Науки о человеке

Социология. Поскольку человек есть только в обществе, которому онобязан существованием, традицией и задачами, его природу следует изучатьтолько посредством изучения общества. Отдельный человек кажется непонятным,но не общество. Не знание о человеке как отдельном индивиде, а знание обобщественных образованиях приведут к его бытию. Общественные учреждения,культурные образования, составляющие человечество, являются аспектами бытиячеловека. Подобная социология существует в разнообразных разветвлениях. Например, согласно марксистскому воззрению на вещи можно научнопостигнуть бытие человека. Человек - результат его обобществления в качествеспособа производства необходимых для осуществления вещей. В своихособенностях он - результат занимаемого им места в обществе. Его сознание -функция его социальной ситуации. Его духовность - надстройка надматериальной действительностью данного способа обеспечения существования.Мировоззрения - идеологии для оправдания особых интересов в типическойситуации. Те, кто сообща находятся в ней, называются классом. Классывидоизменяются вместе с изменением средств производства. В настоящее времяесть два класса - рабочих и капиталистов. Государство является средствомгосподства класса, который хочет подчинить себе другие. Религия для этихдругих - опиум, который их успокаивает и заставляет подчиняться угнетению.Однако такой результат классового различия необходим в преходящий периодразвития производительных сил. В конце развития возникнет бесклассовоеобщество, в котором не будет идеологий, а поэтому не будет и религии, небудет государства, а поэтому и эксплуатации, а будет лишь единоечеловечество, общество, которое при справедливом строе в свободе всех будетзаботиться о потребностях каждого. В историческом развитии человек движетсяк этой цели; она будет достигнута благодаря активной воле большинства, покаеще незначительного, которое составляет авангард на пути к лучшему будущему.Человек постиг свою сущность и может теперь планировать и способствоватьтому, что и само по себе необходимо должно наступить. Его бытие и егосознание не будут более разделены, а составят единство. Человек зависел, незная этого, от создаваемых им вещей. Теперь он станет господствовать надними, взяв в свои руки все свое существование благодаря научному постижениюсвоего неизбежного развития. Вместо того чтобы подчиняться государству илицеркви, он схватывает то, что он есть, подчиняясь классу, который станетистоком свободного, бесклассового общества, классу пролетариев. Это воззрение является не научным познанием, а рассудочной верой,которая избегает вопроса, не есть ли оно также идеология класса,характеризующаяся лишь брутальностью своей веры. Если вера ослабевает, изнее сразу же возникает представление, которое объявляет идеологией любуювозможную позицию, не желая понимать ничего, что не исходит из егособственных предпосылок. Все относительно, ничто не есть оно само, кромематериальных интересов и влечений людей. Подобная теория в самом деле ничегобольше не постигает и выражает только веру в ничто, применяя ко всемупроисходящему лишь свои этикетки. Однако марксизм является лишь наиболее известным примеромсоциологического анализа. В подобных исследованиях даны определенные частныеи относительные познания; но они служат вместе с тем выражением духовнойборьбы за способы бытия человека. Общим признаком их является абсолютноеутверждение бытия. При таких меняющихся предпосылках аргументы могут бытьлюбыми и любым образом противопоставляться друг другу. Человек, как таковой,всегда исчезает в подобном мнимом знании. Решающий, обосновывающий знание как знание и поэтому освобождающийчеловека шаг делается тогда, когда в данной исторической ситуации смыслобъективного познания резко различается от выражения воли не только втеории, но становится и в жизни целью радикальных действий. Этот шаг сделанв наше время Максом Вебером. Для него социология - уже не философия человеческого бытия. Онаявляется отдельной наукой о поведении человека и его следствиях. Доступныепознанию связи для него относительны; он знает, что величина каузальногофактора никогда не может быть измерена в бесконечном переплетенииисторической действительности: картина целого может быть только аспектом впредметном созерцании, а не знанием действительного целого. Эторелятивистское познание не затрагивает человека как его самого. Для неговоззрения становятся возможностями и границами; он постигает познаваемоесвоей ситуации в существовании, но он не возвышается до знаемого идоступного знанию. Согласно этой позиции, возможные воззрения должны бытьохвачены в их относительности и присутствовать там, где что-либо совершаетсяс должной ответственностью; но она запрещает возлагать ответственность надогматическое знание как на объективную правильность и требует пониманияопасности и риска подлинного действования в мире. Психология. Раньше психология была звеном в мыслимом строениисуществования. Она предлагала конструктивно, исходя из метафизическихпринципов, схему элементов и душевных сил, иллюстрируя ее повседневныминаблюдениями или рассказами об удивительных событиях. В XIX веке она сталасобранием физиологических и психологических утверждений, в силунеобходимости соединенных теориями лежащего в их основе бессознательного.Разделенная на тысячи безразличных данных, все больше растворяясь вничтожестве экспериментального исследования, она в конце концов превратиласьлишь в подобие науки. Новая глубина в ней открылась вэкзистенциально-философском мышлении Кьеркегора и Ницше. К этомуприсоединились неожиданные эмпирические открытия в области психологииживотных и психопатологии. Психологическое истолкование всех вещей сталогосподствовать в романах и драмах. Не оказалось исследователя, который в путанице учений и фактов,мировоззренческих импульсов и объективного исследования, описаний процессасознания и спекуляций о бессознательном, в психологии, лишенной души ипризраков души, разрешил бы эту путаницу и поставил бы все доступное знаниюво внутреннюю связь, методически разграничив эмпирическое, объективнообязательное и относительное. Общим достоянием нашего времени психология стала, приняв характерныйдля сегодняшнего дня облик психоанализа Фрейда. Если заслугой психоанализаявляется то, что в сфере внимания оказались не замечаемые ранее впсихопатологии факты, то недостаток его состоит в том, что эти факты не былибезупречно определены, ибо, несмотря на громадную литературу, до сего дняотсутствует действительно удовлетворительная и убедительная казуистика. Онадержится области вероятного, которое на мгновение действительно можетпоказаться решающим, но смысл и действие которого не могут быть ограниченынеискушенными людьми. Психоанализ коллекционирует и толкует сны, ошибочные действия,невольные ассоциации, стремясь проникнуть в глубины бессознательного,определяющего сознательную жизнь. Человек является марионеткойбессознательного; осветив его, он станет господствовать над ним. Вбессознательном коренятся основные влечения, которые объединяются в качествелибидо и рассматриваются прежде всего как эротическое влечение. К нимприсоединяется влечение к власти, к значимости и, наконец, к смерти. Ученияникогда не становятся едиными, даже эвристически, на мгновение, чтобы исходяиз этого двигаться вперед, ясно поставив вопрос, и таким образом решитьчто-либо исследованием. Их создатели ссылаются на то, что они эмпирики,повторяя при наличии безграничного материала год за годом, по существу, однои то же. Истинная саморефлексия, достигшая после длительного развития врамках христианства вершины у Кьеркегора и Ницше, здесь искажена дляоткрытия сексуальных желаний и типичных переживаний детства; это -маскировка подлинной опасной саморефлексии простым обнаружением известныхтипов в их мнимой неизбежности, которая абсолютизирует человеческоесуществование в его низменных проявлениях. Так соединяется пригодное для того, чтобы показать растерянной массе,что такое человек. Инстинкт, требующий утверждения человека в его слишкомчеловеческом, находит непреднамеренное удовлетворение. Это учениеиспользуется для самооправдания существования в его фактическойдействительности; подлинной действительностью становятся либидо и другиевлечения, подобно тому как в марксизме таковыми являются материальныеинтересы. Они в самом деле присутствуют, но все дело в том, чтобы провестиих подлинную границу и рассматривать их в человеческом бытии как другое.Молчаливо допускаемое следствие психоанализа сводится к тому, чтобы неизмышлять, а сделать ощутимым идеал, посредством которого человек неприходит через напряжение и насилие, как это было бы возможно, к самомусебе, а возвращается к своей природе, и ему уже больше не нужно бытьчеловеком. Антропология. Антропология занимается человеком, как она его видит вего изначальной сущности. Ее цель - не общечеловеческая психология, атипическое бытие человека как специфическое бытие индивидуального характера.Антропология становится одним из средств схватить неповторимое в егожизненности - тип строения тела, расы, характера, культуры душевной жизни. В отличие от идеализма, который видит в воображении лишь дух бездействительности, и в отличие от материалистического понимания истории,которая превращает человека в функцию, антрополог полагает, что видит бытиесамого человека. Антропология является агломератом, связанным основным понятием расы. Физическая антропология изучает тело, его строение и функции в фактическихвидах, распространенных на земле. Она точно фиксирует его облик посредствомизмерений и других наблюдений. Однако телесность человека становитсярелевантной для знания о бытии человека лишь тогда, если она понимается какфизиогномическое выражение его сущности. Понимание выразительности -подлинный источник антропологии в той мере, в которой она направляет своевнимание на бытие человека. От физиогномики и мимики через графологию кморфологии культуры проходит методически аналогичная позиция - интуитивнопонимающее видение бытия, проявляющегося в объективности форм тела, вфиксированном в почерке движении, в творениях и поведении людей и народов. В значительных в некоторой своей части произведениях, в которых этоантропологическое видение достигло конкретного сообщения, принудительноеобъективное знание и возможное интуитивное понимание данного таким образомвыражения настолько тесно связаны, что значимость одного внушает читателюзначимость другого. Проводятся измерения, но то, что действительно видят, недопускает каких бы то ни было измерений и фиксирования в цифрах. Сообщаютсяфакты, но они еще не отражают смысла, который полагается в них как самособой разумеющийся. Ибо видение выражения не становится обязательнымзнанием; оно остается возможностью и само является выражением сущности того,кто таким образом видит. В выражении ему является не просто данностьприроды, но бытие свободы. Антропологическое понимание вбирает в себя возможности духовноговидения, чтобы схваченное таким образом сразу же принизить донатуралистического бытия. Его мышление подчинено масштабу жизненнойдеятельности, категориям роста и гибели; его непроизвольная предпосылкасводится к тому, что человек может ухаживать, воспитывать, создавать,вмешиваться. Многообразие человека для нее - не явление экзистенции в еесуществовании как историчность к судьба. Импульсом этой антропологии не являются поиски оправдания среднего,обычного. Напротив, в этом мышлении царит любовь к благородному обликучеловека и ненависть к неблагородному. Возникают аспекты человека в качествеобразцов и противоположного им. Типы - то, чем я сам хотел бы быть иликоторым бы хотел противостоять. Типы народов, профессий, строений теларазличаются объективно, однако так, что это различение всегда исходит изтайной любви или антипатии. Другим импульсом служит желание познать себя в богатстве возможного. Себя видят по-новому, и жажда наблюдения над людьми становится ненасытной.Устраняются различия профессий, партий, народов, чтобы привести в ближайшеесоприкосновение людей в наибольшей степени отдаленных друг от друга.Познается родство, которое затем объективируется в образах высших рангов. Однако эти методы, которые как будто приближаются к экзистенциальнойфилософии, отделены от нее бездной в тех случаях, когда они абсолютизируютсяв познание бытия. Ибо в них действует импульс - упростить собственное бытие; из бытия свободы оно превращается в данное бытие, которое таково, в бытиекак расу. Склонность считать себя по своему бытию благороднее или, чувствуясебя ниже, отказываться от требований к себе, парализует свободу, превращаяее в природную необходимость. В социологии, психологии и антропологии мы каждый раз уделяли вниманиеодному примеру. Ибо марксизм, психоанализ и расовая теория являются сегоднясамыми распространенными маскировками человека. В них находит свое выражението прямолинейно грубое в ненависти и восхвалении, которое сталогосподствовать вместе с утверждением существования масс: в марксизме этотребование массой общности; в психоанализе - то, как она ищет одного толькоудовлетворения потребностей существования; в расовой теории - то, как онахочет быть лучше других. В них присутствует истина, но она не открыта в своей чистоте. Каждый изнас однажды испытал обаяние "Коммунистического манифеста"; благодаря емуполучено новое понимание возможных каузальных связей между экономикой иобществом; каждый психопатолог знает, что психоанализ открыл нечто, то, чтов расе не постигнуто даже как понятие, вероятно, окажется чем-то, чтоокажется решающим для будущего всего человечества в его предпосылках, однакочто это и каково то, что здесь затронуто, не становится ясным. Наиболеерелевантны выросшие из марксизма отдельные взгляды. Без социологии нельзя заниматься политикой. Без психологии никто несможет справиться со сложностями ни в самом себе, ни в отношениях с другими.Без антропологии было бы утрачено сознание темных глубин того, в чем мы данысебе. В каждом данном случае значение познания ограничено. Ни одна социологияне скажет мне, чт`о я хочу в качестве своей судьбы, ни одна психология необъяснит, чт`о я такое; подлинное бытие человека не может быть осознано какраса. Повсюду все то, что может быть планировано и создано, ограничено. Знания, правда, служат импульсом для того, чтобы оперировать ими испособствовать желаемому ходу существования. Но человек может истинно бытьлишь в том случае, если он отличает действительное знание от простойвозможности. Теория диктатуры пролетариата, психотерапевтические предписанияпсихоанализа, указания теоретиков по улучшению расы являются принеопределенном содержании насильственными требованиями, которые уже в началеих осуществления оказываются совершенно другими и действуют иначе, чемпредполагалось. Ибо в марксизме, психоанализе и расовой теории заключены, собственноговоря, разрушающие свойства. Если марксизм считает, что все духовноесуществование не более чем надстройка, то психоанализ определяет его каксублимацию вытесненных влечений; в этом случае то, что называют культурой,становится чем-то вроде насильственного невроза. Расовая теория ведет кбезнадежности в понимании истории; негативный отбор лучших быстро привел бык уничтожению подлинного бытия человека; или в сущности человека заключено,что в процессе расового смешения он достигает своих высших возможностей,чтобы после завершения этого смешения в течение нескольких столетийдопустить уходящее в бесконечность бессильное усредненное существованиеостаточных следов своей расы. Все три теории способны уничтожить то, что ценно в человеке. Они преждевсего разрушают безусловное, поскольку они в качестве знания выступают какложное безусловное, которое считает все остальное обусловленным. Отрицаетсяне только божество, но и любой образ философской веры. Как наивысшее, так исамое низкое обретают одинаковую терминологию, чтобы, обретя приговор,двигаться в ничто. Эти три теории уверены в смене времен; то, что есть, должно бытьразрушено, чтобы выросло неизвестное новое или чтобы ничего не осталось.Новое для них господство интеллекта. Коммунизм, Фрейд, расовая теорияизмышляют, каждый по-своему, свой идеал, но идеал такого будущего, в которомзначимы рассудок и реальность, а не иллюзия и божество. Они обращаютсяпротив каждого, кто во что-то верует, и разоблачают его по-своему. Ониничего не доказывают, а лишь повторяют относительно простые толкования.Опровергнуть их невозможно, поскольку они сами являются выражением веры; ониверят в ничто и в своей вере своеобразно фанатически уверены в догматикеобразов бытия, которыми они маскируют для себя свое ничто: есть двакласса... эти влечения и их превращения... эти расы... Отдельныепредставители этих теорий могут в действительности верить в совсем иное исами не понимать себя. В смысле этих теорий как таковых заключено описанноеследствие.