Истоки современного положения

Вопрос о современной ситуации человека как результате его становления иего шансов в будущем поставлен теперь острее, чем когда-либо. В ответахпредусматривается возможность гибели и возможность подлинного начинания, норешительный ответ не дается. То, что сделало человека человеком, находится за пределами переданнойнам истории. Орудия в постоянном владении, создание и употребление огня,язык, преодоление половой ревности и мужское товарищество при созданиипостоянного общества подняли человека над миром животных. По сравнению с сотнями тысячелетий, в которых, по-видимому, совершалисьэти недоступные нам шаги к тому, чтобы стать человеком, зримая нами историяприблизительно в 6000 лет занимает ничтожное время. В нем человек выступаеткак существо, распространившееся на поверхности Земли в множестве различныхтипов, которые лишь очень мало связаны или вообще не связаны друг с другом ине знают друг друга. Из их числа человек западного мира, который завоевалземной шар, способствовал тому, чтобы люди узнали друг друга и понялизначение своей взаимосвязанности внутри человечества, выдвинулся посредствомпоследовательного проведения следующих принципов: 1. Ни перед чем не останавливающаяся рациональность, основанная2. на греческой науке, ввела в существование господство техники и счета.3. Общезначимое научное исследование, способность к предвидению правовых4. решений в рамках формального, созданного Римом права, калькуляция в5. экономических предприятиях, вплоть до рационализации всей деятельности, в6. том числе и той, которая в процессе рационализации уничтожается, - все это7. следствие позиции, безгранично открытой принуждению логической мысли и8. эмпирической объективности, которые постоянно должны быть понятны9. каждому.10. 11. Субъективность самобытия ярко проявляется у еврейских пророков,12. греческих философов и римских государственных деятелей. То, что мы называем13. личностью, сложилось в таком облике в ходе развития человека на Западе и с14. самого начала было связано с рациональностью в качестве ее коррелята.15. 16. В отличие от восточного неприятия мира и связанной с этим возможностью 17. "ничто" как подлинного бытия западный человек воспринимает мир как 18. фактическую действительность во времени. Лишь в мире, а не вне мира он19. обретает уверенность в себе. Самобытие и рациональность становятся для него20. источником, из которого он безошибочно познает мир и пытается господствовать21. над ним. Эти три принципа утвердились лишь в последних столетиях. XIX в. принесих полное проявление вовне. Земной шар стал повсюду доступен, пространствораспределено. Впервые планета стала единым всеобъемлющим местом поселениячеловека. Все взаимосвязано. Техническое господство над пространством,временем и материей растет беспредельно уже не благодаря случайным отдельнымоткрытиям, а посредством планомерного труда, в рамках которого само открытиестановится методическим и достижимым. После тысячелетней обособленности развития человеческих культур впоследние четыре с половиной века шел процесс завоевания мира европейцами, апоследнее столетие знаменовало завершение этого процесса. Это столетие, вкотором движение совершалось ускоренным темпом, знало множество личностей,полностью зависевших от самих себя, знало гордыню вождей и правителей,восторг первооткрывателей, отвагу, основывающуюся на расчете, знаниепредельных границ; оно знало также глубину духа, сохраняющуюся в подобноммире. Сегодня мы воспринимаем этот век как наше прошлое. Произошелпереворот, содержание которого мы воспринимаем, правда, не как нечтопозитивное, а как нагромождение неизмеримых трудностей: завоевание внешнихтерриторий натолкнулось на предел; расширяющееся вовне движение как бынатолкнулось на самое себя. Принципы западного человека исключают простое повторение по кругу.Постигнутое сразу же рационально ведет к новым возможностям.Действительность не существует как сущая определенным образом, она должнабыть охвачена постижением, которое является одновременно вмешательством идействием. Быстрота движения росла от столетия к столетию. Нет больше ничегопрочного, все вызывает вопросы и втянуто в возможное преобразование привнутреннем трении, неизвестном XIX в. Ощущение разрыва со всей предыдущей историей присуще всем. Но новое неявляется таким преобразованием общества, которое влечет за собой разрушение,перемещение имущества, уничтожение аристократии. Более чем четыре тысячи леттому назад в Древнем Египте произошло то, что папирус описывает следующимобразом: "Списки отняты, писцы уничтожены, каждый может брать зерна, сколькозахочет... Подданных больше нет... страна вращается, как гончарный круг:высокие сановники голодают, а горожане вынуждены сидеть у мельницы, знатныедамы ходят в лохмотьях, они голодают и не смеют говорить... Рабынямдозволено разглагольствовать, в стране грабежи и убийства... Никто больше нерешается возделывать поля льна, с которых снят урожай; нет больше зерна,голодные люди крадут корм у свиней. Никто не стремится больше к чистоте,никто больше не смеется, детям надоело жить. Людей становится все меньше,рождаемость сокращается и в конце концов остается лишь желание, чтобы всеэто скорее кончилось. Нет ни одного должностного лица на месте, и странуграбят несколько безрассудных людей царства. Начинается эра господствачерни, она возвышается над всем и радуется этому по-своему. Эти люди носяттончайшие льняные одежды и умащают свою плешь мирром... Своему богу, которымони раньше не интересовались, они теперь курят фимиам, правда фимиамдругого. В то время как те, кто не имел ничего, стали богаты, прежниебогатые люди лежат беззащитными на ветру, не имея постели. Даже сановникистарого государства вынуждены в своем несчастье льстить поднявшимсявыскочкам". Не может быть это новое и тем сознанием зыбкости и плохих условий, вкоторых нет более ничего надежного, о котором повествует Фукидид, описываяповедение людей в период Пелопоннесской войны. Для характеристики этого нового мысль должна проникнуть глубже, чем прирассмотрении общих для человечества возможностей переворота, беспорядка,упадка нравов. Спецификой Нового времени является со времени Шиллера разбожествление мира. На Западе этот процесс совершен с такойрадикальностью, как нигде. Существовали неверующие скептики в Древней Индиии в античности, для них имело значение только чувственно данное, к захватукоторого они, хотя и считая его, правда, ничтожным, устремлялись безкаких-либо угрызений совести. Однако они еще совершали это в таком мире,который фактически и для них оставался как целое одухотворенным. На Западекак следствие христианства стал возможным иной скепсис: концепциянадмирового Бога-творца превратила весь сотворенный им мир в его создание.Из природы были изгнаны языческие демоны, из мира - боги. Сотворение сталопредметом человеческого познания, которое сначала как бы воспроизводило всвоем мышлении мысли Бога. Протестантское христианство отнеслось к этому совсей серьезностью; естественные науки с их рационализацией, математизацией имеханизацией мира были близки этой разновидности христианства. Великиеестественники XVII и XVIII вв. оставались верующими христианами. Но когда вконце концов сомнение устранило Бога-творца, в качестве бытия остался лишьпознаваемый в естественных науках механизированный образ, что безпредшествующего сведения мира к творению никогда бы с такой резкостью непроизошло. Это разбожествление - не неверие отдельных людей, а возможноепоследствие духовного развития, которое в данном случае в самом деле ведет вничто. Возникает ощущение никогда ранее не испытанной пустоты бытия, посравнению с которой самое радикальное неверие античности было защищенополнотой образов еще сохраненной мифической действительности; она сквозит ив дидактической поэме эпикурейца Лукреция. Такое развитие не является,правда, неотвратимо обязательным для сознания, ибо оно предполагаетискажение смысла точных наук в познании природы и абсолютизацию, перенесениеих абсолютизированных категорий на бытие в целом. Однако оно возможно истало действительностью, чему способствовали громадные технические ипрактические успехи названного познания. То, что ни один бог за тысячелетиене сделал для человека, человек делает сам. Вероятно, он надеялся узреть вэтой деятельности бытие, но, испуганный, оказался перед им самим созданнойпустотой. Современность сравнивали со временем упадка античности, со временемэллинистических государств, когда исчез греческий мир, и с третьим векомпосле рождества Христова, когда погибла античная культура. Однако есть рядсущественных различий. Прежде речь шла о мире, занимавшем небольшоепространство земной поверхности, и будущее человека еще было вне его границ.В настоящее время, когда освоен весь земной шар, все, что остается отчеловечества, должно войти в цивилизацию, созданную Западом. Прежденаселение уменьшалось, теперь оно выросло в неслыханных ранее размерах.Прежде угроза могла прийти только извне, теперь внешняя угроза для целогоможет быть лишь частичной, гибель, если речь идет о гибели целого, можетприйти только изнутри. Самое очевидное отличие от ситуации третьего векасостоит в том, что тогда техника была в состоянии стагнации, начинался ееупадок, тогда как теперь она в неслыханном темпе совершает свое неудержимоепродвижение. Тем внешне наблюдаемым новым, что с этого времени должно служитьосновой человеческому существованию и ставить перед ним новые условия,является это развитие технического мира. Впервые начался процесс подлинногогосподства над природой. Если представить себе, что наш мир погибнет подгрудами песка, то последующие раскопки не поднимут на свет прекрасныепроизведения искусства, подобные античным (нас до сих пор восхищают античныемостовые); от последних веков Нового времени останется по сравнению спрежними такое количество железа и бетона, что станет очевидным: человекзаключил планету в сеть своей аппаратуры. Этот шаг имеет по сравнению спрежним временем такое же значение, как первый шаг к созданию орудий вообще:появляется перспектива превращения планеты в единую фабрику по использованиюее материалов и энергий. Человек вторично прорвал замкнутый круг природы,покинул ее, чтобы создать в ней то, что природа, как таковая, никогда бы несоздала; теперь это создание человека соперничает с ней по силе своеговоздействия. Оно предстает перед нами не столько в зримости своих материалови аппаратов, сколько в действительности своих функций; по остаткам радиомачтархеолог не мог бы составить представление о созданной ими всеобщей длялюдей всей Земли доступности событий и сведений. Однако характер разбожествления мира и принцип технизации ещенедостаточны для постижения того нового, что отличает наши века, а в своемзавершении - нашу современность от прошлого. Даже без отчетливого знаниялюдей нас не покидает ощущение, что они живут в момент, когда в развитиимира достигнут рубеж, который несоизмерим с подобными рубежами отдельныхисторических эпох прошлых тысячелетий. Мы живем в духовно несравненно болеебогатой возможностями и опасностями ситуации, однако, если мы с ней несправимся, она неизбежно превратится в наиболее ничтожное время дляоказавшегося несостоятельным человека. Взирая на прошедшие тысячелетия, может показаться, что человек достиг всвоем развитии конца или же он в качестве носителя современного сознаниянаходится лишь в начале своего пути, в начале своего становления, но,обладая на этот раз средствами и возможностью реального воспоминания, нановом, совершенно ином уровне.