Характеристика основных понятий исследования 2 страница

Сознанию не обязательно быть самосознанием» [23, 77].

Обособление от внешнего мира обусловливает необходимость активности (деятельности) живого, не устраняя основы их связи. Словно возражая М. Шелеру, Х. Плеснер утверждает: «Человек опирается на живую природу, при всей своей одухотворённости он не вырывается из поля её тяготения, из неё черпает он энергию и материал для любой своей сублимации» [23, 85]. Итогом высказанных суждений является следующее определение: «Созерцаемые телесные вещи, в которых принципиально дивергентное отношение внешнего/внутреннего предметно раскрывается как присущее их бытию, называются живыми» [23, 97]. Принципиальное отличие данного определения жизни от определения Ф. Энгельса заключается в его универсальности: «принципиально дивергентное отношение внутреннего/внешнего» характерно для органической, душевной, духовной и социальной жизни человека.

После выявления природы (сущности) живого Х. Плеснер обращается к характеристике проявления его признаков. Специфические признаки жизни (воспроизводство, развитие, наследственность, действие) преобладают над нежизненными свойствами (цвет, вес, величина, материальная плотность). Первые проявляются по законам целостности, то есть структурно относятся к целому, вторые – вне целостности. В физическом мире господствует единство, целостность (цельность) – в органическом [23, 99 – 101]. Цельность, в представлении Х. Плеснера, как тип организации принадлежит к классу только усматриваемых смыслов [23, 121].

Понятием, выражающим пространственную определённость живого, является позициональность, смысл которого проясняет следующее высказывание: «Таким образом, органическое тело с присущей ему жизненностью отличается от неорганического своим позициональным характером или своей позициональностью. Под этим понимается его главная, существенная черта, которая определяет тело в его бытии как положенное (gesetzten). …Моменты “выхода за свои пределы” и “себе противопоставленного, в себя входящего” определяют специфическое бытие наделённого жизнью тела, берущего начало и тем самым полагаемого в факте пересечения границы» [23, 128]. «Выход за свои пределы» и проникновение «в себя входящего» в философии обозначается словом взаимодействие, результатом которого является единство сторон, изменение степени их самостоятельности.

Другим измерением жизни, как и бытия, является время. Особенностью времени жизни организмов является его структурированность, в частности – ритмичность. «…Ритм объявляется чуть ли не центральным моментом живого. <…> Жизненный процесс может протекать медленно или скоро, интенсивно или расслаблено…» [23, 124]. Определённость в пространстве и времени является условием устойчивости жизненного процесса.

Пространственные и временные измерения жизни синтезированы в понятии развития. Рост и дифференциация – моменты развития. «Тело может стать само по себе большим, чем оно есть, только в двух отношениях: по своей величине и в своём разнообразии. Простой рост объёма при сохраняющемся уровне разнообразия формы не означает развития: ведь в нём тело не поднимается над тем, чем оно было первоначально» [23, 140].

«Юность, зрелость и старость представляют собой судьбоносные формы жизни, поскольку они существенны для процесса развития. Судьбоносные формы существуют не как формы известного сущего, а как формы для этого сущего; бытие выступает в них и претерпевает их» [23, 147].

Развитие ведёт к порождению новых свойств жизни. Важнейшее из них – способность дистанцироваться от самого себя. «…Граница полагает противоречивое отношение между разделёнными и одновременно объединёнными ею величинами. Соответственно, тело, включающее в себя свою границу, находится за пределами себя и пребывает внутри себя. Чтобы удовлетворять этим требованиям, тело … должно обладать способностью дистанцироваться от самого себя. Оно получает это свойство в становлении. Оно не пребывает без движения, но находится в переходе. …Становление получает определённый характер “становления чем-то” процесса» [23, 147–148]. «Становление чем-то» означает и становление элементом системы. Х. Плеснер говорит о системной целостности организма, «которая особенно отчётливо проявляется в феномене регуляции. Ею гарантирована самостоятельность вещи как целого относительно её частей…» [23, 152]. К области регуляции принадлежат и феномены адаптации, как процессы, обусловленные взаимодействием с внешним миром, характер которых зависит от возрастной определённости организма. Х. Плеснер отмечает следующую закономерность: «По мере того, как организм становится старше … его способность к перестройке, к регуляции уменьшается, но усиливаются фиксированность функций и специализация всех его частей» [23, 159]. Очевидно, уменьшение способности к перестройке или к регуляции ведёт к конфликту объекта со средой, к отчуждению объекта от среды.

Существует точка зрения, согласно которой «…максимум жизнеспособности должен совпадать с максимальной вписанностью в окружение: организм в своём статическом выражении в качестве системы форм и гармонии функций, а динамическом – в процессах развития, регуляции и преобразования функций должен быть строго вписан в окружающее и в присущее последнему изменения…» [23, 184]. Однако исследователь придерживается другого мнения: «с самого начала живое существо находится в согласии со средой как своим позиционным полем. Это отношение предшествует всем иным специфическим связям живого существа со средой. <…> По отношению к позиционному полю организм выступает как эксцентрический центр. Тем самым, он представляет собой переход между самим собой и средой, не утрачивая определённости своих действительных границ и замкнутости» [23, 185]. Организм не имманентен окружающей среде, но и не отчуждён от неё полностью. «Сущностный закон позициональности заранее исключает обе эти крайности. Живое тело как содержащее свои границы в себе образует переход между собой и средой, окружающей его. Тем самым его отличает единство центра и периферии» [23, 185]. Организм «должен примеряться к среде и в то же время обладать в ней свободным пространством, чтобы противостоять опасностям не только в пределах устойчивых форм гармонии, но вместе с ними» [23, 187].

Значение высказанных Х.Плеснером теоретических (абстрактных) положений становится отчётливо ясным, если наполнить среду конкретным содержанием: учебная (образовательная) среда, театральная или музыкальная среда, как и воспитательная среда воинского подразделения или мест лишения свободы (колония, тюрьма). В некоторых случаях вместо понятия «среда» целесообразно использовать понятие «жизненный мир», например, «мир музыки», «мир спорта», «мир науки». «Мир» шире «среды» не только объективно, но и субъективно (в сознании человека), что отражается, в частности, в понятии «виртуальный мир». К характеристике понятия «мир» мы вернёмся позже, а пока заметим, что одним из методов изучения взаимодействия человека и среды (как позиционного поля) является системный подход. И точка зрения, согласно которой «…максимум жизнеспособности (объекта – В.К.) должен совпадать с максимальной вписанностью в окружение», вполне соответствует закону развития систем, что, конечно, не исключает возможности перестройки любой системы. Без свободного пространства организма, о котором говорит Х. Плеснер, без самостоятельности как сущностного его свойства перестройка системы вряд ли возможна.

Степень самостоятельности, как показывает Х. Плеснер, зависит от формы взаимодействия организма со средой, открытой или закрытой. «Закрытой называется такая форма, которая опосредованным образом включает организм во всех его жизненных проявлениях в его окружение и превращает его в самостоятельный сегмент соответствующего ему жизненного круга. <…> Опосредованный характер такого контакта… даёт организму и подлинную самостоятельность, то есть утверждённость в самом себе, означающую в то же самое время и новый экзистенциальный базис» [23, 203]. «У открытой формы самостоятельность переходит ко всему жизненному кругу, а растительный индивидуум представляет собой лишь переход; в противоположность этому … животное сохраняет при своей закрытой форме самостоятельность относительно жизненного круга… В своей самостоятельности животное является исходным пунктом и мишенью своих влечений … Максимум закрытости обусловливает и максимум динамики в необузданной действенности, в беспокойстве, в жажде борьбы» [23, 208].

Одним из видов взаимодействия организма и среды является приспособление. «Поскольку отношение приспособления (приспособленности) является неустойчивым, то есть предданным по “форме” своей реализации, но по содержанию – способным удачно реализоваться или нет, то при всей своей защищенности организм остаётся уязвимым. Позицонное поле, или среда, представляет собой в сущности арену борьбы и оборонительное пространство. <…> Потому-то жить и означает пребывать в опасности, а существование зовётся отвагой» [23, 188]. Своего рода пояснениями высказанных Х. Плеснером мыслей служат следующие определения: «жизнь есть развитие, то есть переход от нераскрытых потенций к актуальным реальностям, сужение возможностей…», «жизнь есть необходимое прохождение мимо своих возможностей и потому – селекция» [23, 194, 195]. Очевидно, сказанное о жизни непосредственно применимо к образованию, которое есть и развитие, и борьба, и «необходимое прохождение мимо своих возможностей и потому – селекция».

Методологический характер высказанных положений позволяет анализировать на их основе и социальные процессы, в этом заключается их значение. Актуальным является также анализ соотношения целого и его частей путём выявления в нём роли центра. Живой организм становится целым «только на пути через центр», утверждает исследователь. Централизованность и фронтальность – понятия, используемые Х. Плеснером для характеристики бытия целого и его частей. Однако вернёмся к анализу понятия «жизнь».

Качественное различие между жизнью животного и человека Х. Плеснер представляет следующим образом: «Если жизнь животного центрична, то жизнь человеческая, не способная разорвать эту центричность, но в то же время её преодолевающая, эксцентрична. Эксцентричность представляет собой характерную для человека форму его фронтальной расположенности относительно окружающего поля» [23, 254]. Исследователь говорит о законе эксцентричности, согласно которому даже «в осуществлении мысли, чувства, воления человек находится вне самого себя.

Иначе на чём же основана возможность фальшивых чувств, ложных мыслей, встраивание себя в то, что на самом деле не существует? На чём основана возможность стать (хорошим или плохим) актёром, превращение человека в кого-то другого?» [23, 259]. Эксцентричность существования человека, на наш взгляд, возможна лишь как эксцентричность его как социального и духовного существа, но не как биологического. Центричность организма человека и животного одной природы – биологической. Поэтому-то Х. Плеснер и говорит о неспособности человека разорвать её, а лишь о возможности её преодоления, но преодоления, заметим, в других модусах жизни – духовном и социальном.

В соответствии с логикой концепции жизни, в которой ключевую роль играет «принципиально дивергентное отношение внешнего/внутреннего… как присущее их бытию», необходимо должно быть определено пространство бытия человека. В пространстве бытия человека Х. Плеснер выделяет внешний, внутренний и сопредельный мир. «Дистанцированное от самого себя живое существо дано себе в качестве внутреннего мира» [23, 257]. Внутренний мир, мир «в пределах» плоти. Х. Плеснер говорит о двух аспектах его существования: души и переживания. «Внутренний мир в действительности – это распря с самим собой, из которой нет выхода и которая не знает примирения. <…> Собственное самобытие превращается в мир для человека… Этот мир дан ему только в актах рефлексии» [23, 260].

«Сопредельный мир не окружает личность, как это делает … природа. Но он также и не наполняет личность, как это можно было бы … сказать о внутреннем мире. Сопредельный мир несёт на себе личность, будучи в то же время несомым и конструируемым ею. Между мной и мной, мной и им лежит сфера этого духовного мира. …Духовный характер личности опирается на форму Мы, свойственную её собственному Я, на совершенное единство охваченности и охватывания собственного жизненного существования в соответствии с модусом эксцентричности.

Мы, то есть не обособившаяся из Мы-сферы группа или сообщество, которое может называть себя Мы, но обозначаемая этим словом сфера как таковая и есть то, что со всей строгостью одно только и может называться духом. Ведь взятый в своей чистоте, дух отличен от души и сознания. Реально душа предстаёт как внутреннее существование личности. Сознание же есть аспект представления мира, обусловленный эксцентричностью личностного существования. Дух, напротив, представляет собой созданную своеобразной позиционной формой и устойчиво существующую сферу, и поэтому не составляет реальности, но реализуется в сопредельном мире, даже если существует только одна личность» [23, 263].

«И всё же та сфера, в которой Ты и Я действительно связаны в единство жизни и каждый открыто смотрит в лицо другому, оставлена за человеком, – как сопредельный мир, в котором не только господствуют отношения к близкому себе, но отношения к близкому превращаются в конституирующую форму действительного мира, в котором Я и Ты сплавлены в отчётливое Мы» [23, 267]. Сегодня мы не видим препятствий для реализации духа и во внешнем мире. В сфере искусства, религии, науки, философии и даже спорта достигается духовное единство между Я и творцом (актёром, художником, учёным) или творением (произведением), «сплавление их в отчётливое Мы». Современные средства информатизации значительно расширили границы сопредельного мира человеческой жизни. Плохо это или хорошо, сейчас мы не обсуждаем. Расширение границ сопредельного мира говорит о возрастании его роли в жизни и образовании человека. Однако влияние на образование человека соотношения внутреннего, сопредельного и внешнего миров требует специального анализа, которого мы сейчас не касаемся.

Заключительным этапом исследования жизни человека являются «основные антропологические законы», в целостности своей раскрывающие понимание жизни как «принципиально дивергентное отношение внешнего/внутреннего…». Всего законов три: «закон естественной искусственности», «закон опосредованной непосредственности» и «закон утопического местоположения».

Характеристику закона естественной искусственности Х. Плеснер начинает с вопросов: «Насколько человек удовлетворяет требованиям своей жизненной ситуации? Как он реализует эксцентрическую позицию? Какими главными отличительными чертами должно обладать его существование, свойственное ему как живому существу?» [23, 267]. Закон, таким образом, должен отразить устойчивую связь между природой (естеством) человека и его действиями как существа социального и духовного, то есть искусственного.

Анализу закона предшествуют вопросы: «что я должен делать, как я должен жить, как свершить мне своё существование…» [23, 268]. Ответить на заданные вопросы вряд ли возможно без представления о цели и смысле жизни, без понимания соотношения частной и общественной жизни. Иначе сказать, вопрос о способе существования человека оказывается частью вопроса о его бытии, ответ на который, следовательно, должен быть дан в первую очередь. Но не будем пока сворачивать с пути движения мысли Х. Плеснера.

Человек задаётся вопросами о личных и общественных качествах, которыми он должен обладать, чтобы быть полезным и себе, и миру. Обретение необходимых качеств возможно на основе знаний, благодаря приобщению человека к культуре, такова основная мысль Х. Плеснера. Прислушаемся ещё раз к аргументации исследователя. «Как эксцентрически организованное существо он должен ещё только сделать себя таким, каков он уже есть. …Не просто претвориться в центр своей позициональности (как это свойственно животному…), а находиться в нём и тем самым одновременно знать о своей поставленности в нём» [23, 268]. «Знать о своей поставленности», значит, осознавать своё участие в жизни семьи, друзей, коллег, свою социальную и общественную роль. Очевидно, степень осознания происходящего различна у большинства людей, как же она влияет на жизнь человека? Первым итогом осознания является чувство стыда: «Человек же, обретя знание, утратил из-за него прямоту отношений; он созерцает свою наготу, стыдится своей обнажённости и потому вынужден вести свою жизнь окольными путями через искусственно созданные вещи» [23, 269]. Очевидно и чувство ответственности, как и патриотизма, имеет ту же природу: нарушение равновесия между должным и сущим. Человек должен «чем-то стать», создать равновесие для себя – сам. Вывод автора таков: «Поэтому и по своей природе, и на основании формы своей экзистенции он является искусственным» [23, 269].

Эксцентрическая природа человека, о которой ведёт речь Х. Плеснер, является основой как естественного, так и искусственного его начала. Форма экзистенции – продукт отношений между людьми, поэтому нужно согласиться с выводом исследователя. Однако деятельность как содержание экзистенции включает в себя и природные (естественные) начала. Поэтому различие между естественными и искусственными началами в человеке относительно, не имеет резкой грани, что, в частности, отражено и в названии закона «естественной искусственности». Взаимодействие двух начал в человеке Х. Плеснер представляет следующим образом: «…Природный закон выступает против нравственного закона, долг борется со склонностью, и конфликт составляет средоточие его экзистенции в том, как она утверждается» [23, 274]. Соотношение природного и нравственного закона – ключевая тема философии жизни Ф. Ницше, а также антропологии К. Ушинского, взгляды которых мы представим ниже.

Анализ соотношения «естественности» и «искусственности» в человеке должен привести исследователя к формулировке закона их взаимодействия, дающей ответ на предпосланные анализу вопросы. В качестве таковой можно рассматривать одно из итоговых высказываний: «Только в силу природной неполноты человека и (что в сущности связано с ней) его превосходства над самим собой, искусственность и является для него средством привести себя в равновесие с собой и миром» [23, 277]. «Равновесие с собой и миром» имеет как природное, так и социальное измерение, иначе сказать, социальное равновесие (термин, широко используемый В. Парето). Равновесие это динамическое, неустойчивое. Средствами его достижения и поддержания являются учёба, труд и отдых, творчество и такие качества, как ответственность – «способность предъявлять к себе требования», совесть – «источник нравственности и конкретной морали», уважение себя или другого. Природа названных качеств – в эксцентричности человеческого существования. «Человек должен действовать, чтобы быть. <…> Ведь только сила, действующая в модусе долженствования, отвечает эксцентрической структуре. Она представляет собой своеобразный призыв к свободе как нахождение в центре позициональности, и движущее начало духовного человека, составной части сопредельного мира» [23, 274]. В нашем понимании, сила долга и «призыв к свободе» – разнонаправленные силы: основой долга (совести) является зависимость человека от природы и общества, а основа свободы – необходимость выхода за границу своего внутреннего мира. Конкретное для существующих условий единство зависимости и свободы обусловливает степень самостоятельности человека. Итак, в законе естественной искусственности Х. Плеснер утверждает превосходство искусственного над естественным, свободы над долгом; именно искусственность провозглашается «средством привести себя в равновесие с собой и миром».

«Закон опосредованной непосредственности» – второй антропологический закон, рассматриваемый Х. Плеснером, имеет подзаголовок «имманентность и экспрессивность». Смысл закона, следовательно, заключается в выявлении опосредствованной связи (отношения) между внутренне присущим человеку стремлением к равновесию и внешним его выражением. Природа опосредствования – в возможности абстрагирования продуктов труда от их создателя. «Если бы результаты человеческих начинаний нельзя было бы абстрагировать от самого человека, они не смогли бы способствовать восстановлению онтически недоступного для человека равновесия с помощью искусственных средств» [23, 277]. «Производя, он лишь создаёт обстоятельства, при которых изобретение становится событием и обретает свой образ», – в продукте труда или в отношении к продукту труда [23, 278]. Предметом дальнейшего анализа становится «творческий приём» как «способность выражения». «Наша задача, – заявляет исследователь, – заключается только в том, чтобы выявить сущностно-всеобщий закон, обнаруживающий свою значимость для каждой разновидности выражения» [23, 278]. Речь идёт о «понимании сущностной связи между эксцентрической позиционной формой и выразительностью как жизненным модусом человека. … Это возвращает нас к мысли, что человек рождён для жизни в сообществе» [23, 279]. Более конкретная характеристика сущностной связи такова: «эксцентрическая позиционная форма обусловливает совместное бытие человека с близкими ему (Mitweltlichkeit) или его социальность, делает его zvon politikon (политическим животным) и одновременно обусловливает его изначальную искусственность, творческий порыв» [23, 279].

Экспрессивность «как выразительность проявлений человеческого бытия вообще» характеризуется Х. Плеснером как «фундаментальная черта человеческой жизни». Она как некая сила «не только претворяется в его жизнь, но и идёт в этом против неё, ведёт его жизнь, живя ею» [23, 279]. Да, творческая увлечённость как реализация способностей или призвания человека «ведёт его жизнь», может быть, даже вопреки другим его потребностям. Достаточно в качестве примера вспомнить жажду творчества Ван-Гога.

Следуя логике рассуждений Х. Плеснера, можно сказать, что продукт труда или творчества способствует достижению или нарушению как социального, так и личного равновесия, определяемого отношением к идеалам его жизни, вызывая чувство удовлетворения или недовольства собою. Значимо, что очевидно, как достижение, так и нарушение существующего равновесия личной и общественной жизни, пробуждая или усыпляя активность человека. В то же время продукты творчества как ценности играют роль центров духовной жизни человека, структурируя её пространство и время. Заметим, что речь идёт не только об идеальных или материальных продуктах труда, а и о результатах отношений между людьми: дружбе или любви, уважении или презрении, семейных или национальных традициях, господстве или покорности, чувстве патриотизма или космополитизма, как и других.

Экспрессивность – вид связи человека с миром, исходящей из него, из его центра сил. Но окружающий человека мир (ценностей) может воздействовать на него, исходя из своего центра сил. Каков характер взаимодействия человека с миром в этом случае? В ответе на данный вопрос Х. Плеснер опирается на понятие «отношение». Однако использование последнего происходит без обращения к философской традиции, в частности, без обращения к учению об отношении Гегеля. Напомним, что Гегель определяет отношение как непосредственное и опосредствованное единство самостоятельности сторон. Единство есть процесс и результат взаимодействия субъектов отношения. Х. Плеснер применяет понятия «непосредственное» и «опосредованное», но не обращается в данном случае к понятию «самостоятельность», что ограничивает пространство анализа и не способствует ясности изложения мысли.

Анализ взаимодействий человека с окружающим миром, на наш взгляд, можно было бы прояснить различением ролей субъекта отношения: как биологического, как социального и как духовного существа. Х. Плеснер различает субъектов отношения по принципу их организации: открытости и закрытости, но не связывает различия организации с иной (социальной, например) определённостью субъектов. Открытость свойственна децентрализованному организму, а закрытость – централизованному. «У растений позиционально обоснованные отношения между субъектом жизни и средой не проявляются. …Последнее присуще уже животному. <…> В случае децентрализации обнаруживается прямое соответствие между раздражением и реакцией, отношение… оказывается непосредственным. В случае же централизации порядок соответствия реакции раздражению реализуется через субъекта. Отношение …становится опосредованным» [23, 280].

Поясним терминологию Х. Плеснера: понятия «прямое», «косвенное» и «косвенно-прямое отношение». Прямое отношение – такое, элементы которого связаны друг с другом без промежуточных звеньев, косвенное – с промежуточными звеньями. Косвенно-прямое отношение – «посредствующее промежуточное звено оказывается необходимым для того, чтобы создать … непосредственное соединение этих элементов» [23, 280].

Х. Плеснер задаётся вопросом о значимости влияния на человека непосредственного и опосредствованного отношения. Доминирующим, считает Х. Плеснер, является прямое отношение и непосредственность. В объяснении своей позиции исследователь прибегает к испытанному приёму: сравнению опосредствования животного и человека. Животное «представляет собой опосредование между собой и полем, и поэтому оно без остатка центрически претворяется в это опосредование и таким образом остаётся всё ещё скрытым для “себя”. Как раз у человека мы видим другое. Он составляет опосредование между собой и полем, но растворяется в этом опосредовании без остатка лишь так, что при этом ещё и находится в нём. То есть он стоит над ним. Вследствие этого он составляет опосредование между собой и полем. <…> В таком случае он не стал бы для себя другим, не был бы самим собой, не создавал бы опосредования между собой и полем как непосредственного претворения в отношение.

…Такое опосредование должно также действительно пронизать человека насквозь, насколько тот находится внутри него. Возвышение человека над названной ситуацией должно обеспечить живую непосредственность отношений между ним и полем. Его обособление от себя, в силу которого он может обращаться к себе как к Я и существует как Я, придаст вследствие этого отношению между ним и полем такую форму, при которой это обособление найдёт в нём своё выражение» [23, 282].

В данном фрагменте Х. Плеснер отмечает существенные признаки различий опосредствования животного и человека, но не затрагивают различий между величиной пространства их «поля». Поэтому тезис Х. Плеснера о доминировании прямого отношения и непосредственности будет справедлив для локальных «полей», а для глобальных нуждается в коррекции. Кроме того, соотношение непосредственного и опосредствованного во взаимодействии человека с окружающим миром изменяется по мере взросления человека, повышения его образовательного уровня, что, имеет прямое отношение к исследованию процесса обучения и воспитания.

Итогом анализа «закона опосредованной непосредственности» будем считать постановку проблемы достижения человеком личного и социального равновесия посредством продуктов своего труда или творчества. Важно осознание и изменения соотношения непосредственного и опосредствованного во взаимодействии человека с окружающим миром в процессе его взросления, а также осознание значимости различения биологической, социальной и духовной определённости субъекта отношения. Не только творчество, но и учёбу, и труд будем считать действием, смысл которого в создании определённости человеческого существования в обществе.

Смысл третьего антропологического закона выражен двумя наименованиями: «Закон утопического местоположения» и «Ничтожествование и трансценденция». «Эксцентрическая форма существования, – поясняет исследователь, – толкает человека к культуротворчеству, пробуждает потребности, которые могут быть удовлетворены только посредством системы искусственных объектов, и одновременно тем самым налагает на них печать бренности» [23, 292 – 293]. Х. Плеснер говорит о «конститутивной неукоренённости» человека, которую он открывает в самом себе. «Она даёт ему сознание собственного ничтожествования (Nichtigkeit) и в дополнение к этому – ничтожествования мира. Так пробуждается в нём сознание абсолютной случайности его существования и вместе с тем и идея основы мира, идея покоящегося в себе необходимого бытия, абсолюта или Бога» [23, 293]. В поисках определённости человеку остаётся только прыжок в веру. Религиозность «придаёт всему окончательность. То, что не могут дать человеку ни природа, ни дух, то предельное, которое звучит как “Это так!” – она хочет ему дать. Предельная связь и включённость, место его жизни и смерти, укрытость, примирение с судьбой, истолкование действительности, родина – всё это дарит только религия» [23, 293]. И в то же время эксцентричность жизненной формы человека, «его нахождение в нигде, его утопическое местоположение вынуждают его сомневаться в существовании Бога, в наличии основы у нашего мира и тем самым в единстве мира» [23, 296]. Таков экзистенциальный парадокс. Неопределённость положения человека в мире – проявление фундаментального закона жизни человека.

Итак, исследование Х. Плеснером жизни, ступеней её развития, антропологических законов позволяет нам сделать следующие выводы.

1. Сущность живого заключается в противоречии между внутренним и внешним его качеством (состоянием).

2. Наличие границы, обособленность (для растений) и самостоятельность (для животных и человека) являются атрибутами их жизни.

3. Формами связи внутреннего с внешним являются раздражимость, ощущение, сознание.

4. Обособление от внешнего мира обусловливает активность организма.