассуждение – если Вселенная противоречит нашим познаниям, тем хуже для Вселенной!

– Что ты хочешь сказать этим, колдун?

– То, что живущий в темноте даже не подозревает об этом, пока тьму не рассеет свет. Позволь мне стать твоим светом сейчас, латник. Видишь ли, я ученый. Я всю жизнь изучал некромантию. Я знаю все о нежити. А вот ты, похоже, знаешь только, как ее лучше убивать…

– Мне этого достаточно, – спокойно ответил лод Гвэйдеон.

– Не сомневаюсь. Но все же не погнушайся – выслушай и немножко теории. Вряд ли тебе это известно, но в основе всякой нежити, имеющей плоть, лежат чары, скрепляющие вместе огрызок души и огрызок тела. Такая как бы астральная ниточка. – Маркаттабок задвигал пальцами, словно пропуская сквозь них что‑то невидимое. – Создай эту ниточку любым способом – некромантия знает их множество! – и получится ходячий мертвец. Ревенант. Зомби. Упырь. Костяк. Боурей. Вампир. Ролланг. Драуг. Трупомонстр. Или иной тип нежити – в зависимости от того, какие конкретно чары были применены. Разные типы нежити имеют разные свойства и способности, но своя астральная ниточка есть у каждого – хотя она тоже может быть более или менее прочной. А серебро обладает силой перерезать эту ниточку. Нежить вновь становится обычным трупом, а огрызок души просто улетучивается… куда‑нибудь. Однако я не просто какая‑то там дрянная нежить! Я лич! То есть – я мертвец‑некромант, поднявший из могилы сам себя! И в моем теле эта самая астральная ниточка скорее подобна стальной проволоке – серебром ее не перерезать, сколько меня ни руби!

– Значит, голова у тебя прирастет обратно? – поинтересовался лод Гвэйдеон.

– Нет, к сожалению, не прирастет, – покривился Маркаттабок. – Придется накладывать клепки, чтоб не сваливалась. Как я уже говорил, разные типы нежити имеют разные свойства и возможности… К сожалению, мы, личи, неподвластны восстанавливающим чарам и не способны воспрепятствовать разложению тканей. Поэтому с течением времени мы все больше и больше походим на ходячие скелеты… Но это не имеет значения! Даже если от меня останется только голый череп – он все равно будет жить, говорить и колдовать! Руби меня хоть до скончания времен – а я все равно не умру!

– Я проверю твои слова, – кивнул лод Гвэйдеон. – Вперед, паладины, во имя Света!!!

– Ты мне не нравишься, – злобно фыркнул Маркаттабок, поднимая руки в колдовском жесте.

Завершить заклинание он не успел. Маркаттабок Безмозглый, при жизни известный как Маркаттабок Могильный, слишком привык, что чернь при одном лишь его виде цепенеет от страха.

Ведь он же бессмертный некромант, возглавляющий легион трупов!

Подробно рассказав о себе, Маркаттабок рассчитывал, что теперь и эти серебряные латники начнут его бояться. Но ничуть не оробевшие паладины просто налетели на бедного колдуна и вмиг нашинковали, как капусту! Нечестно!

Маркаттабока рубили, пока тот окончательно не утратил человеческий облик. В конце концов от некроманта оставили нечто, больше всего похожее на кучу вонючего фарша.

Однако она по‑прежнему шевелится и издает невнятные звуки.

– Пфу‑у‑у‑у‑у‑у!… Фу‑у‑у‑у‑у!… ‑ злобно фукает ошметок колдуна. В чудом уцелевшем глазу бешено раздувается зрачок.

– Да, он не солгал, – задумчиво подытожил лод Гвэйдеон. – Он действительно еще жив. Лод Аштарон, прошу вас, соберите эту гниль в мешок и сожгите.

– Я немедленно позабочусь об этом, лод Гвэйдеон, – поклонился молодой паладин. – Но что если он останется жить и в виде пепла?

– Тогда развейте его по ветру.

Воздух звенит от скрещивающихся клинков. Логмир и Тигран двигаются с такой умопомрачительной скоростью, что превратились в два размытых пятна. Особенно Логмир – в скорости он ненамного, но все превзошел противника‑колдуна. Правда, у того нашлось другое преимущество – четыре катаны вместо двух. Работает он ими на удивление точно и слаженно, создав вокруг себя непроходимый стальной барьер.

– Хаба тебе в глотку! – отпрыгнул Логмир, в очередной раз едва успев убрать себя с пути тонкого лезвия. – Ты чего такой шустрый?! Тоже в драконьей крови искупался, да?!

– Это не я шустрый, – спокойно ответил Тигран. – Это ты слишком медленный. Мне с тобой даже драться противно, щенок писючий.

– Чё сказал?! Нет, ты чё сказал?!

– Может, тебе уши срезать? Раз уж они у тебя не работают.

– Сам дурак!

– Знаешь, давай я дам тебе фору, – устало опустил катаны Тигран. – Вот, ударь меня куда хочешь.

– Куда хочу?… ‑ замер Логмир.

– Куда хочешь. Дарю тебе один удар. Давай. Кто знает – вдруг тебе повезет, убьешь меня с первого удара!

От подарков Логмир никогда не отказывался. Рарог и Флейм разошлись в стороны и с бешеным свистом устремились к Тиграну на манер смыкающихся ножниц.

Лязг! Все четыре катаны Тиграна одновременно взметнулись в воздух. Три из них блокировали лезвия противника, а четвертая полоснула по груди, рассекая кафтан и кожу.

Только невероятная реакция Логмира спасла его от гибели. В самый последний миг он успел шатнуться назад. Клинок Тиграна оставил косой разрез, быстро напитавшийся кровью, но ребра уцелели. А промедли герой Закатона сотую долю секунды – лежать бы ему мертвым.

– Ты что делаешь?! ‑ возмущенно заорал Логмир. – Ты же сказал, что фору дашь, говно четырехрукое!

– Я солгал, тупица, – снисходительно ответил Тигран, с удовольствием глядя на кровь, текущую по лезвию. – Это военная хитрость такая была.

– Ладно… Значит, теперь буду драться в полную силу…

– Любопытно будет посмо… уй‑ё!… ‑ невольно вскрикнул Тигран, едва успевая блокировать удар.

Все части тела Логмира пришли в движение. Подобно живому смерчу он закрутился вокруг колдуна, ища лазейку в защите противника, снуя меж четырех катан горным потоком.

– Медленно! Все еще слишком медленно для меня! – насмешливо воскликнул Тигран.

– Можно и побыстрее! – весело откликнулся Логмир, ускоряясь еще сильнее.

Тигран Клинки нахмурился. Проклятый дикарь фантастически быстр. Не человек – молния о двух ногах. Благодаря хорошему навыку темпофлекции он, Тигран, и сам способен двигаться в сто раз быстрее человека, хотя это и требует серьезных манозатрат…

Но поединок непростительно затягивается. Колдун напряг все суставы разом, каждым членом ощущая ману, бурлящую в жилах. Ускориться… ускориться… еще больше ускориться!!!

Катаны начали раскаляться. Тигран Клинки замелькал так, что стал почти невидимым. Логмир отлетел назад с рассеченным плечом и боком, лишь случаем избежав более серьезных ранений.

– Я ветер, я вихрь, я ураган!… ‑ торжествующе захохотал колдун.

– Дружок, а ведь я тебя вижу! – слабо усмехнулся Логмир, подскакивая резиновым мячиком и вновь становясь в боевую стойку. – Сколько ни шустри, а меня…

Бешеный свист катан!

– …не перешустришь!

До этого Тиграну казалось, что Логмир достиг своего предела. Теперь он увидел – нет, все еще не достиг! В воздухе запахло паленой кожей – с такой фантастической скоростью завьюжил вокруг противника закатонец.

– Убегать бесполезно! – закричал Тигран.

– Кто сказал, что я убегаю? Живот!

Рука Тиграна инстинктивно дернулась, отражая удар. Мчащийся Логмир чиркнул Флеймом по лезвию, прикрывшему живот противника, и тут же отскочил назад.

– Грудь!

Вновь повторилось то же самое. Тигран зло оскалился, вращаясь вокруг своей оси и крутя всеми четырьмя руками. Если этот дикарь думает, что став чуточку быстрее, сможет одолеть…

– Голова! Правый бок! Левый бок! Горло! Голова! – выкрикивал Логмир.

Блок! Блок! Каждый раз успешный блок!

– Правое плечо! Живот! Ноги! Горло! Левое плечо!

– А‑а‑а‑а‑а‑а!!! ‑ дико закричал Тигран, в ужасе глядя на правые руки, падающие наземь.

Невольно привыкнув к этим выкрикам, он машинально защитил левую сторону… а лживый мерзавец ударил в правую!

– Я сказал левое?… ‑ приподнял брови Логмир. – Я имел в виду правое. Прости, оговорился.

– У‑у‑у‑у‑у‑у‑у!… ‑ тоскливо взвыл Тигран, кое‑как отражая удары левыми руками. Из культей справа бешено хлещет кровь.

– Да не ори ты так – у тебя же еще две осталось!… ‑ возмутился Логмир, нанося страшный удар в прыжке. – Хотя трупу они все равно не нужны.

Рассеченный надвое колдун мягко повалился на землю. Логмир Двурукий замер, в изнеможении глотая воздух. Он дико устал и потерял много крови. На груди теперь останется длинный шрам.

Но главное…

– И вновь Логмир победил!!! ‑ возопил герой Закатона, запрокинув голову к небесам. – Всем немедленно целовать меня в жопу!!!

И еще один поединок уже близится к концу. Волнообразное лезвие «пламенеющего» меча Астрамария и длинный серебристый клинок лода Нэйгавеца высекают друг из друга искры, встречаясь раз за разом.

Паладин ведет бой спокойно и уверенно. За прожитые годы ему доводилось скрещивать оружие с самыми разными противниками. Встречались среди них простые разбойники, по природной глупости осмелившиеся напасть на Серебряного Рыцаря. Была человекообразная нежить – некростеры, стриги, морденты. Среди оборотней и колдунов тоже не все гнушались холодного оружия. Тяжелее всего приходилось с Черными Рыцарями – но и их души лод Нэйгавец дважды возвращал Пречистой Деве.

Этот Астрамарий силен, не о чем и говорить. Удары наполнены страшной, нечеловеческой мощью – пожалуй, он мог бы дробить своим мечом скалы. За каждым движением читается мастер. Каждый взмах скуп и отточен, острие неизменно направляется в самое верное место.

Но там его так же неизменно встречает керефовый клинок паладина. В его руках все еще достаточно сил, чтобы отражать даже такой чудовищный напор. Лод Нэйгавец – Великий Магистр Ордена. Когда‑то он был Генералом. За его плечами восемь десятилетий непрестанных тренировок и битв.

Старость, говорите?… Серебряные Рыцари и в старости ничем не уступают молодым. Вместо юношеской мощи и резвости приходят мудрость и громадный боевой опыт.

– Отступись, старик, – глухо произнес Астрамарий, резко нанося удар. – Тебе меня не одолеть.

– Мне – нет, – кивнул лод Нэйгавец. Его голос звучит ровно, он нисколько не запыхался. – Не я, но Пречистая Дева поразит тебя посредством моего меча. Ты и твои хозяева – ничто перед моей Леди.

– Хозяева?… ‑ чуть шевельнул шлемом Астрамарий, замахиваясь в очередной раз. – У меня нет… никаких хозяев.

– Нет хозяев? Разве ты не служишь демонам?

– Я кондотьер, а не слуга. Я никому не служу. Мне нет никакого дела до демонов и их замыслов. Я помогаю им, потому что наши цели пока что совпадают – и не более. Я Астрамарий Целебор Краш. Я непобедим. А ты… что ты стоишь без своего вооружения из этого странного металла?

– Кереф?… ‑ усмехнулся лод Нэйгавец, вновь отражая натиск. – Кереф – это всего лишь кереф. Он ярок и прочен, как ни один другой металл. Но ярче керефа честь паладина, и прочнее керефа вера паладина! В них наша сила – не в броне!

– Я слышу над ухом какое‑то жужжание, – равнодушно произнес Астрамарий. – Но почему‑то не вижу ни одной мухи.

– Мухи, говоришь?… Было так, что некий рыцарь громогласно называл себя непобедимым. Говорил, что нет и не будет того, кто сумеет его одолеть. Но вышло так, что однажды он слишком широко зевнул – и в рот залетела муха. Ничтожное насекомое застряло в горле гордеца, и тот задохнулся, волею Пречистой Девы повергнутый нижайшим из низших. Ибо сказано в Астаро, что нет на свете непобедимых – есть лишь пока что не побежденные.

– Не знаю, о чем ты там болтаешь, старик, но вижу, что ты так ничего и не понял. Я не чета тем, кого ты побеждал. Я Астрамарий Целебор Краш. И никто из рожденных в этом мире не может меня убить!

– Вас ожидает сюрприз, сударь! – резко подался вперед лод Нэйгавец. После долгого ожидания он наконец нащупал уязвимое место в обороне противника. – Я рожден в другом мире!

Керефовый меч прорвался сквозь блок маршала серых и вошел точно в грудь, распоров алую ткань мантии.

– Нет никакой разницы, где ты рожден, – спокойно ответил Астрамарий. – Это всего лишь образное выражение.

Глаза престарелого паладина расширились, он поспешно рванул меч обратно. Но волнообразный клинок уже поднялся кверху… и резко рубанул по косой дуге, разрезая керефовую броню легче, чем фольгу.

Голова лода Нэйгавеца покатилась по земле.